Новелла "Счастливая психопатка". Экстра 2. Новая операция "Сова". Глава 27
Каждый раз, когда он обрушивал железную трубу, было видно, как опухают запястья женщины. Тхэ Му Гён не отрывал взгляда от мужчины, который с ожесточённой настойчивостью, с почти маниакальной точностью бил по звеньям цепи.
Ли У Шин, не замечая, как кровь течёт по сжатым до предела губам, яростно обрушивал цепь. Его побелевшее лицо, будто он сам сдирал с себя плоть, блестело от холодного пота.
И всё же... эти люди не разрушались. Они не ломались.
Чем больше Ли У Шин надрывался, тем больше с безэмоционального лица Тхэ Му Гёна начинала слущиваться маска.
Он собирался вытащить жену, даже если придётся раздробить ей запястья. С той отчаянной решимостью.
Она выдерживала, словно желая разделить с мужем его боль. С той самой силой.
Безжизненное, как у резиновой куклы, лицо Тхэ Му Гёна становилось всё более застывшим. Под маской самого молодого директора Национальной разведки что-то затаённое начинало зловеще шевелиться.
Я всё бросал — и дом, и жену, — и жутко стыло по загривку…
Грох. Грох! Удары обрушивались, как гром, заставляя сердце срываться с ритма.
Что-то дрожало и рушилось внутри… Обязанности, приказы, миссии, принципы — всё, что годами выстраивалось в сознании агента.
Кто же на самом деле был прикован этими цепями?..
Тхэ Му Гён машинально провёл рукой по собственному запястью. С лицом, на котором больше ничего не чувствовалось, он тупо смотрел на Ли У Шина.
Тот своими руками калечил жену, но дыхание и сила ударов оставались точными. Взгляд — ни на йоту не дрогнул. Челюсть стиснута так, чтобы эмоции не сбили его с пути. Всё — ради того, чтобы освободить её в восемь попыток.
Смотри внимательно. До самого конца.
Вот оно… Разве не этот взгляд он тайно жаждал увидеть?
Маска, когда-то так же скрывавшая и его лицо, сейчас оживала, двигалась, — только ради одной женщины. Бесконечная пустота, в которую он падал, будто с грохотом ударилась о самое дно души.
И как раз в этот момент Ли У Шин нанёс последний удар. Цепь с треском разлетелась.
Как только цепи ослабли, жена начала валиться назад, и он сразу же подхватил её. Не держи в себе. Можешь закричать. Всё закончилось, — приговаривал Ли У Шин, хватаясь за цепи голыми руками, срывая их с женщины в лихорадочной спешке.
Он подхватил Со Рён, будто испуганного младенца, аккуратно похлопывая её по спине, пока она, всхлипывая и всхлипывая, изливала боль. Лишь уткнувшись лицом в грудь мужа, она, наконец, задрожала, будто в знак облегчения.
И в тот же миг, с разницей в долю секунды, генератор перегрелся и начал гудеть. Вода в ванне закипела, и с гулким взрывом в воздухе разорвалась синяя вспышка.
Вода хлынула во все стороны, заливая пол. От ванны остались лишь осколки, осыпавшиеся, как дождь.
Ли У Шин, крепко прижав жену к груди, бросился в самую дальнюю от воды сторону. Но из-за взрыва остаточное электричество в воздухе пробежало по его мокрой одежде, со свистом впиваясь в кожу. Расплавленные лоскуты одежды прилипли к его спине и голеням, но он продолжал закрывать жену собой.
Ванна превратилась в груду обломков. Графитовые листы, расплавившись в генераторе, осыпались чёрным пеплом по полу. Из потолочных труб капала ледяная вода, но ни одна капля не достигла женщины. Даже синие искры, что иногда вырывались между плитами, гасли о спину Ли У Шина, изодранную и изжаренную…
Пальцы женщины, ослабевшие, коснулись его щеки. Лишь от этого, как будто кто-то оборвал все нити в его теле, Ли У Шин склонился вперёд, но тут же вновь собрался, сдерживая чувства.
Темнота. Повсюду метались синие вспышки, но он всё равно поднялся — и, шатаясь, зашагал к свету.
На руках — жена, мышцы вздулись, словно он ни за что не собирался оставить её в этом промозглом и опасном месте. Даже спина его казалась упрямой, как будто кричала: не отпущу! — изодранная, обожжённая, вся в крови…
Тхэ Му Гён не мог отвести взгляда от его растянувшейся тени. Это не спина беглеца.
Это спина того, кто не прячется, кто снова и снова идёт навстречу. Спина из стали. С губ Тхэ Му Гёна сорвался вымученный смешок.
Он медленно растворился в темноте. И, словно загипнотизированный, смотрел, как те двое, живые, выползают наружу из руин.
Живы… — пробормотал он. — Он спас ее…
Он отступил на пару шагов назад, ускользая в сторону от света — обратно в тьму.
Он хотел доказать, что все агенты рано или поздно обречены на одну и ту же трагедию. Он ошибался. Хотел убедиться, что был прав… но нет.
— Этот ублюдок показательно всё разнёс.
Из-за опущенных плеч медленно поднялась чёрная, обугленная ладонь.
Привычный… образ жены. Он знал, что это просто галлюцинация, и всё же Тхэ Му Гён сжал эту чёрную ладонь.
Губы едва заметно дрожали, но на безжизненном лице даже эта дрожь казалась лишь непроизвольной реакцией тела.
На самом деле… я хотел наказать не Ли У Шина, а самого себя? Это лицо, до боли похожее на моё, смеялось надо мной, называло меня жалким… А, может, я просто хотел увидеть, как оно спасает жену. Увидеть, как изо всех сил старается спасти её… Я завидовал этому лицу?..
— Пусть и с опозданием… — поздравляю…
…Дорогая. Голос Тхэ Му Гёна дрожал. Незаметно для себя он оказался перед женой. Её пальцы были обуглены, словно обожжённые ветки, а кончики растрескались. Ногти полностью расплавились, а на ладонях ясно отпечатались следы тока. Тхэ Му Гён даже не смел зажмуриться. Он ведь так и не смог собственноручно собрать останки жены…
Когда он потянулся рукой, она, рыдая, с силой оттолкнула его. Хоть её силуэт и был размытым, будто сотканным из электричества, глаза, полные ярости, были пугающе отчётливы.
И тогда нахлынула вина — та самая, которую он столько лет отрицал. Медленно, шаг за шагом, он направился к разбитой ванне.
На кончиках её пальцев вспыхнуло голубое пламя. Хоть и поздно… он хотел её удержать.
Давно уже… стоило снять маску и подойти к ней.
Он шагал по полу, затопленному водой, и шептал последнее прощание.
В тот самый миг, когда его нога коснулась пола, на нём вспыхнуло голубое пламя — искры от замыкания перекинулись по лужам. Пламя мгновенно разрослось, но Тхэ Му Гён, наклонившись, сосредоточенно подбирал что-то с пола.
«Только потом я узнал, что моя жена была беременна…»
Кусочки силикона, что до разрыва явно имитировали беременный живот.
Он подбирал их по одному. Хоть и слишком поздно, но… поздравляю с беременностью.
Ли У Шин, выйдя наружу, больше не мог сдерживаться — он потянулся к губам Со Рён и впился в них поцелуем.
Во рту ощущался только вкус крови — так долго он прикусывал язык, чтобы терпеть. Он даже не понимал, чья это кровь — его или её.
Когда он нежно провёл языком по её приоткрытым губам, Со Рён задышала чаще и обвила его шею. Дрожь от боли постепенно стихала.
Хорошо, что ты тогда не отпустила меня. Он с силой втянул её нижнюю губу и нахмурился.
Было чувство, будто он избавился от груза. Он вспомнил себя из прошлого — того, кто сорвал маску и ушёл. Он ясно видел тот день, когда, оставив её одну, шагал вниз по ступеням их нового дома.
Куда ты собрался? Возвращайся.
Тогда Ли У Шин остановился. А потом — шаг за шагом — начал подниматься обратно. Он перепрыгивал по две-три ступеньки, захлёбываясь дыханием, и снова распахнул входную дверь.
Он уставился на то, что разворачивалось перед глазами, и, скривив голову, углубил поцелуй. Его язык с жадностью проник в самую глубину, обвивая дрожащий, безвольный язык Со Рён.
Со Рён не выдержала и громко выдохнула. Ли У Шин, медленно облизывая её рот, будто очищал его до чиста. Он снова коснулся её мокрых щёк, ушей, поднялся ко лбу.
Когда я открыл входную дверь, ты была там. Измождённая, ждавшая только меня… день за днём, сколько бы времени ни прошло… Если так, то и я… Ли У Шин, сдавленно всхлипнув, заговорил:
— С первой миссией, с первым спасением — ты отлично справилась, агент Хан Со Рён.
— Пора домой. Возвращаемся вместе.
Глаза Со Рён от этих слов округлились. Ли У Шин поцеловал её в эти милые веки, провёл губами по переносице. Вдохнул в себя её запах и тихо, как от боли, простонал.