Новелла "Номер 30". Глава 74
Риэлла ощущала это, чувствуя его твердые пальцы, запутавшиеся в её волосах. Единственное, что отличало его от того мальчишки, который когда-то тянул меня за волосы на берегу озера, — это более рельефные, чётко проступающие кости и напряжённые вены. В остальном он остался прежним.
А изменилась, похоже, она сама. Тогда, в детстве, всё ограничивалось лёгким щекотанием где-то у кончиков пальцев, а теперь дрожь охватывала всё тело. Сердце стучало так сильно, что кровь стремительно разносилась по всему организму. С легким выдохом тонкие пряди волос колыхнулись, растрепались и легли на грудь — и только тогда она вспомнила, что перед сном не надела нижнего белья. Именно в этот момент в её уши проник его низкий, глубокий голос.
— Я хотел бы услышать вашу историю. Чтобы не заснуть.
— …Историю? Какую именно? Детство, первый раз на исследовательском судне или, может, когда это повторилось во второй раз? — спросила она, замявшись.
— Это не важно. Просто хочу, чтобы вы рассказали о прошлом — о том, что было в прошлый раз. Подробно.
Она замерла. Где-то в глубине сознания всплыло знакомое эхо, будто она уже слышала эти слова раньше.
«Когда мы окажемся на тридцатом, тогда и расскажете мне всё подробно о том, что случилось в прошлый раз».
Это были слова Аслана, сказанные прямо перед тем, как она встретила того блондина на борту тридцатого. Они прозвучали не слово в слово, но были настолько похожи, что сердце сжалось. Казалось, даже если бы время повернулось вспять, судьба всё равно привела бы их к одному и тому же исходу.
— А можно рассказать только одну историю? — спросила она тихо.
Если бы воспоминания можно было разделить, как кусок хлеба, и отдать ему часть своей души… Я бы отдала всё: как училась плавать, неловко загребая коленями, как смеялась в его объятиях, как мы рыскали по дну озера в поисках рыбы, а потом смотрели на звёзды. Но они уже часть меня.
— Впрочем, я не уверена, стоит ли начинать. Наверное, времени не хватит.
Риэлла пробормотала это с неуверенностью, как ученица, которой сложно выучить урок. Аслан, глянув на часы на запястье, тихо ответил:
— Я сказал Тенджи, что если устанет, пусть немного поспит. Сейчас могу отлучиться ненадолго.
Ремонт шёл быстрее, чем ожидалось, и время позволяло сделать паузу. Понимая это, Риэлла кивнула, но не спешила начинать. Возможно, она просто не знала, какое воспоминание вытащить первым: их накопилось так много, что доставать самые давние было особенно трудно.
— Тогда можно начать не с детства, а с того момента, когда я впервые очнулась на борту исследовательского судна? Детские истории я хотела бы оставить на потом, когда будет больше времени, чтобы рассказать всё как следует.
В итоге она решила приберечь самые дорогие воспоминания, спрятав их глубоко в душе. Придёт время, когда они будут в безопасности, когда память вернётся полностью, и тогда она расскажет ему всё — целиком.
— Всё началось так же, как и сейчас. Все спали, а мы проснулись первыми…
Так Риэлла, перебирая память, начала рассказывать обо всём, что происходило на борту тридцатого. О том, что сказал Аслан, когда первым открыл глаза, о людях, которые не выжили, о событиях, которые им пришлось пережить. Это были не просто воспоминания — это могло помочь им в будущем, в отношениях с другими выжившими.
Аслан, как она и всегда думала, умел слушать по-настоящему. Его взгляд был сосредоточен, он смотрел прямо в её глаза, не отводя взгляда, и слушал каждое слово с полной отдачей. Иногда задавал вопросы, и сердце Риэллы замирало от того, насколько искренним было его внимание. Это было больше, чем просто сочувствие — это было настоящее, живое участие.
Его спокойный, ровный голос был совсем не таким, как в тот момент, когда он остановил её, не дав уйти за зажигалкой. В этой атмосфере, такой тёплой и мягкой, казалось, что даже воздух стал шелковым. Именно из-за таких моментов она и ценила время, проведённое с ним. Она всегда ловила себя на том, что начинает болтать с ним обо всём на свете, жестикулируя, словно заворожённая.
— …И тогда я нашла у Антона в кармане ключ и диктофон. Собственно, я и пришла, чтобы вернуть его вам. Это ведь ваша вещь.
Она, порывшись в карманах шорт, наконец достала диктофон и передала его Аслану. Тот сразу включил запись и проверил файлы.
— 22 марта 2035 года, 09:00. С настоящего момента команда номер тридцать входит в "Бездну". Данная запись создана в качестве резервной, на случай повреждения основного видео с исследовательского корабля в период проекта.
Запись длилась около двенадцати минут, до характерного глухого звука. После чего наступила тишина. Как и в прошлый раз, Аслан перемотал запись ближе к концу. В записи послышались шаги Антона, затем диктофон замолчал. Риэлла была уверена, что сейчас он снова заговорит о сроках жизни.
Но, в отличие от прошлого раза, Аслан так и не убрал диктофон обратно. Он сидел с ним в руках, явно о чём-то задумавшись. В конце концов, тишину нарушила Риэлла, нерешительно спросив:
— Что-то не так? Вы что-то заметили?
— Помните, что было сказано в самом начале записи?
— В самом начале? Эм… что запись создана в качестве резервной, на случай повреждения основного видео?
— Именно. Но в кабине пилотов нет никакого видеозаписей.
Её глаза удивлённо распахнулись. Она не могла понять, что он имеет в виду.
— Может, они были уничтожены, когда кабину повредило?
— Если бы повредились, следы остались бы. Это больше похоже на удаление.
Риэлла растерялась. Зачем? Ведь это была важная информация о том, как именно они сюда попали. Кто мог захотеть стереть её? Людей здесь было всего семеро. Если кто-то и удалил запись, то этот человек всё ещё среди них. И хотя наиболее очевидным подозреваемым был Антон, Риэлла не могла быть уверена. Ведь кто-то мог проснуться раньше него…
Но ведь странным было не только это.
Когда Аслан записывал ту самую аудиозапись, он казался человеком, который прекрасно осведомлён о проекте «Бездна». Он говорил уверенно, словно всё знал наперёд. Но потом раздался глухой удар — бум — и исследовательский корабль замер. В результате аварии все потеряли сознание. А когда очнулись… память всех была полностью стёрта.
Разве это возможно? Реально ли вот так просто потерять воспоминания?
Свалить всё на «Бездну» было бы слишком просто, ведь другие команды пережили аналогичные аварии и остались целыми — и физически, и ментально. Гораздо логичнее было предположить, что кто-то, воспользовавшись моментом, когда все были без сознания, намеренно стёр их память. Так же, как когда-то в детстве, когда приходили те странные специалисты с громоздкими шлемами и машинами для воздействия на мозг. Если всё это действительно записалось, то становится понятно, зачем кому-то понадобилось стереть плёнку.
Как только эта мысль оформилась в голове, реальный, осязаемый ужас холодной волной пробежал по коже. Как я раньше до этого не додумалась? Риэлла растерянно пыталась вспомнить лица тех, с кем совсем недавно, на втором этаже, вежливо обменивалась приветствиями. Ведь человек, способный стереть чужую память, точно знал её, даже если она сама этого не помнила. Кто из них при встрече выглядел хоть чуть-чуть странно, неестественно?
— Не могли бы вы проверить запись за меня? — вывел её из раздумий голос Аслана. Он, похоже, был погружён в свои мысли не меньше её. — Мне бы хотелось проверить её самому, но если учесть ремонт и предстоящую смену за штурвалом — десяти часов мне точно не выкроить.
Он сунул ключ от оружейной обратно в карман, а диктофон протянул ей. Видимо, Аслан подозревал, что ключ к разгадке скрывается именно где-то в том промежутке — между началом и концом записи, который они пропустили. Риэлла рассеянно кивнула и машинально взяла диктофон. Аслан, по привычке, достал сигарету и зажал её в зубах, но, осознав, что курить тут нельзя, зажал её между пальцами, будто белый, длинный амулет.
— Всё время хотела спросить… — голос её дрогнул. Она и сама не ожидала, что задаст этот вопрос, но как только слова сорвались с языка, поняла — ей действительно было интересно. — В какие моменты вы тянетесь за сигаретой?
Сначала она думала, что просто так сказала это, чтобы спрятать растущую тревогу, но теперь хотела услышать ответ.
— Никогда не задумывался, — Аслан слегка повернул голову. — Пожалуй, когда мысли уводят меня слишком далеко и я начинаю отвлекаться на то, что не должен замечать. Или когда нужно успокоиться. Бывает ещё, если предчувствие плохое.
Он чуть склонил голову, уголки губ чуть заметно приподнялись, а взгляд, опущенный вниз, был устремлён только на неё — спокойный, но проникающий до самой сути. Риэлла вдруг почувствовала себя уязвимой, почти обнажённой, и только тогда заметила, что густые, длинные волосы, всегда прикрывавшие её грудь, каким-то образом сдвинулись назад, оставляя её почти беззащитной.
Похоже, в процессе разговора они и соскользнули. Она не знала, откуда взялись эти слова, но они сами слетели с её губ:
— …А волосы? Почему мальчишки всегда трогают волосы, когда вокруг есть что угодно ещё?
Она понимала, что сейчас совсем не время для такого вопроса. Но почему-то казалось, что если не спросит сейчас — другого шанса не будет.
— Волосы? — переспросил он, слегка приподняв брови.
— Ну… каждый, конечно, по-своему, но как вы думаете, почему мальчишки, если им кто-то нравится, часто тянут за волосы? Почему вы всегда трогаете мои волосы, когда вокруг столько всего другого?
Вопрос прозвучал неожиданно, даже немного нелепо. Но Аслан не рассмеялся, не удивился, не посмотрел странно. Он спокойно, с пониманием задержал на ней взгляд и тихо ответил:
— Потому что это единственный способ коснуться, не нарушая границ.