Борьба за жизнь Джеймса Нахтвея (James Nachtwey)

"Если твои фотографии недостаточно убедительны, значит ты был недостаточно близко"
(Роберт Капа)

* * *

К журналистам, в том числе к фотожурналистам, относятся очень по-разному.
Начало событий в Беслане я встретил в спортзале. «Вот сволочи!», - комментировали увиденное по телевизору мускулистые ребята в спортивной форме. Это, думаете, о ком? О журналистах и телевизионщиках! За то, что вновь и вновь, каждые пятнадцать минут показывали одни и те же ролики о подлости и страданиях людских, заодно демонстрируя в прямом эфире сволочам истинным действия антитеррористических подразделений, комментируя планы освобождения заложников и т.п. Нечно подобное было и при захвате «Норд Оста». Слышал я и комментарии на эту тему людей, не понаслышке осведомлённых о малоизвестных подробностях чеченских войн.
Но не всё так однозначно. Сначала я это сообщение хотел назвать "Военный фотограф", но затем понял, что призвание великого фотожурналиста Джеймса Нахтвея (James Nachtwey), слово которому я и предоставляю далее, это не только документальная фиксация облика современных войн, но это борьба за жизнь, а следовательно, против ... далее перечисление, которому нет конца: против войн и страданий людских - насилия, бесчеловечности, нищеты, голода, болезней - особенно в тех их формах, которые зачастую просто не укладываются в сознании "цивилизованных" буржуа. Говорят, одна его публикация в NYT спасла в Африке полтора миллиона жизней...

Очень советую посмотреть снятый Кристианом Фреем (Christian Frei) фильм о Джеймсе, который вы можете найти на трекере, или скачать вот отсюда, или посмотреть его online вот здесь.

PS. Весной 2011 года в Москве состоялся мастер-класс Джеймса Нахтвея. Информацию об этом событии с переводом и расшифровкой я скопировал и поместил в сообщение "Джеймс Нахтвей - из первых уст".

* * *

"Почему я фотографирую войну? Возможно ли с помощью фотографии изменить поведение людей, которое было испокон века? Эта идея может показаться смешной, но именно это меня вдохновляет. Для меня сила фотографии в способности пробуждать человеческие чувства. Если война убивает человеческие качества, то фотография могла быть рождена как нечто противоположное войне. Как существенный компонент противоядия войне. Когда кто-то берёт на себя риск идти в центр военных действий, чтобы показать другим странам, что там происходит, тогда он пытается вести переговоры о мире. Поэтому, наверное, разжигатели войны не любят фотографов. На фронте всё воспринимается крайне непосредственно. Вы видите не фотографию на странице журнала в десяти тысячах миль от себя, рядом с рекламой часов Rolex. Вы видите страшную боль, несправедливость и нищету. Если бы каждый мог увидеть собственными глазами, хотя бы один раз, что делает белый фосфор с лицом ребёнка, какую нестерпимую боль приносит всего одна пуля, или как осколок снаряда вырывает ногу ... Если бы все мы могли пережить этот страх хотя бы один раз, мы бы поняли, что ничто не может оправдать причинения таких страданий даже одному человеку, а тем более тысячам. Но все не могут там быть. Поэтому туда идут фотографы, чтобы показать этих людей, зафиксировать их и обратить внимание на то, что там происходит. Создавать сильные изображения, чтобы противостоять приукрашиванию СМИ, и встряхнуть людей и их безразличие. Протестовать, и этим заставить протестовать остальных.Хуже всего, что как фотограф, я пользуюсь несчастьем других. Эта идея меня преследует. Каждый день. Потому что я знаю, если однажды моё честолюбие и моя карьера окажутся важнее моего сострадания, значит я продал свою душу. Единственный способ оправдать свою роль - это уважать тех, кто страдает. Именно благодаря этому уважению меня принимают другие, и тогда я могу принять себя сам."

(James Nachtwey)

Наберитесь мужества и досмотрите этот набор фотографий до конца

"Всё труднее делать серьёзные публикации, которые не уводят людей от реальности, а напротив, демонстрируют эту реальность, говорят о чём-то, более важном, чем мы. И я думаю, что люди заинтересованы в этом. Я думаю издатели очень часто недооценивают своих читателей.

* * *

Самое непостижимое из того, что мне довелось пережить, было в Руанде. Мы не знаем точно, сколько было погибших. Считается, что от полумиллиона до миллиона. Убиты первобытным оружием: палками, камнями, мачете, в рукопашной схватке. Я был свидетелем резни и не представляю, как люди могут творить такие вещи. Откуда им приходит этот страх, эта ненависть? Это за пределами моего понимания. Очень тяжело переживать об этом. "

(James Nachtwey)

* * *

"Через неделю после столкновений между студентами и армией Джим мне позвонил в воскресенье в 10 часов: "Посмотри, что-то происходит! Горит церковь, снаружи есть люди, с саблями, с мачете ... " Полчаса спустя они поймали трёх амбонианцев и убили их на месте, разрубили на части саблями. Четвёртого они преследовали по улицам. Джим был с ними почти всю погоню. У него есть чёрно-белые фотографии того парня, преследуемого дикой сворой, обливающегося кровью. Они развлекались тем, что его терзали, как дети мучают животных. Джим три раза становился на колени и умолял их: "У вас нет причин, чтобы его убивать! Только потому, что он амбонианец!" Они его всё же убили. Он их умолял 20 минут на коленях: "Пожалуйста, не убивайте его!"В таких отвратительных ситуациях многие коллеги уходят из-за собственной безопасности, но ещё потому, что инстинктивно говорят себе: "Это меня не касается". Джим напротив, всегда в самой гуще. Он не остаётся в стороне. На фотографиях это видно. Поэтому он падал на колени посреди них. Мои друзья тоже там были. Но не рядом с тем парнем. Они были на мосту или в здании и фотографировали издалека.

Когда это становится близким, личным, это Джим."

(киножурналист Des Wright о Джиме Найтвее)

* * *

Ниже под фотографиями, где это возможно, курсивом даётся прямая речь Джеймса Найтвея

Bosnia, 1993 - Mourning a soldier killed by Serbs and buried in what was once a football field.

Afghanistan, 1996 - Mourning a brother killed by a Taliban rocket.

Romania, 1990 - An orphan in an institution for "incurables".

Kosovo, 1999 - Ruins of Djacovica, destroyed by Serbs.

Kosovo, 1999 - Imprint of a man killed by Serbs

Войны на Балканах. Босния

Южная Африка, 2000 - Grandmother cared for young girl affected by HIV.

Судан, 1993 - Famine victim in a feeding center.
У этого человека в буквальном смысле ничего не осталось - кроме его воли к жизни. При том, что он был настолько истощен и болен, он все равно продолжал бороться. Он не сдался - а если уж он не сдался, тогда как хоть кто-то из окружающего нас мира может потерять надежду?(*)

Сомали, 1992 - Famine victim sewn into burial shroud.

Сомали, 1992 - Lifting a dead son to carry him to a mass grave during the famine.

Сомали, 1992 - Child starved by famine, a man-made weapon of mass extermination.

Судан, 1993 - Famine victim about to receive water in a feeding center.

Конго

Руанда, 1994 - A Hutu man who did not support the genocide had been imprisoned in the concentration camp, starved and attacked with machetes. He managed to survive after he was freed and was placed in the care of the Red Cross.
Этого человека только что освободили из лагеря смертников хуту (Hutu death camp). Он не мог говорить, поэтому мы общались с помощью взглядов и жестов. Он позволил мне сфотографировать себя и в какой-то момент даже повернул лицо к свету, чтобы я мог лучше все видеть - как будто понимал, как много могут рассказать его шрамы всему остальному миру.(*)

Ирак, 2003 год

As the vanquished Hutus fled into Tanzania, they had to leave at the border the weapons with which they had committed the genocide, Руанда, 1994.

At the Red Cross clinic in Nyanza, Tutsis who had been freed from the death camp were treated for their wounds, Руанда, 1994

Руанда, 1994 - Survivors of the death camp near Nyanza were in extremely poor condition when they were liberated by Tutsi rebel forces.

The massacre at Nyarabuye took place in the grounds of a Catholic church and school. Hundreds of Tutsis, including many children, were slaughtered at close range, Руанда, 1994.

The massacre at Nyarabuye took place in the grounds of a Catholic Church and school.
Hundreds of Tutsis, including many children, were slaughtered at close range in Rwanda, 1994 (left).
Thousands were buried anonymously in mass, communal graves in Zaire, 1994 (right).

Survivors of the death camp near Nyanza were in extremely poor condition when they were liberated by Tutsi rebel forces, Руанда, 1994.

"Армия хуту бежала в Заир, спасаясь от наступающих сил тутси. За один день более миллиона людей пересекли границу и разбили лагеря на каменной вулканической земле.Чистой воды не было, невозможно было вырыть место для справления нужды или вырыть могилы и захоронить умерших людей. За считанные дни эпидемия холеры разнеслась по всем лагерям. Несмотря на все усилия, за несколько недель погибли десятки тысяч человек. Несчитанное число детей стали сиротами и оказались брошены." (*)

Заир, 1994 - Hutu refugees were struck by cholera and buried in mass graves.
To help stop the deadly momentum of the disease, the French army mobilized
earth-moving equipment in Zaire to remove and bury the dead en masse.

Заир, 1994 - Refugees lined up to receive medical assistance in Zaire. Some died while they waited, Zaire, 1994.

Заир, 1994 - Thousands were buried anonymously in mass, communal graves.

Children were especially susceptible to the disease, Заир, 1994.

After several days, the number of fatalities rapidly increased. The dead were stacked by the roadside in Zaire
rather than buried, adding further momentum to the epidemic, 1994.

Чечня, 1996 - Ruins of central Grozny.

Чечня, 1996 - Chechen rebel fighting along the front line against the Russian army.

Индонезия, 1998 - A beggar washed his children in a polluted canal.

Индонезия, 2002

Inside the bomb-blasted ruins of Kabul’s old town, the morning crowd of heroin addicts
huddle under woolen blankets to keep the cold out and noxious smoke in. (Афганистан, Кабул)

A man prepares a needle for injection in an open lot in Kabul. (Афганистан, Кабул)

After injecting the drug, the man slowly drifts to sleep (Афганистан, Кабул)

Many addicts are ex-war refugees who picked up the habit in Iran and Pakistan, or military veterans wrecked by combat and isolation.

A man injects himself under a bridge near an open sewer in Kabul.
While overall production has dropped thanks to aggressive eradication efforts,
and a blight that destroyed almost half of last year’s harvest, more Afghans than ever are getting addicted to opiates