Чарльз Айзенстайн

Central Bank Digital Currencies And the Social Nature of Money

Charles Eisenstein

Вы, вероятно, слышали о шумихе вокруг цифровых валют центральных банков (ЦВЦБ). Эта статья не является ни яростным осуждением (это было бы слишком просто), ни техническим объяснением, ни чем-то средним. Я вкратце объясню, что это такое, опишу их преимущества и опасности, а затем рассмотрю некоторые редко обсуждаемые фундаментальные вопросы.

Что такое валюта центрального банка — цифровая или какая-либо другая? Это деньги, выпущенные центральным банком, таким как Федеральная резервная система, которые либо находятся в обращении в виде наличных, либо хранятся на счетах в центральном банке. Сегодня только банки и другие финансовые учреждения имеют счета в ФРС. Частные лица и компании не могут открыть счёт в ФРС. Я пытался, но меня отшили.

Вот упрощённая версия того, как это работает, достаточно точная для наших целей. У Acme Bank есть резервы в размере 100 миллионов долларов в ФРС. В течение дня он выдаёт кредиты и принимает депозиты. Кредиты в конечном итоге становятся депозитами в других банках. В конце дня все эти переводы «очищаются», то есть, если Acme одолжила в общей сложности 20 миллионов долларов и получила в общей сложности 15 миллионов долларов, баланс её счёта в ФРС уменьшится на 5 миллионов долларов, а баланс других банков в системе увеличится на 5 миллионов долларов.

Надеюсь, вы не отключились, как только увидели цифры. По сути, происходит следующее: деньги центрального банка переводятся со счёта одного банка на счёт другого для расчётов с другими банками.

Очевидно, что эти банковские резервы ФРС не хранятся в виде стопок стодолларовых купюр. Они уже цифровые. Так что же нового в CBDC?

Новизна заключается в том, что деньги, которые мы с вами тратим (за исключением наличных), вовсе не являются деньгами центрального банка. Они существуют только в бухгалтерских книгах вашего коммерческого банка или другого учреждения. Если я переведу вам 1000 долларов через Paypal, мой баланс в Paypal и ваш баланс в Paypal изменятся, но в центральном банке ничего не произойдёт. То же самое происходит, если Алиса, которая хранит деньги в банке Acme, выписывает чек на 1000 долларов Бобу, который кладёт его в банк XYZ, а затем Кэрол, которая тоже хранит деньги в банке XYZ, выписывает чек на 1000 долларов Дэйву, который кладёт его в банк Acme. Остатки на счетах этих людей растут и падают, но их банки равны друг другу, и ФРС вообще не участвует в этом.

Цифровая валюта центрального банка, по сути, позволяет частным лицам и компаниям открывать счета в центральном банке. Она будет работать так же, как (и в конечном итоге заменит) наличные, не требуя посредников, банков, компаний, выпускающих кредитные карты, и комиссий за транзакции. Если я покупаю кофе в вашем кафе, приложение или считыватель карт отправляет сообщение, чтобы автоматически пополнить ваш счёт и списать средства с моего. Пользователям не придётся ничего делать, как сегодня, но не будет комиссий и задержек. Обычно при оплате дебетовой или кредитной картой взимается комиссия в размере 3%, а средства становятся доступны продавцу через день или два.

Привлекательность и опасности CBDC

Теперь я перечислю некоторые другие преимущества ЦВЦБ. Вы можете заметить, что при ближайшем рассмотрении многие из этих преимуществ приобретают зловещий оттенок. Но давайте начнём с хорошего:

• Как уже упоминалось, CBDC могут отменить налог в размере 3% на большинство транзакций на потребительском уровне, что позволит проводить быстрые и простые транзакции и денежные переводы.
• В отличие от наличных денег, все транзакции с CBDC будут иметь электронную запись, что даст правоохранительным органам мощное оружие против отмывания денег, уклонения от уплаты налогов, финансирования терроризма и другой преступной деятельности.
• Средства преступников и террористов могут быть мгновенно заморожены, что сделает их неспособными совершать действия, требующие денег, например, покупать билеты на самолёт, заправляться на заправке, оплачивать телефон или коммунальные услуги или нанимать адвоката.
• Цифровые валюты центральных банков программируемы, что позволяет властям ограничивать покупки, платежи и доходы любым социально полезным способом. Например, все товары могут иметь углеродный рейтинг, и потребители могут быть ограничены в том, сколько они могут покупать. Или, если возникнет необходимость в нормировании, власти могут установить недельное ограничение на покупку продуктов питания, бензина и так далее.
• С помощью программируемой валюты граждане могли бы получать вознаграждение за хорошее поведение: за правильное питание и занятия спортом, за добрые дела, о которых сообщают другие, за отказ от наркотиков, за то, что они остаются дома во время пандемии, и за приём лекарств, рекомендованных органами здравоохранения. Или их можно было бы наказывать за плохое поведение.
• Налогообложение и перераспределение богатства могут быть автоматизированы. Универсальный базовый доход, выплаты по социальному обеспечению, стимулирующие выплаты или возмещение ущерба за расовую принадлежность могут быть реализованы алгоритмически, если учётные записи CBDC будут надёжно связаны с личными данными, медицинскими записями, расовой принадлежностью, криминальным прошлым и так далее.

По сути, помимо упрощения транзакций, ЦВЦБ открывают беспрецедентные возможности для социальной инженерии. Если предположить, что те, кто контролирует ситуацию, добры и мудры, то это, безусловно, хорошо. Но если, как многие из нас сейчас считают, наши власти глупы, некомпетентны, коррумпированы или просто являются обычными людьми, неспособными справиться с чрезмерной властью, то ЦВЦБ могут легко стать инструментами тоталитарного угнетения. Они позволяют властям:

• Заморозить средства не только террористов и злодеев, но и диссидентов, предполагаемых преступников и социально незащищённые слои населения.
• Чтобы программировать деньги таким образом, чтобы они могли поступать только к одобренным поставщикам, корпорациям, информационным платформам и так далее. Те, кто не придерживается линии партии, могут быть «лишены денег», и последствия будут гораздо серьёзнее, чем у незадачливого ютубера, который высказывает еретические мысли о коронавирусе, Украине, изменении климата и так далее.
• Под предлогом поощрения за хорошее поведение и наказания за плохое контролировать все аспекты жизни, чтобы они соответствовали интересам элитных корпоративных и политических институтов.
• Подавить в зародыше любое оппозиционное политическое движение, лишив его лидеров и активистов средств к существованию либо вообще без объяснения причин, либо под надуманными предлогами, которые их жертвы не смогут оспорить.

Я поражаюсь тому, что общественность могла согласиться на такую масштабную передачу власти центральным органам власти, не упомянув ни словом о демократическом процессе. Что-то настолько значимое должно требовать явного одобрения общественности в форме референдума, внесения поправок в конституцию или чего-то подобного после долгих и взвешенных общественных дебатов. Вместо этого элиты обсуждают это так, будто это неизбежно.

Идеология прогресса

Элиты, которые готовят ЦВЦБ, прекрасно осознают их тоталитарный потенциал. Я знаю это, читая их речи и документы. Более того, это осознание не в смысле дьявольского тайного заговора с целью установления тоталитарного контроля и угнетения масс. Их внутренний нарратив (между собой и в собственных умах) больше похож на следующее:

Конечно, этой технологией можно злоупотребить, если она попадёт не в те руки. Но, к счастью, она останется в наших руках: в руках умных, рациональных, образованных людей, получивших хорошее образование в лучших школах и достигших вершины меритократической системы. На самом деле, Четвёртая промышленная революция, включающая цифровые валюты, высокотехнологичную биометрию и слежку, гарантирует, что хорошие, умные, рациональные люди останутся у власти. Эти технологии позволят нам защитить мир от иррациональных, антинаучных, малообразованных, психопатических шарлатанов и демагогов, которые будут вводить массы в заблуждение и узурпировать власть науки, разума и технологического прогресса. ЦВЦБ значительно расширят наши возможности по рациональному управлению обществом на благо всех.

Пока этот образ мышления прочно укоренился, не так уж важно, являются ли Клаус Шваб и элиты дьявольскими заговорщиками-тоталитаристами или просто заурядными бюрократами. Результаты будут одинаковыми. Эта идеология, независимо от того, используют ли они её как циничный предлог или искренне служат ей, заставит их подчинить себе весь мир.

Мы должны рассматривать ЦВЦБ как часть более масштабной идеологии прогресса, которая приветствует любое расширение материального и информационного контроля. В рамках этой идеологии прогресс означает улучшение нашей способности фиксировать мир с помощью данных, а затем соответствующим образом манипулировать миром. Чем точнее и полнее набор данных, тем лучше мы сможем улучшать жизнь людей. Старый стандарт принятия политических решений, основанный на анализе затрат и выгод, может быть автоматизирован с помощью алгоритмов ИИ, которые максимизируют всё, что умные люди, принимающие решения, считают подходящим показателем благополучия.

«Чем точнее и полнее набор данных, тем лучше мы сможем улучшить жизнь людей». Таким образом, сценарии CBDC обычно включают в себя идеал общества без наличных денег. Наличные транзакции не входят в набор данных. Их трудно отслеживать или контролировать. Чтобы CBDC вписались в райский мир тотального контроля социальных инженеров, они должны сопровождать отказ от наличных денег.

Вся эта программа основана на неосознанных допущениях: что всё важное можно измерить, что всё реальное можно выразить количественно, что каждый причинно-следственный принцип можно познать. Операторы программы редко задумываются о том, что — и кто — остаётся за пределами показателей.

За пределами двоичных файлов

Возвращаясь к вопросу о валюте, я хотел бы добавить немного сложности к описанной мной антиутопической возможности. Под кажущимися бинарными различиями, такими как централизация/децентрализация, свобода/контроль и политика/экономика, скрываются другие принципы, которые остаются незамеченными.

Может показаться, что ЦВЦБ качественно отличаются от денег, существующих сегодня, и больше похожи на талоны на питание. Предполагается, что настоящие деньги можно потратить на что угодно. Предполагается, что настоящие деньги можно полностью отчуждать от их владельца. Мой доллар ничем не отличается от вашего доллара, и на нём нет следов его происхождения. Всё это верно в отношении наличных денег, но не обязательно верно в отношении программируемой валюты. Является ли она вообще деньгами?

Представление о том, что деньги не должны подвергаться политическому вмешательству, поднимает более общий вопрос: взаимосвязь между экономической и политической сферами. Коммунизм стирает границы между ними и объединяет их. Либертарианство стремится к противоположному: исключить политику из экономики. На практике эти две сферы никогда не были полностью объединены или полностью разделены. И деньги, и правительство — это способы человеческого взаимодействия.

Либертарианский идеал денег, не подверженных политическому вмешательству, основан на непонимании исторического происхождения денег. Задолго до того, как в Лидии и Греции были отчеканены первые монеты, в сложных обществах велись подсчёты взносов в зернохранилища и храмы, и эти подсчёты можно было использовать в качестве основы для кредитования или обмена. Другими словами, деньги возникли как кредит, а не наличные. Они возникли как социальное признание вклада, а не как взаимозаменяемые товары, заменяющие бартер.

Даже после появления чеканных монет многие или даже большинство сделок совершались в кредит. В Средние века записи о том, кто кому и что должен, велись в бухгалтерских книгах и на счетах и лишь изредка оплачивались монетами. В этом контексте талер или шиллинг одного человека не равнялись талеру или шиллингу другого. Купцы гораздо охотнее принимали долговые расписки от «надёжных» людей, чем от городских пьяниц. В одних местах у человека могла быть хорошая репутация, а в других — плохая. В этом смысле деньги были похожи на некоторые предложения по созданию CBDC: их не всегда можно было потратить одинаково везде и они не были полностью отчуждаемы от своего источника.

Не воспринимайте вышесказанное как одобрение цифровых валют центральных банков. Нет ничего плохого в социальной подотчётности в сфере денег, но она не обязательно должна исходить от центральных банков и правительств. Здесь речь идёт о двух вопросах: степени политического влияния на экономику и субъекте этого влияния. Степень варьируется от индивидуалистической вседозволенности на одном полюсе до тотального контроля над всеми доходами, инвестициями и расходами на другом. Субъектом влияния может быть централизованное государство или какая-либо другая социальная структура (структуры).

Деньги, обладающие характеристиками наличных (анонимность, отчуждаемость), по своей сути ограничивают власть правительства и, по сути, любую форму социального контроля. Не все общества считают ограниченное правительство благом, но Соединённые Штаты были основаны на этом идеале. Один из способов ограничить власть правительства — это система сдержек и противовесов. Другой, дополняющий способ — это сохранение сфер человеческой жизни, не подпадающих под юрисдикцию правительства, — сохранение нерегулируемой, неюридической, неопределённой сферы. Это не означает, что всё сводится к индивидуализму и вседозволенности. Это позволяет использовать другие способы социальной регуляции. К ним относятся общность, мораль, консенсус, расширенная семья, обычаи, традиции и культурные нормы.

В классическом левом мышлении государство отличается своей монополией на насилие. В суде проигравшая сторона должна подчиниться решению суда, иначе в конечном итоге вооружённые офицеры будут применять его. В этом смысле колонизация сообщества и неформальной культуры законом — это колонизация жизни насилием. Она всё больше и больше смещает здание культуры на фундаментальную основу насилия.

Как здоровое общество ограничивает доступ к деньгам

Современный упадок немонетизированных форм социальной организации (сообщество, мораль, традиции, расширенная семья и т. д.) оставляет только правовую систему для сдерживания безудержного злоупотребления денежной властью. С древних времён и до недавнего времени существовали внеправовые социальные ограничения на свободное расходование денег. Богатые люди подвергались общественному осуждению, если были слишком расточительны или не выполняли свои гражданские обязанности. По мере ослабления сообществ ослабевало и это общественное осуждение.

Я помню историю, которую читал в детстве в одной из книг Лоры Инглз Уайлдер. Глубокий снег отрезал приграничный город от внешнего мира, и запасы зерна подходили к концу. Наконец, кому-то удалось пробраться сквозь метель и привезти телегу пшеницы от имени местного торговца, который на несколько недель стал единственным поставщиком в городе. Сначала он попытался продать зерно с огромной наценкой, но когда горожане с негодованием объяснили ему, что его больше никогда не будут уважать, он сдался и продал зерно по себестоимости.

В те времена люди зависели друг от друга в сети взаимных подарков, услуг и обязательств. Нематериальная гражданская валюта циркулировала наряду с финансовой валютой. Она позволяла людям требовать друг от друга отчётности. Деньги не принесли бы торговцу особой пользы, если бы городской врач, рабочие, плотники, возницы и так далее относились к нему недоброжелательно и отказывались бы его обслуживать. Вот что могло случиться с теми, кто нарушал местные обычаи.

Не идеализируя те времена, следует также отметить, что эти нравы также включали в себя всевозможные расистские и сексистские установки. Даже люди, которые сами не были расистами, всё равно могли участвовать в «красных линиях», сегрегации и других формах дискриминации, потому что социальные последствия нарушения этих условностей были серьёзными. Расистские законы были лишь одним из слоёв системы Джима Кроу. Но я отвлеклась. Я хочу сказать, что государственная власть была не единственным ограничением финансовой власти.

Точно так же, как контроль над государственной властью необходим для здорового общества, необходим и контроль над экономической властью. В современную эпоху мало что может контролировать её за пределами государства (или, точнее, централизованной власти). Государство и деньги вместе вытеснили почти все остальные формы социальной организации. Когда централизованная власть подчиняет себе деньги и собственность, мы имеем коммунизм. Когда деньги и собственность подчиняют себе государство, мы имеем олигархию или фашизм. Оба пути ведут к одному и тому же результату: слиянию экономической и политической власти и тоталитарному господству над всеми аспектами жизни.

Те, кто совершенно справедливо критикует ЦВЦБ за их тоталитарный потенциал, должны понимать, что анонимные, ненадёжные деньги (наличные, а сегодня и некоторые криптовалюты) также противоречат здоровому обществу. Лично я предпочёл бы их полному государственному контролю, но есть причина, по которой их используют наркоторговцы, педофилы, вымогатели и другие преступники. Это позволяет им нарушать социальные нормы. Исторически сложилось так, что наличные деньги преобладают во времена войн и социальных потрясений, когда рушатся социальные структуры, появляются незнакомцы и люди не доверяют друг другу. (См. книгу Дэвида Гребера «Долг: первые 5000 лет», в которой приводятся убедительные аргументы.) Когда всё успокаивается и появляются устойчивые социальные структуры, наличные постепенно уступают место кредитам.

Проблема сегодня заключается не в том, что, по мнению центральных властей, слишком много экономической деятельности выходит за рамки их возможностей отслеживать и контролировать её. И не в том, что, по мнению либертарианцев, свобода личности сокращается. Как и в большинстве поляризованных дебатов, обе стороны молчаливо принимают то самое обстоятельство, которое изначально порождает конфликт: ослабление структур гражданского общества, которые удерживают людей в ответственности за их действия.

На самом деле, большинство людей не хотят такой свободы, которая не учитывает влияние их решений на других людей. Как мы можем узнать, приносят ли наши экономические решения пользу или вред? В здоровом обществе множество циклов обратной связи сообщают нам о том, как наши решения влияют на других, и таким образом помогают нам ориентироваться в жизни. Концепция CBDC предполагает, что центральные власти будут сообщать нам об этом и встраивать эту информацию в деньги, чтобы, например, товары с высоким содержанием углерода дорожали.

Если бы это был единственный возможный источник социальной и экологической ответственности, то, возможно, нам следовало бы согласиться с централизованным контролем и сделать всё возможное, чтобы улучшить его характер. Но есть альтернатива подчинению сомнительной мудрости (в лучшем случае) патерналистского или (в худшем случае) хищнического государства. Мы можем создавать и восстанавливать другие системы социальной ответственности.

Другими словами, ответом на угрозу централизованного тоталитаризма является создание сообществ: как традиционных, так и онлайн-сообществ.

Здесь мы подходим к вопросу о децентрализованных цифровых валютах. Но прежде чем говорить о них, я хочу пояснить, что экономика — это не то же самое, что сообщество, а сообщество — это нечто большее, чем просто сеть людей. Сообщество — это группа людей, которые нуждаются друг в друге. Обязательства и благодарность, дарение и получение связывают их вместе. Сообщество ослабевает по мере роста финансового благополучия. Если вы можете платить за всё, вам никто не нужен. Чем больше мы удовлетворяем свои потребности с помощью денег, тем более уязвимыми мы становимся перед финансовым крахом и контролем с помощью ЦВЦБ. Если правительство ограничит мой доступ к деньгам (например, из-за того, что я публикую «дезинформацию» на своём канале в Substack), я буду недееспособным, если полностью завишу от этих денег для удовлетворения своих потребностей. Но если я хорошо интегрирован в сети обмена и торговли, если я выращиваю часть продуктов самостоятельно, если я щедро делился с другими на протяжении многих лет, если вокруг меня есть люди, которым мне не нужно платить, чтобы удовлетворять свои потребности в еде, образовании детей, музыке, ремонте дома, медицине и уходе в старости, то я буду хотя бы частично изолирован от государственной власти. Это своего рода автономия, которая вызывает тревогу как у фашистов, так и у коммунистов (оба вида тоталитаризма с большим подозрением относятся к любой форме социальной организации, выходящей за рамки их полномочий). Однако это редко приходит в голову либертарианцам, которые обычно мыслят категориями автономных личностей.

Что ж, не существует такой вещи, как автономная личность. Истинная природа человека — да и самого бытия — это отношения. Только система, построенная на этом метафизическом понимании, может надеяться на то, что она надолго оправдает возлагаемые на неё надежды.

Автономной личности не существует. Мы по своей сути зависимы. Давайте не будем говорить о свободе от социальных ограничений. Давайте вместо этого зададимся вопросом, как и кем мы должны быть ограничены. Перед кем мы должны отчитываться, кому мы должны быть в долгу, от кого мы должны зависеть в своих нуждах?

Общество как организм

Помимо неденежных структур взаимной поддержки, другие формы денег также обеспечивают определённую степень защиты от контроля ЦВЦБ. ЦВЦБ не так страшны, если они не являются единственной разрешённой формой денег. Если только часть экономической деятельности осуществляется с помощью ЦВЦБ, ситуация мало чем отличается от сегодняшней. Банки и другие финансовые учреждения уже выполняют распоряжения правительства в части предоставления отчётов о транзакциях или замораживания банковских счетов, как показала демонетизация Wikileaks в 2014 году. В мечтах тоталитарных идеалистов не существует финансовой деятельности, которая не находилась бы под их наблюдением и контролем. Именно поэтому правительства по всему миру стремятся избавиться от наличных денег и объявить криптовалюты вне закона или, по крайней мере, регулировать их.

На самом деле, криптовалюты уже обладают некоторыми преимуществами ЦВЦБ. Например, криптовалюты второго и третьего поколений позволяют мгновенно переводить средства практически бесплатно (и с низким энергопотреблением). Технические проблемы, связанные со временем транзакций, масштабированием и энергопотреблением, в значительной степени решены. Социально-политические вопросы решены не были, и здесь есть благодатная почва для развития новых форм социальной ответственности и новых способов привнесения ценностей в деньги.

Биткоин-максималисты критикуют другие криптовалюты за то, что они не являются по-настоящему децентрализованными. В большинстве случаев основатели валюты или небольшая группа узлов и разработчиков оказывают сильное влияние на политические решения, например, о том, стоит ли изменять протокол. Теоретически это делает их уязвимыми перед давлением со стороны правительства. Полностью децентрализованная криптовалюта похожа на наличные в эпоху чеканки монет из драгоценных металлов. Никто не управляет ею. Ни одна организация или группа не оказывает на неё определяющего влияния. Её стоимость (предположительно) не зависит от политики людей.

Но хорошо ли это? Если единственное, что нас беспокоит, — это вмешательство государства, то да. Если мы хотим, чтобы деньги отражали социальные, моральные или экологические ценности, то нет. Многие новые валюты извлекают выгоду из своей полуцентрализованности, встраивая в протокол ту или иную форму управления сообществом. Да, это может сделать их уязвимыми для манипуляций со стороны центральных государственных органов; с другой стороны, они могут способствовать формированию новых центров, параллельных структур за пределами государства.

В эпоху коррупции возникает соблазн передать контроль над деньгами беспристрастному, безличному алгоритму, чтобы оградить его от беспорядка, царящего в человеческой политике. Однако в конечном счёте политика (в широком смысле как соглашения между людьми) должна подчинить себе деньги, а ценности должны подчинить себе ценность. Действительно ли мы хотим создавать деньги, которые не сможем изменить, и рисковать тем, что в мир вырвется чудовище Франкенштейна?

Гораздо лучше встроить управление деньгами в сами деньги. Вместо чистой децентрализации, при которой вообще нет центров власти, мы могли бы более плодотворно мыслить категориями множества центров в органической структуре. В организме нет единого центра управления и контроля. Но он также не является массой недифференцированных равнозначных клеток. Мозг, сердце, эндокринные органы — каждый из них оказывает системное влияние, но ни один из них не заменяет другие. Они взаимно влияют друг на друга и зависят друг от друга. Есть причина, по которой организмы (и экосистемы) растут именно так: это делает их адаптируемыми и устойчивыми.

Основная угроза ЦВЦБ заключается не в самих этих валютах. Нет ничего принципиально неправильного в социально-политическом влиянии на деньги. Опасность заключается в том, что они станут единственными деньгами, поскольку жаждущие власти центральные учреждения запретят наличные деньги и криптовалюты, чтобы осуществить свои мечты о тотальном контроле. Нам нужны другие центры власти, другие центры социального влияния, подотчётности и согласия, а также другие финансовые органы. Без них тирания неизбежна, независимо от ЦВЦБ, и идеалы индивидуальной свободы её не остановят.

Мы не можем рассчитывать на то, что государство создаст для нас другие центры; мы должны создать их сами и защитить от центральных учреждений.

Эти новые структуры могут воплощать в себе положительные ценности. За последние несколько лет на моём столе появилось множество криптопроектов, которые пытаются интегрировать социальные и экологические ценности в свой дизайн. Некоторые из них уже делают то, что планируют разработчики CBDC, например, стимулируют определённое поведение. Это может быть участие в сообществе, борьба с изменением климата или удаление пластика из океана. По крайней мере, одна криптовалюта, Celo, по своей сути является углеродно-отрицательной (поскольку инвестирует средства в защиту и восстановление окружающей среды). Он также является частью растущей экосистемы протоколов, которые поддерживают создание сообществ и развитие децентрализованных автономных организаций (DAO). Многие из них также включают в свои протоколы различные виды демократического принятия решений и самоуправления.

Криптовалюта — это всё ещё незрелая технология, технологический эксперимент, которым пользуется, возможно, один процент населения. Она изобилует жадностью, обманом и схемами быстрого обогащения, часто прикрывающимися высокими идеалами. Некоторые эмитенты, заявляющие о своих экологических ценностях, просто демонстрируют свою экологическую добродетель. Тем не менее, несмотря на все свои проблемы, криптовалюты и связанные с ними технологии демонстрируют возможность включения социальных ценностей в деньги и развития независимых от государства общественных структур.

Бороться с системой бесполезно, если вы не можете предложить вдохновляющую альтернативу. Какова альтернатива обществу, похожему на машину, в центре которой находится всевидящий и всемогущий центральный процессор? Это общество как организм, общество как экосистема.

Для этого нам нужно вырастить новые органы и оживить те, что увяли. К увядшим относятся местные сообщества, локальные экономические структуры и общественные организации, культура взаимности и взаимопомощи, местные навыки, передаваемые из поколения в поколение, а также внеправовые методы разрешения конфликтов. Оживляя личное и локальное, мы становимся устойчивыми к вторжению технологий и всего цифрового. Во-вторых (и, я бы сказал, во-вторых), мы можем вырастить новые органы в цифровой сфере.

Чем сильнее будут эти новые и обновлённые системы органов, тем меньшее значение будут иметь ЦВЦБ, поскольку деньги и власть будут уходить из центра. Конечная цель не может заключаться в том, чтобы полностью отказаться от управления на национальном и глобальном уровнях. В конце концов, некоторые из наших проблем и творческих возможностей носят национальный или глобальный характер. Однако, поскольку экономическая и политическая власть в настоящее время слишком централизована, нам следует приостановить движение в сторону ЦВЦБ и сосредоточить внимание на других органах: местных, низовых, неформальных, одноранговых.

На самом деле здесь речь идёт о восстановлении того, что мы могли бы назвать обществом. Позвольте мне воспользоваться особым значением этого слова. Истинное общество — это не совокупность отдельных индивидов, которыми управляет центральная власть. Изначально это слово означало товарищество, союз и дружбу. Центральные власти, какими бы благодетельными они ни были, не могут дать нам этого. Их вмешательство, возможно, будет необходимо, если жизнь превратится в войну всех против всех. Цифровые валюты центральных банков и остальная часть системы слежки — это не только причины, но и симптомы упадка. От нас зависит, сможем ли мы обратить его вспять. От нас зависит, сможем ли мы начать долгий путь возвращения к братству.

источник: https://charleseisenstein.substack.com/p/central-bank-digital-currencies

20 Апреля 2022 г.