Жане

— Ага, ну это то самое место, — подумал я, увидев чела, который сидел за столом. Он, сложив мудру возле сердца и закатив глаза, судорожно моргал, впадая в какой-то свой транс.

Я оказался в кафешке, которая находилась в месте для проведения фестивалей. Это была своего рода мини-деревенька среди гор: со сценой, заведениями и магазинчиками, продававшими соответствующую нью-эйджевскую атрибутику или музыкальные инструменты. Народу было много, несмотря на то, что в эти дни не проводились фестивали. Заказав себе порцию еды, я сел за стол и стал наблюдать за «трансовым» челом и той девушкой, что подавала мне суп. Среди всей толпы именно они чем-то привлекли моё внимание, хоть на тот момент и не подозревал о связывающей нас судьбе. Подкрепился и отправился скитаться по сумеречной улице, спрашивая встречающихся мне людей про Рину. Я знал, что в данный момент она работает в одном из заведений, но так как связи в том месте не было, мне пришлось импровизировать. Проходя мимо одной из кафешек, я наконец услышал знакомый голос.

— Сейчас я уже закрываюсь, и мы пойдём к дольменам, там будет саундхилинг с поющими чашами, - сообщила Рина после обмена приветствиями.

Было уже довольно темно, когда мы пришли на место. Я кинул коврик и расположился поудобнее. Место было наполнено энергией дольменов, окружающих людей и звуками тибетских чаш. На секунду мне даже показалось, что я попал в какой-то трип. Уже не помню, как так случилось, но мы заночевали прямо там, под открытым небом. А утром выдвинулись в лагерь, который находился уже недалеко, на скрытой от глаз горке.

Место при свете дня поражало своей красотой. Установив гамак и познакомившись с ребятами, я пошёл провожать Рину на работу, попутно осматривая местность. То тут, то там располагались палатки. Путь на этот раз пролегал по мелководной скалистой речке Жане. С одной её стороны возвышалась живописная скальная стена, а с другой нависали раскидистые южные деревья, скрывая нас от палящего августовского солнца. Время от времени на дне реки нам попадались скальные углубления — своего рода ванночки, в которых, не стесняясь, купались обнаженные местные нимфы. В одну такую купель окунулась и Рина. Я же испробовал это удовольствие уже на обратном пути, когда, перекусив и попив чай в кафешке, отправился на известные местные водопады. Вообще этот путь по речке стал моим любимым местом ввиду тенистой влажной прохлады и вдохновляющих пейзажей. Ну и обнаженных нимф, конечно...

Путь до водопадов проходил вдоль реки, между гор, среди тенистых лесов. Где-то располагались поляны с палатками, где-то магазинчики с кафешками, где-то дольмены, а где-то просто безлюдные мшистые леса, которые своими дубами и плющом ассоциировались с кельтской природой. В одном месте я всё-таки достал флейту и навалил атмосферы. Музыку также играли и местные обитатели. То тут, то там доносились звуки джембе, бонгов, флейт, глюкофонов, гитары, шейкеров и ещё много чего. Особенно мне запомнился дедушка с гуслями, который играл прямо возле тропы, создавая настроение проходящим на водопады туристам. Сами водопады меня, кстати, не особо впечатлили. Во-первых, после Грузии мне сложно было назвать водопадом то, что ниже метра; а во-вторых, там было много нормисов, которые в купе с криками детей заполонили всё пространство, из-за чего порой даже не всегда можно было подойти к достопримечательности.

Ближе к вечеру я вернулся в лагерь. Мы находились на вершине крутой горы, с которой открывался красивый вид на местность. На самом обрыве находилось костровище с металлической решёткой, где постоянно подогревался чай. С одной стороны костровища висел общий гамак, а с другой располагался двуместный, мать его, пружинный матрац. Был также импровизированный столик для готовки и шкафчик с полками. Откуда взялись гамак, матрац и шкафчик в этом удалённом от цивилизации месте, история умалчивает. Да и чему уже было удивляться... Я только что провёл ночь возле древних гробниц Хадыжей, засыпая под поющие чаши, а потом гулял по кельтским лесам, украшенным музыкой и нагими красотками. Однако удивляться всё же было чему. Вечера у нас проходили за готовкой, песнями под гитару, философскими/духовными беседами, а иногда ребята играли в D'n'D. А вот в первую ночь я не на шутку перепугался. Приблизительно в полночь я проснулся от жуткого воя. Сначала мне показалось, что это плач ребенка, но после звук стал доноситься со всех сторон. Я подумал, что это воют стаи волков. К тому же по лагерю время от времени появлялся какой-то шорох. Страшновато было ещё и от того, что спал я не в палатке, а в гамаке, в котором меня можно было легко укусить за бочок. Достав нож из рюкзака и положив в карман гамака, я кое-как проспал эту ночь.

— Да это просто стаи шакалов, они сейчас почти каждую ночь воют и боятся тебя больше, чем ты их, - посмеялись утром ребята над моим рассказом.

— А что тогда за шорохи по лагерю были? — спросил я.

— А ты шорохи какие-то слышал? Это, наверное, еноты в гости заходили.

То действительно были еноты. На следующую ночь мы не спали очень допоздна, и в какой-то момент к нам подошла стая енотов. Мы поделились с ними ништяками, кого-то даже попытались погладить. Восторгу не было предела.

Впрочем, не всё так радужно было. Еноты, которых мы покормили, почуяли халяву, позвали всю свою семью, и каждую ночь начали приходить в лагерь, воруя всё, что не было спрятано в палатки. Порой с ними приходилось буквально воевать, бегая с палкой по лагерю, отнимая какой-нибудь пакет с макаронами. Спросите: «А зачем им нужны были макароны?», а я отвечу: «А зачем им нужен был сапог, который они утащили в неизвестном направлении?». В общем, проблема решилась лишь тогда, когда мы где-то каким-то чудом добыли огромный деревянный сундук, в который потом прятали всю еду. Второй неудобный момент связан с тем, что в округе нет чистых родников. Воду мы черпали прям из реки и кипятили её. Но нет-нет, да и есть шанс подхватить местный вирус, который вызывает лютый понос на целую неделю. И я не был исключением.

— Это своего рода посвящение, — сказали мне ребята, когда я в очередной раз возвращался из кустов, — здесь все через это проходят, а потом иммунитет вырабатывается.

— Воспринимай это как физическую и духовную чистку, — подхватила Рина.

Смысл в этом действительно был, так как, во-первых, я потерял столько воды, что казалось, будто все клетки уже обновились, а во-вторых, в эти дни у меня проходили сильные трансформации мировоззрения, которые я описал в отдельной статье.

Так и продолжалась моя «жизнь как импровизация». Распорядок дней обрёл свой ритм. Утро начиналось с мыльно-рыльного ритуала, собирания дров и таскания воды; после чего участвовал в готовке или просто наблюдал с горы под шум костра и играющих где-то вдалеке барабанов. Далее я шёл километра 3 в сторону трассы, чтобы поймать интернет и зайти в магазин. Не упуская, разумеется, возможности освежаться в купелях. Добравшись до магазина, покупал какого-нибудь ништяка и чего-нибудь в лагерь, что мне иногда заказывали принести. Потом садился на лавку, слушал музыку, проверял мессенджеры, загружал необходимую литературу, а после отправлялся обратно. По пути естественным образом с кем-нибудь зазнакомишься, попьёшь чаю, а то и вовсе накурят. Окунался ещё раз в купель, поднимался на гору и вновь собирал дрова или таскал воду, чтобы приготовить обед. После обеда, как правило, валялся в тени на гамаке и поглощал литературу. Иногда с перерывом на дневную дрёму. Когда жара спадала, я вновь отправлялся гулять: либо изучая территорию, заглядывая в любимые места, либо выбирался в городок, а иногда мог сделать второй заход до магазина с интернетом. Вечером — ужин, гитара, беседы. Пару раз проходили музыкальные фестивали. Иногда ночью устраивали дискотеку в местном клубе.

Я и опомниться не успел, как пролетели 3 недели. Написал Артуру и Монаху, чтобы узнать, как у них дела и как дела с документами на землю. Артур, как оказалось, после Грузии уехал за амурными делами в Москву и нашёл там работу, оставшись жить у знакомых в комнатке при храме. А Монах вообще уже оказался где-то в Болгарии и звал меня участвовать в каком-то православном шествии, где нужно было носить огромную икону. Он собирался мне оплатить шенген и перелёт. Импровизация набирала интересные обороты, но всё же передо мной возникла некая развилка. Чтобы как-то определиться, я попросил подругу сделать расклад таро. В одном случае выпало, что если я останусь, то могут произойти духовные прорывы, а если уеду, то оттяну этот момент и закрутится у меня какой-то кармический роман. Я решил остаться. А кармический роман у меня, впрочем, закрутился, но уже куда позже, зимой.

Так на Жане я провёл ещё 3 недели. Деревья стали окрашиваться осенними цветами, участились дожди, а ночью нет-нет да и опустится температура до +10. Это не те +10, которые в городах средней полосы. В горах недалеко от моря куда холоднее, особенно когда за 4 месяца привык к южной летней жаре. Костёр из-за постоянных дождей становилось практически невозможно разжечь. В какой-то момент я даже приболел. Постепенно начал осознавать, что пора двигаться куда-то дальше. Всё-таки, несмотря на всю романтику и то счастье, что получил, живя в подобном месте, я начал мечтать о тёплой сухости, электрическом чайнике, кроватке, душе/бане и постоянной доступной зарядке для телефона. К тому же большинство ребят уже разъехались, а мы остались только вдвоём с девочкой, что наливала мне суп в тот первый вечер. Через год у нас с ней завяжутся длительные отношения, но это уже совсем другая история. В общем и целом ближе к середине октября мне одновременно с нескольких источников приходит информация о некоей базе отдыха недалеко от Кудепсты (район Сочи). В неё требовались волонтёры, а также собирались некоторые мои новые знакомые. Почувствовав отклик, я убедился у Артура, что планы с постройкой отодвигаются на неопределённый срок, после чего собрал рюкзак и перелистнул очередную главу своего пути. А Жане поселилось в сердце до конца моих дней и даже дальше.

← →

p.s. Можно ли сказать, что я обрёл в этом своё направление в жизни? — Нет. Можно ли быть счастливым, живя в лесу, практически без денег и благ цивилизации? — Да. Всё, разумеется, без крайностей. Можно иногда выбраться на ночь в гостиницу. Можно приехать с другом в Геленджик, напиться в уличном кафе и ходить по пляжу, смехом перебивая звуки волн. А можно найти ближайшую подработку, и возвращаться в лес по выходным, чтобы отдохнуть от мира и порадовать своё племя ништяками. Суть счастья, в конце концов, не в выборе правил, по которым можно жить, а в свободе от них.