Номер 30. Глава 120
Трое суток вполне достаточно, чтобы провести репетицию. Хотя по сути — это был и отсроченный срок. Умереть или подняться. Один из двух.
Наверное, именно поэтому сегодня никто и не предложил экономить еду.
Открыв глаза, Риэлла вспомнила ужин — слишком пышный, чтобы называться прощальной вечеринкой. Потянувшись в полумраке, она нащупала на тумбочке часы Аслана. Красный свет вспыхнул и тут же погас, показывая цифры 02:10 — словно обратный отсчёт до конца.
— Угу… Похоже, я спала, но проснулась. Наверное, нервничаю. Такое чувство, будто выпила слишком много кофе — сердце колотится.
Она взяла ладонь, обвивавшую её талию, и положила поверх налитой груди. Сквозь её пальцы медленно, но отчётливо передавалось напряжение, будто в мозолистой ладони нарастала сила. Тук-тук. Сердце стучало под сложенными руками, и, кажется, мужчина окончательно проснулся — его пальцы начали неторопливо ласкать округлость бедра.
— Через трое суток… А вдруг что-то пойдёт не так и на тридцатый нападут? Что, если пострадают другие?
— Этого не случится. В крайнем случае можно запустить модуль. И даже если всё пойдёт по худшему сценарию — мы это остановим.
Мужчина твёрдо пресёк её страх и шёпотом попытался успокоить. Но Риэлла покачала головой.
— Всё равно может быть… Я подумала, Аслан… если станет опасно, позволь мне умереть первой.
На этих словах его мягкие движения внезапно остановились. Но она сделала вид, что не заметила, и продолжила:
— Может, на этот раз ты сохранил воспоминания, потому что остался жив. Я не хочу снова исчезнуть, когда мы еле-еле восстановили связь… Если это произойдёт сейчас, будет не просто грустно — это будет слишком больно.
— Я не забуду снова. А даже если забуду — всё равно вспомню тебя. Снова и снова.
— Не детство. Те моменты, что были уже после, когда ты поднялся на тридцатый?
Он замолчал. Когда дыхание Риэллы стало беспокойным, мужчина наклонился над ней, протянул руку и включил ночник. Мягкий жёлтый свет рассеял темноту, скользнул по его острым чертам, вычерчивая лицо в густом, но спокойном полутоне. Риэлла в оцепенении смотрела на красивое лицо, будто вырезанное из камня. Широкая шея и кадык источали настолько явственную мужественность, что у неё сжалось в животе.
— Нет. Просто подумал, что ты не спишь, потому что лезут странные мысли. Вот и решил — усыпить тебя, глядя тебе в лицо.
Он поймал её за подбородок, чуть приподнял, внимательно разглядывая выражение, как будто хотел понять, о чём она думает.
— Если мы это сделаем, ты ведь сразу уснёшь.
Даже с растрёпанными после сна волосами и сонными глазами — её рассеянный, расслабленный вид больно ударил по сердцу.
Когда она моргнула, он опустил руку и сжал грудь одной ладонью. Кожа, и без того налитая от долгих ласк за несколько часов до этого, снова напряглась под грубым нажимом. Риэлла судорожно втянула воздух, а он, задевая пухлый сосок через ткань футболки, тихо спросил:
Чем сильнее сжимал, тем отчётливей под кожей отзывались судороги. Пока его ладонь продолжала разминать плоть, скользнув под футболку, Риэлла лишь тяжело дышала, не в силах произнести ни слова — возбуждение вытеснило все мысли. Её разум рассыпался, а внимание расфокусировалось.
Раньше её тело не было таким чувствительным. Но теперь, стоило лишь длинным пальцам скользнуть или ласково прижаться, она тут же начинала извиваться. Особенно, когда он будто бы нарочно никуда не спешил и не стремился спуститься ниже. Она приоткрыла губы, чтобы возразить, но он уже раздвинул её ноги коленом и, не встретив белья, вошёл в неё. Было тесно, но он продолжал прокладывать путь.
— Не думай о глупостях. Если настанет момент, когда ты должна умереть, я просто обниму тебя и умру вместе с тобой.
Её разум померк от ощущений — слишком туго, слишком плотно. Он наклонился, прижав ее руки, и, заглянув в глаза, словно желая поцеловать, тихо пробормотал:
— Всё равно я не нормальный. Так что проживу дольше тебя.
И в этом парадоксе — когда он всем телом навалился на неё, не давая пошевелиться, — вдруг возникло странное ощущение свободы. Её больше не терзали мысли, что она должна что-то сделать. Оставалось только стонать, извиваясь под ним. Он то медленно, то резко выходил, а потом снова проникал глубоко. Когда движения стали ритмичнее, Риэлла сморщила лоб, сдерживая стон, но из горла всё равно вырвался сдавленный сип. Казалось, она сейчас расплавится. Её трясло, как снежинку на ночном ветру, уносимую всё дальше…
Смешались тяжёлые вздохи, а он, не отрывая взгляда, продолжал ласкать её талию, ягодицы, неустанно вбирая её в себя — снова и снова.
Он хотел забыться в ней, а сам при этом, боясь причинить боль, так бережно и нежно касался её тела, что становилось больно в груди. Риэлла, продолжая всхлипывать, обвила его шею, уткнулась в плечо. И почувствовала — даже в этом твёрдом теле пробежала дрожь. Они, похоже, оба чего-то боялись. Возможно, их пугало не то, что Риэлла может умереть, а то, что на этот раз — уже точно не вернётся обратно.
Закат после знойного дня, как бы красиво его ни описывали, всё равно трагедия.
Но если конец действительно наступит, и мы встретим его вдвоём — пусть даже с длинной, пугающей тенью позади, возможно, это будет нашей победой.
Так размышляла Риэлла, цепляясь за его широкую, твёрдую грудь, пока их тела дрожали, достигая глубин души.
Запах Аслана был родным. С ним конец света не пугал.
На следующий день тридцатый приступил к полноценной симуляции. Начали разрабатывать тактику, исходя из разных вариантов развития событий: если светловолосый появится в одиночку, если приблизится группа, если он внезапно нападёт. Аслан предложил все возможные сценарии и расписал для каждого чёткие инструкции, соответствующие личным особенностям участников.
Антон и Полина в основном отрабатывали запуск исследовательского модуля, а дети учились прятаться, садиться в машину и уезжать на автопилоте.
Тем временем Риэлла составляла список возможных тем для разговора с блондином. Узнав, что контакт, возможно, состоится, все возбудились, будто перед встречей с инопланетной формой жизни — особенно трудно было сдерживать Антона, Юрия и Полину, у которых была куча вопросов. Она пообещала попробовать, но… вряд ли. Цель Риэллы заключалась не в том, чтобы раскрыть тайны Бездны, а в том, чтобы выяснить, как избавиться от потолка. Вряд ли блондин станет давать какие-то научные пояснения.
Ким, которая верила в силу слов, заявила, что это как предсоревновательное суеверие в лёгкой атлетике, и начала писать повсюду «успех, успех, успех». Пока она черкала это на обеденном столе — все лишь пожимали плечами, но когда её суеверие добралось до рентгеновского аппарата, она серьёзно повздорила с Юрием, который придерживался принципа, что в ответственные моменты всё вокруг должно быть идеально чисто.
Спор был сущей мелочью, но из-за манеры общения оба обиделись, и ссора разгорелась не на шутку. Антон попытался их разнять, но после грубого ответа в духе «не лезь» сам обиделся.
В итоге, усталая Полина вышла, чётко указав, кто и в чём не прав, и только тогда Ким с Юрием осеклись, извинились друг перед другом и перед Антоном. Несмотря на то что с виду казались взрослыми, они всё же оставались детьми.
В остальном всё шло как обычно. Ах да, ели вкусную еду. На завтрак — прибережённые коричные яблочные панкейки с тёплым молоком, на перекус — крепы с бананом и шоколадной пастой, совершенно без оглядки на питательность. (Все эти «детские» угощения были привезены с тридцать первого.)
Девочки собирались в комнате Полины, пролистывали её любовные романы, хохотали и дурачились. Когда выяснилось, что идеал Полины — мужчина с бакенбардами и густой бородой, младшая из девочек испустила настоящий вопль ужаса.
— Что хочу?.. Хм, с тех пор как мы сюда попали, чувствую, что тело всё время зажато, — сказала Ким. — Так что я бы с удовольствием хорошенько пробежалась.
При поддержке Аслана она и правда побегала вокруг базы. Когда, запыхавшись, вернулась, Аслан, прислонившись к капоту, коротко бросил:
После этого её идеал изменился: теперь ей нравились сдержанные, холодные мужчины с загадочной аурой.
— Что бы я хотел?.. Да вроде ничего. Хотя, если уж говорить, принять ванну. Но в такой ситуации воду экономить надо, так что это вряд ли.
К удивлению всех, мечта Юрия сбылась — благодаря поддержке Дилана. Он вырезал из тридцать первого водяной бак и сделал из него ванну. Между ними, ранее даже не разговаривавшими, впервые возникло нечто похожее на дружбу. Горячую ванну с паром, конечно, позволили себе только раз — уж слишком это было роскошно.
Каждый из тридцатого занимался тем, что ему хотелось.
Так мгновенно и прошли три насыщенных дня.
На четвёртое утро, ровно в семь, включив рацию, Риэлла, закончив мысленное возвращение в прошлое, заговорила:
— А, а. У входа на первый этаж. Проверка позиций. Начинаем операцию.