Мой трип с врачом: как психоделики возвращаются в медицину
Самый известный психоделик, ЛСД, сегодня запрещен в большинстве стран мира. В России, как и в США, это вещество входит в «Список 1» – перечень наркотических средств, оборот которых полностью нелегален. Так было не всегда. До середины 1960-х годов швейцарская компания Sandoz, в лаборатории которой был впервые получен диэтиламид лизергиновой кислоты, бесплатно рассылала большие количества вещества исследователям в надежде, что кто-то сумеет найти ему коммерческое применение. В 50–70-х годах прошлого века правительство США потратило несколько миллионов долларов на более чем сто научных исследований ЛСД, участие в которых приняли свыше 1700 человек. Психоделики тестировали на алкоголиках, людях с депрессией и неврозами, детях с аутизмом, шизофрениках, терминальных онкологических пациентах, заключенных тюрем и совершенно здоровых людях, включая самих ученых.
Результаты этих исследований зачастую были позитивными, хотя качество испытаний нередко оставляло желать лучшего. Но к середине 1960-х вещество из лабораторий вышло на улицы, став атрибутом контркультуры, и очень скоро его оборот стал политическим вопросом. Гарвардский психолог Тимоти Лири призывал к использованию ЛСД и псилоцибина (содержится в «галлюциногенных» грибах) в терапевтических целях и заявлял, что принимающая этот препарат молодежь «не будет сражаться в ваших войнах». Он был объявлен Ричардом Никсоном «самым опасным человеком в Америке», и в 1971 году вещество попало в список запрещенных. Это отразилось на исследованиях, государственное финансирование иссякло, и практика применения психоделика в медицине была прекращена.
Однако сейчас, похоже, изучение галлюциногенов переживает ренессанс в США. Крупнейшие исследовательские центры, такие как Университет Джонса Хопкинса, Нью-Йоркский университет и Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, возвращаются к тестированию психоделической терапии, вновь получая многообещающие результаты. Об изменении отношения к все еще запрещенному препарату пишет в New York Times Майкл Поллан, журналист, автор нескольких книг о питании и одной – о новом внимании науки к изменяющим сознание веществам.
Как подчеркивает Поллан, несмотря на нелегальное положение, еще в начале 1990-х ученые решили вернуться к изучению влияния ЛСД и псилоцибина на человека. Объектами их исследований чаще всего становились онкологические пациенты. К настоящему времени завершены или еще находятся в активной стадии несколько десятков таких экспериментов, которые всегда проводятся под контролем врачей. Известно, например, о паре опытов в Университете Джонса Хопкинса и Нью-Йоркском университете, в ходе которых в общей сложности 80 онкобольных (многие без надежды на лечение) получали «умеренно высокие» дозы псилоцибина под наблюдением двух специалистов. Согласно результатам, опубликованным в Journal of Psychopharmacology в декабре 2016 года, у 80% пациентов в Хопкинсе врачи зафиксировали существенное облегчение депрессии и тревожности, спровоцированных болезнью. Эти улучшения наблюдались в течение полугода или дольше.
Участвовавшие в экспериментах добровольцы описывали, как заходили в свое тело и боролись с раком или страхом смерти; многие рассказали, что смогли взглянуть на загробную жизнь или почувствовать единение с природой и вселенной, и все это придало им некое ощущение комфорта. Патрик Меттс, страдавший от рака желчных протоков, который затем распространился в легкие, после сеанса вспоминал, как очутился в собственных легких и обнаружил там два пятна. «Мне было сказано (без слов), чтобы я не волновался о раке… это мелочь в масштабе всего прочего… просто человеческое несовершенство». Дайна Бэйзер с раком яичников рассказала, что «увидела» болезнь как черную, состоявшую из страха массу внутри своей грудной клетки. «Пошел ты, я не позволю сожрать себя заживо!» – крикнула женщина своему раку; после сессии она перестала бояться рецидива, как раньше. Некоторые пациенты, писал Поллан в своей известной статье в New Yorker, сравнивали пережитой опыт с тем, как кинокамера отъезжает с крупного плана на дальний, и с новой точки обзора человек вдруг видит свою жизнь по-другому: то, что прежде казалось пугающим, начинает выглядеть вполне подконтрольным – будь то курение, рак или даже смерть.
Существуют и другие исследования с меньшими выборками, которые показали, что одна, две или три сессии с применением псилоцибина могут помочь алкоголикам и курильщикам преодолеть зависимость. Так, из 15 курильщиков, в 2014 году принявших участие в эксперименте, после первой же сессии 80% бросили курить на 6 месяцев и 67% на год – этот результат лучше, чем тот, что показывают другие современные методики лечения. Судя по отчетам ученых, психоделический опыт дает людям «кардинально новый взгляд» на жизнь, который меняет приоритеты и позволяет завязать с прежними привычками.
Специалисты утверждают, что дело здесь не столько в химии. Прием препаратов должен происходить непременно под надзором гида – именно его участие ученые называют ключевым. По словам исследователя из Университета Джонса Хопкинса, человек под действием психоделиков чрезвычайно внушаем, и внешнее воздействие, то есть установки, которые дают врачи, играет огромную роль. Поэтому эксперименты проводятся не в больничных палатах, а в специально оборудованных комнатах с домашней обстановкой, и не в компании друзей, а в присутствии человека, который знает, что делает. Вместо используемого сейчас словосочетания «психоделическая терапия» этому процессу больше подойдет определение «психотерапия с применением психоделиков».
Помимо ученых в исследовательских центрах, в США существует большая сеть частных «гидов», которые подпольно проводят сессии с психоделическими веществами. Многие из них – также врачи, видевшие эффект этих веществ и не желающие отказываться от инструмента, который, по их мнению, решает их задачи. В этом году в Америке впервые была организована программа для обучения и сертификации таких гидов (причем участники должны иметь медицинское или психологическое образование), но их деятельность по-прежнему остается незаконной.
Современные исследователи, указывает Поллан, вместо ЛСД работают с псилоцибином и MDMA («экстази», также является запрещенным веществом; в России входит в Список 1) – во-первых, сессии с ними требуют меньше времени, а во-вторых, они меньше ассоциируются с контркультурой. Один из тех, кто сегодня формирует стандарты экспериментов в этой области, – психолог Уильям Ричардс, который с 1990-х развивает программу психоделической терапии в Университете Джонса Хопкинса и обучал новое поколение ученых, работающих в Нью-Йоркском университете и Имперском колледже Лондона.
В своих сессиях Ричардс придерживается определенного алгоритма действий, и так или иначе свой протокол есть у большинства «гидов». Первый этап: установить контакт и доверие с пациентом, проговорить цели терапии (бросить курить, справиться со страхом перед болезнью), рассказать ему о том, как действуют психоделики. Второй этап – сам сеанс, который может длиться несколько часов. В Университете Джонса Хопкинса на нем обычно присутствуют два врача, мужчина и женщина, которые следят за физическим состоянием добровольца, записывают все, что он говорит, но не вмешиваются в его переживания (за исключением случаев, когда они становятся слишком тревожными). Третий этап называется интеграцией: на следующий день после сессии врач с пациентом обсуждают пережитое последним, ищут в нем смысл и придумывают, как произошедшее может повлиять на дальнейшую жизнь. Именно этот этап превращает прием псилоцибина из просто «психоделического трипа» в полезную терапию, направленную на решение конкретной проблемы.
Некоторые врачи считают, что современная психиатрия «сломана». Доля людей, страдающих от депрессии (которая, по оценке ВОЗ, является наиболее частой причиной нетрудоспособности в мире), растет, равно как и число самоубийств. В то же время в психофармакологии мало что изменилось после появления антидепрессантов группы СИОЗС (ингибиторы обратного захвата серотонина) в 1980-х. Многие исследователи психоделической терапии считают, что именно она сегодня может помочь страдающим от депрессии, зависимости или страха смерти – прежде всего благодаря опыту «растворения эго», через который проходят пациенты под психоделиками.
Если у нашего эго есть прописка где-то в голове, пишет Поллан, то адрес, вероятно, – сеть пассивного режима работы мозга (СПРРМ; default mode network). СПРРМ связывает несколько участков головного мозга и активна тогда, когда человек не занят ничем конкретным: когда грезит наяву, погружен в себя, когда в памяти возникают сцены из прошлого или фантазии о будущем; эта нейронная сеть помогает нам увязать то, что с нами происходит, с тем, кто мы такие. Когда нейробиологи провели сканирование мозга людям под действием псилоцибина и ЛСД, они обнаружили, что препараты не увеличивают, а наоборот подавляют электрическую активность СПРРМ. Подобный эффект ученые также обнаружили в мозгу людей с большим опытом медитации.
Такое временное отключение сети пассивного режима работы, возможно, позволяет «перезагрузить» всю систему, считает нейробиолог, глава направления исследований психоделиков Имперского колледжа Лондона Робин Кархарт-Харрис. Происходящее в результате «ослабление сознания» действительно очень помогает тем, кто страдает от попадания в ментальный тупик – при депрессии, зависимости, тревожности и обсессий, или навязчивых мыслей.
Есть вероятность, что в США использование галлюциногенов в медицине станет легальной практикой. По данным Поллана, когда ученые представили результаты своих экспериментов над добровольцами в профильную администрацию – FDA, они были удивлены тем, насколько положительно регулятор встретил их. Управление по надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов пока медлит с разрешением на тесты с псилоцибином, но позволило проводить испытания третьей фазы с MDMA (в США исследования лекарств предполагают 4 ступени с постепенным увеличением сложности и базы добровольцев; 3-я фаза – последний из этапов, необходимых перед выводом препарата на рынок).
Благожелательность регулятора – хороший знак для ученых. На ближайшие месяцы уже назначено исследование эффективности MDMA при посттравматическом стрессовом расстройстве, которое пройдет в 16 научных центрах в США, Канаде и Израиле с участием 200 добровольцев. Также намечены испытания (при условии разрешения FDA) с псилоцибином среди онкологических больных в нескольких исследовательских институтах.
Пока все исследования проходят на деньги филантропов – фармацевтические гиганты не заинтересованы в психоделиках по экономическим причинам. Есть лишь одна компания, которая делает ставку на то, что это направление может приносить прибыль, – молодая британская Compass Pathways, основанная предпринимателем Джорджем Голдсмитом и его супругой терапевтом Екатериной Мальевской после того, как псилоцибин помог их сыну избавиться от тяжелой депрессии. Стартап планирует предлагать в сфере психоделической терапии комплексный подход – обучение врачей, разработка протоколов сессий и само «лекарство». В настоящее время компания ведет переговоры об организации испытаний в Европе и Америке. По словам Голдсмита, на эти цели им удалось привлечь $13 млн инвестиций, часть которых поступила из технологического мира: в числе инвесторов называют сооснователя PayPal Питера Тиля. Учитывая такой рост интереса, определенные группы пациентов могут получить доступ к одному из видов психоделической терапии – с применением MDMA – уже к концу 2020 года.