Цветы лишь приманка/Flowers are bait Глава (142) 178:
— Это целиком и полностью моя вина, — прошептала И Ён.
Квон Чэ У открыл глаза. Первое, что он увидел – краешек уха И Ён, пробивающийся сквозь одеяло, тронутый румянцем утренней зари.
Он окинул взглядом незнакомую комнату.
Сквозь невесомые шифоновые занавеси пробивались первые лучи солнца. На прикроватной тумбочке, словно нарочно оставленный ею, стоял поднос с дымящимся кофе и аппетитным сэндвичем. И Ён нежно провела пальцами по растрепавшимся волосам.
Пижама, которую она собственноручно на него надела. Невысказанное напряжение, повисшее в воздухе, и этот нежный румянец, играющий на её щеках. Квон Чэ У замер, боясь даже моргнуть, пока тишину не нарушил тихий голос И Ён.
— Я… я правда не хотела, чтобы так получилось. У меня не было… встреч с другими мужчинами в том смысле, в каком ты подумал. Мне просто… было любопытно. Хотела понять, чем они отличаются от тебя. Забьётся ли моё сердце так же сильно, как при тебе. Просто… проверяла.
В сумбурном объяснении Квон Чэ У уловил обрывки фраз, понял, что всё это произошло после их первой ночи, когда он наивно продолжал считать её своей "женой".
Ярость вскипела в нём. Она тайно встречалась с другими мужчинами, одного за другим, и лгала о неподанном заявлении. В итоге, он не смог обуздать свои чувства и сдался желанию.
— Потому что, господин Квон Чэ У, я действительно…
И Ён замолчала, не в силах подобрать нужные слова. Квон Чэ У прожигал её взглядом. Она спрятала лицо в ладонях.
— Просто… ты бываешь таким страшным… Мне страшно вспоминать, каким ты был раньше. Когда ты сказал, что будешь моей собакой, мне стало немного спокойнее… Я всегда смотрела на тебя, пока ты спишь…
Квон Чэ У судорожно вздохнул, захлестнутый волной нежности. Даже после того, как она терзала его всю ночь, она изо всех сил пыталась открыть ему своё сердце, что делало её ещё более прекрасной.
Он снова осознал, что потерял.
— Я впервые в жизни так сильно на кого-то злюсь. Из-за тебя каждый день превращается в пытку, — еле слышно прошептала она.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
В тот момент он не подумал о том, сколько мужества ей потребовалось, чтобы отважиться на это искреннее признание.
Он не осознавал, сколько решимости требовалось, чтобы впустить в свой мир человека, которого она считала пугающим. Ему было легко отвергнуть её любовь, заклеймив её притворством, обрушиться с яростной критикой за нечестность, отбросив в сторону её искренность.
Он ни разу не задумался о страхе, который она преодолевала каждую минуту, чтобы принять его.
Чэ У притянул её к себе и усадил на колени. Его губы зашевелились сами собой, словно проигрывая заезженную пластинку.
— Итак, и каковы результаты сравнения? Мне интересно.
Когда он прижал её к себе, его слуха коснулся тихий вздох, нежный, как пение маленькой птички.
И Ён уткнулась лицом в его грудь. Он терпеливо ждал.
— Я ни о чём не думала. Я увидела тебя в том окне кафе…
Она живо вспомнила его силуэт, стоящий под проливным дождем.
— Я просто… хотела домой, — пробормотала она.
— К тебе…
Эти простые слова вновь затронули самую тонкую струну в его душе. То, что он стремился вернуть, отбросив мстительные мысли, которые когда-то поглощали его, сводилось к этим моментам.
Маленький, скромный дом. Ещё меньшая спальня. Ещё более маленькая кровать. Нежные слова, которыми они обменивались только здесь, наедине.
Ради того, чтобы услышать это абсурдное признание, ради одного этого Квон Чэ У был готов отдать всё, что у него было.
Если бы только можно было вернуться в тот день…
Он хотел бы навсегда застрять в этом моменте, когда ещё никто не был ранен, когда ещё ничего не было разрушено.
Он надеялся, что это сон, и он никогда не проснётся.
Но, как и следовало ожидать, его голову сдавило тисками, и мир вокруг поплыл.
Квадратные стены обрушились, утреннее солнце разлетелось на осколки. Всё вокруг исказилось, закручиваясь в водоворот.
Прежде чем тонкая нить осознания, за которую он отчаянно цеплялся, растаяла, как песочный замок, Квон Чэ У хотел сказать хоть что-нибудь.
— Я больше не совершу этой ошибки! Если И Ён там… пожалуйста, подожди меня.
В этот отчаянный момент, когда он произнес эти слова, Квон Чэ У понял, что ему нужно делать дальше.
Он должен пройти через этот дезориентирующий туннель, во что бы то ни стало добраться до неё.
Струна виолончели, впившаяся в подушечки пальцев, резанула, как лезвие. Кровь отлила от руки, оставив кожу мертвенно-бледной.
— Мы… действительно давно не виделись.
Слова сорвались с губ, словно незваные гости. Квон Чэ У снова провалился в омут воспоминаний.
Натянутая до предела струна, казалось, сдерживала не пальцы, а бушующую лавину предательства и гнева, готовую обрушиться на И Ён.
По спине пробежала ледяная дрожь предчувствия.
Наблюдая за испуганным лицом И Ён, Квон Чэ У стиснул зубы, словно ожидая удара. Губы, словно марионетки, шевелились, послушно следуя заранее заготовленному сценарию.
— С этого момента каждое слово должно быть выверено.
Чэ У хотел остановиться, но заметил, как предательски задрожали её зрачки.
Он знал, как никто другой: он собирается довести её до края, истязать.
Ярость закипела в нем с того момента, как он услышал аудиозаписи, переданные Чан Бом Хи.
Как она могла притворяться его женой, быть такой нежной? Непостижимая, мучительная судорога сдавила что-то глубоко внутри. Он не понимал, что это.
Но его тело предательски откликалось на нее, и, как бы он ни пытался сопротивляться, именно он, в конечном счете, оступался. Признать это было невыносимо.
Он боялся снова утонуть в липкой паутине собственной лжи. Временами его захлестывала волна несправедливого, иррационального отвращения.
— Если я засуну его в твой рот, тебя, наверное, вырвет от одного вида.
— Если уж ты это делаешь, делай это как положено, с самого начала.
Внезапно мужчина толкнул И Ён на кровать и обнажил свой член.
— Чёрт возьми, не смей так с ней! Не спеши судить, основываясь на своих грязных фантазиях. Посмотри на неё! Она напугана. Не лезь к ней, ублюдок! — закричал Квон Чэ У, наблюдая за разворачивающимся кошмаром.
Но Квон Чэ У из прошлого продолжал грубо толкать И Ён, насильно раздвигая ей губы тремя пальцами.
Схватив ее за подбородок, он, бесстрастно, словно исследователь, изучал влажную бездну ее рта. И вдруг замер.
Стиснутые до побелевших костяшек кулаки, налитые кровью глаза, прерывистое дыхание, дрожащие плечи – каждая его реакция была взрывом, бунтом против запланированного. Он отчаянно пытался уклониться от написанного им же сценария.
— Это… неправильно… Я не этого хотел.
Он всхлипнул. Этот тихий, заглушенный всхлип услышал только он сам.
— Я всё испортил. Прости, что напугал тебя.
Квон Чэ У опустился на колени у кровати, уронив голову на колени И Ён. Неожиданно его затрясло, и он почувствовал слабость, растекающуюся по всему телу.
— И Ён, ты… ты всё это время была напугана, да?
Чэ У обнял ее, чувствуя, как ее бьет дрожь.
Он хотел этого с тех пор, как увидел ее снова.
— Что, если бы я доверился нашей любви, подождал, вместо того чтобы обрушиться на тебя с обвинениями?
— …Что, если бы, вместо того чтобы смотреть на тебя с презрением, я честно признался, что люблю тебя так сильно, что ты даже представить себе не можешь?
Поглаживая И Ён по щеке, Квон Чэ У снова почувствовал головокружение, но на этот раз он не запаниковал. Он просто коснулся губами ее уха.
— Этот человек - не мой муж. Я не замужем. Это просто досадное недоразумение.
Пощёчина кузена опалила её щеку, и Квон Чэ У ощутил, как тщательно подавляемый гнев, словно ледяная волна, сковал его.
"Почему я не твой муж? Что это за внезапная неприязнь?"
Раздражение вскипало в нём с каждой секундой. "Неужели из-за этого ничтожества ты так горько плакала под деревом? Неужели всё из-за этих людей, что и семьей-то назвать нельзя?"
— И Ён, кто я для тебя? - Голос его звучал отчаянно.
— Я сделала это, чтобы мистеру Чэ У не было неловко. Я не хочу, чтобы тебя втянули в эту грязную склоку, чтобы ты переживал из-за чего-то подобного. Посмотри на лица вокруг. Видишь, как они смотрят? Так что, пожалуйста, давай просто притворимся, что я не твоя жена. Так будет лучше, правда?
Квон Чэ У горько рассмеялся сквозь подступающие слезы.
— Какая жена станет так унижать своего мужа?
Она пыталась оградить Квон Чэ У от злобных взглядов, даже бросив вызов кузену, которого боялась всю жизнь. А он, глупец, был слеп и не видел, не замечал той искренности, что И Ён проявляла к нему.
— …Я же объяснила. Я не хотела, чтобы ты во всё это ввязывался.
Она знала о своём происхождении. Семья оставила на ней шрамы, заставила думать о себе как о чём-то сломанном и нечистом.
А Квон Чэ У так легкомысленно отнесся к её попыткам оградить его, вернуть в безопасный круг.
По крайней мере, как человек, непосредственно вовлеченный в это, он должен был оценить её смелость, ту самую, что одновременно смущала и вызывала восхищение. Он должен был признать её и обнять, а не изливать свои обиды и упреки.
Что он делал, пока она принимала его, несмотря на то, что это выходило за рамки её зоны комфорта и грозило новыми страданиями?
Приложил ли он хоть малейшее усилие, чтобы понять её чувства, хотя бы немного?
Нет, не приложил. Он был ослеплён гневом и не удосужился взглянуть на ситуацию её глазами.
Теперь всепоглощающее чувство вины заставило Квон Чэ У сжать кулаки до побелевших костяшек, до боли, до почти проступившей крови.
Но голос, пропитанный горечью, все равно сорвался с губ:
— С каких пор ты стала такой заботливой, что мне даже стыдно притворяться?
В тот миг, когда лицо И Ён исказилось от боли, Квон Чэ У ухватился за нить её воспоминаний.
Именно это он хотел сказать на самом деле.
— Я благодарен тебе за то, что ты пыталась защитить меня.
— Но я хотел защитить тебя так же сильно.
Он осторожно слизнул капельку крови, сочившуюся из рассечённой губы И Ён.
— Я злился не на тебя, просто мне было невыносимо видеть, как тебя бьют, и понимать, что меня там не было. Не только сегодня, но и всякий раз, когда я думал о том, что ты попадаешь в такие ситуации, когда меня нет рядом, и даже когда я думал о том, как ты, должно быть, страдала в детстве, - всё это было слишком тяжело для меня.
В то же мгновение Квон Чэ У осознал, что это место – нереально. Просто воспоминание. Сон.
И нет смысла пытаться что-то изменить.
И Ён улыбнулась, словно успокоившись.
"Улыбалась ли она мне хоть раз с тех пор, как мы воссоединились?" – Его душила огромная, зияющая пустота.
Когда он с отвращением уставился на свое лицо, словно на фальшивку, которую легко можно разорвать в клочья, его внезапно осенило.
Не нужно прошлое, сладкий сон или фантазия, которую невозможно переписать.
Ему нужна настоящая Со И Ён, та, которую он жаждет прижать к себе. И Ён, которая сейчас отталкивает его.
Он вошел в этот сон и манипулировал им, чтобы покопаться в её ранах и обидах, извлечь собственную выгоду.
Это место само по себе было невероятной, коварной фантазией.
Квон Чэ У должен был пойти туда, где И Ён действительно стоит, застыв в ожидании.
Буду благодарна вам за поддержку 🦋Перевод — любительский! Спасибо, что читаете🌹