Непробиваемый блок. Глава 10. Часть 13
— Старшая, перед уходом не заглянем на удон?
Первый день с новым тренером закончился.
На закате, возвращаясь пешком в общежитие, игроки при слове «удон» резко обернулись.
— Я пропустила перекус, голодная. Тренировка сегодня странная, вымотала. Пойдём, а? — Чхве Бора вцепилась в её левую руку, а вскоре либеро Сон На Силь ловко прильнула с другой стороны. Даже бесстрастная До Чжэ Хи незаметно пристроилась сзади. Ын Гиль, равнодушно глянув на часы, ответила:
— Я заранее нашла вкусные места!
Глаза игроков загорелись. Только что они еле тащились, как жвачка, прилипшая к площадке, но стоило Ын Гиль согласиться, и они были готовы сорваться с места.
Игроки, воскликнув «Круто!», бодро зашагали.
По пути в удонную, то ли из-за формы «Ветроуказателя», то ли из-за Кон Ын Гиль, люди украдкой косились. Игроки окружили её плотным кольцом, защищая от взглядов. Ын Гиль не стала останавливать их милую заботу.
В ресторане они расселись по двое-трое. Ын Гиль, у окна, подперла подбородок, глядя на потемневшую улицу.
Чхве Бора прищурилась, вглядываясь в окно, и, вытянув шею, как черепаха, вызвала тихий вопрос:
— Старшая, вон там. Это не Пан Чжон Вон?
Ын Гиль резко повернулась к окну.
— Вон, в длинном пуховике и маске. Держит за руку невысокую девушку.
— Издалека похоже, а вблизи — не уверена. Но тут же домашняя арена «Рио Лайф» и их клубный дом. Вот я и подумала.
Чхве Бора, потеряв интерес, уткнулась в меню. Но Ын Гиль не могла отвести глаз не от предполагаемого Пан Чжон Вона, а от девушки, которая беспомощно сопротивлялась. Сердце кольнуло, как при встрече с потерянной половиной, но боль вскоре утихла.
Нет, теперь её зовут Чжон Вон, верно?
В толстом пуховике и длинном шарфе, закрывающем лицо, она всё равно была узнаваема. Форма лба, арка бровей, темнеющих к вискам, и привычка стоять, касаясь пятками, с разведёнными носками — всё это выдавало Ын Чэ.
Ын Гиль, с лёгкой странностью, наблюдала за парой.
Ын Чэ пыталась вырваться, но Пан Чжон Вон не отпускал. Она начала бить его одной рукой, но он не двигался.
Пан Чжон Вон был единственным другом Ын Чэ, не ходившей в школу. Он был её окном в мир. Ын Гиль не знала их отношений точно, но чувствовала их взаимную привязанность. Разлука, должно быть, была тяжёлой для обоих.
Девушка постепенно перестала вырываться в объятиях мужчины, который поднял её, так что её ноги болтались в воздухе.
В этом мире есть люди, что воссоединились, переступив через смерть.
По сравнению с этим, не слишком ли они с Со Ха Хёном напуганы?
Ын Гиль закрыла глаза и медленно выдохнула. Когда она открыла их, её взгляд сиял, как звёзды.
Пятидневные сборы закончились.
Ын Гиль не обменялась с Со Ха Хёном ни звонком, ни сообщением. Сойдя с автобуса, она тут же села в такси. По дороге домой её охватило беспричинное нетерпение.
Неожиданное прозрение дало ей намёк и смелость.
Не робей, Кон Ын Гиль. Бери нагло то, что хочешь. Ты же нападающая, которая прёт напролом даже в худшие моменты.
Решимость вспыхнула мгновенно.
В голове крутился вихрь симуляций. Что сказать, что хочется — всё спуталось, как шерсть. На вопрос таксиста: «Это же Кон Ын Гиль, да?» — она, улыбнувшись, ответила и вышла.
Повернувшись к дому, она увидела мужчину у входа.
Весна прогнала холод, бутоны набухали повсюду, но он, в длинном пальто, стоял в тени.
Её мысли, только что упорядоченные, снова побелели. Она пошла к нему.
— Почему ты ни о чём не спрашиваешь?
Ярость вырвалась вмиг. Ха Хён, глядя на её сбитое дыхание, слегка напрягся.
— Случилось. Я заставила тебя плакать, ты — меня.
— Точнее? Ты лгал мне, а я ненавидела тебя по-настоящему, хоть и недолго.
Все темы, что они ловко обходили, всё прошлое, которое молчаливо договорились зарыть, Ын Гиль безжалостно вытащила на свет. Ха Хён, с ледяным лицом, отвернулся. Его кадык резко дёрнулся.
— Почему не сказал правду? Это не была ложь во благо.
Она сжала кулаки, вспоминая, как осыпала его упрёками. Ей хотелось, чтобы ногти впились в кожу.
— Знаю, тебя нельзя винить. Спасибо, что помог Ын Чэ, что защитил мою гордость. Мои девять лет ты сделал такими, что я не жалею. Это твоя заслуга.
— Если бы я знала, что Ын Чэ… испытывала ко мне такие чувства, я бы себя возненавидела. Но ты повернул всё так, чтобы я напала на тебя.
Понимание от другого было таким чужим, что Ха Хён, ошеломлённый, смотрел на неё. Она, с покрасневшими глазами, твёрдо встретила его взгляд. Она была закатом, окрашивая его. Горло жгло.
— Но с другой стороны… я совсем не благодарна. Ты убрал все причины, по которым я могла тебя выбрать. Наша любовь никому не была нужна.
Это злило и ранило её больше всего.
— Разве тебе не было обидно, когда я била и отвергала тебя?
— …Я хотел, чтобы ты так жила, Кон.
Его тихие слова оставили в ней синяк.
— Я буду жить. Не выживая кое-как, а по-настоящему.
Ха Хён впервые за долгое время улыбнулся, будто хваля её. От этого милого лица её грудь сжалась. Казалось, грубая рука сдавила сердце.
— Со Ха Хён, ты не собираешься меня удержать?
— Ходишь ко мне с таким голодным взглядом, но молчишь о главном.
Ответ, быстрый и твёрдый, обжёг её, как ледяная вода. Слёзы подступили, но она, сунув руки в карманы пальто, смотрела на него, как на камень, и всхлипывала:
— Знаешь, Со Ха Хён, ты ужасен. Делаешь себя хорошим, а меня — плохой. Но ты упустил одно: когда я тебя винила, я уже ненавидела себя.
— Так что, вопреки твоим планам, я буду винить себя долго.
Вдруг она положила ладонь ему на грудь. Он вздрогнул, но не отступил.
— Прости. За то, что заставила тебя возиться с такой сложной женщиной. За то, что тебе пришлось слушать лишнее. Но…
Она посмотрела на него, то ли смеясь, то ли плача. Ха Хён, желая коснуться её лица, лишь сильнее сжал руку в кармане.
— Если я скажу, что ты ранишь моё сердце сильнее, чем Ын Чэ, поверишь?
— Не можешь стать простым парнем, которого один поцелуй делает счастливым? Совсем не можешь?
Он, начав говорить, нахмурился. Глоток пересохшего горла был мучительным.
— Если ты останешься Кон Ын Гиль, неизменной, моя любовь, с её рисками, не так важна.
Его взгляд был таким нежным, что Ын Гиль кожей ощутила весну. Через его глаза.
И так будет всегда — сезоны она чувствует только через него. Лишить её этого — слишком жестоко.
— Благодаря тебе я пересмотрел свои старые мысли, — Ха Хён больше не поддавался её хриплому голосу.
— Я люблю, но не упаду с тобой в пропасть. Я спасу тебя любой ценой.
Ын Гиль, застонав, схватилась за живот. Всё тело болело, но где — неясно.
Признание. Он признался ей в любви.
Хотелось красиво улыбнуться, но слёзы хлынули.
— Ты изменился, а я, думаешь, нет? Чтобы быть Кон Ын Гиль, мне нужен ты!
Её голос невольно стал громче.
— В волейболе я не обязательна. Новые звёзды появляются каждый год, мой уход неизбежен. Но ты, Со Ха Хён, — нет.
— Я не собираюсь жить без тебя, даже умерев.
Она, угрожающе прищурившись, заявила твёрдо.
Как быть с этим упрямцем, который так яростно и осторожно вмешивается в её жизнь?
И тут она поняла: чтобы изменить его, не нужно убеждать — его надо сломать.
Ын Гиль, вытерев слёзы рукавом, подошла ближе.
— Почему ты думаешь, что любящие должны упасть?
Ха Хён замер, будто получил удар. Ын Гиль, с вызовом в глазах, обхватила его лицо руками, медленно приближаясь, почти касаясь губами.
— Со Ха Хён, ты что, ни разу не видел, как я по-настоящему взлетаю?
Она усмехнулась, будто издеваясь над его глупостью.
— Если я обыграю «Чёрные Фурии», ты поверишь?
Он приподнял брови, словно услышал нелепость. Они вернулись к началу.
К исходной точке и противостоянию.