Семь смертей Эвелины Хардкасл

Последнее время мне везет на тему переселения душ. И если в «Переходах» они составляли запланированную часть впечатлений, то от «Семи смертей Эвелины Хардкасл» я ждала скорее базированного детектива в замкнутом пространстве, — а все потому что аннотацию надо читать дальше второго предложения.

В своем дебютном романе Стюарт Тертон переосмысливает концепт петли времени. Герой мало того что восемь раз проживает один и тот же день, так он еще и каждый раз просыпается в новом теле. Это добавляет повествованию динамики, а автору — сложностей. Потому что прописать одного не слишком шаблонного персонажа — та еще задачка, а вот справиться с восемью...

Spoiler alert!

Главный герой приходит в себя посреди темного леса. Он не помнит ничего — ни кто он такой, ни как он тут оказался, — только имя «Анна». Сюжет запускается мгновенно: мимо пробегает какая-то женщина, за ней кто-то гонится, звучит пистолетный выстрел — и... все. Что это было — узнаете ближе к середине, а как вы хотели, интрига же должна нагнетаться. А главный герой тем временем выбредает к старинному особняку Блэкит-Хаус, где заново знакомится с собой, своими будущими воплощениями и — чуть позже — основным квестом.

В роли Данжен Мастера выступает подозрительный тип с метафизическими замашками и в костюме Чумного Лекаря. Он появляется то тут, то там, весь такой загадочный и весьма коварный, сыплет глубокомысленными премудростями и помогает прочим персонажам катиться по нелинейным рельсам повествования.

Основных персонажей всего трое. У каждого из них своя цель и свои абилки. Так, главный герой (зовут его, к слову, Айден Слоун) должен успеть найти убийцу хозяйки дома Эвелины Хардкасл и представить доказательства на суд Лекаря. На все про все ему отводится восемь циклов дня сурка — если не успеет, то квест начнется по новой: Айден очнется в лесу, ничего не помня и не понимая. Восьми циклам временной петли соответствуют восемь перерождений в телах разных гостей поместья. Герой меняет облики в строго определенном порядке каждый раз, когда засыпает. При этом на каждую «субличность» (а вместе с телом Айден наследует и основные паттерны характера и мышления гостя) отводятся ровно сутки, т.е. при должной сноровке и стечении обстоятельств в теле одного и того же персонажа можно успеть побывать несколько раз.

Анна, с чьим именем на устах приходит в себя Айден, тоже ищет убийцу: по условиям квеста, только его победитель (тот, кто первым разгадает тайну) сможет уехать из Блэкита. При этом у Анны на все про все лишь одно тело, зато полностью сохранены воспоминания о предыдущих запусках игры; поэтому она может как помогать Айдену разобраться в происходящем, так и запутывать его сильнее, пользуясь своим конкурентным преимуществом. Из-за этого динамика взаимоотношений Айдена и Анны приобретает вайбы парочки с кадра ниже: женщина с мощными лапищами, знающая все события наперед, и главный герой-невдупленыш, который испытывает к ней поначалу иррациональную симпатию.

Наконец, третий важный персонаж — Лакей — самый мутный тип. Формально его цель — тоже первым найти убийцу и уехать, но по факту занят он скорее поисками новых кровожадных способов напакостить Айдену: запугать его или убить пару-тройку субличностей, урезав тем самым шансы соперников. Самому же Лакею победа как будто не слишком принципиальна. По крайней мере, за все 400+ страниц книги я не припомню ни одного эпизода, где Лакей занимался бы детективщиной, а не мельтешил за спиной у Айдена с мерзкой улыбочкой и адским подхихикиванием.

Немного психологизмов

В среде когнитивщиков есть мем про «магическое число 7±2». По убеждению одного из отцов-основателей когнитивистики Джорджа Миллера, именно столько элементов может одновременно вместить в себя кратковременная память человека. Насколько это так на самом деле, сказать непросто — как минимум, в отдельно взятых единицах информации объем КВП сегодня мало кто измеряет. В основном изучают либо запоминание семантически значимых групп объектов — чанков, — либо объем памяти относительно объектов разной когнитивной сложности (например, китайские иероглифы для нас скорее всего сложнее слов на латинице — поэтому первых мы запомним меньше, чем последних). Однако я продолжу тешить себя надеждой, что в названии романа Тертона скрывается отсылка именно на знаменитую работу Миллера и цифра 7 выбрана за ее когнитивную, а не культурно-мифологическую или — не приведите боги — метафизическую коннотацию.

Собственно, проблемам памяти, о которых и Миллер писал, в «Семи смертях» отводится важная роль. Память — то, что отличает героев друг от друга и по сути «скрепляет личность», позволяя Айдену оставаться собой из воплощения в воплощение. Потерю памяти в начале сюжета Айден переживает тяжело, как потерю собственного «я» — он вынужден выстраивать свою идентичность заново, собирая по кусочкам, как пазл, не имеющий референса. Рождается даже знаменательная идея, пользуясь случаем, собрать себя заново, «не таким как раньше», «стать другим», не покалеченным ошибками прошлого. Проблема-то, впрочем, как раз в том, что Айден не помнит ошибок прошлого — и оттолкнуться в своих изменениях личности ему не от чего.

Роль памяти в разрешении парадокса корабля Тесея

⚠️ Этот отрывок я искренне рекомендую пропустить тем, кто не готов читать много философии и пришел просто за рецензией на книжку.

У философии и психологии довольно много общего, и mind-body problem (aka психофизиологическая проблема) — как раз одна из точек пересечения этих двух наук. В широком смысле, mind-body problem пытается разобраться в перипетиях метафизики и физики: сознания/психики/души и тела человека. В более узком смысле, этим термином обозначают вопросы о первичности и достаточности элементов психики и тела для формирования я-идентичности (self) человека. На уровне психологии сейчас активно разрабатывается концепция воплощенного сознания, или 4E подход (embedded, embodied, extended и enactive cognition — гуглить проще на английском, т.к. материалов больше). На уровне философии, в этих рассуждениях новой волны о первичности духа и материи нередко прибегают к мысленному эксперименту корабля Тесея (напр., Loewe, 2010).

Смысл эксперимента базируется на одноименном парадоксе: представим, что каждый год корабль, на котором Тесей вернулся с Крита, реставрируют — заменяют в ним одну или несколько досок на новые, при этом не меняя ничего ни визуально, ни функционально. Спустя несколько лет заменены будут все доски. И вот ключевой вопрос: является ли такой полностью обновленный корабль все тем же кораблем, на котором плавал Тесей, или это уже совсем другой корабль?

Эксперимент может казаться дурацким и оторванным от реальности, но на самом деле в контексте mind-body problem он имеет достаточно конкретный смысл. В условиях простой логики он решается очень легко: если мы признаем, что идентичность человека определяет его психика или душа, то «корабль» остается прежним; если же мы сторонники материализма и верим в тело, то перед нами уже другой корабль. Но если бы вопросы человеческой природы решались так легко, мы жили бы совсем в другом мире — поэтому без проблем тут не обойтись. С одной стороны, клетки человеческого организма постоянно обновляются и заменяются, — но мы ведь в большинстве случаев не утрачиваем идентичность на протяжении жизни или по крайней мере больших ее отрезков. С другой стороны, если отрубить нам ногу, мы скорее всего почувствуем, что довольно большой блок идентичности у нас забрали, и что мы теперь немного другой человек. Возможны и другие варианты: например, знаменитый кейс Финеаса Гейджа, которому пробило голову металлическим ломом — он сам как будто бы не утратил своей идентичности, но вот его друзья и родственники, по некоторым свидетельствам, указывали на то, что характер Гейджа и его поведение изменились. Иными словами, самовосприятие и self Гейджа сохранились, а вот восприятие его другими и «публичная» идентичность — нет.

Прошлой весной для курса по философии когнитивных наук я писала эссе, в котором еще раз рассматривала метафору корабля Тесея в контексте mind-body problem как раз таки в сопряжении с памятью как основной скрепой идентичности. Для себя я формулирую еще одно вероятное решение парадокса корабля Тесея так: для начала, идентичность следует рассматривать не как нечто непременно единое и интегральное, а скорее как континуум, или пространство, идентичностей. Концептуально эта идея далека от новизны и часто возникает в гуманитарных науках. Социологи говорят о пространстве или множественности социальных ролей (например, Roberts & Donahue, 1994), психологи обсуждают мультисубъективность (например, Петровский, 2008) и множественность идентичностей (например, Kang & Bodenhausen).

Во-вторых, альтернативное решение парадокса корабля Тесея возникает, когда мы рассматриваем идентичность не как феномен, существующий здесь и сейчас, а как феномен, существующий во времени. Сама формулировка парадокса подразумевает такой подход: она сравнивает корабль прошлого с кораблём настоящего с точки зрения текущего времени; если докрутить эту идею еще немного, то формируется триада идентичностей: я-прошлого, я-настоящего и я-будущего. Для простоты мы рассматриваем их как дискретные величины, хотя на самом деле более точно понимать идентичность как континуум: трансформации нашего тела, нашего духа и любых возникающих свойств их союза происходят постоянно в незаметных микрошагах (исключая драматические и резкие изменения, как травма Финеаса Гейджа), и динамику идентичности можно отслеживать только путем сравнения этих временных срезов.

Примечательно, что полное сравнение я-прошлого, я-настоящего и я-будущего в нормальном сценарии осуществляется с точки зрения я-настоящего. Именно в этом моменте я ощущаю себя как целостную, неделимую и интегрированную личность. Это я-настоящего может совпадать или не совпадать с я-прошлого. Мы можем оценивать это несовпадение как результат взросления или старения, эволюции или деградации; можем отвергать своё прошлое, переживать внутриличностный конфликт из-за несоответствия между "кем я хотел стать в детстве" и "кем я стал" как несовпадение между я-прошлого и я-настоящего. Тем не менее, в нормальном сценарии и при здоровой психике мы не будем ощущать отчуждение от я-настоящего.

И тут важен еще один момент: штука в том, что я-прошлого по своей природе нестабильно из-за ненадёжности человеческой памяти и её способности активно редактировать события, а не фиксировать их как на фотографии. Существует целый блок техник изменения памяти в психотерапии, направленных на коррекцию нежелательных и травматических воспоминаний (например, Leuenberger, 2022), но даже в повседневной жизни мы искажаем прошлое для сохранения согласованности с настоящим (см., например, Bartlett, 1932). Таким образом, ненадёжная память становится клеем и цементом, связывающим идентичность прошлого с идентичностью настоящего. Не исключено, что во многом как раз знание и принятие того факта, что память ненадежна, позволяет Айдену не сойти с ума при ее полной утрате. При этом именно общая память о предыдущих трансформациях духа и тела в ходе перерождений внутри восьмидневного дня сурка действительно склеивает Айдена в единую идентичность, не позволяя ему распасться на восемь отдельных персонажиков.

На этом этапе возникает интересный вопрос: если память является мостом, обеспечивающим непрерывность идентичностей в любой момент времени, что происходит при полной потере памяти? Можно ли утверждать, что идентичность разрушена? В случаях частичной потери памяти связь между прошедшей-я и будущей-я не полностью разрывается, и непрерывность остаётся возможной. Например, хорошо задокументирован случай Пациента H.M. (Scoville & Milner, 1957): он потерял часть старых воспоминаний и способность формировать новые, но сохранил некоторые детские воспоминания и часто возвращался к ним в разговорах с исследователями. Это подчёркивает тесную связь между я-настоящего и остатками я-прошлого.

Аналогичный случай исследуется в фильме Кристофера Нолана «Помни» (Memento). Главный герой страдает от антероградной амнезии из-за травмы и смерти жены. Его ядро идентичности вращается вокруг неосуществимого стремления к мести — явная связь между его я-прошлого (за потерю которого он стремится отомстить) и я-настоящего (мститель).

В дополнение к таким формам амнезии искусство также исследует случаи, когда человек теряет декларативную память, но сохраняет процедурную. В «Идентификации Борна» главный герой не помнит, кто он, но сохраняет навыки секретного агента, что в конечном счёте помогает ему восстановить память. Здесь память всё равно остаётся мостом, соединяющим я-прошлого и я-настоящего, хотя и в менее очевидной форме.

Случаи, когда человек полностью теряет всю долгосрочную память мгновенно, без возможности заменить потерянные воспоминания новыми и таким образом сохранить непрерывность идентичности, кажутся почти фантастическими. Однако в рамках мысленного эксперимента такой сценарий также следует рассмотреть. Представьте себе человека, который ничего не помнит и не имеет никаких приобретённых навыков — классический случай tabula rasa Джона Локка. Можно ли сказать, что из-за отсутствия каких-либо воспоминаний, будь то декларативных или процедурных, такой человек лишён идентичности?

Правильный ответ на этот вопрос вероятно нет. У нас нет экспериментальных данных, чтобы подтвердить или опровергнуть этот тезис. Однако, основываясь на принятой концептуализации идентичности, человек, обладающий телом, метафизическим компонентом в виде сознания, психики и так далее, и способный к самосознанию, уже обладает идентичностью в формате я-настоящего. Да, у такого человека может полностью отсутствовать непрерывность с я-прошлого. Более того, я-прошлого может вообще не существовать, так как она является предиктором, но не необходимым условием для я-настоящего. Собственно, это и происходит с Айденом на протяжении книги.

Хит-парад смешных цитат

Что мы все о серьезном да о серьезном, если есть, над чем похехекать. Пополняем запасы необычных речевых оборотов вместе со Стюартом Тертоном и его переводчиком!

To sum up

«Семь смертей Эвелины Хардкасл» — больше настольный квест по типу Клаустрофобии, чем полноценный детектив с интригой и неожиданной развязкой. Есть основное и промежуточные задания, слегка карикатурные персонажи и даже описание стартовой локации с подробным планом и картой. Не хватает только интерактивности — все-таки проходить квесты самостоятельно обычно веселее, чем наблюдать за каким-то незнакомым чуваком, который решает загадки за тебя (а сам ты их решить и не сможешь — головоломки тут преимущественно «деятельного», а не умозрительного характера).

Тем не менее на то, чтобы скоротать пару вечеров, книжка вполне годится — она не больно мудреная и весьма ненапряжная; и даже претензия на философский подтекст особо не раздражает, потому что формулируется слишком уморительно претенциозно, как в средних подростковых фанфиках.

5/10 — и нужно иметь в виду, что сюжет разгоняется где-то к 20%, а до этого момента надо еще дочитать.