Как я восстанавливал боевую историю прадеда
Эта история началась пять лет назад, когда я готовился к ГОСам в университете и в перерывах лениво покручивал ленту в соцсетях.
На глаза мне попался чей-то пост о том, что автор помнит и гордится дедом.., а ниже прикреплена ссылка на незнакомый мне сайт. Это была первая версия Подвига народа с рассекреченными и отцифрованными наградными листами времён Великой Отечественной. Стыдно признаться, но тогда я едва вспомнил имя и отчество предка подарившего мне фамилию. Фамилия у нас редкая, да и отчество у прадеда было не больно-то распространённое, так что человек по запросу высветился только один. Сомнений не оставалось. Я кликнул на документ, чтобы открыть его на полный экран и стал жадно вчитываться в строки, написанные замысловатым размашистым почерком. Прадед погиб в ноябре 43, так что не только я, но и его единственный сын практически ничего не знал о его боевом пути. Глаза мои становились все шире - прадед во время описанных событий командовал разведывательным эскадроном кубанских казаков-гвардейцев и в конном строю, с шашками наголо, повел солдат на пулеметы и обратил врага в бегство, за что получил Орден Красного Знамени. Мало того, что в начале 43-го этот орден был очень серьезной наградой, так и конные атаки войны можно чуть ли не по пальцам пересчитать.
Прочитав документ мне снова стало неловко - мой родной прадед с шашками на немецкие пулеметы ходил, а я тут переживаю из-за каких-то ГОСов?!
Из доступных документов я также узнал точное место его захоронения. Долго не мог понять, что может значить отметка «19,5», указанная как ориентир, пока наконец не обнаружил её на одной из военных карт того времени. Похоронен он в самом узком месте перешейка между Крымом и материком. Правда, доехать мне туда до сих пор не удалось.
Позже я стал изучать документы Кубанского казачьего корпуса и входящей в него 10 гвардейской кавалерийской дивизии. Узнал, что дивизия состояла в основном из добровольцев кубанских станиц, пришедших на сбор со своими лошадями и снаряжением.
Большая часть казаков была старше 50 лет, нюхнула пороху в Гражданскую, а кто-то и в "Империалистическую" войну. Именно эта дивизия в конном строю участвовала в Кущевской атаке - самой знаменитой конной атаке войны, остановившей немецкое наступление на несколько бесценных дней. Дивизия воевала в горах Кавказа и безжизненной Ногайской степи, сражалась с эсэсовцами из немецкой дивизии "Викинг" и Корпусом особого назначения "Ф" (наши почему-то называли его "Африканским корпусом"), который готовили к захвату ближневосточных стран.
Изучив все доступное мне в интернете, я начал готовиться к поездке в Центральный архив Министерства обороны (ЦАМО), где хранится основная часть документов времён ВОВ. Этот архив находится в подмосковном Подольске и работает, конечно же, только в будние дни, и то не во все. Доехать туда удалось во время очередного отпуска. Моей целью было получить учетно-послужную карточку (УПК) прадеда. На них обычно описываются все места службы военного, должности, а если повезёт, то и фотография прикреплена. Не повезло... я нашёл лишь последнее место службы, которое и так знал и, как окажется позднее, неправильное. Личного дела офицера в архиве также не нашли. В процессе подготовки к поездке в ЦАМО я познакомился с историком-генеалогом Дмитрием Балашовым и все мои дальнейшие успехи с поиском, прямо или косвенно, были связаны с его участием.
По документам его последним местом службы был 40 гвардейский кавалерийский полк и я попросил Диму поискать информацию в фондах полка. Все попытки оказались безрезультатными, ну не было там такого старшего лейтенанта!
Дима копнул "выше" и проверил штатную книгу офицерского состава дивизии. Успех! Во всех документах о потерях, прадеда прописали в 40-й полк вместо 42-го, в котором он на самом деле служил. Ещё выяснилось, что звание старшего лейтенанта было для прадеда настоящим новогодним подарком - приказ подписан 31 декабря 1942 года.
В фондах 42 полка Дима нашёл донесение о потерях за 2.11.43 г. Там значился всего один человек - Невенченко Константин Пантелеевич. Чуть позже отец мне пересказал историю его гибели, которую поведал прабабушке ординарец прадеда после войны.
В тот роковой момент они двигались по линии траншей. Самолёт-разведчик "Рама" (как его называли в наших войсках) долго кружил и, возможно, пилот заметил офицера. Ординарец и прадед бросились в разные окопы. Когда самолёт скрылся и он вернулся к своему командиру, тело его уже было бездыханно и прошито пулеметной очередью.
Это судьба - в тот день 42 гвардейский кав. полк даже не принимал участия в боевых действиях, а прадед уже имел на руках направление на курсы усовершенствования командного состава. Возможно, даже сдал командование эскадроном.
Дважды раненый, прошедший через Ад двух самых тяжёлых лет войны, он погиб так нелепо.
Зная даты его ранений, мы отправили по почте запрос (по-другому не принимают) в военно-медицинский архив, который находится в Санкт-Петербурге. После месяца пустоты в почтовом ящике я набрался наглости и позвонил. Женщина не очень охотно, но залезла в свою базу и сообщила, что данных по человеку не обнаружено.
На этом поиск можно было бы смело завершить, но меня не покидал вопрос - почему нигде нет ни единого упоминания о его службе до середины 1942 года?
В очередной раз копая сайт Память народа я обратил внимание на тёзку прадеда с другим отчеством. Вроде бы Петрович, а не Пантелеевич, год рождения другой, да и пехотинец, а не кавалерист... но последнее упоминание о Петровиче, как о пропавшем без вести, не пересекалось с самым ранним о моем Пантелеевиче и совпадает с датой его ранения. За чаем я поделился своими мыслями с Дмитрием Балашовым, догадка ему тоже показалась интересной и перспективной. Ещё несколько экспертов сошлись во мнении, что это один и тот же человек. Оставалось найти доказательства.
Надежды было мало, но в ЦАМО был сделан запрос УПК не на Пантелеевича, а на Петровича и отправлен ещё один запрос в военно-медицинский архив. Результаты даже превзошли наши ожидания. Из военно-медицинского архива пришёл ответ, что первое письмо к ним вернулось не доставленным до адресата и сообщили о том, что Константин Пантелеевич весь май 1942 года провёл в эвакгоспитале в городе Армавире в здании завода «Армалит». Должность раненого полностью совпадала с «пропавшим без вести» Петровичем.
Так я узнал, что прадед участвовал в Керченско-Феодосийской десантной операции и что ранение 23 марта, по сути, его спасло. В мае 1942 года от 390 стрелковой дивизии, в которой он был командиром взвода, осталось не больше 200 человек. А в декабре 1941 она насчитывала больше 12 000 армянских и азербайджанских крестьян, из которых 80% до мобилизации не держали в руках оружия, а половина почти не понимала по-русски. Русским был лишь комсостав - около 500 человек.
Как же могла произойти путаница с такими непохожими отчествами? Списки пропавших без вести и погибших составлялись уже на Тамани и непонятно кем, т.к. сама дивизия была разгромлена. Возможно, остались документы лишь с инициалами, а если отчество на "П", то чегож тут думать - Петрович!
После выздоровления он не мог вернуться в свою дивизию - её уже просто не существовало. И его направили 156 стрелковую дивизию, которая тоже понесла огромные потери в Крыму и пополнялась под Кропоткиным.
Позже Сергей Заярный (создатель www.don1942.ru ) прислал мне уникальный документ с рассказом бывшего военнослужащего 156 сд попавшего в плен. Остатки дивизии держали оборону на реке Дон, затем, отступая, пытаясь переправиться через реку Маныч на подручных средствах (бочки и доски с ветряной мельницы) и были окончательно разбиты танками, наступавшими по обеим сторонам реки. Вырвались немногие, но прадеду повезло.
В УПК на «Петровича» мы нашли информацию о зачислении прадеда в сентябре 1942 года командиром взвода в дивизионную школу 10 гвардейской кав. дивизии, с которой был связан весь его дальнейший боевой путь до самой смерти.
Дима также откопал для меня финансовые ведомости за сентябрь 1943 года с автографом прадеда и пофамильным списком эскадрона, которым он командовал. Вместо положенных по штату 170 человек в эскадроне оставалось всего 56 казаков и младших командиров. За сентябрь прадед получил 1362 рубля, включая полевые, а 600 из них отправил аттестатом жене и сыну.
На этом можно было бы остановиться, но ещё пара белых пятен его биографии будто просят, чтобы их раскрасили. Во-первых, это касается обстоятельств самой гибели - его убил лётчик очень редкого самолета-разведчика FW-189 (хотя некоторые эксперты считают, что вряд ли "Рама" стала бы атаковать наземные цели). За всю войну их было произведено всего 845 штук. Т.е. в конкретный день и в конкретном месте, возможно, мог находиться всего один из них, а значит, есть редкая возможность установить состав экипажа и имя убийцы, пусть даже выполняющего долг перед своей страной. Поможет тут только изучение немецких архивов.
Во-вторых, это была не первая война прадеда. Во время срочной службы он участвовал в Советско-Финской войне и был ранен аккурат в «День защитника Отечества», как мы его сейчас называем - 23 февраля 1940 г. В какой должности и в каком подразделении он воевал я надеюсь выяснить в будущем.
К этой истории я решил прикрепить взявшую меня за душу картину, картину, которую ежедневно прокручивали в голове миллионы наших дедов и прадедов, и которой не суждено было материализоваться в жизни 27-летнего гвардии старшего лейтенанта Невенченко Константина Пантелеевича. До Победы ему оставалось дожить 555 дней.
И все же я считаю, что он вышел из этой страшнейшей в истории человечества битвы победителем. Его страна и дальше говорила на родном языке, дома рос сильный и смелый сын, а эти строки пишет его правнук продолжающий фамилию, которую прадед когда-то сам себе придумал.