Новелла "Номер 30". Глава 23
Штаны, едва державшиеся на бёдрах, с шорохом соскользнули вниз, а затем ее колени мягко раздвинулись. Когда между широко раскрытых ног прикоснулось что-то горячее и тупое, Риэлла задохнулась, вскинула руки и прикрыла глаза.
Больно. Если это и правда в первый раз — будет нестерпимо больно.
— Риэлла, — раздался спокойный голос.
Кровать скрипнула. Она вздрогнула, застыла, а когда медленно убрала руки с лица — её взгляд мгновенно столкнулся с глазами, что смотрели на нее сверху. Падающие под тяжестью гравитации пепельные волосы и потемневшие зрачки приковали к себе внимание. Он всегда так смотрел?..
— Если передумаете, мы можем остановиться прямо сейчас.
Аслан произнёс это коротко, будто сдерживая себя, и коснулся её щеки забинтованной рукой. Прохлада привела в чувство. Риэлла растерянно смотрела на мужчину, который даже сейчас, полностью разгорячённый, держался в руках. В его живых глазах словно мерцала полная луна тёмно-синей ночи.
Почему?.. Ты же сам сказал, что между нами нет никаких чувств. Так почему тогда ты снова создаёшь эту странную, сбивающую с толку атмосферу, как в ту первую ночь на диване?..
Незаметно для самой себя Риэлла ощутила, как грудь наполняется иллюзией любви, и это чувство заполнило горло до краёв. Хотя он просто хотел женщину, перед которой не обязан ни за что отвечать.
Наконец, с трудом, она выдавила ответ. Если в каждом слове и правда есть магия, то её фраза только что была языком освобождения. В этом чужом мире, куда меня внезапно забросило, где вокруг — тьма, а за её пределами — монстры, я хочу сбежать — пусть и ненадолго. Как страус прячет голову в песок от хищника, они прятали головы друг в друге, избегая глаз смерти.
Аслан обнял её голову и, прижимаясь лбом, прошептал на ухо:
Она пыталась изо всех сил, но чем больше старалась, тем сильнее напрягались мышцы. Это напоминало ощущение, когда тебе в вену втыкают иглу, чтобы взять кровь. Риэлла глубоко вдохнула, затем медленно выдохнула. В поле зрения показалась мужская рука, упирающаяся в матрас. Массивное предплечье, натянутые вены, напряжённые плечи… Он тоже нервничает. Значит, мы действительно делаем это вместе.
Когда Аслан медленно опустился, Риэлла издала сдавленный звук и выгнула спину от нарастающего давления. Повиснув у него на плечах, она откинула голову, а он сразу наклонился к её губам, разделяя с ней боль, беспокойство. Страх, тревогу. И то, что последовало потом.
Тяжёлая плоть вонзилась до самого основания, и Риэлла резко напряглась, задрожав бёдрами. Аслан, выдохнув низко, сморщил лоб, а она, наоборот, испустила сдавленный стон. Больно. Больно. Больно… Живая плоть безжалостно разрывалась, по краям глаз выступили слёзы и, как стеклянные бусины, повисли на ресницах.
Когда он, будто прокладывая новый путь, немного отступил и снова двинулся, Риэлла захрипела, вцепившись ногтями в его лопатки. Он, кажется, едва сдерживался — широкие плечи и спина были напряжены до предела.
Он двигался медленно, предельно аккуратно, всё так же глубоко, снова выходя и снова возвращаясь. Её тело дрожало в слабых движениях вверх-вниз. Сухие губы приоткрывались, будто моля о спасении. Она выгибалась, задыхалась, всхлипывала.
В глубине его взгляда, похожем на топь, вспыхнуло синее пламя. В тот миг по спине побежали мурашки. Поздно. Он грубо сжал её волосы, впился в шею резким поцелуем и навалился, приковав дрожащие конечности. Затем, будто лишённый рассудка, начал вбиваться в неё с силой. Тяжёлые движения сводили с ума, и Риэлла, с помутневшим взглядом, лишь безвольно приоткрыла губы.
Её крик даже не успел полностью вырваться наружу — он распался на звуки, растворяясь между его губ. Раздавленная, как загнанное животное, она извивалась, но каждое его резкое движение бесконечно вонзалось вглубь. Чем быстрее и грубее становились его толчки, тем плотнее и тягучее сплетались их тяжёлые дыхания.
Острая боль и удовольствие пронзили до кончиков пальцев. Сквозь жесткие поцелуи крик и стон слились в неразборчивый хаос. Риэлла, не в силах больше сдерживаться, дернулась, пытаясь отстраниться. Не могу. Больше не могу.
Когда она попыталась отползти, вцепившись в простыню, он резко притянул её назад за бёдра и навалился сверху. Один резкий толчок — и её сдавленные стоны рассыпались по скомканной ткани.
Он прижал ее сверху, сжимая грудь до разрывной боли. Зрение плыло, желудок скручивало от переполняющего ощущения. Риэлла не могла пошевелиться, будто запертая в клетке, и тряслась, наполовину насильно погружённая в наслаждение. Все звуки исчезли, поглощённые тенью. Ложь. Как можно делать всё это — без малейших чувств?.. Даже если раньше их не было — теперь точно появились.
Они сплелись, как змеи, и, глядя в потолок, Риэлла бездумно наблюдала за качающейся на белой стене тенью — она была похожа на безымянное чудовище, вылезшее из самых глубин. В голове, осветлённой до пустоты, не осталось ни единой мысли. Только горячее дыхание на губах. Когда волны удовольствия достигли предела, она задрожала и выгнулась, будто рухнув с высокой скалы в чьи-то объятия, — от лазурного неба до чёрной бездны.
Аслан не выходил из нее. Они тяжело дышали, опьянённые дыханием и теплом друг друга. Но стоило руке снова начать скользить по её телу — Риэлла, всхлипнув, дрогнула. Его ритм вновь стал медленным, но неумолимым. Её грудь поднималась и опускалась, как в лихорадке. Тело содрогалось в судорогах.
Как колесо, покатившееся с горы, остановиться уже не получалось. Поглощённая бесконечными толчками, она снова и снова выгибалась, а потом бессильно опадала. В конце концов, она уснула от изнеможения. Всё, что осталось в памяти — это голос, прозвучавший из темноты.
И он показался ей бесконечно, безумно печальным.
— Здесь «Бездна-1»… Это «Бездна-1»… Всем доступным разведывательным судам, приём…
— Мы нашли здесь рай… Повторяю. Мы нашли рай. Выйдите из корабля и спускайтесь вниз по туннелю, из которого идёт свет. В самом глубоком раю — вода и еда в изобилии. Мы можем жить здесь.
Проснувшись, словно пытаясь что-то схватить, Риэлла поняла — она лежит на кровати одна.
Она моргнула, растерянно сжав руку в кулак. Свет давно погас, и вокруг царила уютная темнота. Она нащупала фонарик и с щелчком включила его — жёлтый свет озарил знакомую, скромную комнату.
На белой простыне, где струились распущенные волосы, не осталось ни следа от мужчины. Только она одна, укутанная в одеяло, и тупая, тянущая боль в теле.
Оттого, что он исчез, как мираж, события прошлой ночи показались ей сном. Даже более ирреальными, чем сон. Будто всего этого изначально и не было.
— Нечестно… — Риэлла угрюмо пробормотала это и уткнулась лицом в подушку, где всё ещё сохранялся его прохладный запах.
Она не ждала, что он будет обнимать её до самого утра… но проснуться одной после такой ночи — это как будто подтвердить: всё было просто импульсом, без капли чувств. Хотя в тот момент всё казалось настоящим.
Ее охватило тоскливое чувство потери. Почувствовав ноющую боль между ног, она инстинктивно сжалась. И только теперь осознала, что они даже не позаботились о предохранении. Ни слова об этом не сказали. Потому что у обреченных не было будущего. Потому что, учитывая чудовищ снаружи, им не выжить и месяц, не то что полгода.
— Если бы этот мир был хоть чуточку светлее… я бы бегала за тобой, уговаривая встречаться, — прошептала Риэлла, усмехнувшись.
Она вдруг подумала, что он был бы отличным парнем, которого можно показать родителям… и фыркнула от этой мысли, уткнувшись в одеяло. Затем встала с постели, босыми ногами ступив на пол.
Хочу кое-что увидеть. То, чего всё это время боялась. То, что могла бы отложить ещё надолго. Единственное, что сможет остановить мои чувства к человеку, с которым я провела ночь.
Возможно, в эту ночь, внутри неё хрупкий стеклянный запрет разбился с в дребезги.
Она открыла шкаф и потянулась вглубь. Нащупав перевёрнутую рамку, Риэлла глубоко вдохнула и разом вытащила её, посмотрев вниз.
— «В один солнечный летний день, с моей любимой Риэллой. Надеюсь, в отличие от меня, ты проживёшь долгую и счастливую жизнь».
Как и ожидалось — семейное фото. Судя по всему, ей было лет четырнадцать или пятнадцать, рядом с ней — бледная женщина в широкополой шляпе. Они сидели на траве. Похожие черты лица ясно указывали: это была её мать. Под фотографией — выцветшая, слегка прерывистая чёрная надпись, уходящая вправо.
Тук, тук. Сердце заколотилось громче. Перед глазами пронеслась сцена: она и мать — у серебристой реки. На коленях — альбом для рисования. Но на бумаге была не природа, а человек, приносящий сердце в жертву тёмной тени.
Моргнув, Риэлла вспомнила другую сцену. На больничной койке — она держит сухую, измождённую руку. Слёзы капают на морщинистую кожу. Женщина слабо улыбается.
Больно. Но не так, как она ожидала. Она боялась, что не успеет попрощаться, но правда была в другом. Мама уже умерла. Давно-давно.