Цветы лишь приманка/Flowers are bait Глава (150) 186:
— Старший брат, марионетка, плясавшая под дудку родителей, вдруг ощетинился. И Джун сквозь наушник прохрипел: "Родители мигом хотели заткнуть Джу Ха рот, но Ги Сок прознал".
Квон Чэ У, звеня железом, спустился в подвал.
— …Не понимаю. Не знаю, что перевернуло Ги Сока за одну ночь. Хотя я был рядом, момент ускользнул… когда он начал… — И Джун не унимался.
Подвал встретил Квон Чэ У спертым воздухом. В тесной конуре без окон – лишь жалкий туалетный столик да узкая кровать. В этом убожестве Квон Ги Сок, сбросив очки, вальяжно развалился.
Старенький, но изящный столик цвета слоновой кости утопал в хаосе бутылок, стаканов и белого порошка. "Лето".
Квон Чэ У обвел взглядом притон. Ги Сок, в расстегнутой рубашке, небрежно поправлял запонки, словно владел миром.
Даже под кайфом от "Лета" он не молол чепуху. Квон Чэ У ощутил ледяную хватку тревоги, попытался унять дрожь в уголках губ.
— Мне нужен только твой большой палец, чтобы оформить наследство.
Он процедил ледяные слова и тут же полоснул ножом по руке Ги Сока, лежащей на столике, тут же окатив её алкоголем.
Удушливый запах спирта выел глаза, заполнил затхлое пространство. Квон Ги Сок лишь криво усмехнулся, не сопротивляясь.
— Я всё слышал. Твой разговор с И Ён.
В мутном взоре Чэ У блеснула сталь второго кинжала. Словно чистя яблоко, он прижал лезвие к большому пальцу Ги Сока. Казалось, вот-вот отделит его от руки.
— Как, черт возьми, можно уморить кого-то голодом?
В зазубренном клинке пульсировала гнойная жажда мести, гнев, самобичевание, убийственное намерение. Квон Чэ У, с налитыми кровью глазами, начал свою пытку. Кости ломило от слабости, но он был настойчив, как мясник, разделывающий тушу.
С каждым поворотом ножа, каждым сантиметром надрезаемой плоти дрожал хлипкий туалетный столик.
— Кх…! — На лбу Ги Сока вздулись багровые вены, кровь потекла из уголка рта – он прикусил язык, чтобы не закричать.
— Я специально выбрал тупой нож.
Не имея сил двигаться после огнестрельного ранения, Чэ У целыми днями наблюдал за И Ён через камеры особняка. Подслушал случайно.
Это случилось, когда он, собрав последние силы, взял в руки виолончель. Пыль смахивал, чтобы сыграть для И Ён, а в наушниках – голос Ги Сока.
Земля ушла из-под ног. В голове – раскаленный гвоздь.
Стиснув зубы, он встал и пошёл к ней, словно на заклание. Наверное, вспоминал мать, ждущую каждый день звуков его виолончели, терзаясь виной и жалостью к себе.
Стрела, выпущенная им в неё, вернулась обратно.
Это было самое мучительное его выступление.
— Ты не умрешь спокойно, Квон Ги Сок.
Чэ У, тяжело дыша, окунул отсеченный палец в стакан с алкоголем. Ги Сок, несмотря на адскую боль от ампутации без анестезии, и опьянение, ухмылялся, наслаждаясь видом страдающего брата.
Квон Чэ У схватил его за воротник и бил, бил, пока тесная конура не превратилась в кровавую свалку.
— Кх… если ты это сделаешь, ты не встретишься с Юн Джу Ха.
Чэ У замер, затем взял себя в руки, ухмыльнулся.
— Думаешь, я отправлю тебя туда, где она?
Квон Ги Сок был одержим страданиями брата. Даже если Джу Ха суждено было умереть, Ги Сок не позволил бы им встретиться. Никогда.
— Учитель, теперь моя очередь, да? — Ги Сок, бормотал какую-то чушь, ещё больше распаляя брата.
Чэ У на мгновение опешил от этого незнакомого тона.
— То, как ты живешь, в конце концов навредит ей.
— Ты всего лишь пёс! Охотничий пес, выдрессированный Квонами. В конце концов, ты погубишь эту женщину, и все снова рухнет в бездну.
Неясно, было ли это бормотанием самому себе, предсмертным пророчеством или обвинением. И кого он имел в виду под «этой женщиной»? Юн Джу Ха? Или другую тень из прошлого?
Квон Чэ У, с каменным лицом, буравил взглядом расширенные зрачки агонизирующего брата.
— Чэ У, я победил, — прохрипел Ги Сок.
Ледяной коготь ужаса сжал шею Чэ У. С трудом подавив дрожь, он жестом приказал открыть аквариум. Ему претила сама мысль слушать бредни Ги Сока.
Мучительная смерть от голода – вот справедливая плата за содеянное. Пусть Квон Ги Сок сам познает этот ад, сойдет с ума от неутолимой жажды пищи. Если в нем еще теплится искра жизни, он вырвется из этой ловушки. Если нет – пусть сгниет заживо, погребенный под тяжестью собственного бессилия.
Он достиг вершины, но что осталось в итоге? Лишь пустая оболочка. Власть, слава, жажда наживы – все это утратило смысл для Квон Ги Сока. Осталась лишь разъедающая зависть, застывшая в сердце, словно запекшаяся кровь.
Чэ У отвернулся, но тут его оглушил панический вопль Квон И Джуна:
"Нет", – пронзила мысль, словно осколок льда. "Нет, этого не может быть."
— Все охотничьи псы, расставленные вокруг И Ён, не отвечают!..
Безумный хохот Квон Ги Сока взметнулся за спиной, словно знамя победы.
— Учитель, я же говорил! Я – точная копия Чэ У. Что еще нужно, чтобы убедить вас?.. Я докажу, насколько мы похожи.
Внезапно в воздух взметнулся фонтан воды, обрушившись на пол сверкающим каскадом.
Квон Ги Сок улыбался – своей фирменной, кривой усмешкой – до самого момента падения в резервуар.
Он улыбался, как юнец, счастливый от того, что наконец-то избавился от гнетущего чувства поражения.
Но Квон Ги Сок, некогда всесильный владыка, оказался жалкой марионеткой.
Мальчик, впервые встретивший Юн Джу Ха, всю жизнь был одержим ее призраком. Его существование – лишь отчаянная попытка заполнить зияющую пустоту, оставленную этой женщиной.
Квон Чэ У презирал его за это, но стиснул зубы, глядя на торжествующее выражение лица брата.
В конце концов, Квон Ги Сок, с его маниакальным желанием защищать и контролировать, ничем не отличался от него самого. Отвратительно, но факт: они братья. Одинаковые…
Чэ У равнодушно взглянул на воду в аквариуме, стремительно окрашивающуюся багровым, и отвернулся.
Ги Соку еще только предстоит заново пережить ужасы своего юношеского ада. И это – лишь начало.
Он вышел в сгущающиеся сумерки. Квон Чэ У, с окровавленными руками, смотрел на аквариум, не испытывая ни триумфа, ни облегчения. Лишь ледяную пустоту.
Задержанное дыхание вырвалось наружу, словно пепел, обжигая горло.
Оковы, сломавшие Квон Ги Сока, теперь нацелены на него.
Тревога просачивалась сквозь каждую пору.
В этот момент раздался торопливый стук клавиш.
— Все охотничьи псы разом потеряли связь. Проверка парома показала, что у всех пассажиров, кроме И Ён и мальчика, поддельные документы. Похоже, планировалось устранить всех, кроме них двоих.
Черт! Квон Чэ У проклинал свою беспечность. Атмосфера вокруг него заледенела. Его глаза и тело била мелкая дрожь.
— Чип отследили? – спросил он, с трудом разжимая зубы.
— …Последнее местоположение – открытое море.
Квон И Джун тяжело вздохнул. В тела всех охотничьих псов семьи Квон были вживлены чипы. Но они находились не на суше, не в порту. Они были посреди безбрежной морской глади. Туда, куда Квон И Джун не мог добраться.
Взгляд Квон Чэ У стал еще более хищным.
— Мы обыскали все вокруг! Они просто исчезли! Никаких следов их высадки.
— Проверь прибрежную зону. Не пассажирский терминал.
— Возможно, они сменили судно в пути. Перекрасили его. Или заменили на другое, на борту которого только И Ён.
Он с силой сжал кулак, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь.
— Вещи, к которым прикасались все пассажиры. Они не могли вычислить замаскированных псов среди обычных граждан. Поэтому им было проще подменить всех пассажиров, и усыпить их. Скорее всего, они распылили газ с анестетиком через систему вентиляции. Или впитался через кожу.
Квон И Джун яростно застучал по клавишам.
Квон Чэ У поднял маску, скрывавшую глаза. Его взгляд был острым, как лезвие бритвы. Бледная радужка в этот день казалась особенно звериной.
В этот момент вдалеке послышался нарастающий гул пропеллера. Его угольно-черные волосы развевались на порывистом ветру.
«— Ты всего лишь пёс! Охотничий пес, выдрессированный Квонами. В конце концов, ты погубишь эту женщину, и все снова рухнет в бездну.».
"Если я не верну И Ён… если я потеряю её вот так…"
Мечты о новой жизни, надежды на отцовство – всё рухнет, обратившись в прах.
Одна мысль о ней заставляла сердце, до этого расцветшее безмерной любовью, болезненно сжиматься, словно его сдавили железными тисками.
Если И Ён исчезнет, для Квон Чэ У солнце больше не взойдет. Он будет навеки заточен в непроглядной тьме, не собака, не растение, не человек – лишь жалкое, бесполезное подобие жизни.
Мужчина, мечтавший разделить с ней жизнь, рискует умереть жалкой и бесславной смертью, куда более страшной, чем у Квон Ги Сока.
Квон Чэ У представил долгие годы одиночества, и волна леденящего ужаса мгновенно иссушила его изнутри. Тепло её объятий еще ощущалось на кончиках пальцев, но жестокая реальность кошмара казалась невыносимой.
Он понял, что предпочел бы выносить её холодность и отчуждение, чем остаться ни с чем, ограбленным до последней надежды.
Лишь столкнувшись с угрозой потери, он осознал, что его чувства, с которыми он так отчаянно цеплялся за неё, умолял о внимании, были продиктованы лишь его собственным эгоизмом, навязчивой потребностью обладать.
Даже когда он делал вид, что терпеливо ждет, им двигало абсурдное, эгоистичное желание. Лишь теряя её, Квон Чэ У начал по-настоящему опустошать свою душу.
"Что угодно… в любой форме… только, пожалуйста, оставьте её в живых."
Это стало его единственным желанием.
Если бы судьба даровала ему еще одну встречу с И Ён, он бы не посмел претендовать на равенство. Он готов был стать вечным, преданным слугой этой женщины.
Он клялся снова и снова, что не станет никем иным.
— Чэ У, И Ён где-то там, внизу.
Квон Чэ У смотрел вперед, и в его глазах застыла безмерная скорбь.
«— Ты всего лишь пёс! Охотничий пес, выдрессированный Квонами. В конце концов, ты погубишь эту женщину, и все снова рухнет в бездну.».
Словно споткнувшись о невидимую преграду, он инстинктивно ухватился за слова, терзавшие его душу.
— Брат, поищи выживших охотничьих собак.
Буду благодарна вам за поддержку 🦋Перевод — любительский! Спасибо, что читаете🌹