Номер 30. Глава 117
— Настолько, чтобы ты даже не захотела вернуться, даже если вспомнишь всё, что было после твоих шестнадцати.
Это чувство можно было назвать тревогой или нетерпением. А может, самое подходящее слово — любовь.
Он поднял голову и посмотрел в распахнутые глаза на ясном лице. Их общее рождение первого января было само собой разумеющимся — ведь они появились на свет по чьей-то воле. Он любил женщину, которая называла это судьбой.
Когда в исследовательском центре он услышал то поразительно трогательное признание, он уже знал. Знал, что никогда больше не отпустит женщину, спасшую его из самой глубокой тьмы.
Он больше никогда не посмотрит на пустые руки.
— Я и сейчас счастлива, Аслан.
— Но ведь этого недостаточно. Насколько помню, ты хотела покинуть особняк и жить свободно.
Когда он заговорил о событиях десятилетней давности, Риэлла застыла, погрузившись в раздумья.
— Да, вроде бы хотела… но всё в порядке. Здесь тоже свобода, разве что без солнечного света. К тому же, желание, которое я загадывала метеоритному дождю вместо свободы, уже сбылось.
— Я попросила, чтобы мне снова удалось встретиться с Асланом.
Он замер, не отрывая взгляда от неё. Риэлла с нежной улыбкой прошептала:
— Мы встретились благодаря моему желанию. Не знал?
Почему-то он не смог сразу ответить. Опустив взгляд, он молча посмотрел в тёплые светло-карие глаза, а потом, коснувшись лбом её лба, медленно заговорил:
— А я так и знала. В любом случае, раз желание сбылось, теперь я не хочу расставаться. Мы можем завтра осмотреть всё вместе?
Как он мог отказаться? Пусть в её словах ясно читалось, что она не хочет идти одна. Если это была Риэлла — он не мог ни сопротивляться, ни отказаться. Всё уже было решено.
— Только пообещай, что больше никому не будешь так улыбаться.
Не успела она удивиться, как он приподнял её за подбородок и, словно поглотив, накрыл губы поцелуем, обнял и прижал к себе. Поднимаясь, он думал: если бы они могли стать единым целым, было бы проще. Не пришлось бы так мучительно жаждать единства.
Он был словно человек, желающий поглотить её целиком. Они оба бежали из лаборатории, но Аслан, неутомимый, снова и снова касался её тела губами и нежно поглаживал, словно снимая напряжение. Риэлла, издавая прерывистые, ветреные звуки, встретилась взглядом с мужчиной, смотревшим на неё сверху вниз.
Почему-то сейчас, в отличие от того, когда он просто сидел на краю дивана, он казался гораздо крупнее. Мужчина с растрёпанными волосами и ленивым взглядом не отрывал взгляда от её дрожащего тела. На его запястье, опиравшемся на кровать, мелькнула и тут же исчезла повязка. Когда он полностью прижался к ней, Риэлла крепко обняла его за шею.
Став единым целым, они будто укрылись тёплым одеялом в холоде — по всему телу разлилось плотное, не оставляющее зазоров тепло. Интересно, люди в анабиозе тоже так спокойно спят?.. Её воображения, может, и не хватало, но вечный сон почему-то представлялся исключительно холодным.
Ей снилось, как она поднимается вверх. В голубом небе сияло несколько солнц. Она указала на них, но кто-то рядом прошептал, что это метеориты. Обернувшись, она увидела светловолосого мужчину.
Вздрогнув, Риэлла проснулась и долго моргала, не понимая реальности.
Первым вернулось обоняние. Через приоткрытую дверь тянулся аромат сливочного масла. Завёрнутая в белое тёплое одеяло до подбородка, она грелась под мягким светом. Аслан, встав рано, явно позаботился о её комфорте прежде чем уйти готовить завтрак.
Погружённая в уют, она зевнула и вышла, столкнувшись взглядом с Диланом, выходящим напротив с таким же зевком.
— Что, там спали? Я же просил спать подальше от меня, — нахмурился он, ероша волосы.
Риэлла, не обращая внимания, уставилась на три тарелки на столе.
— Вау… что это? — спросила она, заворожённо подходя.
Дымящийся сливочный ризотто и запечённая в масле тыква манили. Аслан, перекладывая тыкву на тарелку Дилана, взглянул на неё:
— Состав продуктов отличался от тридцатого, обменял на наши галеты.
— Гениально! Ну, в конце концов, им тоже надо галеты есть. Эти жутко эффективные штуки для того и мелкие, чтобы делиться, да? — хохотнул Дилан.
— Приятного аппетита, — сказала Риэлла, завязывая волосы и садясь.
Аслан, само собой, сел рядом. После дней жевания галет ради выживания настоящая еда пробудила аппетит. Дуя на ризотто, она ощутила, как сливочный аромат наполнил рот, а тёплые зёрна растаяли. По телу сразу разлилось тепло, как при болезни или в зимнюю стужу, — словно что-то согрело её изнутри.
Съев всё до последней крупинки, она перешла к нежной тыкве. Влажная, с масляным вкусом, она была так хороша, что Риэлла жалела о сытости.
— Эй, так смотреть — протрёшь дырку, — сказал Дилан.
Риэлла подняла голову и поняла, что Аслан, закончив есть, смотрит на неё.
— Я думал, ты пялишься, чтобы я перестал есть. А это внимание было? — поддел Дилан.
— На тебя я так смотрел с этой целью, — равнодушно ответил Аслан.
Дилан вскинул брови. Его приоткрытый рот и раздражённая гримаса с растрёпанной головой были так комичны, что Риэлла, проглотив тыкву, не сдержалась и рассмеялась.
Удивительно. Прошлое не вернуть, но бывают моменты, будто время повернулось вспять. Словно они вернулись к первому вечеру втроём. Жизнь действительно стоит того, чтобы жить.
После еды они начали осматривать зонд с первого по третий этаж. Двадцать девятый был идентичен тридцатому по структуре, но в рубке не оказалось функции самоуничтожения.
— У меня уже рука болит, зачем мне по стенам стучать? Ты же просто издеваешься надо мной, да? — ворчал Дилан, час спустя, стуча по стенам.
Дилан, которому поручили «простукивать» стены, не особенно понимал различия в оборудовании, и через час начал раздражаться. Аслан, освещая шкафы в связи и проверяя их один за другим, заговорил:
— Тимоти, Генри, Эмма, Уильям, Эндрю, Лоуренс, Леонард.
— Имена команды двадцать девятого. В комнатах, на капсулах — везде один порядок. Лидер — Эндрю, возрасты разные, но порядок неизменен.
— И что? Кстати, похоже, тут только люди из старого общего языка, — заметил Дилан.
Фонарик Риэллы замер на панели радиорубки. Точно. В отличие от многонациональных команд, имена — из одной языковой зоны. Надписи на капсулах тоже.
— «Открытие возможно только снаружи», — процитировала она. — Предложение грамматически верно, но звучит неестественно.
— И что? Там скрытый смысл? — хмыкнул Дилан.
Риэлла вдруг поняла, почему Аслан вчера был так озабочен. Глубоко вдохнув, она повернулась к Дилану:
— Прочти первые буквы имён: Тимоти, Генри, Эмма, Уильям, Эндрю, Лоуренс, Леонард.
— Чё? Тимоти, Генри… что? — начал он.
Предупреждение «Открытие возможно только снаружи» начиналось с In the wall.
— А? — Дилан, хмурясь, остановился.
Стена между радиорубкой и рубкой издала пустой звук. Взгляды троих мгновенно устремились туда.