Непробиваемый блок. Экстра 1. Весенний ветер (2.2)
Палец Со Ха Хёна мягко надавил на её трусики. Его рука, неловко теребя впадину между складками, разжигала искры.
— Почему наша спортсменка Кон так популярна, а?
Он отодвинул ткань, обнажая нежную кожу. Холодный воздух коснулся влажной плоти, и тело Ын Гиль задрожало. Палец скользнул в её влажные глубины. Она зажмурилась, а следом глубоко вошёл ещё один палец.
Когда он стал тереть внутренние стенки, её бёдра сами собой приподнялись. Его движения, выискивающие её изгибы, были откровенно дерзкими.
Ха Хён уже знал её чувствительные точки с закрытыми глазами. Его палец нарочно задевал их.
— Сегодня какой-то уёбок прижимался лицом к твоей щеке.
Пальцы ног сжались. Его низкий голос врезался в её помутнённое сознание.
Он навис над ней и яростно впился в губы. Его язык властно обвивал её. Жёсткость поцелуя исходила не от силы, а от холодного взгляда. Его горящие зрачки заставляли спину покрываться мурашками, даже когда языки жарко сплетались.
Ын Гиль, ища спасения, схватилась за его крепкие плечи. Но чем сильнее она цеплялась, тем больше его высокий нос вдавливался в её щеку. Его челюсть двигалась безжалостно, пожирая её нежные губы.
Тем временем её низ неуклонно увлажнялся. Широко раскрытые губы и раздвинутые ноги разжигали её фантазии, усиливая наслаждение.
— Ха-а… — вырвался сладкий стон. Она невольно сжалась, и её мышцы плотно обхватили его пальцы.
Ха Хён, теребивший её язык, сморщился. Его лицо было порочно притягательным. Ын Гиль, с трудом открыв помутневшие глаза, посмотрела на него. Его впалые глаза кипели сильнее, чем её разрываемые стенки. В этот момент его пальцы мягко и быстро задвигались внизу.
Его пальцы ощущались как волны, накатывающие на неё. Они двигались в стороны, вверх-вниз.
Но чем грубее становились его движения, тем медленнее был его язык. Только когда она нетерпеливо шире открыла рот, он жадно втянул её внутрь.
Ын Гиль не могла разобрать, откуда исходят эти влажные звуки. Стыдно подумать, но, возможно, сверху и снизу одновременно. Каждый раз, когда она пыталась сомкнуть ноги, он силой удерживал её бёдра. Его пальцы без стеснения тёрли её обнажённый бугорок.
— Когда я смотрю на тебя, хочу быть самым лучшим мужчиной, но иногда завидую какому-нибудь неотёсанному ублюдку.
— Если я стану таким, будешь хвалить меня, даже если я всех покусаю?
Она задыхалась, словно утопая. Он, с разумным лицом, беспорядочно терзал её низ.
— Разве… ха-а… быть твоей женой… недостаточно?..
— Даже если возьму всё, не насыщусь.
Он, побуждая ответить, сильнее тёр её низ. Каждый раз, когда пальцы входили до основания, его ладонь билась о её пухлый лобок. От ударов её бёдра соблазнительно дрожали.
— Смогу ли я забрать тебя целиком?
— Ха-а… я не хочу… ха-а… я и «Ветроуказатель»… ах!..
Он холодно нахмурился и стянул её трусики. Ха Хён коснулся её холмика кончиком носа и вдруг припал губами.
Горячий язык раздвинул плоть. Его пальцы всё ещё двигались, а теперь к ним добавился язык.
Он вобрал её клитор в рот. Высокий нос тёрся о скользкую кожу, усиливая стимуляцию. Ын Гиль двинула бёдрами.
Внезапно перед глазами покраснело, подбородок сам собой задрался.
— Иногда хочется раздавить тебя своим норовом.
Наконец, внутри что-то лопнуло, вызывая судорожные спазмы. Её низ живота заметно дёрнулся. Из неё что-то потекло.
Пока Ын Гиль переводила дыхание, Ха Хён снял бельё. Даже не прикасаясь к себе, он уже был готов: его тяжёлый член покачивался.
Толстый ствол коснулся её плоти. Краткий контакт обжёг неестественным жаром.
— Ха-а… Со Ха Хён, а презерватив?
Она едва вспомнила о контрацепции. Он, лениво наклонившись, криво ухмыльнулся.
— С самого начала хотел без него.
Ын Гиль онемела, открыв рот. Он явно был не в духе. Она начала думать, как это уладить.
Но Ха Хён следил за её реакцией. Увидев её шок, он впился взглядом. Она хотела возразить, но он, словно ждав, одним движением вошёл до конца.
Её тело сотряслось. Мысли разлетелись. Она оттолкнула его, но давление, сковавшее дыхание, было сильнее. Шок от незащищённого проникновения был вдвое сильнее.
— Со… Ха Хён! — крикнула она. — Что ты! Ах!..
Он, словно наказывая, с силой толкнулся.
— Что за чушь? Мне никто не нужен, кроме тебя, Ын Гиль.
Он, подавляя желание яростно двигаться, смотрел на неё.
Он не колебался, желая беспрепятственно взять её. Это было нужно для его жены-спортсменки.
— Я никогда не заставлю тебя рожать. Ты первая, кто хочет играть до сорока пяти.
— И презервативы уже не важны.
Она хотела спросить, что это значит, но он запечатал её рот.
С этого момента Ын Гиль не могла думать. С того, как он вышел и резко вошёл снова.
Открыв путь, он постепенно ускорялся, входя всё глубже.
Со Ха Хён, ты злишься? Поэтому так?
Секс без презерватива. Она была ошеломлена. Они никогда такого не пробовали. Он всегда был внимателен к контрацепции, и сейчас предательство жгло.
Но Ха Хён не из тех, кто так вымещает обиду. Уверенная в этом, она подавила тревогу.
И правда, его губы, словно успокаивая, ласкали её.
Он, теребя её шею губами, яростно толкался. Если бы наслаждение имело цвет, то оно густело бы с каждым его движением. Он, держа её бёдра, неустанно загонял член.
Её соки покрыли горячий член, их волосы слиплись. Он нарочно вбивался в её точки, и она кричала до хрипоты.
— Ха-а!.. А… м… Хватит… не туда!..
— Милая, ты тоже с ума сходишь?
Он уверенно улыбнулся. Упорно вбиваясь в её точку, он опустил пальцы вниз.
— Спортсменка Кон, знаешь, что тут набухло?
— Ха-а… хватит… хватит… ха-а!..
— Слышал, у женщин тоже может «вставать».
— Здесь набухло. Готово к еде.
Её лицо — какое оно было? Ха Хён, поглаживая её щеку, зловеще сверкнул глазами. Он облизал сухие губы.
Её взгляд заострился. Хотелось огрызнуться, но мысли улетали.
Он не останавливался, входя и выходя. Его движения разожгли пожар, поглощающий её. Клитор, сдавленный его пальцем, дрожал и набухал.
Рассудок улетел. Его неустанные толчки превратили её в кипящий металл. Жар наслаждения заставил волосы встать дыбом.
Каждый его вход поднимал её тело. Он, наклонившись, поддерживал её голову. Её грудь качалась, то вздымаясь, то опадая.
Он мял её грудь, втянув нежный сосок в рот. Мягкое тело липло к нему.
Сжимающийся низ, упругие бёдра, грудь мягче шерсти... чем ближе к пику, тем животнее были её стоны.
Она, хныкая, протянула руки. Хоть он и вбивался безумно, на её жест он тут же отреагировал.
Он наклонился, и она обхватила его шею. Ещё миг — и она забудет, как дышать. Он входил так грубо.
Она, теребя затылком подушку, выгнулась дугой. Пик был близко.
Последний стон он проглотил. Его язык забрал её звуки. Затем он пососал её изогнутую грудь, пока Ын Гиль дрожала в послевкусии.
— Как такой сладкий плод до сих пор без имени?
Он простонал её имя. Он ещё не кончил, но, чувствуя близость, ускорился до другого уровня. Удары ошеломляли, звуки хлестали, её бёдра покраснели.
Её сверхчувствительное тело, терзаемое грубым членом, превратило наслаждение в боль.
Он звал её, смешивая голос с хриплым дыханием, будто её имя — его стон.
Вдруг он сморщился, вбившись несколько раз, и кончил. Эти секунды длились вечно. Горячая волна разлилась внутри, и она очнулась.
Он, глядя сверху, сыто улыбнулся.
Она пыталась вырваться, но его вес не пускал.
— Рассказать? Это было для тебя.
Она тревожно посмотрела на него. Он, целуя её ухо, шепнул:
Она, ошеломлённая, смотрела то на его член, всё ещё в ней, то на него. Он, ухмыльнувшись, поднял её и посадил на себя.
— Так что давай сходить с ума вместе.
— Поэтому я раскрыл твою дыру и привязал себя.
Он, взяв её палец с кольцом, жадно пососал, отчего он стал влажным. А затем, держа его, как игрушку, скользнул к её пупку.
Ын Гиль то и дело теребила кольцо. Даже сейчас, с помощью Мин А прикрепляя микрофон к талии.
Его внезапное заявление ошеломило её, но, переварив шок, она ощутила бесконечную благодарность и вину.
— Чего хочу? Заставь меня задыхаться.
— Хочу задохнуться от тебя хоть раз.
Его лицо, обнажающее кровоточащую суть, не выходило из головы. Он был как ребёнок, брошенный в метели. Это был не просто каприз — его мир казался слишком отчаянным.
Мин А радостно вскинула голову, её лицо сияло.
— Как это сделать? Задушить любовью.
Ын Гиль, не замечая её потрясённых глаз, тонула в мыслях.
— Я никогда такого не делала, не понимаю. Его слова звучат грубо, как будто он требует чего-то безумного... Может, он просто хочет, чтобы я дала ему столько любви, чтобы он почувствовал себя целым?
Мин А помрачнела, сразу поняв, о ком речь.
Она вздрогнула, сморщившись. Ын Гиль рассмеялась.
— Он избалуется! Голодать ему! — Мин А топнула. — Спортсменка, не поддавайтесь ему! Это опасно!
Но она чувствовала: они уже сплелись воедино, и разорвать их поздно. Это было необратимо грустно.
Женщина, справляющаяся с Ха Хёном. Мужчина, поддерживающий Ын Гиль. Они стали неразделимы.
Мин А считала его заразой, но давно смирилась, глотая слёзы.
Она, сопротивляясь, продолжила:
— У меня есть двенадцать книг.
После съёмок Ын Гиль листала планшет Мин А. Её тайная библиотека пестрела книгами: «Раб пустыни», «Безумная ночь», «Кляп», «Дни хищника», «Болото и ловушка» — новый мир для неё.
— Это чтобы любовник не сбежал.
Ын Гиль поперхнулась печеньем.
Она посмотрела на Мин А. Её невинное лицо принадлежало будто бы хулиганке. Ын Гиль словно заглянула в её секретный код.
— Закройте глаза и учите. Не думайте, это просто слова на бумаге. Это и есть извращённые эмоции.
Рекомендованные фразы были безумны, и Ын Гиль не понимала их.
— Ты с какого возраста это читаешь?
Мин А замялась, но призналась:
— Когда он лежал в больнице. Хотела понять, как сделать такого человека счастливым.
— В книгах все кончалось хэппи-эндом, но реальность другая. Он был сломленным, брошенным второстепенным героем. Я думала, вернуть его к жизни будет трудно.
— В книгах побеждённые быстро исчезали, без финала.
Её окутал его низкий, сладкий голос:
— Я бываю властным, но не бойся. Живи для себя, спортсменка Кон. Тогда и я буду жить.
Он был волной, но посылал лишь рябь, уменьшая себя.
— Но я встретила Ха Хёна на площадке. Это было новое начало. Он нашёл свой ответ.
Она пожала плечами. Если не спасать каждый мяч, какой ты игрок?
— Если он хочет, чтобы я бросилась на него…
Если муж будет доволен, такое развлечение она устроит.
Она, открыв сердце, листала планшет.
— Ладно, буду учить. Что там с лодыжкой?
Её глаза бегали по строкам, губы бормотали фразы. Мин А, грустно глядя в небо, сказала:
— …Запереть? В подвале? На холодном полу без обогрева?
— Это сумасшествие! Какая это любовь?
— Ну, а если попытается сбежать, придётся ему ногу сломать…
— Спортсменка… — Мин А печально посмотрела на неё. — Простите, но это уже в нашем доме…
Ын Гиль вскочила, размахивая руками и ногами, доказывая их свободу.
— Где тут заточение? Где оковы? Твой брат — порядочный муж-спортсмен, посмотри!
Меньше месяца назад Ха Хён не пускал Ын Гиль на работу. Но она, забыв это, гордо улыбалась.
Увидев имя мужа, она напряглась. Пожевав губы, глубоко вдохнула.
Ха Хён, возвращаясь с собрания по борьбе с насилием в волейболе, прислонился к сиденью. Голос жены расслабил его.
Он привычно проверял её безопасность. Но вместо обычного «да» получил нечто невероятное.
— …Не связать ли тебе лодыжки, чтобы не чудил?
Он замер, проверил имя. Кон Ын Гиль.
Его жена — топовый спайкер, всегда твёрдая и уверенная. Такие язвительные слова не в её стиле.
Если только что-то серьёзно не пошло не так.
— …Просто отрезать там всё, чтобы видеть только мне.
— Ты из-за меня в кашу превратился.
— Взамен сегодня ты раскроешься, а я проверю.
Не зная, что Ын Гиль и Мин А в панике шепчутся, он мрачнел.
Эти бессвязные слова звучали, как детский стишок. Он, холодея, складывал невозможное.
— …Посмел притащить запах другой женщины?
— Копируешь голос для чего? Это что, блять, китайцы, что ли?
Он уловил суету на фоне. Его лицо леденело.
— Думаешь, дойдёт до воплей Кон Ын Гиль? Сколько вы хотите получить денег за такую аферу?
— Дешёвые мошенники, не боясь, лезут.
Секретарь Нам, уловив его взгляд, повернул руль. Ха Хён связался с отделом безопасности, произнеся секретный код.
— Хватайте их, держите линию открытой!
Там прикрыли трубку, звуки приглушило. Он зловеще ухмыльнулся.
— Пытаешься спрятаться через сервер? Мы тебя вычислим в момент. Твои данные уже копают.
Его злило, что мошенники используют голоса близких, а имя Кон Ын Гиль словно осквернили.
— Как скопировали даже дыхание? Х
Его голос оставался спокойным, но в нём сквозила ярость.
В трубке заикались. Голос, даже фальшивый, был пугающе похож на её собственный .
Зачем они полезли к Кон Ын Гиль? Он чуть не купился.
— Хватит играть, убери этот голос.
— …Это игра, но не мошенничество.
Они всё ещё злили. Его настроение, тонкое, как бумага, смялось. Он взглядом поторопил Нама.
— Со Ха Хён, это правда я… Мне стыдно… Не тратьте силы на поиски, это правда лишнее. Простите, я отключусь.
Она, словно страдая, быстро закончила. В конце послышалось «с ума сойти», полное растерянности.
И вдруг он представил её, краснеющую до шеи, кусающую алую губу. Сердце упало от нелепой мысли.
Его губы сжались, брови ввалились.
Нам, сжимавший руль, глянул в зеркало. Ха Хён, ругавшийся уверенно, сам вздрогнул, будто укушенный.
Её голос был приглушён, словно она закрыла лицо. Поняв всё, он расслабленно потёр шею. Смятение длилось миг.
— …Лодыжки связать? Отрезать? — его низкий голос сочился подозрением и насмешкой.
Её стон вызвал его смех. Губы разомкнулись, глаза зловеще сверкнули.
— Новобрачный из меня так себе, многого не знал. Не ожидал такого спектакля.
Он подмигнул, шутливо ответив.
Вопрос заставил Ын Гиль замолчать. Его лицо сияло улыбкой.
«Когда я это говорил?» — чуть не сорвалось, но он не стал смущать жену. Вместо этого задумался. Когда я просил такое?
Ын Гиль, вздохнув, дала ответ:
— А, — ответил он слегка ошарашенно.
Хочу задохнуться от тебя хоть раз.
Он прикусил щеку и отвернулся к окну. Его выплеск гнева она приняла так мило, нелепо и непрактично? Из глубины живота поднялся зуд. Это было абсурдно, по-детски, негибко — и невыносимо мило. Он разразился буйным смехом.
Ын Гиль и Нам вздрогнули. Такого смеющегося Ха Хёна они не видели. Его плечи тряслись от веселья.
— Лодыжки связать? Давай, повтори ещё раз.
— Ты хорошо справляешься, почему бы и нет?
После звонкого смеха он, словно собирая эмоции, коснулся губ и подбодрил её. Его взгляд был жарким и тёплым, способным растопить вечные льды.
— Ты же готовила эти фразы, чтобы меня смутить.
— Тогда надо довести до конца, Ын Гиль.
Он легко представил, как она, смущённая, чешет затылок. Хотелось обнять её и целовать до синяков, но знает ли его добропорядочная жена об этом?
— Сегодня не тревожишься? — осторожно спросила она.
Ха Хён с силой откинул голову на сиденье, подавляя грубый порыв.
Именно из-за такой неё. Такой, которая бережно обращается даже с его жалкой ревностью и капризами. Он не мог поверить, что снова стал её мужем.
— Моя жена, которая хочет меня раздеть и запереть, заставляет сердце биться иначе.
Кон Ын Гиль была цветком, расцветшим в его убогой жизни. Её спокойное признание пустило корни, превратив его пустошь в цветущее поле.
И только один человек мог одним словом перевернуть этот мир.
— …Запереть — я такого не говорила!
— Ты сказала, что свяжешь меня и всё проверишь.
Ын Гиль, лишившись инициативы, наверняка жалела, но Ха Хён мягко улыбнулся.
Он больше не был сломленным и застывшим.
Любовь дышала, и день был безумно прекрасен.
Ын Гиль нерешительно вошла в кабинет директора.
Съёмочная команда ушла, и в тихом спортзале кабинет был холодным, с низкой насыщенностью света. Чёрные металлические жалюзи блокировали свет, звукоизоляция гасила любой шум. В этой тишине Ын Гиль слегка напряглась.
Кончики её ушей покраснели. Стыд от неловкого звонка явно её терзал. Ха Хён пристально посмотрел на жену, уклоняющуюся от его взгляда.
Он, сидя на краю стола, развязывал галстук с предельной неспешностью.
— Чтобы никто не вошёл и не испортил всё.
Она невольно отступила. Когда пятка коснулась двери, он, словно призрак, уловил это и нахмурился.
— Куда делась та смелость, когда ты угрожала мне по телефону?
— Ну… когда поднималась, не думала, но, увидев тебя... Честно, мне немного стыдно…
Она, готовая сбежать, схватилась за ручку двери. Он, с притворно сердитым лицом, быстро сократил расстояние. В миг он обнял её так крепко, что, казалось, раздавит. Только тогда он выдохнул долго и горячо:
— Я ждал с нетерпением, а ты так?
Ын Гиль уткнулась лицом в его грудь.
Его дыхание щекотало, но он не шевелился, боясь, что она отстранится. Вместо этого тихо спросил:
— Ты же сказала: раскроешь и проверишь.
Он просил задушить его, но почему с каждым словом ей самой становилось теснее?
— Спортсменка, главное — всегда быть злой.
— Потому что кажется, будто он не полностью твой, всегда чего-то не хватает. Ты не можешь упустить ни малейшей части его. Ради этого готова даже нож голыми руками схватить. Вот какая нужна страсть и решимость!
Ын Гиль вспомнила лекцию Мин А.
Это был мероприятие для мужа. Хоть её и приняли за мошенницу, её самолюбие не пострадало настолько, чтобы игнорировать его жажду. Его просьба, как нападающей, броситься на него разжигала её азарт.
Она нахмурила брови и уставилась на него. Началось второе шоу.
Она взялась за его полуразвязанный галстук. После пары неловких движений сосредоточилась на узле.
Ха Хён, кусая губы, сдерживал смех. Нельзя портить её старания. Он прикрыл рот, потирая подбородок, но сладкий взгляд было не скрыть.
— А, для этой сцены это нужно?
— …Со Ха Хён, без комментариев, пожалуйста. Я вижу, как твои губы дрожат.
Она бросила укоризненный взгляд.
— И что ты собираешься делать с галстуком?
Он лениво склонил голову. Его пальцы медленно прошлись по её губам. Когда он надавил на нижнюю губу, её ресницы задрожали — зрелище было прелестным.
— Поэтому не руки, а глаза свяжу.
Она закрыла его глаза одной рукой и оттолкнула назад. Он послушно сел на стол.
Опуская руку, она выглядела решительно.
— Спортсменка, надо давить властностью! Запах преступления — чем сильнее, тем лучше! Это же твоя специальность!
— Это что, совсем с ума сойти?
— Точно! Суть в том, чтобы сойти с ума!
Вспоминая пылкую лекцию, она снова вошла в роль. Смахнув со стола табличку, бумаги и телефон, она разорвала тяжёлую тишину кабинета звоном падающих вещей.
Ха Хён вскинул бровь. Она мысленно повторяла записанные фразы.
— Раздевайся и ложись на стол.
Она — прилежная ученица, он — проблемный бунтарь. Её и без того путаные мысли застопорились. Надо было двигать диалог дальше. Она нервно облизала пересохший рот.
Он нахмурился, будто не веря ушам.
Он хмыкнул, опершись руками о стол. Его тело наклонилось назад, взгляд стал гуще. Её нарочитая дерзость была невыносимо милой.
— Думаешь, ты без меня день выдержишь?
— Обычно в таких сценах говорю только я, а ты дрожишь, — быстро шепнула она, словно раскрывая секрет. Он резко отвернулся, сдерживая смех. Проглотив горечь, он пытался хмуриться, но уголки губ предательски ползли вверх.
Под мощной целью — желанием мужа — она погрузилась в игру. Стуча по столу, она рявкнула:
— Быстро раздевайся! Хочешь, чтобы я взбесилась и разнесла всё?!
Он не выдержал и расхохотался. Её нелепые фразы сломали его. Она сморщилась, щёки запылали.
— Это я из-за тебя схожу с ума, спортсменка Кон.
Он показал ямочки на щеках, глаза сложились в полумесяцы.
— Твои выходки на площадке я видел, но такое безумие — это что-то новенькое.
Он слегка сжал и отпустил её щеку. Его ласковый взгляд сковал её.
— Все какие-то извращенцы и психи. Лично я бы с такими не общалась. Но училась добросовестно…
Вдруг он схватил её за шею и жёстко впился в губы, как будто высасывая кровь. Она, ошеломлённая, как от укуса пчелы, смотрела на него.
С угрюмым лицом Со Ха Хён держал её затылок и слегка тряс.
— Когда я просил встречаться с другими? Я сказал ласкать и любить того, кто с тобой спит, а не шляться по другим!
Она, моргая, смотрела на его холодный взгляд.
Почему его вдруг переклинило!..
Она хотела объяснить, но он, с яростным взглядом, опередил:
— Милая, сейчас не время про мои лодыжки. Не лучше ли тебе свои поберечь?
Она повысила голос, ощутив странное дежавю.
Почему в Ха Хёне вдруг проступили те двенадцать книг… Пока она оцепенела, он подхватил её под мышки и посадил между своих ног.
Стол, очищенный от вещей, стал лишь подстилкой. Он раздвинул ноги, зажав её.
Его острый взгляд холодно кольнул Ын Гиль. Чувствуя угрозу, она крикнула:
— Да! — уверенно воскликнула она, но Ха Хён нахмурился.
— И что это меняет? Почему ты так сияешь, будто вздохнула с облегчением? Это возбуждает.
— Мужчины, да? Пусть и в книгах, но ты их глазами касалась.
— Хочу разорвать тех, кого ты читала. Где эти книги? Принеси, пока я добрый.
Нет, это не так должно пойти… Она удивленно смотрела на разгорячившегося мужа. Роли поменялись. Почему он говорит мои слова?
— Читала с удовольствием? Блять, ты намокла, читая?
Глядя в холодные, но пылающие глаза, Ын Гиль быстро закрыла ему их и начала завязывать галстук. Он рефлекторно поднял руку, но, боясь её задеть, опустил.
— Спортсменка Кон, что за замыслы?
— Сейчас я немного займусь тобой.
Его нахмуренный лоб разгладился. Но напряжённое горло стало острее. Он коротко хмыкнул.
Пока она завязывала галстук, их дыхание сблизилось. Глядя на его нос, она затаила дыхание. Вдруг он резко впился в её губы, будто откусывая персик.
Она, вздрогнув, туго затянула узел.
Она шлёпнула его по плечу, он ухмыльнулся.
— Ноги уже раздвинул, обнимая тебя.
Она неловко посмотрела на себя, зажатую между его ног.
Он коснулся ремня. От его невозмутимости она вздохнула.
Как бы смело она ни играла, его не пробить.
Он расстегнул ремень и молнию. Сквозь бельё проступал толстый контур. Проверяя узел, он нежно коснулся её губ.
— Теперь засунуть в рот спортсменке Кон?
Её задело, и она, надавив, провела рукой по его паху.
Он сморщился, тихо застонав. Это немного подняло ей настроение — впервые за долгое время она почувствовала себя выше него.
Но вскоре она поняла, что это было наивное заблуждение.
— Если что-то порвется, мне плевать.
— Раньше боялся, но с завязанными глазами — самое то.
Вдруг влажный запах ударил в нос, жар разлился в воздухе. Её затылок грубо потянули вперёд. Твёрдый и большой член вошёл в её рот — она даже не успела удивиться.
Он мягко взял её щёки. Член вышел и вернулся к нежной слизистой.
Он, опершись коленями о стол, заполнил её руки своим телом. Она, от физиологического отторжения, мотала головой, но член снова врывался до горла и выходил.
Она, боясь повредить рот, отчаянно толкала его бёдра. Ха Хён вытащил член и потёрся о её щеку.
— Ын Гиль, думала, минет делать проще?
Она хотела возразить, но его рука снова схватила её голову, и тёмный член вновь ворвался в рот.
Мужчина с грубой повязкой на глазах был бесстрастен. Лишь сдерживая удовольствие, он качал головой. От челюсти до шеи выступили напряжённые вены.
Вливая себя, он нежно гладил её растянутые губы большим пальцем — словно давая лекарство после яда.
— Играть по-твоему? У моего притворства есть предел.
Её уложили на стол. Юбка сползла, колготки порвались.
Трусы соскользнули, его пальцы вошли в неё. С влажным звуком по телу пробежали искры. Из губ Ын Гиль вырвался сладкий стон.
Убедившись, что она быстро увлажнилась, он без промедления вошёл в неё одним движением. Никаких долгих ласк не было.
— Ын Гиль. Кон Ын Гиль, — повторял он.
Вход был стремительным, но наслаждение взлетело до макушки. Пальцы ног дрожали, и она сильнее обхватила его талию.
Он двигался глубже, ещё глубже. От трения поднимался жар, её стоны лились без остановки.
Он вбивал себя, будто хотел стереть свой член о её нежную плоть. От яростных движений она задыхалась. Пот капал, но Ха Хён не замечал — он сосредоточился только на её лоне.
Её крики-стоны эхом разносились в тёмном, сыром кабинете. Её плоть бесконечно увлажнялась под его напором. Он, как зверь, двигал бёдрами, держа её, как рычаг, ускоряясь. Рассудок мутнел.
Она не понимала, как всё повернулось. Чувствуя твёрдый стол под спиной, она смотрела на него.
Грубую повязку, которую он обычно бы сорвал, он носил, как индульгенцию, и делал, что хотел.
Из-за его члена, бьющего её лоно, разум помутился, но она, вытянув руку, сдернула повязку.
Ха Хён, двигавшийся как безумный, замер.
Её встретили пылающие красные глаза.
— Подожди… очнись, — хрипло сказала она.
Ха Хён, будто получив пощёчину, вздрогнул, поднял её и посадил на край стола, сам спустившись на пол.
Пока она переводила дух, он вдруг ухмыльнулся.
— Я не просил останавливаться, — сказал он и снова вошёл в неё.
Её спина выгнулась. Она сидела, он стоял, и ей пришлось обвить его ногами.
— Ын Гиль, больно? — спросил он мягко.
Она, обняв его шею, замотала головой.
— Будешь ещё пялиться на чужие члены? — спросил он.
— Я же сказала, это из книг!.. — возразила она.
— Даже в книгах нельзя. Ты их представляла, — сказал он, держа её подбородок. — Ын Гиль, ты можешь делать всё, что захочешь, но есть вещи, которые я не потерплю.
Он, опираясь на стол, снова начал яростно двигаться.
Неделя съёмок реалити закончилась, и был день общей вечеринки.
Пак Ху Ён всё время кружил вокруг Ын Гиль, но не подходил напрямую. Их взгляды случайно встречались. Даже сейчас, за столом, было так же. Его скрытный взгляд заставил её нахмуриться.
Откуда у него эта странная привычка?
Говорят, есть извращенцы, любящие замужних. Но это казалось не вкусом, а психическим отклонением. Ын Гиль, игнорируя его сигналы, жарила мясо.
Бокалы звенели, атмосфера накалялась. Она клала готовое мясо в тарелку Мин А, когда Пак Ху Ён подошёл с бокалом.
Звукорежиссёр, замечавший его уловки, покосился.
Его голос остановил вилки Мин А и Ын Гиль. Он что, был вокалистом в группе? Мин А округлила глаза от незнакомого обращения.
Его пьяные слова разносились до соседнего стола. Можно подумать, его отвергли.
Слухи среди персонала — дело обычное. Связь с фанатами Пак Ху Ёна была бы проблемой.
Несколько дней назад Ху Ён выложил в соцсетях странный пост, из-за чего в аккаунт Ын Гиль посыпались подозрительные сообщения. Это взволновало Мин А.
Но у Ын Гиль уже был свой лис — огромный, хитрый, с красивым лицом. Почему-то Со Ха Хён её не раздражал. Она задумалась.
— Нуна, я что-то сделал не так? — Ху Ён наклонился к ней, притворяясь обиженным.
Мин А, подавившись соусом, закашлялась.
— Ничего такого, — ответила Ын Гиль, успокаивая Мин А и кладя ей ещё мяса.
Ху Ён, не сдаваясь, снова наклонился. Ын Гиль другой рукой остановила его, как будто блокируя мяч на площадке.
— Я всю жизнь играю на площадке, где линии чёткие. Такие, как ты, кто лезет бездумно, сразу вылетают.
В этот момент она поняла, почему Ха Хён ей не противен.
Он был человеком строгих границ. Никогда не раскрывался, перебрасывал мяч через стену. Он ворвался через все её линии, но вызывал азарт, как достойный соперник.
Их роман был как волейбольный матч. Иногда злил, иногда заставлял кровь кипеть, но это была захватывающая игра.
Пак Ху Ён в сравнении был слабаком — ни подачи, ни атаки. Скучный противник.
Даже если бы появился кто-то, равный Ха Хёну, она бы не захотела. Время с ним стало её опорой.
— Нуна, честно, твой муж… — Ху Ён понизил голос. — Он, наверное, старомодный. Вечно командует.
— Богатые мужья постарше все такие, я видел. А я умею быть нежным.
Он улыбнулся, заметив её реакцию. В шоу-бизнесе он встречал много замужних женщин и их мужей — часто это были браки для виду. Особенно с богатыми и властными. Ын Гиль, спортсменка из простых, и наследник чеболя — разве там может быть искренность?
— Встречайся со мной, я утешу…
Он хотел добавить: «И одолжи мне немного влияния твоего мужа», но Ын Гиль, вздохнув, посмотрела ему в глаза.
— Твоя нежность лёгкая и чистая.
Ху Ён замер, не найдя ответа. Вдруг его футболку рванули назад, и он, потеряв равновесие, рухнул.
— Со Мин А, руки спортсменки для мяса, а не для этого, — сказал мужчина, оттаскивая Ху Ёна, как старую мебель.
— Нет, я не!.. — запротестовала Мин А.
— О, Со Ха Хён, ты как здесь оказался? — удивилась Ын Гиль.
— Пришёл жарить мясо, — ответил он.
Ха Хён сел рядом с Ын Гиль и забрал щипцы. Она и Мин А выглядели на удивление спокойно. Только Ху Ён пыхтел от возмущения.
— Кто вы такой? Даже не извинились!
Мин А, жуя мясо, покачала головой, словно жалея его. Ху Ён не понял её взгляда. Вдруг глаза Ха Хёна встретились с его.
Его молчаливый взгляд был холодным. Он оглядел Ху Ёна с ног до головы, как рыбу на прилавке, готовую к разделке.
— Без чего-то одного ты обойдёшься, — сказал Ха Хён.
Он посмотрел на Мин А, самую пугливую. Все слышали зловещие слова Ха Хёна, но она спокойно подавала мясо Ын Гиль.
— Что, только мне это странно?
Его артистический нюх не мог понять происходящего.
Ху Ён вздрогнул. Глаза Ха Хёна, будто раздавливающие насекомое, и его рука, заботливо ухаживающая за Ын Гиль, создали жуткий контраст.
— Не лезь к замужним женщинам. — Его слова, полные собственничества, были слишком пылкими для брака напоказ. — Итак, я начну с обливания водой.
Он держал стакан воды. Предупреждение начиналось легко, но обещало страшный финал.
С того дня Пак Ху Ён стал реже появляться на экранах, и никто не знал почему.