23 день. 8 марта. Чуккунг, попытка сходить в баз. лагерь Айленд Пика.
Ночью спала плохо, сильно болело горло. Не помогал ни стрепсилс, ни доктор мом, ни стрептоцид. Похоже, я таки заболела. Видимо спать на морозе не только полезно, но и вредно.
Утром пасмурно, очень холодно. Но раз забралась сюда, нужно идти смотреть красоту. В прошлом году я сразу полезла на Чуккунг Ри, на 5000 меня придавило горняшкой и пришлось спуститься, не дойдя до вершины и повторить попытку через день. Поэтому сегодня я пойду пониже, в сторону базового лагеря Айленд пика.
Сделала мюсли, накипятила чаю и пошла. Облачно, солнца нет. Сначала было очень холодно, мерзли руки, ноги и все остальное. Потом солнце начало проглядывать в разрывы облаков и стало теплее.
Шлось тяжело, чувствовала слабость и недомогание, да еще и все вокруг было затянуто облаками. Но альтернатива остаться в лодже и лежать в холодной комнате меня совсем не прельщала.
Я прошла примерно полпути до IPBC, тучи совсем сгустились, я стала опасаться, что пойдет снег и решила поворачивать назад.
Горло болело, да еще и начало знобить, еле доползла до лоджа. Уже ясно, что за последние дни, несмотря на попытки реанимации, с горлом становится все только хуже и нет никаких шансов вылечить его в такой холодрыге. А на высоте, я слышала, болезни дыхательных путей развиваются стремительно: горло – бронхи – пневмония – отек легких - кирдык. В общем, решила, что уже пора пить антибиотики. В обычной жизни я антибиотики принимаю в крайних случаях и только по указанию врача, но сейчас, мне кажется случай особый.
Выпила сумамед и вдогонку еще и колдрекс. Взяла спальник, пошла в столовую, там теплее, топится печка. Мне совсем хреново, знобит.
Немцы говорят мне спускаться в Дингбоче, но у меня нет сил даже собрать рюкзак, не то чтобы куда-то идти. Заказала жареные макароны с овощами (видимо плохо соображала, надо было чесночный суп). Есть не смогла, не лезет. Лежала, через силу пила чай. Немцы ушли вниз, я осталась в лодже одна (все как я люблю, но не сейчас). К чести хозяев лоджа, они для меня одной продолжали топить печку до вечера.
Честно говоря, болеть мне было очень страшно. Я одна, никто обо мне не позаботится. Терпеть не могу быть беспомощной и от кого-то зависеть. Но к вечеру мне полегчало, перстало знобить, в голове прояснилось. Да здравствует Сумамед! Я съела шерпа стью и пошла спать.