мертви бджоли не гудуть
Странно не то, что осы прилетают почти ежедневно, несмотря на отсутствие каких бы то ни было продуктов и уж тем более сладкого. Странно, что прилетают они низачем аж на восемнадцатый этаж.
Каждый раз мне приходится повторять одно из двух действий. Если оса еще жива — накрыть ее стаканом, оставшимся от ароматизированной икеевской свечи, просунуть под стакан лист А4 (тоже вторсырье, с правками, осталась стопка старой редактуры), открыть окно во всю ширь и с размаху освободить насекомое. Если же не успеваю спасти — без дополнительных ухищрений, просто взяв полосатый трупик руками, хороню тем же способом, отправляя в последний пикирующий полет. Возможно, осы прилетают специально, чтобы умирать, но я против таких, не согласованных со мной ритуалов, поэтому всякий раз, обнаружив неспасенную осу, расстраиваюсь.
«Мертви бджоли не гудуть», но, как только что выяснилось, укусить — могут. Безжизненное пустое жало впилось мне прямо под ноготь, стоило поднять с пола очередную мертвую осу. Зачем они сюда летят, на такую высоту? — спрашивал я себя, потому что мертвая оса не могла ответить, как, впрочем, не смогла бы и живая. — Для них это ведь как для человека за тысячу километров отправиться, чтобы...
Мне почему-то кажется, что осы говорили бы «кило́метры», если бы могли говорить.