Брат Николая II: против царя были все.
Сегодня сторонники самодержавия описывают дореволюционную Россию в очень светлых тонах. Они рассказывают, что страна планомерно развивалась, все слои населения империи были довольны своей жизнью, а царь купался во всенародной любви. Но затем, вдруг, нашлась горстка предателей, заставивших самодержца отречься, и тем самым ввергших страну в пучину хаоса.
В действительности, все было иначе, и империя погрязла в хаосе задолго до революции. Недовольство царским режимом зрело десятилетиями, а во время правления Николая II оно достигло критических масштабов. Пользуясь современной терминологией, рейтинг царя к февралю 1917г. был предельно низок как среди интеллигенции, так и среди крестьян.
Для того чтобы лучше понять настроения того времени, обратимся к воспоминаниям великого князя Александра Михайловича. Будучи членом императорской фамилии, он пишет с проправительственных позиций, но уровень недовольства общества самодержавием передает весьма наглядно.
«Трон Романовых пал не под напором предтеч советов или же юношей-бомбистов, но носителей аристократических фамилий и придворных знати, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и др. общественных деятелей, живших щедротами Империи.
Царь сумел бы удовлетворить нужды русских рабочих и крестьян; полиция справилась бы с террористами! Но было совершенно напрасным трудом пытаться угодить многочисленным претендентам в министры, революционерам, записанным в шестую Книгу российского дворянства, и оппозиционным бюрократам, воспитанным в русских университетах.
Как надо было поступить с теми великосветскими русскими дамами, которые по целым дням ездили из дома в дом и распространяли самые гнусные слухи про Царя и Царицу? Как надо было поступить в отношении тех двух отпрысков стариннейшего рода князей Долгоруких, которые присоединились к врагам монархии? Что надо было сделать с ректором Московского университета, который превратил это старейшее русское высшее учебное заведение в рассадник революционеров?
Что следовало сделать с графом Витте, возведенным Александром III из простых чиновников в министры, специальностью которого было снабжать газетных репортеров скандальными историями, дискредитировавшими Царскую семью? Что нужно было сделать с профессорами наших университетов, которые провозглашали с высоты своих кафедр, что Петр Великий родился и умер негодяем? Что следовало сделать с нашими газетами, которые встречали ликованиями наши неудачи на японском фронте?
Как надо было поступить с теми членами Государственной Думы, которые с радостными лицами слушали сплетни клеветников, клявшихся, что между Царским Селом и ставкой Гинденбурга существовал беспроволочный телеграф? Что следовало сделать с теми командующими вверенных им Царем армий, которые интересовались нарастанием антимонархических стремлений в тылу армий, более, чем победами над немцами на фронте? Как надо было поступить с теми ветеринарными врачами, которые, собравшись для обсуждения мер борьбы с эпизоотиями, внезапно вынесли резолюцию, требовавшую образования радикального кабинета?
Описания противоправительственной деятельности русской аристократии и интеллигенции могло бы составить толстый том…»
Вдумайтесь, от крестьянина до банкира, от рабочего до министра – среди всех слоев населения было сильнейшее недовольство самодержавием и царем. И об этом пишет не какой-нибудь социалист, а член императорской фамилии, брат Николая II!
Таким образом, не «горстка предателей», а политика самого царя, настроившего против себя массы подданных, сделала падение самодержавия неизбежным.
