Цветы лишь приманка/Flowers are bait Глава 165:
После разгульной ночи, когда рассвет вымыл краски веселья и день вновь окутал тишиной, остался лишь сор – осколки былого праздника.
Когда её душу точила тревога, она искала утешение в шелесте листьев, в незыблемом спокойствии деревьев.
Но с приходом ночи, тенью на сердце ложились воспоминания о Квон Чэ У. Его ледяное отчуждение и раньше вызывало смутное беспокойство, но теперь, когда он был замешан во всем этом…
Стоило её мыслям дать слабину, как в брешь проскальзывал образ Квон Чэ У.
Она увидела изнанку безудержного веселья – дикую, первобытную. От этих пугающих последствий леденела кровь.
С того дня она с головой ушла в пренатальную психологию. Боясь, что негативные мысли отразятся на будущем ребенке, она внимала успокаивающему голосу Кю Бэка и погружалась в чтение энциклопедий. Кю Бэк же молча взирал на её округлившийся живот, словно что-то понимал.
— Боже мой, директор, почему вы так мало едите?
Всё свободное время она проводила с Кю Бэком, избегая даже мимолетной встречи с Квон Чэ У.
И всё же, по мере того как заживал порез на пальце, она всё чаще оглядывалась по сторонам, словно кого-то выискивая.
Палочки для еды выпали из её рук. Она подняла взгляд.
– Но вы почти ничего не съели.
Со И Ён обедала с сотрудниками административной команды. Смущенно покачала головой:
Заметив встревоженное лицо коллеги, она осознала свою оплошность.
— Э-э-э… Я хотела сказать, медленно.
— В последнее время вы какая-то странная. У вас всё хорошо?
И Ён натянуто улыбнулась, проглатывая остатки еды.
Из всех терзавших её тревог, ни исчезновение Квон Чэ У, ни ночные кошмары не беспокоили её так сильно. Проблема была в другом… Она была расстроена.
Тем, что не могла есть, даже когда безумно хотела.
Тем, что не могла приготовить еду сама.
Со И Ён медленно угасала. Она ела за двоих, лишь бы плод в её животе не голодал, но её собственный желудок оставался неудовлетворенным.
— Директор, как насчет того, чтобы привезти мандариновое дерево?
— Да, думаю, можно попробовать привить его к дереву сэтокка.
Слюнки потекли у неё от одной мысли об этом. Абсурдно, но вкус мандарина волновал её сейчас больше, чем само дерево.
Скрещивание деревьев – это словно отрезать корень, ветвь или почку и приживить их к другому дереву. Со временем они срастутся, и получится одно целое.
Словно два разных вкуса в одном существе.
И Ён вздрогнула, снова взяв в руки палочки. Мысли вновь вернулись к нему.
Мужчина, который без колебаний бросил её, и мужчина, которого осмеяли из-за неё.
И Ён безутешно рыдала, зарывшись лицом в мягкую подушку.
Её попытки воссоздать любимое блюдо по рецепту заканчивались провалом. Даже приглашенный шеф-повар не смог повторить тот самый, пленительный вкус.
Неудачи повергли её в уныние. Аппетит не пропадал, и она не голодала, но внутри нарастала тоска.
Неожиданно, когда она перевернулась на другой бок, её взгляд упал на окно.
Там, за стеклом, вырисовывалась массивная тень.
И Ён схватилась за сердце и сердито посмотрела на него.
— Черт! Как ты здесь оказался?
В полумраке, за занавесками, стоял Квон Чэ У. В темноте он сам казался сгустком мрака. Если бы не его глаза, можно было бы принять его за каменный столб.
Мужчина снял маску, закрывавшую половину лица. В воздухе отчётливо запахло кровью.
После их расставания И Ён впервые видела Квон Чэ У. На его лице виднелись следы побоев: синяк на щеке и засохшая кровь на губах.
— Ты пришел сюда чтобы похитить меня и заставить с тобой спать?
— Нет. - Квон Чэ У отрицал её предположения.
Внезапно И Ён почувствовала голод и невольно прикоснулась к животу.
Мужчина наклонил голову, словно пытался рассмотреть её жест в полумраке комнаты..
— Скажи мне, что у тебя в животе?
Рука замерла на животе, а на лице И Ён отразился испуг. Она села, готовясь к прямому разговору. Губы, до этого плотно сжатые, приоткрылись.
— Я слышал, что повар отлично готовит жаркое...
— Хааа - Она с облегчением выдохнула. Казалось, её тело было напряжено даже сильнее, чем она думала, и как только напряжение покинуло её плечи, она ссутулилась. И Ён уткнулась лицом в одеяло, её сердце бешено колотилось.
Ребёнок, ставший для неё лучом надежды в пучине отчаяния, был только её, и он, естественно, получит фамилию матери – Со.
После посещения вечеринки её решимость укрепилась. Она хотела растить своего ребёнка вдали от оружия и наркотиков, в окружении природы.
— Не думаю, что нам стоит это обсуждать - произнесла она.
И Ён постаралась успокоиться и сделала несколько глубоких вдохов. Вмешательство семьи Квон было абсолютно неприемлемо. Ей нужно было установить чёткие границы, не оставляя места для двусмысленности. С тех пор, как Квон Чэ У…
— Если кого-то из вас, не устраивает моя работа то, я лично поговорю со своим работодателем.
"Этот чёртов работодатель" - Квон Чэ У вспомнил о своём брате, Квон Ги Соке, и подтянул сползшую маску.
— Если тебе нечего сказать, уходи сейчас же. Да и если бы было что сказать, тоже уходи.
— Врываться в комнату к женщине без разрешения – это уголовное преступление, знаешь?
Внезапно в памяти Квон Чэ У всплыло воспоминание.
“Все изменилось с тех пор, как ты привел сюда эту женщину!..”
Квон Чэ У прикрыл ухо и поморщился.
Травматический разрыв барабанной перепонки из-за резкого перепада давления. Несколько дней он страдал от звона в ушах и частичной потери слуха.
Лишь сейчас слух начал восстанавливаться. На фоне этого шума он услышал жестокий голос своей мачехи.
Поскольку никто не знал о Квон Ги Соке и Юн Джу Ха, он решил навестить свою больную мачеху.
Квон Чэ У вырос вдали от семьи и вскоре уехал за границу. Эта кровная связь должна была иметь для них значительную ценность, чтобы вернуть ребёнка. Однако он не испытывал к этим людям никаких чувств.
“— Наш надежный Ги Сок… Ги Сок...”
В отчаянии она несколько раз провела рукой по своим седым волосам. Однако ее дрожащие, изможденные руки превратили их в хаотичную массу, напоминающую птичье гнездо. Мачеха в панике уставилась в потолок.
"— Дорогой, с Ги Соком что-то не так… Ги Сок…"
Она понизила голос до шепота, словно открывая сокровенный секрет, и ее затрясло.
“... Я не доверяла подвал старшему”.
Внезапно мачеха начала биться головой о стену, и ее охватил припадок.
Она непрерывно терла глаза и кричала. Спокойно приблизившись, Квон Чэ У сделал ей инъекцию успокоительного в шею. Мачеха яростно вцепилась в его руку и бросила на него злобный взгляд.
— Ты, ты… Как ты мог, как ты мог так поступить! Как мой сын… Как ты мог связаться с этой женщиной, которая украла твоего брата, как собаку… Она всё ещё умоляет меня показать ей твоё лицо… Неужели месть от нашего имени была ложью? Ты сказал, что разорвёшь эту женщину на части, но какого чёрта… Ги Сок, Ги Сок… Больше не ходи в подвал! Аааа...! Аааа...!”
Чэ У нахмурился, сильнее надавливая на шприц. По мере того, как судороги постепенно утихали, ее некогда горящие глаза стали холодными, как лед. Презрительно щелкнув пальцами, он, казалось, испытывал к ней отвращение, как будто прикоснулся к чему-то грязному.
Очнувшись, он уже был в комнате Со И Ён. Где-то глубоко внутри он почувствовал, как снова закипает кровь.
Квон Чэ У слегка покачнулся и провел ладонью по лбу. Его тихий голос дрожал.
— Просто посиди здесь немного.
Внезапно его взгляд остановился на кресле-качалке. И Ён с подозрением повернула голову, но там никого не было.
Не колеблясь ни секунды, мужчина прислонился головой к спинке кресла-качалки и опустился на пол. Он казался отдыхающим, но в то же время выглядел как загнанный зверь.
Только сейчас она поняла, почему Квон Чэ У предупреждал её не видеть его в таком жалком состоянии. Жалость была подобна яду, и ей приходилось оставлять для нее уголок в своем сердце.
Почему он терпел оскорбления в ее присутствии и почему защищал ее от них? Все смешалось в ее голове, и И Ён оттолкнула его еще сильнее.
— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь?
Он посмотрел на нее затуманенным взглядом.
И Ён молча посмотрела на него, а затем затронула тему, которая причиняла ей слишком сильную боль, чтобы даже думать о ней.
— Как ты думаешь, мы можем прояснить наше недопонимание? - Квон Чэ У посмотрел на нее в отчаянии.
— Прости, но между нами нет никакого недопонимания. Это не недоразумение, связанное с твоей матерью. Веришь ты моим словам или нет, это твое дело, но я… Я сказала правду.
— Она просто хотела увидеть своего маленького сына, и я хотела помочь. Но теперь я понимаю, что это было только с моей точки зрения. Если мои действия в конечном итоге привели к смерти твоей матери, то ты был прав, когда бросил меня.
И Ён пришлось несколько раз сглотнуть, так как у нее перехватило дыхание:
— Чэ У… ты можешь жить по-другому, понимаешь? Не проживай всю свою жизнь, оглядываясь на то, что ты не хочешь вспоминать. Наши пути разошлись, и каждому из нас нужно идти своей дорогой. Так что продолжай ненавидеть меня. Даже если ты ненавидишь меня, мне уже не больно и не грустно.
— Не сомневайся передо мной, - И Ён пристально посмотрела ему в глаза и твердо заявила. Это был намек на то, чтобы он перестал быть таким нерешительным и просто ненавидел ее. Квон Чэ У с внезапно вспыхнувшей яростью в глазах ответил:
— Почему я не должен колебаться? - его зрачки сверкнули огненно-красными искрами.
— Некоторые ублюдки годами таят обиду, так почему, черт возьми, я должен быть единственным… - он крепко зажмурил дрожащие веки.
Казалось, все жизненные силы оставили его. Он сидел на полу, словно сломленный, но вдруг, одним рывком, словно зверь, использующий все четыре конечности, бросился к ней и вцепился в край постельного белья. Костяшки его пальцев побелели до такой степени, что казалось, вот-вот прорвут кожу, а в самом его хватке было что-то пугающее, отчаянное. И Ён замерла, скованная его яростным захватом.
— Почему я разрываюсь на части, а ты, И Ён, остаешься невозмутимой?
Из его груди вырвался болезненный стон, словно боль достигла своего пика.
— Я все еще тону в этом дерьме.
Квон Чэ У притянул ее к себе и уткнулся лицом ей в грудь. И Ён не могла отстраниться, не могла заглушить нахлынувшие чувства, она была вынуждена чувствовать их такими, какие они есть. Его дыхание сбивалось, он тяжело дышал, стоя на коленях.
— Неужели ты не можешь просто возненавидеть меня достаточно, чтобы захотеть убить?
— Я совсем ничего для тебя не значу? Я не достоин даже твоей ненависти, чтобы ты выплеснула на меня свой гнев? — в отчаянии воскликнул Квон Чэ У.
— Я не хочу тратить на тебя свою энергию.
— Почему ты думаешь о себе сотни раз, а обо мне, кажется, ни разу?
— Почему ты больше не ненавидишь меня, И Ён?
В ее глазах, полных сложной гаммы чувств, застыли напряжение и горечь. В них отражались бессонные ночи, в которых И Ён медленно угасала, и бездна разрушения, которую она не выбирала.
И Ён чувствовала, как нарастает его раздражение, видела, как он становится все более нестабильным, но не отступала.
От ее твердого ответа лицо Квон Чэ У исказилось еще сильнее.
— …Квон Ги Сок сказал, что ты хочешь нормальных отношений, выйти замуж, завести детей?
— Это не твое дело - сухо отрезала она.
— Тогда зачем ты помогла мне на той секс-вечеринке?
— Зачем ты расстегнула мою пряжку, заставив Ги Сока отвлечься?
Его голос дрожал от напряжения и обиды. И Ён, плотно сжав губы, встретила его взгляд, не выражая ни единой эмоции.
— Я почувствовала облегчение, когда ты помог мне сбежать от тех людей в саду. Я просто ответила взаимностью. Не хотела оставаться в долгу.
Маска, так упорно державшаяся на его лице, вдруг исчезла. Квон Чэ У разразился тихим, надломленным смехом. Непостижимая смесь разочарования и поражения глубоко залегла в его угольно-черных зрачках. Внезапно он отбросил одеяло, забрался на кровать и, не говоря ни слова, опустил руки, обвивая ими И Ён.
Их ноги переплелись, животы прижались друг к другу. Когда он склонил голову, И Ён затаила дыхание, чувствуя усилившийся запах крови.
Квон Чэ У моргнул, его опухшие от недосыпа веки дрогнули и приоткрылись. В его глазах, когда он снова взглянул на нее, читалось отчаяние, дошедшее до предела. И Ён отчаянно надеялась, что он не посмотрит на нее, но в то же время его упрямое лицо тревожило ее.
— Даже если ты ненавидишь меня, мы все равно можем заниматься сексом.
— Даже если ты будешь презирать меня, мы можем прожить вместе всю жизнь…
Он словно нехотя облизнул губы, как зверь, освобожденный от цепей.
— Даже если ты ненавидишь меня, я все равно могу любить тебя.
Он казался потерявшимся ребенком, заблудившимся в снежной пустыне.
— И Ён, я действительно тебе не нужен?
Не успела И Ён договорить, как Квон Чэ У резким движением схватил ее за руки и впился губами в ее губы.
Она лишь на мгновение напряглась, но ее руки уже были прижаты к матрасу.
Инстинктивно И Ён стиснула зубы, но горячий, опытный язык напористо проник сквозь сомкнутые губы.
Сквозь едва приоткрывшийся рот агрессивно ворвался кончик его языка. Словно раскаленный уголек, он проник глубже, скользил по слизистой, покусывал ее нижнюю губу. Он двигал челюстью, словно голодал долгие годы, надавливая и высасывая ее пухлые губы.
Когда силы начали медленно покидать И Ён, он наконец отпустил ее губы. Лицо мужчины было бледным, он тяжело дышал.
— Я действительно тебе не нужен?
И Ён упрямо молчала, а Квон Чэ У просто смотрел на ее приоткрытые губы.
— И Ён, ты все еще не умеешь правильно обращаться с собаками.