Редактор

Один рассказ каждый уикенд

МАРИЯ ЗАКРУЧЕНКО

Договоримся сразу. Я не верю в любовь. Это важно, если мы работаем.

Элементарно, Ватсон. Распечатанные фото бывают двух видов: для опознания преступников и трупов и фотографии любимых. Второе не исключает первое. Все стало понятно, когда вы ее на первой встрече достали. Не надо тыкать ею в лицо. Я знаю, что делать.

Не ждите эмпатии, у меня без нее полно заказов. Я здесь, потому что вам нужно решение, а не «научиться думать о проблеме по-другому». Вы так задолбались, что нарушили закон, выйдя с одноразового ноута по VPN в самую черную нору самого черного интернета в поисках меня. Ваши слова на экране: не справляюсь, нужен... редактор? То-то же.

Если я войду, обратного пути не будет. Передумаете — исчезну. Ни одна камера наблюдения в вашем подъезде, на улице, в метро никогда не видела мою фигуру в черных джинсах и худи. Меня уже здесь никогда не было, как того чувака из кино, если выбрать красную таблетку. Меня нанимают, потому что я так могу, другие — нет. У вас никаких гарантий, кроме моего слова, моей ответственности. Уверены? Согласны? Оплата вперед. Наличными. Единственная причина, чтобы переться по этой жаре.

От кофе не откажусь, спасибо. Черный, как моя душа. Сорян, профессиональный юмор. Сяду здесь, в коридоре, где у камеры слепой угол обзора. Да, в многоквартирных домах это еще встречается. Ошибка конструкции. Люди же строили.

Ноут в наличии? Дефрагментацию проводили? Личные устройства синхронизированы? Идеально! Давайте сюда. Вместе с паролем доступа.

Значит, смотрите. Сейчас ваше расписание переписывается под «срочные сантехнические работы дома». Потом пожалуетесь на мастера № 9845. Номер записывайте, говорю! Серьезно — пожалуетесь! От вас приходит жалоба в клининговую компанию, сваливается дальше по цепочке, к агенту, то есть мастеру 9845. Человеку, выдуманному мной. Я сочиняю ответ. Какой сложный у вас был засор, жалуюсь на здоровье, плачу, что семеро по лавкам. Креативно давлю на жалость, пока они не поднимут лапки вверх. У них там в системе этот сантехник 9845 — неувольняемый тупица. Как видите, все схвачено.

Сами из квартиры не выходите, не хватало вас еще редактировать. Сидите в другой комнате, фильм смотрите, короче, занимайтесь своим делом, а мне дайте заняться своим. К чему такая конспирация? Спросил соучастник кибернетического преступления, за которое можно присесть годков на -дцать. К тому, что государство не любит конкурентов. Только оно может редактировать вашу реальность. Вы сами предоставили ему такое право, голосуя за ужесточение контроля в сети. Не помните? Это было в период между очередной войной на Востоке и финалом шоу «Голос поколения». Поэтому не помните. И не должны. Главное, в личном кабинете галка стоит. Система помнит за вас.

Как вам еще объяснить? Редактор не умеет мысли читать. И стирать память не умеет. Было бы прикольно, но нет, это миф, который распустили те, кто считает нас электронными шаманами. Если бы мы умели, в первую очередь применили бы это к себе. Думаете, нам хочется помнить о вас то, что мы видим? Наша работа — привести ваш контент в порядок, разложить по полочкам так, чтобы вы потом могли с ним работать. Потому что сами вы не можете. Вы тонете в нем, как в мусоре под кроватью, дождавшемся генеральной уборки. Вы не объективны. А я? Соберу Объект по ключевым точкам, в хронологическом порядке. Не важно, что это: человек, задача или какое-то событие из жизни. Что наша жизнь? Красные ярлычки поворотных точек в цепочке нарратива. Мне в целом по фигу, что редактировать: человека или бухгалтерский отчет организации. Уверяю вас, разницы никакой. Разве что люди поскучнее.

Еще тупые вопросы будут? Тогда за работу. Остаться? Если не будете вмешиваться. Мои коллеги по-разному: кто лабает под хард-рок, а кому нужна полная звукоизоляция. Я не против поболтать с клиентом. А вы? Будете вести себя нормально, когда я буду просматривать личную информацию? Не будете отнимать ноутбук, когда там засветится переписка интимного содержания и картинки? Помните, ничего личного, я здесь не для того, чтобы осуждать, вне зависимости от того, что увижу на экране. Станет легче, если я скажу, что никто двадцать лет назад не думал о том, что частную жизнь будут отдавать редактировать на аутсорс? Никто представить не мог, что все появившееся в сети сохранится и притянется к личному аккаунту. Будет иметь последствия. Можете что-то такое узнать о своей благоверной, что потом не развидеть. Остаетесь? Тогда вот что. С этой минуты она — Объект нарратива или просто Объект. Перестаньте думать о ней как о живом человеке. Поехали.

Вряд ли надолго. Каждый думает, что оставляет после себя тонны свидетельств своих дел на Земле, но я вас уверяю: материал, из которого сделан этот жесткий диск, переживет его память. Рекорд по редактуре у меня установил знаете кто? Собака. Пять, сука, часов. Хозяйка постила фотки и видео с ее (псины) щенячества до последних минут под капельницей, похороны стримила в ее (псины!) инстач. Мне потом неделю мерещились рыжие таксы, когда сама хозяйка забыла уже.

Доступ активирован. Госуслуги приносят вам соболезнования. Интерфейс побледнел, две гвоздички в углу, как мило. Откуда система знает, что Объект мертва? Не тупите. Оттуда же, откуда знает, что вы запланировали на среду и что съели в прошлую пятницу. Пользователь каждый день совершает покупки, регистрируется на улицу в положенные часы, короче, ведет активную социальную жизнь — и вдруг больше не отсвечивает своим ID. Вон, в правом верхнем углу профиля красным уведомление: «Елена Олеговна, вы не совершали вход в аккаунт более 8 часов!» Свайп на страницу в фейсбуке, а там уже свечки и соболезнования. Удалить? Вы этим ничего не добьетесь. Можно. А хотите я этих сочувствующих забаню?! Меня тоже бесят те, кто лезет не в свое дело. Спишете потом на аффект. Нет, со свидетельством о смерти этот номер не прокатит. Придется забрать со своего аккаунта, а то оно так и будет светиться красным и в ваших личных уведомлениях вылезать в самый неподходящий момент. Система сделала выводы, деактивировала пользователя, передала ключи наследнику. Вам. А вы мне.

Теоретически обратимо. Может же потерять человек все девайсы, заболеть, запить. Сначала система вежливо постучится к людям, с которыми пропавший в последний раз мордой отсвечивал, и каждого спросит: где? Ну, а там уже по алгоритму в зависимости от ситуации. Либо расследование с привлечением живой полиции, либо наш герой вылезает откуда-то с похмела и все разблокирует. Но знаете что, с тех пор как алгоритм притянул соцсети, ошибок стало в разы меньше. Протокол осмотра тела подделать можно, а реакцию френдов нельзя.

Верите, было время, когда не приходило никаких уведомлений о вашей активности? Не обязательно каждые восемь часов отражаться в системе. Можно было просто выйти из дома и исчезнуть, нигде не отсвечивая: камер не хватало отследить каждый ваш шаг, а распознавание лиц не работало! Конечно, небезопасно! В этом и суть! Каждый выход из дома — риск. Каково было бы жить в антиутопии? Теперь никто никуда не пропадет. Каждый на счету, каждый важен. Все четенько — жизнь от рождения до смерти в документах, сообщениях и постах. Синхронизация здорово облегчает мне работу, хочу я вам сказать. Но нет, алгоритм меня не заменит.

Вот, например, список покупок Объекта от десятого числа прошлого месяца. Относится он к ней? Карта Объекта, конечно, относится! Важно ли это? Голубая маркировка, группа С, третья степень важности. А вот удача, распознавание лиц обнаружило Объект на коллективной фотографии в третьем классе школы! Какая смешная косичка. Маркирую красным — важное, пойдет в основной нарратив. Дальше алгоритм подхватывает, но я всегда рядом, чтобы добавить то, что он не пропустит.

Сколько фоток... Наоборот — мало! У большинства людей визуальность завышена. Предки постарались. Офигенно жить, когда с самого младенчества твой образ стри́мили на весь мир через соцсети. Я часто размышляю: что увидели бы спешащие к нам инопланетяне, если бы от нашей планеты остались одни электронные носители или просто направленные пучки света? Это были бы миллионы несвязанных нарративов, кричащих наперебой: Я, Я, Я! И почему все боятся, что редакторы будут шантажировать клиентов? Все и так на виду, стоит только воспользоваться поиском! Как только мы получаем собственные девайсы, контент растет по экспоненте: вот я у забора слева, вот справа, сверху. В глазах рябит.

Наш Объект не такая, постит не все подряд. Вот она маленькая на лошадке-качалке глаза таращит. Вот первый раз в первый класс. Стоп! Вот оно! Фрагмент со школьного концерта. Она за роялем, глаза закрыты, тонкие руки вдавливают клавиши, а тело бьется, как птица, привязанная руками к этой большой черной коробке! Она бьется в экстазе! А ей сколько... двенадцать лет? Вот это единственное, что Объекту нравится, мгновения реальной жизни, даже неловко подсматривать... Нам повезет, если в нашей жизни наберется хотя бы с десяток таких.

Подтянулась переписка в устаревших мессенджерах. О Господи, что за вырвиглазный дизайн! Обычный девчачий треп. Куда гулять, что он сказал, она подумала, та надела, уроки, бла-бла-бла, мама спалила, что я курю. Наивные тайны в иллюзиях анонимности, так мило.

Что за музыка фоном? Бах. Объект его слушала в тот период жизни. Треки, фильмы, книги, сериалы отдельно выстраиваются по хронологии вот в этом окошке. Моя разработка. По-моему, круто знать, в какой период твоей жизни на тебя оказывает влияние тот или иной продукт культуры. Потом интересно пересмотреть, сравнить впечатления. Выключить? Спасибо, мне тоже надоело.

«Завтра, после пар?» и «Ок». Краснющий ярлык. Уверены, что не хотите выйти? Сейчас будет такое... Не забегайте вперед. Мне можно, я редактор. Длинная переписка, голосовыми — музыкальные отрывки, которые без контекста понимают только влюбленные. Томные взгляды через весь коридор консерватории палит даже камера наблюдения. Однажды они не выдерживают и забираются в подсобку с нотами, потом обоим влетит. Не надо скрежетать зубами так, словно самому не было восемнадцать. А вот и начало конца. Печальные глаза под фатой. Дальше можно даже не проверять. Череда банальных кадров походов к друзьям, переписка тоже: купи смесь для супа — ок. Так и бывает, когда жизнь устаканивается. А вот новый поворот, как говорил классик. Камера в подъезде отлично уловила: подол платья разлетается волнами, когда она летит вниз по лестнице. Полгода не было никаких сообщений, никому, и вот Объект отправляет всего одно слово на почтовый хостинг в Германии: «согласна». Красный ярлык. Выше, в переписке. Вы пропустили? А я нет. Объект согласилась на должность в оркестре, которую ей предлагал бывший преподаватель. Обещала подумать, а теперь и думать нечего. Пока оформит документы, пока переедет, к тому времени кость в левой руке срастается, и Объект получает свидетельство о расторжении брака, а ее бывший — ордер о запрете на приближение. Хеппи-энд в том, что Объект может играть свою музыку.

Итак, европейский период, назовем это так. Девчонкам хочется веселиться. Хм, а если бы это была не Объект, а другая женщина? Что за двойные стандарты? Скажите еще, в Италию ездили на храмы и работы гениальных художников смотреть! Не забывайте, редактура уже задевает орбиту вашей жизни. Мне сверху видно все. Чьи это фотки в инстаграме — оголенный торс, задумчивый взгляд вдаль? Так-то. Да, изучала ваш аккаунт. А вы — её. Осторожные круги вокруг друг друга. Объект не хочет обмануться, как в тот раз, когда повелась, что в жизни достаточно хорошо знает человека, чтобы еще и его изнутри разглядывать. Уведомления о том, что она открывала: профиль за два года, ваши предыдущие работодатели и фрилансерские проекты, блогерши, на которых вы подписаны. Стандартный выбор проверки на фейк, как учат на курсах самообороны. Не удивлюсь, если на первое свидание она пришла с шокером в сумочке. Таблицы сверки интересов (с преобладанием музыки) не стала открывать. Правильно, о чем разговаривать, если все себе проспойлеришь? Тревел-блогер и пианистка. Романтика.

Возвращение на родину. А дальше... опять скучно. Будете смотреть, как жизнь Объекта превращается из романтичной сказки в обыденность, истончается до списка покупок? Утомились от того, что я не показываю, а рассказываю? У меня за спиной столько редактур, я точно знаю: все в итоге сводится к спискам, к набору фактов. Расцвечивайте сами, если хотите. Если вспомните. Что вы привозили из своих поездок? Как перехватывало дыхание от вида Везувия, словно падаете туда? Или как трясло на серпантине, аж в кустах блевали потом? Вкус вина на закате перед дождем? Или как матерились, пытаясь сделать постановочный кадр, чтобы лучи солнца правильно отражались в бокале? Это останется от нас. Список запротоколированных фактов, подхваченных системой, которые я отредактирую.

Последняя порция. Точно не хотите выйти? Дело ваше. Кадры с места происшествия зафиксировали две городские камеры. Вот машина Объекта. Резкий поворот на 180 градусов, перелет через двойную сплошную... Бам! Да, повтор записи с другого угла явно лишний. Возьмите платок. Это конец. Но с моей помощью вы можете пересматривать фрагменты этого нарратива, как любимый сериал. Только это был последний сезон, и продления не будет.

Назад — куда? Два часа, два месяца? Вот, пожалуйста. Локация — ваша квартира. Что? Вы хотели бы этого ей не говорить? Вы хотели бы, чтобы она отреагировала по-другому? Знаете, я тоже много чего хочу. Что сделано, то сделано. Я не могу изменить нарратив. Никто не может. Не только потому, что это незаконно. Это по сути своей неправильно. Редактура отражает каждый аспект жизни, а то, что просите сделать вы, называется монтаж! Каждое слово, каждый поступок человека провоцирует ту или иную реакцию, последствия. В мире все взаимосвязано. Вырезать кусочек этой ссоры — и весть нарратив насмарку, потому что люди будут реагировать не так, как должны по логике повествования. Послушайте, нет ни одного человека, который хоть раз не ошибся. Ответственность начинается там, где человек видит причинно-следственные связи и не пытается исправить невозможное.

Другой разговор. Надоело ходить кругами, пока до вас дойдет. Имейте в виду, есть более принципиальные редакторы. Они бы зафиксировали взятку, обратились бы куда следует. Вот, смотрите, вырезаю фрагмент вашей ссоры из нарратива: корзина — удалить — ВЫ УВЕРЕНЫ? Удалить.

Это все. Вот, я при вас выхожу из системы. Подтверждаете? Чудненько. Вот этот жесткий диск теперь — Объект. То есть ваша покойная супруга. Из общедоступной сети она исчезнет через 48 часов. Если нет — это баг. Пишите, исправлю. Так, пересчитаю при вас. Как говорится, не отходя от кассы. С наличными у всех туго, тяжелые настали времена, но я не отсвечиваю картой. Меня здесь не было, я монстр, укравший вашу память! Сейчас вы помните. Хотите, поделюсь главным редакторским секретом? Как только вы располагаете вещи, фотографии, воспоминания — не важно, в порядке, — вы... забываете о них. Челюсть подберите и закройте за мной дверь.

Вот почему я не верю в любовь. На нее не хватает оперативной памяти. Парадокс, но такие, как я, должны поддерживать имитацию. Любовь — далеко не худшая из всех человеческих иллюзий, если верить во что-то, лучше в нее. Жизнь нуждается в оправдании. Она слишком коротка и вся уходит на поиски смысла. Любовь дает такой смысл даже тем, кто никак не оправдывает свое существование, типа вот этого парниши, которому нужно начать с начала. Любовь пытается засунуть природу человека в странную логику жизни, становится попыткой обмануть смерть.

Он забудет свою пианистку. Ее жизнь, ее музыка теперь — нарратив, который со временем сотрется. Но он-то сделал все, что мог! Может спокойно пересматривать в любое удобное время. Знаете, что будет на самом деле? Он положит этот диск на полочку и никогда больше не притронется к нему, как наши родители не трогают свои детские фотоальбомы. Через какое-то быстрое время вы все это забудете, потому что информация вырезана и хранится в безопасном месте. С глаз долой — из сердца вон! Часто ли вы тоскуете по выброшенным дырявым носкам или просроченному молоку, которое пришлось вылить? По-вашему, есть разница? Уверяю, вы ошибаетесь. Вы думаете, я помогаю им сохранить воспоминания. На самом деле все эти фотоальбомы, жесткие диски, облачные хранилища существуют с одной целью — забыть. Память укрепляют связи! А эти ваши коробочки — замена гробам. Я могильщик любви. Я ставлю ей памятник. Будете ли вы посещать эту могилу — дело ваше.

Я иду вдоль автострады, по узкой полосе вне обзора камер, где ходить — самоубийство, и редактирую себя. Системы наблюдения в его доме: в углу у лифта и в самом лифте, на улице две, три у подъезда. Картинки фона сделаны заранее, так что просто вставляю и чищу все на ходу прямо с телефона, а телефон давлю и бросаю на дорогу. На мгновение перед глазами проносится кадр столкновения. Еще какое-то время я буду видеть это белое лицо, сильные пальцы, слышать ее музыку... Побочный эффект редактуры. А потом и я забуду. Потом будет новый заказ.

Еще недолго я буду помнить. Ее попытки бороться, рецепты антидепрессантов, походы к терапевту, советы «мыслить иначе»... И как резюме, записка, которую она в итоге рвет на клочки — не прочитать (да и не надо), — и взгляд в камеру, прямо перед разворотом автомобиля. Взгляд, полный решимости оторваться от взглядов хотя бы так. Она всегда была под прицелом камер, но этого рывка никто не разглядел. Теперь уже поздно. Забавно, в конце нарратива я всегда вижу этот взгляд, проходящий сквозь камеры, сквозь меня. Пытающийся удержаться за что-то. Но там ничего нет, ничего.

И меня там нет. Я редактор, и меня не существует. Меня здесь никогда не было.

Источник