Твоему ведомому. Глава 94
Белая стена тянулась бесконечно.
Лори Паркер с суровым выражением лица резко толкнула дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещён».
Её семья, следовавшая за ней, носила военную форму с чуть разными нашивками на рукавах.
Двое старших братьев с каштановыми волосами, несмотря на крупное телосложение, нервно поводили глазами.
Лори, выполнявшая дела в посольстве, узнав об обмороке Сэя, немедленно перевела его в крупную больницу, а затем организовала возвращение в США.
Она больше не могла смотреть на это. Несмотря на её решительные действия, Сэй оставался молчалив.
Раньше он бы бушевал, но теперь его глаза, обычно полные огня, были мёртвыми.
Это было не просто разочарование — его лицо выражало полное поражение, раздавленное отчаяние.
Всю дорогу из Кореи в США Сэй вёл себя, как потерявший дар речи, и даже во время многочисленных обследований не проявлял никаких эмоций.
— Мама, вы собираетесь оставить его в таком состоянии? — спросил старший брат, потирая лицо. — Может, связать его, пока он снова не устроил припадок?
— Это не была остановка сердца, — ответила Лори.
— Мама, помните, что он сказал после первой остановки сердца, когда вернулся с того света?
— Он сказал, что убил человека.
Его жуткие слова заставили всю семью замереть, но Сэй вёл себя так, будто ничего не произошло. Поэтому с детства он посещал кардиолога и психиатра.
— И тут же забывал об этом, — продолжил старший.
Когда он приставлял нож к горлу старшего брата или сбривал волосы младшему — всё это были выходки после остановок сердца в детстве.
Маленький Сэй пугал братьев непонятными речами, проявлял агрессию.
Его слова были либо о том, что он убил кого-то, либо о том, что на его руках до сих пор кровь.
«Я убил его, того человека, тех людей!..»
«Видите? Кровь на моих руках не смывается!»
Тогда Лори считала, что такие вспышки — побочный эффект его одарённости.
Он быстро разрушался, но, словно очнувшись от кошмара, забывал свои поступки, и она думала, что это просто трудности взросления.
Она не подозревала, что это поглотит целую жизнь.
Тяжело сглотнув, она не останавливалась.
Никто не знает, какую битву ведёт Сэй. Даже он сам.
— Если это просто истощение, почему он так себя ведёт? — старший брат, потирая волосы, обеспокоенно продолжил. — Вчера он рвал волосы! Братья уже не знают, что делать. Мне страшно, мама!
Он грыз волосы, не ел, не спал.
— Оставь его. Его впервые бросили, — ответила Лори.
Да, трудно поверить. Но считать всё болезненным из-за его состояния тоже неправильно.
Девочку с воздушного шара, которая его спасла, он любил спустя десять лет и вот снова потерял.
Парень, полжизни думающий только о ней, мог и волосы рвать.
Их отношения были обречены с самого начала. Лори надеялась, что это пройдёт, как и всё остальное.
— Посмотрим. Время всё равно идёт, — тихо сказала она. — Я верю в силу времени.
Глубоко вздохнув, она открыла белую дверь.
Сэй, как зажечь в тебе искру снова…
С потолка свисали безвольные ноги.
Красные пятна виднелись на босых ступнях под больничной одеждой.
Без рубашки, с проводами от мониторов на груди, он висел на перекладине, подтягиваясь.
Ответа не было. Семья в растерянности снова запаниковала.
Как бы ни было, они полюбили этого холодного младшего брата, внезапно появившегося с родителями.
— Лежал бы спокойно, что ты творишь!..
Братья, раскинув руки, бросились снимать его. Сэй холодно оттолкнул их грудь ногой, бросив равнодушный взгляд. На лбах братьев вздулись вены.
— Из-за какого-то истощения тебя притащили сюда, это вообще нормально, Сэй?!
Сэй вёл себя, будто оглох. Его потное лицо казалось твёрдой скорлупой.
— Ты же говорил, что академия — просто хобби. Живи легко, трать мамины деньги. Не пугай нас… В Корею всегда можно вернуться…
Глаза Сэя медленно опустились. Спрыгнув с перекладины, он посмотрел на ровный ритм монитора и сорвал провода.
Хр-р-р, хр-р-р — цветные провода упали, сметённые его рукой.
— В Корею я больше не вернусь.
Он наступил на спутанные провода.
Его голос, будто сдерживающий что-то в горле, болезненно резанул уши. Израненный взгляд снова потемнел.
— У таких уродов, как я, будущего нет…
Его слова звучали как отчаянная клятва.
— Но, блять, есть ли оно у тебя?
На его потной шее болтался старый, наполовину сломанный кулон в форме самолёта.
Взрыв хлопушек смешался с криками младших курсантов.
Единственный в жизни выпускной академии ВВС.
Курсанты 66-го выпуска, в парадной форме офицеров, вступали на плац.
Выпускной — событие первого уровня, проходившее с участием президента. Изнурительные тренировки закончились, и курсанты маршировали в идеальном строю.
В твёрдых шляпах с перьями, с белыми кистями на плечах и широкими лентами через грудь, они синхронно вращали винтовки.
В такт барабанам они маршировали перед трибуной.
Когда выпускники чётко вошли, зрители разразились аплодисментами.
Праздничный пролёт старших пилотов украсил небо, белые следы тянулись, как их будущее.
Чон Ха, заучивая церемонию, не замечала, как летит время.
Завершая четыре года курсантской жизни, она отводила взгляд, чтобы не думать.
Она смотрела только на розовую бутоньерку на левой груди.
— Лучший выпускник 66-го набора, курсант Чон У Гён, прошу на сцену.
Голос ректора разнёсся через микрофон, и толпа взорвалась овациями.
Как и ожидалось, ты сделал это…
С лёгкой улыбкой Чон Ха хлопала.
На трибуне были министр обороны, начальник штаба ВВС, премьер-министр. Но для Чон Хи это был самый жалкий выпускной.
Чон У Гён, без тени волнения, поднимался на сцену.
Её ладони горели от хлопков, но она не останавливалась.
«Учись и тренируйся, чтобы посвятить тело и душу родине и небу» — никто не подходил под это лучше Чон У Гёна.
Впервые она не завидовала, отдавая ему всё сердце. Он получил президентскую награду, как и хотел, став лучшим. Его рекорд вечен.
В нашем псовом доме, порой видя вещи похуже…