Непробиваемый блок. Глава 1. Часть 4
— …А между тем Со Ха Хён — старший сын председателя компании «Чжегён», и тем не менее избрал для себя довольно необычное направление — спортивный менеджмент, за что давно привлёк внимание всей финансовой элиты. В свои тридцать два года, с внешностью кинозвезды, он завоевал горячую поддержку волейбольных фанатов…
Тык. Радио замолчало. Салон машины погрузился в темноту и тишину.
— Зачем выключил? — спросил спокойно Со Ха Хён, не открывая глаз.
— Вы в порядке, президент?.. — засуетился секретарь Нам.
— Спрашиваешь, не ушибся ли я или не возбудился? Формулируй точнее.
Секретарь Нам поспешно поправился:
— Репутация, господин президент! Вас сегодня по полной опозорили!
— Всего-то?.. — Ха Хён хмыкнул.
— Вас полощут во всех новостях из-за какой-то нелепицы! Люди болтают, будто на комедийное шоу попали! Вы что, и правда ничего с этим не сделаете? — смысл слов был ясен: с вашим-то характером?
— Нам, ты стал слишком дерзким.
— Вырос рядом с вами, президент, — и прогнил.
— И стал чертовски полезным. — Ха Хён провёл пальцем по подбородку, лениво улыбаясь. Секретарь чуть не застонал от невозмутимости босса.
— Вы понимаете, как им всем весело? Смотреть, как срывается с катушек комик — одно. А вот когда падает таинственный красавчик — это приносит реальные бабки. Вы знаете, какую вкуснятину вы сегодня подкинули публике?
— Холостяк-миллиардер! Пах! Лицом в яйца! — секретарь выкрикивал, словно лозунги на выборах. — Я перекрою все новостные каналы! Внаглую, беспардонно, по-богатому!
— Потому что, пока все веселятся, одна-то — наверняка страдает. И это… чертовски приятно.
— Вы имеете в виду… ту, что носом врезалась?
Со Ха Хён без слов провёл пальцами по губам.
…Остаточное впечатление сильнее, чем думал.
Та спротсменка из «Ветроуказателя», будто в ступоре, тяжело дышала, выронив разум. Она только что носилась по площадке, и дыхание у неё было сбитое, горячее. Он до сих пор помнил, как её грудь — пусть и скромная — откровенно прижималась к его ногам: к икрам, коленям…
Если подумать, это была всего пара секунд, но Ха Хён медленно разглядел многое. Например, сколько складок на её губах.
— Почему это я — пострадавший? — вдруг произнёс он.
— Ну как же… — начал секретарь, но тот перебил:
— У той спортсменки дыхание было не только хриплым, но и горячим. Она так пыхтела, что мои брюки промокли. Ещё чуть-чуть — и у меня бы встал.
— Слышишь? Чуть не затвердел. Невозбуждаемый — и то едва не дал сбой.
— А-а-а! Говорите через фильтр! Фильтруйте, что говорите!
Из него хлынули сведения, которые ни в коем случае нельзя было разглашать: о распущенном нраве президента, о его слабостях… Секретарь, как кот, зашипел и завертел головой, будто даже в запертом салоне машины его могли подслушать.
А Со Ха Хён, не обращая внимания, просто довольно усмехнулся.
— Видишь, жалко ту девчонку, которую мой язык так бесцеремонно тянет в грязь. И кто тут пострадавший, спрашивается?
Секретарь, обладавший хоть каким-то инстинктом самосохранения, опустил взгляд.
— Но почему именно она, вот же не везёт…
Со Ха Хён, словно повторяя в памяти, неспешно провёл ладонью по паху. В темноте этот скрытый жест никто не заметил.
— Господин президент, вы ведь не выносите Кон Ын Гиль.
— Угу… — раздался непонятный звук.
— Вы же всегда смотрите на неё так, будто хотите растерзать. Как только с нашей командой матч — она будто звереет. Эта капитанша из задницы турнирной таблицы.
Он нажал кнопку — между салоном и передними сиденьями поднялась чёрная перегородка, отсекая всю остальную машину, а вместе с ней и голос секретаря.
В салоне остался только Со Ха Хён.
— Она вечно мозолит мне глаза. — Щелк, — пряжка ремня на брюках расстегнулась.
Со Ха Хён, прибыв в особняк, сразу направился в столовую — на семейный ужин.
Отец — председатель Со, младший брат Со Тэ Хён и его жена уже сидели за столом.
— Шуму-то сколько было, — процедил отец, имея ввиду, похоже, сегодняшний инцидент.
— Брат, ну серьёзно, что за фигня — владелец клуба, правда?.. Ты же не выгнанный из бизнеса старик, и не пенсионер, который тянет последние деньки, — начал Тэ Хён.
Занавес поднялся. Ужин за этим столом — всегда больше, чем еда. Это грязная арена психологических боёв. Язык — как нож, палочки — как оружие. Мясо вкуснее, если с кровью. Вино — если в бокале вместо него ярость. Всему искусству светских баталий Ха Хён научился за этим столом.
— Повезло, что у тебя в досье когда-то была «психическая нестабильность». Иначе в стариках и списанных тебе бы вообще не с кем тягаться было! — поддел Тэ Хён. — Ах, братец… Ты реально бесстыжий, — Тэ Хён зло прищурился. Его старший брат никогда не стеснялся выставлять напоказ всё, что в нём было постыдного. Но когда человек открыто признаёт свои изъяны, атаки против него не работают. Как ни скреби, не заденешь. И это каждый раз бесило Тэ Хёна.
— Ну, что вы, — включилась жена Тэ Хёна, Соль Юн. — А что такого в вашем брате? Мои подруги с ума сходят, просят познакомить. Вы бы знали, сколько у него фанаток! — она мило улыбнулась, глядя на Ха Хёна. Её взгляд, даже мимолётный, был полон искренности.
— …Из всех способов защиты выбрала именно этот, — лениво отозвался Со Ха Хён, поднимая бокал с вином. Его глаза смотрели на семью, как на кучу хлама — безо всяких эмоций. — Уж лучше бы она в открытую вцепилась. Что это за половинчатость такая?
— По сравнению с вашей репутацией, это всё ещё жалкая контратака, невестка, — скучающим тоном он отвёл взгляд, будто теряя интерес.
Его надменность что-то значила. Не сумев привлечь внимание Ха Хёна, супруги вдруг поддались детскому импульсу. Это была смесь раздражения и азарта против того, кто, несмотря на все их уловки, оставался равнодушным.
Если бы только можно было содрать с него эту маску…
И тогда Со Тэ Хён решился. Он тронул тему, до которой обычно даже сам не дотрагивался.
— Брат, я вот что подумал… Я же ни разу, даже случайно, не слышал, чтоб ты с кем-то встречался. Серьёзно. Столько лет уже бесишься, а хоть одна баба была?.. Пора бы уже, нет?
— Дорогой… — Соль Юн испуганно одёрнула его.
— Неужели ты до сих пор её ждёшь?
— Ты ж из-за этой дешёвки чуть совсем не отъехал…
— Интересно, — Ха Хён, оперевшись подбородком на руку, перебил его. — Но имя той женщины ты бы хоть правильно назвал, Тэ Хён. Не мямли, говори чётко.
— А? Ещё шаг — давай. Сделай еще шаг, — уголки его губ хищно изогнулись.
— Прекратите все! Где эта младшая? Почему до сих пор не пришла?! Ты хоть понимаешь, который сейчас час?! — господин Со поспешно заткнул рты сыновьям. Бестолковый второй сын задел самое больное место Ха Хёна, а заодно и неписаный запрет, установившийся в этом доме.
Напряжение повисло над обеденным столом.
К счастью, именно в этот момент младшая из семьи, Со Мин А, вбежала в комнату, запыхавшаяся. Короткие волосы были растрёпаны, от неё веяло холодом — видно, бежала впопыхах.
— Почему так поздно?! Ни в чём не можешь быть на высоте! — рявкнул председатель.
— Да с какой стати от этой дуры ждать, что она хоть что-то сделает как надо.
— Не судите строго. Сейчас как раз час пик, могли быть пробки. Наша девочка не из тех, кто специально опаздывает, — вступилась Соль Юн.
Теперь все стрелы были обращены к младшей. Стресс, накопившийся после общения с Ха Хёном, должен был разрядиться на Мин А. В доме, где от каждого несло удушающей тяжестью, она была удобной мишенью: живая мусорка для чужих эмоций, которую использовали все.
У троих детей были разные матери, и с самого детства им приходилось бороться за своё место. Мин А проиграла первой. Она росла вне дома, а в семью Чжегён попала только около семи лет — не удивительно, что её всегда считали чужеродным элементом.
— Мин А, как только выйдешь замуж, забудь про родительский дом. Будто бы его и не было. Живи так, будто собираешься лечь костьми в семье мужа, и не оглядывайся.
Мин А опустила глаза, как у телёнка — мягкие, растерянные.
— Да от неё всё равно толку никакого. Отец, я серьёзно: из-за этого бракованного изделия вся репутация псу под хвост, — бросил Тэ Хён.
— По мне, так они друг друга стоят. У них тоже, мягко говоря, не самый полезный товар. Обе стороны просто избавляются от проблемных детей и довольны, — отрезал председатель.
Ха Хён лишь скользнул взглядом по младшей, будто она оказалась здесь случайно.
Беззлобная, без упрямства, просто глуповатая девчонка.
И вдруг их взгляды встретились. Она смотрела на него в упор, и, что поразительно, в её глазах было что-то дерзкое — не было и следа испуга.
Его младшая сестра всегда была напуганной, настороженной, терпеливой дурочкой. А теперь она испускала живую, горячую эмоцию, направленную на него.
Он растерялся, но не подал виду.
Разница между ними — шесть лет. Период, когда они были ближе, был мимолётен, как летний дождь. Всю остальную жизнь — отчуждение и холод.
Неужели у неё сейчас подростковый бунт?..
Или это из-за договорного брака?..
А господин Со тем временем продолжал ворчать:
— Как выйдешь замуж — хоть попробуй зажить нормально. Прячешься от людей, ни слова из тебя не вытянешь — все эти твои загоны лишь обесценивают тебя в глазах других. Поэтому, пока не вышла замуж, продолжай ходить к логопеду.
— Да ладно вам, отец. Наша девочка справится, правда, — вкрадчиво сказала Соль Юн.
Господин Со прекрасно знал, что невестка нарочно заискивает, но дал ей договорить:
— Без неё мне было бы скучно, но не волнуйтесь. Я займу её место, чтобы отец не скучал. Так что расслабьтесь, всё будет хорошо, — в мягкой улыбке Соль Юн не было тепла.
— Но, Мин А, у тебя ведь есть хоть кто-то, кого можно на свадьбу позвать? Кто-то же должен поймать букет... хмм... — Соль Юн специально сделала паузу и, хмыкнув, склонила голову.
На удивление, Мин А ответила быстро — что было на неё не похоже:
— Говори нормально! Хватит себя как ущербная вести! — председатель швырнул ложку на стол.
Мин А испуганно замерла, теребя пальцы под столом.
— Чёрт бы побрал! Я детей растил, а вышло, что только пациентов себе нажил — одни больные! — председатель гневно зыркнул на Ха Хёна, старшего сына.
Теперь стрелы повернулись к нему.
— Как только младшая выйдет замуж, ты следующий!
— Почему тебе нельзя, как все, жениться?!
— Кто наденет смокинг на такого выродка, как я, который только снаружи притворяется человеком? Девушки, знающие цену жизни, на такое не поведутся, — тон был ровным, лицо скучающим. — Они инстинктивно чуют, что мои внутренности — болото, и связываться со мной — загубить себе жизнь. Удивительно разумные создания, не правда ли?
Нож царапнул тарелку. Из стейка, нарезанного Ха Хёном, сочилась густая кровь.
— Так что радуйтесь хотя бы тому, что я пока ещё жив. Пока я не решил снова всё разнести.
За столом повеяло холодом. У каждого были воспоминания, о которых никто не хотел говорить, — и они тяжело лежали на груди. Это было ужасное прошлое.
Господин Со стиснул зубы от ярости — от слов сына, от всего происходящего.
Хоть он и не хотел этого признавать, но его первенец давно мертв. Желания, чувства — всё выгорело. Пустая оболочка без запаха и без вкуса. От него не шло ни зловония, ни безумного аромата жизни, что обычно присущ людям.
Господин Со и сам не понимал, от чего именно его так трясёт.
— Да кто от тебя требовал какого-то великого чувства?! Да не просил я тебя дочку президента приводить! Просто сказал: хоть как-то имитируй нормальную жизнь! Мне плевать на ваше счастье, мне важна моя репутация. Не важно, как, но я смотрю только на результат, так что подстраивайтесь и гнитесь, как хотите! Повезло же вам родиться в богатой семье — а толку? Одни жалобы! — он со злостью ударил по столу кулаком, а затем уставился на Мин А. — А ты все подготовила к отъезду?
— Господи, да что у неё было-то, чтобы выбрасывать, — фыркнул Тхэ Хён.
Соль Юн будто пыталась его остановить, схватив за руку, но странная усмешка всё равно проступила у неё на лице — слишком уж похожа она была на всех в этом доме.
Мин А опустила глаза и провела пальцами по неоново-жёлтой футболке, скрытой под оверсайз-свитером.