Непробиваемый блок. Глава 5. Часть 3
Ын Гиль медленно открыла глаза, словно пробуждаясь. После хорошего сна сознание вроде бы прояснилось, но почему-то в темени слегка ныло.
— Не трогайте. У вас на голове шишка.
Когда Ын Гиль, протирая глаза, приподнялась, она увидела мужчину, массирующего её ступни.
— Я, знаете ли, прихожу, потому что скучаю и хочу увидеть, а вам, похоже, обязательно нужно валяться на больничной койке, чтобы успокоиться.
Только тогда Ын Гиль поняла, что это — медпункт.
— Если тебе так нравится лежать на койке, скажи. Я лучше привяжу тебя. Так ведь гуманнее будет, чем каждый раз доводить людей до нервного срыва, не правда ли?
Ын Гиль уставилась в лицо Со Ха Хёна, однако её взгляд блуждал в воздухе, не фокусируясь.
Слова Пан Чон Вона обладали такой силой. Они с лёгкостью приподняли реальность, сшитую из лоскутов.
«Знаешь ли ты, что под площадкой, по которой ты топчешься, раздавлена Ын Чэ? Что ты тренируешься с каменным лицом прямо поверх могилы своей сестры? Ты хоть понимаешь, насколько ты лицемерна, а?! Знает ли об этом владелец клуба?!»
Ын Гиль крепко зажмурила глаза.
— …Здесь пахнет, как в больнице.
— На самом деле я… очень, очень ненавижу больницы.
Потому что из-за нежного тепла его рук, молча массирующих её ступни, хотелось на миг всё отпустить. Чуть-чуть передохнуть.
— У меня, на самом деле, довольно много секретов от вас, Со Ха Хён.
— Тогда почему не спрашиваете, с вашим-то упрямым и цепким характером?
Выражение его лица, встретившегося с её взглядом, было непроницаемым.
— Конечно, мне любопытно. — Его тон был медленным. — Порой хочется силой разжать вам рот, заставить выложить всё, а потом похлопать по голове за честность. Конечно, бывают такие моменты.
Ын Гиль вздрогнула, но лишь на миг.
— Потому что мне не нужно, чтобы ты всё мне объясняла.
— Что бы это ни было — я готов принять тебя. По крайней мере для меня ты… уже безупречна.
Дыхание перехватило, глаза защипало.
Было время, когда она мечтала услышать подобные слова — от кого угодно. Но кто вообще способен сказать ей такое? Упавшее и разбитое на куски солнце лишь попирают ногами — никто не поднимает его, чтобы стереть с него пыль.
А этот почти всегда дерзкий мужчина всё-таки тянет руку. К этим опасным, обжигающим осколкам — без колебаний.
— Не оглядывайся на всё и живи, как хочется, детка. — Он широко улыбнулся и погладил её ступню.
И тогда что-то внутри, подступив к горлу, подтолкнуло Ын Гиль сделать шаг вперёд. Слова, вырвавшиеся естественно, пусть и были болезненными — но не пугали.
— …Я обошла все больницы, ища тело сестры. С тех пор терпеть не могу даже заходить туда.
Рука Со Ха Хёна резко остановилась.
Её голос был на удивление спокойным. Где-то саднило, но не более. То, что долго сидело внутри, раз прорвавшись, потекло рекой.
— Перед церемонией вручения золотых медалей… мне позвонила сестра.
Хотя Со Ха Хён прекрасно знал всю подноготную Кон Ын Гиль, о том, что у неё была младшая сестра, он слышал впервые.
Пропущенная информация? Но Нам не допустил бы такой промашки. Он подавил резко вспыхнувшую настороженность и снова коснулся её холодной стопы.
— Сказала, что это наш последний разговор… и что собирается покончить с собой.
Чемпионат мира по женскому волейболу.
Молодое лицо с чуть надменным, почти каменным выражением. Номер один — Кон Ын Гиль — стояла в шеренге перед выходом на площадку.
Это был момент, когда Южная Корея заняла первое место в мире по волейболу.
Не только спортсменки, но и тренеры, представители федерации, сотрудники Корейского спортивного комитета, журналисты — все, кто знал, что такое флаг Тхэгыкки, государственный символ, были охвачены безумным восторгом.
Но даже в этом накалённом ажиотаже Ын Гиль оставалась с угрюмым лицом, без намёка на эмоции. Оставив восторженных старших позади, она просто ковыряла в ухе. Казалась то ли растерянной, то ли наглой.
Именно в этот момент завибрировал её телефон.
— Старшая, я сейчас быстро отвечу на звонок.
— Что? Эй, ты с ума сошла? Нам же сейчас выходить!
— Эй, эй! Ын Гиль! Ой, да ну. Ты вообще слушаешь, что тебе говорят?! Вот отбитая!
Игнорируя резкие выкрики, Ын Гиль отошла в сторону и открыла раскладушку.
— Сестренка, я видела игру. Поздравляю с золотом.
Голос был по-прежнему чистым, но в нём было что-то влажное. Шум города по ту сторону трубки был каким-то особенно гулким и хаотичным.
Слабая, ранимая сестрёнка… Если её куда-то унесёт…
Ын Гиль беспричинно охватила тревога.
— Ты на улице? Ты же болеешь, зачем вышла? Быстро домой. Я скоро приеду.
— Там ведь уже ночь, да? — ладони вспотели.
— Сестренка, это наш последний разговор.
Она зажала ухо и сосредоточилась. Голос Ын Чэ был тусклым, как будто вот-вот исчезнет.
— Я сейчас на крыше. Хочу умереть.
Сердце ухнуло вниз. На фоне ликующей толпы её вечно бесстрастное лицо начало стремительно рушиться.
— Вид отсюда хороший, сестренка. У тебя там, наверное, тоже, да?..
Рёв зрителей становился всё громче, но с лица Ын Гиль в одно мгновение исчезли все краски.
— Кто, по-вашему, смог бы так долго промывать мозги девочке, которая всё время сидела дома? — словно с трудом проглатывая ком, проговорила Ын Гиль.
— Вот я и набросилась на него. На тренера.
Главный тренер национальной сборной, Рю Сан Хёк, был приёмным отцом сестёр Кон. Он обнаружил талант Ын Гиль, стал наставником, оказавшим полную поддержку, и тем, кто защитил холодную девочку. Но для Ын Чэ он, вероятно, был не чем иным, как чудовищем.
Когда Ын Гиль купалась в лучах славы и стояла на вершине пьедестала, Ын Чэ оставалась на тёмной, покосившейся крыше, куда не проникал даже слабый свет.
— С тех пор я не люблю добряков, — с улыбкой сказала она. Уголки губ приподнялись, но лицо было странно печальным.
Сколько ещё ей это терпеть?.. — подумал Со Ха Хён, глядя на неё.
С тех пор как он начал испытывать чувства к Кон Ын Гиль, он всеми силами пытался выбрать подходящий момент. Сдерживался, терпел. Но это терпение имело предел. Особенно перед таким выражением лица.
Он решил больше не терпеть. Точнее, с того самого момента, как поднял без сознания упавшую Ын Гиль на руки.
Но опередила его сама Ын Гиль.
— Мне нравится, что вы не бросаете мне сладких и вежливых слов, а прямо раните, Со Ха Хён.
То, что она знала о «любви», — это гладкие, как масло, похвальные, правильные с точки зрения общества проявления. Но такая «правильная» любовь лишь закрывала ей глаза.
— Меня успокаивает ваша грубость.
А Ха Хён был другим. Его необработанные слова и действия беспощадно разрушали её, но вместе с этим дарили ощущение, будто стены рушатся, и она освобождается.
— Поэтому… теперь мне стало интересно, кто вы на самом деле, Со Ха Хён.
Голос её задрожал. Такие слова она говорила впервые в жизни. И всё же… она не хотела упустить этого дорогого гостя, заглянувшего в её никчёмную жизнь.
— Иногда… мне кажется, что у вас с характером проблемы.
— Но это даже неплохо. Что удивительно — не больно. Хотя вы явно окатили меня холодной водой, в ваших глазах я греюсь. Почему, как думаете?.. — она перебросила мяч ему.
Он хотел сказать многое. Возможно, что-то липкое или надменное — но сказать всё же хотелось. Однако мысли вдруг почернели.
Неожиданный удар, словно спайк, дал огромную трещину внутри. Его упрямство, глубоко закопанное, просочилось наружу.
Женщина, которая твердо стоит на своих ногах, никогда не вернётся ко мне. Особенно такая, как ты, кто может взлететь в любой момент. Это ведь не впервые, правда?..
Подсознание оттолкнуло её, отринуло. Ын Гиль, видя его ледяной взгляд, шумно выдохнула.
— …Я не из тех, кто этим занимается, — прошептала она.
Чёрная тревога охватила Со Ха Хёна, но тело двигалось само по себе. Он подошёл к ней, смотря с прямотой, и, преодолев внутренний страх, протянул руку.
Он притянул её за шею и прижался губами. Их мягкие губы коснулись, и оба, как на вдохе, разом разомкнули их. Дальше сдерживаться уже не имело смысла. Он с жадностью поглощал её.
Нетерпение вырвало сдавленный стон из его горла. Жадные губы неустанно впитывали её мягкую, влажную плоть. Сколько бы он ни вбирал — было мало. Сладость текла неустанно.
— …Блять, — вырвалось у него хриплое ругательство.
В ответ Ын Гиль будто укоризненно прикусила его язык. Но это была плохая идея.
Он всё так же, не отрываясь от её губ, улыбался.
Этот взгляд — случайно пойманный — заставил её напрячься. Сердце заколотилось, будто сломанное. Даже сильнее, чем во время её первого матча.
Со Ха Хён склонил голову и жадно спел языки. Он вспыхнул. Его движения были такими, будто он пожирал её губы с разных сторон. Челюсть заострилась в напряжении.
Ын Гиль была полностью подавлена. Дыша носом, она едва поспевала за его инициативой.
С влажным звуком он надавил на её язык, лизнул, обволок, а затем резко сжал.
Она не могла прийти в себя. Впрочем, с самого начала её сознание уже наполовину отключилось. Инстинктивно она напрягла ноги — странное тепло, растекающееся внизу живота, было ей непривычно и пугало.
Как только с её губ сорвался стон, мужчина углубился ещё сильнее, будто вытягивая этот звук наружу.
Он скрупулёзно ласкал каждый уголок: ровные зубы, дёсны, чувствительное нёбо, внутренние стороны щёк. Едва ли осталась хоть одна часть, которую он обошёл стороной.
Под натиском явного возбуждения её тело всё больше откидывалось назад. Со Ха Хён поддерживал её крепкими руками, но это, скорее, была не поддержка, а крепкие оковы.
Навязчивое желание не отпускать.
Его руки удерживали её спину и затылок, чтобы она не ударилась о металлическую койку, но при этом челюсть грубо двигалась.
Может, стоит просто всё с неё сорвать?..
Со Ха Хёну было безумно мало. В тот момент, когда он поглотил её губы, он понял, что с самого начала себя сдерживал.
С самого начала — ещё до встречи с ней. С того момента, как он с одержимостью пересматривал записи её матчей. Всё было связано.
И потому — он хотел её ещё больше. Мозг запылал, все чувства сосредоточились только на ней.
Когда его рука скользнула с её шеи вниз к груди — она, будто молнией пронзённая, дёрнулась и оттолкнула его.
— …Ха… Сначала… сначала получите разрешение, — сбивчиво дыша, твёрдо сказала Ын Гиль. Но её лицо, раскрасневшееся от возбуждения, вспотевшая шея и алые, мокрые губы — всё это сводило его с ума. Со Ха Хён нетерпеливо облизал свои губы и спросил:
Его голос был сдавлен и хрипел от жара.
— Нет, пойдём вместе. Для нас это важно.
Она оживлённо поднялась с кровати.
— Какого чёрта ты приплела Мин А в такой момент?..
Может, из-за нерассосавшегося возбуждения, он всё ещё выглядел расслабленно, будто сдерживая себя, и провёл рукой по волосам.
— Мин А против вас. Ужасно против.
— Поэтому я хочу всё делать честно.
— Вы готовы зарабатывать очки перед Мин А?