#КМ2025 5. Книга с интересной историей. "Времеубежище" Георги Господинов
Когда уходят люди, с которыми ты делил общее прошлое, они забирают с собой его половину. И даже все целиком, потому что у прошлого не может быть половины.
У меня есть маленькая традиция: в каждой новой стране я стараюсь читать книгу местного автора. В Болгарии, на морском отдыхе в прекрасном черноморском курорте Солнечный Брег, выбор пал на роман Георгия Господинова «Времеубежище» — книгу, за которую писатель получил Букеровскую премию.
Уже само название показалось интригующим, а когда я узнала, о чём книга, то решила: это произведение с особенной историей, которую стоит прочитать. У меня всегда высокие требования к книгам: они должны потрясти, морально опустошить, провести через катарсис, а потом выбросить на берег, словно медузу. Да, я эмоциональный мазохист.
И вот с первых страниц роман выпотрошил мои самые глубинные страхи — те, что прячутся в чертогах сознания, куда я сама стараюсь не заглядывать. Навязчивые мысли об Альцгеймере... Страшнейший сценарий конца— забыть, кто ты есть, кого и что любишь. Это настоящая смерть. Меня уже нет, если я забыла. "В стольких местах меня нет. Мир переполнен моим отсутствием. Жизнь течет там, где меня нет."
У каждого рано или поздно наступает момент, когда вдруг осознаешь, что резко начал стареть. И тогда ты панически пытаешься угнаться за последним вагоном прошлого, чтобы успеть запрыгнуть в него, а он уходит все дальше и дальше. Это желание вернуться характерно как для людей, так и для государств.Сюжет у книги не фантастический, хотя легко мог бы показаться таким с первого взгляда. Всё начинается с загадочной фигуры Гаустина. До конца остаётся непонятно, кто он: друг автора, альтер эго, бог, здравый смысл или всё сразу. Именно он открывает клинику для пациентов с болезнью Альцгеймера, где лечат… прошлым. Гаустин скрупулёзно воссоздаёт целые десятилетия — их декорации, детали быта, даже запахи. Каждое помещение становится настоящей машиной времени.
Роль Георгия Господинова (роман ведется от первого лица) посредническая: он выступает собирателем артефактов памяти. Беседует с людьми, берёт у них интервью, собирает мельчайшие воспоминания, чтобы наполнить клинику подлинным содержанием. Хотя и сам словно борется с первыми признаками болезни забвения.
Идея оказывается заразительной. Постепенно о клинике узнаёт весь мир, и начинается всеобщее помешательство: люди готовы притворяться больными, лишь бы попасть туда. Прошлое становится вирусом, распространяющимся, как эпидемия — «как испанка, как юстинианова чума». Люди начинают требовать себе 50-е или 60-е, хотя они никогда в них не жили. В памяти остаются лишь образы: кино Новой волны, рассказы о золотом времени — хотя на деле это были голодные и тяжёлые послевоенные годы. Это как бы и происходит часто в последнее время. Кто-то ностальгирует по 90-м — музыке, духу свободы, кино. Но мы ведь помним, что это было и время кризисов, дефолтов, войн, слома систем. Мы выбираем из прошлого только то, что нам дорого, и отбрасываем остальное. Иллюзия прошлого.
Эта иллюзия достигает апогея, когда страны Европы устраивают «референдум о прошлом», чтобы выбрать десятилетие, в котором хотят жить.
Как утверждает Платон в своем "Кратиле", некоторые слова правильны от природы. Этимология слова "рефередум", если рассматривать латинский корено слова refero,- "возвращать, уносить назад".
Но вместо единства возникает раскол: Франция тянет в одно время, Италия в другое, Болгария размышляет о возвращении в социализм и диктатуру. Господинов показывает, насколько опасно делать ставку на иллюзорное прошлое и повторять ошибки, которые уже были совершены. Именно поэтому роман можно назвать антиутопией — с глубоким философским и политическим подтекстом.
Прошлое в романе — и лекарство, и яд. Оно способно лечить, давая чувство принадлежности и радости, но может и калечить, если застрять в нём, если не отпускать старые ошибки или обиды. Эта мысль особенно сильно во мне отозвалась. Я снова задумалась: если память — это то, что делает нас нами, то что остаётся, когда её нет? Кто этот получеловек, недочеловек лишившейся самого ценного в жизни? Вспоминала часто фильм "Пробуждения" с де Ниро и Ульямсом, точно автор вдохновлялся этим фильмом.
Но в чем заключается преступление прошлого? Почему нельзя оборачиваться? Потому что в прошлом кроется опасность? И обращение к нему — грех, который превращает тебя в соляной столб? Апокалипсису предстоит уничтожить именно прошлое. Недостаточно покинуть Содом и Гоморру, каждый бежит от бедствия. Главное условие - забыть их, стереть из памяти, не сожалеть о нем. Жена Лота покинула Содом, но не успела его забыть.
В книге много философских и экзистенциальных вопросов: о патриотизме, национализме, счастье, о том, что значит родина и можно ли спрятаться во времени. Но, пожалуй, главная идея — научиться отпускать прошлое. Оно может быть анальгетиком, но только тогда, когда действительно нужно. В остальное время лучше не копаться в нем, вызывает зависимость.
Бог не мертв. Бог забыл. Бог страдает деменцией.
Особенно меня тронуло, как Господинов пишет о Болгарии и своём детстве. Его патриотизм не оголтелый, а осознанный и трезвый. Он любит всё, что связано с родиной, но без фанатизма. И думается: родился бы он в Албании или на Фиджи (не знаю, почему именно эти странны пришли мне в голову) — тосковал бы по ним.
Эта простая мысль скрывает в себе огромную сложность: внутри нас слишком много непрощённого и нерешённого. Вечный эффект лестницы-надо было так сделать, то сказать. Иногда мы мстим самим себе за старые раны, поступаем «назло», даже не осознавая этого. Прошлое держит нас в цепях, если мы не решаемся его отпустить. С другой стороны, прошлое это единственная стабильная вещь в биографии, ты знаешь, ты контролируешь, ты помнишь...
Роман мне ооооочень понравился. Он философский, глубокий, о реальных проблемах, о страхах. Господинов — автор невероятно эрудированный, умеющий находить новые образы и неожиданные повороты мысли, работать со словами: "пафос был именно той красной лампочкой, которая могла заставить выделяться желудочный сок прошлого", "звезды над нами сияют по-кантиански холодно, нравственный закон где-то затерялся", вваливаюсь в прохладную пещеру библиотеки, словно в другое время".
Ну а если бы у меня была возможность проголосовать за одно десятилетие на референдуме о прошлом, какое бы я выбрала? Было бы прекрасно взять музыку 90-х, стабильность 2000-х, новые технологии 2010-х, убрать все войны к черту и соединить их вместе. Получился бы некий шопский салат из футуристического прошлого. Ну в идеальном мире. Но, к сожалению, идеального мира не существует — ровно так же, как и идеального прошлого.
Глоссарий (интересности, упомянутые в книге)
Борсалино — итальянская фирма, с середины XIX века выпускающая шляпы. Название «борсалино» стало нарицательным, и так начали называть шляпы федора, хотя метка «Борсалино» может стоять на федоре, трильби, или даже на соломенной шляпке.
Антропоцен — неформальный научный термин, обозначающий новейшую геологическую эпоху, длящуюся более 100 лет, с высоким уровнем человеческой активности по истреблению дикой природы и играющей существенную роль в биосфере Земли.
Дразофила обыкновенная, — эта муха, первое существо в космосе.
Песня "Болгарская роза" Паша Христова youtube.com/watch?v=RyjheHgqoSM&list=RDRyjheHgqoSM&start_radio=1
Шопский салат — закусочный сборный салат восточноевропейской кухни, популярное блюдо в Болгарии, Северной Македонии, Сербии, Черногории, Албании, Румынии, Польше, Чехии. Считается, что салат был создан по заказу болгарской государственной компании "Балкантурист" в середине 1950-х годов
Аспарух — основатель Болгарского царства, Великой Болгарии.
Сатори — это ключевой термин в дзен-буддизме, означающий "понимание" или "пробуждение".
Лимонадный Джо — чехословацкий фильм. Эпизод, когда местный авторитет выстрелом в потолок останавливает традиционную потасовку в салуне и предлагает «продолжить завтра», процитирован в советском фильме «Человек с бульвара Капуцинов». После выхода Постановления Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1985 года «Об усилении борьбы с пьянством» Лимонадным Джо в народе прозвали Горбачёва.
Мадридская мо́вида (исп. La Movida Madrileña) — это общественно-культурное движение, возникшее в Мадриде в конце 1970-х и начале 1980-х годов после смерти генерала Франко и падения его диктатуры.
Малларме — проклятый поэт наряду с Артуром Рембо. Все в мире существует для того, чтобы завершиться некоей книгой.