Как русские комики к цензуре адаптировались

Самоцензура, как правило, не требует рекламы. Каждый из нас сталкивался с ней хотя бы раз в жизни: решил промолчать за семейным ужином, потому что не хочешь испортить вечер. А любимый стендап-комик вдруг перестал шутить про политику, или вовсе сменил тему на что-то менее опасное. Общество тоже перестало быть тем местом, где можно свободно смеяться. СМИ все больше напоминают людей, играющих на чужом поле, каждый с ним заодно. А как иначе, если гранты, поддержка и признание зависят от «правильных» взглядов?

Всё это, конечно, не новость. Это давний тренд. Все мы понимаем, что сейчас журналистам и комикам приходится двигаться по тонкому льду, ибо одна неловкая фраза может стать поводом для долгого отсутствия на сцене или экране. На самом деле, это тоже не откровение. Но вот я решил провести маленький эксперимент, чтобы заглянуть за кулисы современной российской комедии. Взял старые и новые стендапы Евгения Петросяна, Павла Воли, Виктора Копаницы и Жени Сидорова. И проанализировал, как меняется их риторика с годами. Где проходит граница самоцензуры, а где комик сам решает, какой шуткой можно развеселить зрителей, а какой – лучше оставить на потом.

Концептуализация самоцензуры: Бурдьё и Мертон

Не будем делать вид, что все эти рассуждения — новость. Логично, что для такого анализа стоит обратиться к классикам. Пьер Бурдьё объяснил, как культурные «поля» воздействуют на творчество художников, в том числе стендаперов. Комик, по сути, является продуктом своей среды: ему нужно угодить аудитории, не попасть в немилость к редакторам и продюсерам. Самоцензура — это их способ «адаптироваться» к этим условиям.

А вот Роберт Мертон был более пессимистичен, заявив, что в случае несоответствия между желаниями общества и возможностями их реализации, люди начинают выбирать разные стратегии. Кто-то из комиков адаптируется, кто-то — начинает искать способы выживания через обходы запретов, а кто-то вообще сворачивает свою карьеру. Таким образом, все эти стратегии можно применить и к стендап-комикам.

Юмор под давлением

И вот мы приходим к интересному моменту. Давайте не будем притворяться, что в последние годы мы не замечаем, как «культура отмены» забирает с собой многие уже знакомые для нас формы комедийного самовыражения. Стендап-комикам теперь, как никогда, приходится выбирать: либо они оставляют свои шутки на тему политики, народных традиций и социальных групп, либо уходят в безопасные воды и начинают шутить только о том, что не затрагивает чувствительные точки.

Раньше стендап был тем пространством, где говорили то, что принято скрывать. Теперь же это скорее зона, где шутки должны быть мягкими, метафоричными, гиперболизированными, но ни в коем случае не затрагивающими «красные линии».

Тактики выживания

• Конформизм — отказ от остросоциальных тем в пользу безобидного юмора.
• Инновация — поиск новых форм выражения, например, завуалированные шутки и метафоры.
• Ритуализм — осторожное балансирование на грани дозволенного.
• Ретритизм — уход в тень, эмиграция или отказ от публичных выступлений.
• Мятеж — провокации, выступления с жесткой сатирой, несмотря на риски.

Каждый комик вынужден находить свой путь, чтобы сохранить аудиторию и не попасть под санкции. Примечательно, что в аналогичных исследованиях на тему журналистики, эти концепции тоже подходят под описание самоцензуры изданий и отдельных журналистов.

Методология исследования

Пятьдесят часов стендапа, четыре комика, семь лет наблюдений онлайн и в залах. Исследование, в ходе которого анализировались выступления резидентов «Смехопанорамы», «Казанского стендап-клуба», «Stand-Up club #1». Методология проста: за основу взяты частота упоминаний тем, эмоциональная окраска материала и реакция зала.

Вдобавок, были взяты глубинные интервью у пяти комиков разного уровня популярности. Кто-то уже работает на ТВ-проектах, а кто-то пока начинающий комик, выступающий в барах. Респондентам была гарантирована анонимность их имён, чтобы помочь им отвечать искренне.

Павел Воля

2018 год. Павел Воля выбирает безобидную, даже классическую тему для стендапа — врачебный почерк. Все вокруг с этим сталкивались, все знают, как сложно разобрать почерк врачей. Зал смеётся, аплодирует, шутки работают по проверенной формуле: наблюдение — преувеличение — карикатура. Чистая, отточенная миниатюра без политики, без социального подтекста, без лишних рисков.

2021 год. Вместо безобидных наблюдений — жёсткий социальный юмор, наполненный злобой дня: карантин, кризис, политика, мировые заговоры. Теперь он щедро раскидывает политические и социальные маркеры. 14 раз говорит о народном единстве. Впервые появляются шутки про алкоголь (три раза), конституцию (шесть раз) и пенсионную реформу (один раз). Всплывают знаменитости, звучат фамилии политиков, а на экране — комедийное новогоднее обращение камедиклабовского двойника президента, во время которого Воля произносит: «И будет прав! И будет прав!».

Но главное — новая тональность. Если раньше он был нейтральным комиком, шутил про жизнь в её бытовых проявлениях, то теперь Воля — летописец российского кризиса. 12 шуток про карантин, 9 про обрушение экономики, 10 о силе русского народа («Мы неубиваемые!», «Нас ничто не берёт!»), 6 фраз о безразличии. В 2018-м не было мата — теперь есть, причём пять из шести обсценных выражений произносит актёр, играющий президента.

Кульминация выступления — перформанс с бутылкой (как бы это не звучало). Воля, подытоживая всё сказанное, берёт бутылку и со словами: «За то, что мы реально неубиваемые!» — разбивает её о голову. Это уже не просто стендап, а попытка выразить всю абсурдность и боль момента.

Что мы видим в этих двух выступлениях? Два типа адаптации. Первый — 2018 год, Воля-конформист, шутит на безопасные темы, не выходит за границы привычного. Второй — 2021-й, Воля-мятежник, балансирующий между протестом и осторожностью. Он больше не просто комик, он участник большого разговора о стране, где шутки стали оружием, а смех — средством выживания. Такой баланс помогает ему усидеть на двух стульях. С одной стороны, он - критикует власть, а с другой - транслирует провластный патриотический нарратив

Виктор Копаница

Видео 2018 года посвящено боязни сцены. В целом все выступление проходит в спокойной манере, без повышения интонации и почти без нецензурных выражений. Комик рассказывает о том, как сам справляется с неуверенностью в жизни и на сцене. Также комик говорит о том, насколько безразлична публика Comedy Club, что можно считать претензией к институции с большими капиталами.

В 2021 году это уже не просто стендап, а публичная экзекуция зрителей. Начинается всё с невинного рассказа про варку пельменей, но очень скоро сюжет уходит в другую сторону — в агрессию. Комик смотрит на сидящих в зале, ждет реакции, не получает ее в нужном объеме и начинает атаковать. Зрители не смеются? Значит, зрители — проблема. Копаница возмущается, обвиняет их в отсутствии вкуса, вспоминает недооцененных стендаперов и даже, что редкость, делится своими профессиональными обидами. В ход идут 39 нецензурных выражений — почти в десять раз больше, чем ранее. Тематика не меняется: всё те же размышления о популярности комиков и несправедливом устройстве индустрии.

Но есть нюансы. Если раньше он шутил про публику абстрактную — где-то там, в других городах и на других площадках, — то теперь объект для прожарки перед ним. Казанский зал получает всё, что Копаница думает о Казани, причем зал не обижается, а радуется. «Мы вас тоже оцениваем. У вас троечка пока, идите *****, понятно?» — кричит он со сцены, а зрители смеются и хлопают.

С точки зрения Мертона это — чистая инновация. Копаница не выходит в политику, не обсуждает мировые заговоры, а копает вглубь стендапа, создавая стендап о стендапе. Все это, конечно, выглядит как конфликт, но, судя по реакции зала, конфликт этот уже давно стал нормой.

Женя Сидоров

Что касается Жени Сидорова, его путь, кажется, куда более аморфный. В 2018 году его шутки о политике ещё можно было назвать рискованными и смелыми, но в 2021 году комик решил быть осторожнее. Он вовсе не перестал говорить на сложные темы, просто стал оборачивать их в мягкую обертку. Шутки про смерть, политику и сельскую жизнь в 2018 превратились в 2021 году в застольные анекдоты, которые меньше задевают зрителей. Возможно, в этом и заключается тактика выживания — да, он потерял некоторую остроту, но зато точно не потерял аудиторию. Из инновации он перешёл в ритуализм

Евгений Петросян

В 2018 году Евгений Петросян рассказал о жизни отдыхающих в санатории, где романтика отдыха на фоне лечебных процедур становится неким фоном для череды комичных неудач. На шутках Петросян играется с противоположностями. Эпитеты вроде «молодой», «накаченный» противопоставил их «утонувшему», «депрессии» и «гастриту». Ведь важно не просто шутить, а шутить так, чтобы каждый раз подбрасывать зрителей в этот самый шторм эмоций, а потом, как ни в чём не бывало, возвращать их к очередному пляжу — в санаторий, где всё стабильно, несмотря на все катастрофы. Ведь это ведь не просто отдых, а преодоление трудностей.

Однако самым поразительным в этом шоу является его структура: противопоставление без умолку. На 30 слов, говорящих о «позитивном отдыхе», Петросян находит 27, полных драматизма — штормов, гастритов, неудачных приключений. Зрители, наверное, не столько воспринимают его текст, сколько живут этим текстом, переживая каждое слово в комическом контексте. Столь мощное искусство гиперболизации и контрастов заставляет держать зрителя в нервозном ожидании. В этом всём считывается конформизм.

В 2021 году Евгений Ваганович выходит с гораздо более серьезными оттенками. Теперь Петросян роняет мрачную фразу о «воле» и «выживаемости» русского народа. Монолог выходит почти философским: с одним и тем же темпом Петросян переходит от проблемы к решению, от критики к восторженной похвале для самого себя — и снова верит, что за всем этим «поплакать» можно только для контекста. С одной стороны, он шутит о том, как трудно быть русским в условиях повседневной жизни, а с другой — почти гордится этим статусом.

Но этот поворот кажется не совсем честным, если подумать о том, что же происходит с теми самыми героями его выступлений. Зрители, всё те же люди с возрасте 45+, могут и не понять, зачем Петросян вдруг вспомнил про проблему алкоголизма и даже, не стесняясь, затронул тему «сексуальной неудовлетворённости» на сцене. В 2021 году юмор уходит в сторону немного более резких социальных проблем, которые по идее должны встревожить аудиторию. Но комик быстро всё нивелирует теми самыми «штормами» и «радикулитами», которые не дают зрителям подумать о серьёзных темах дольше, чем пару секунд. Этот ход – из области «не поднимать высокие темы», но с пометкой: «для шоу это всё не важно». Это уже ближе к ритуализму.

Январь 2024 года. Концерт Евгения Петросяна в зале Черёмушкинского дома культуры. Зрители - женщины и мужчины за 45. Некоторые в театральных нарядах. Самые молодые в этом зале - авторы этого текста, которые решили дополнить это научное исследование настоящей полевой экспедицией и вживую посетить концерт Евгения Петросяна. Единственные зумеры в этом зале.

Первый блок - стендап. Евгений делает подвязку «А помните, был такой ковид?» И начинает рассказывать шутки, явно придуманные 4 года назад. Далее - крайне пенсионерский юмор, про санатории, подорожание цен, сленговые словечки внуков (спиннеры, хайп), и пошлые шутки про «неработающий прибор» и некрасивое старое тело тёщи или жены. Единственной актуальной была одна шутка. Про Голую вечеринку Насти Ивлеевой. На тот момент с неё не прошло и месяца. Шутка звучала так: «Жаль конечно, что меня не позвали».

Второй блок - чтение шуток с листка. Петросян честно говорит, что это не его материал, это «присылают зрители». Но, зачем-то добавляет: «Если снимаете видео, не выкладывайте, пожалуйста, в интернет. Авторские права».

В этом блоке звучат баяны из Вконтакте 2010 года. “Если бы Ксения Собчак вышла замуж за Чака Норисса и он взял бы фамилию жены, то он бы стал Чак Собчак. А если бы Тина Канделаки вышла замуж за Квентина Тарантино, то она бы стала Тина Тарантино”. За весь вечер у Петросяна было четыре шутки про тупость и уродливость Ксении Собчак. Это были коротули, затем Евгений с листка начал читать очень старые анекдоты, все легко ищутся в 2014 году в паблике “Анекдоты категории Б”.

Последний блок - песни, танцы (с характерным выпячиванием глаз и пальцев)

Зрители в зале много смеялись. Редко что было “в тишину”. Петросян заработал себе репутацию на ТВ с помощью определённого стиля юмора. И у него сформировался свой “ядерный электорат”. Люди за пределами этой аудитории, как правило, говорят о Петросяне негативные вещи. В этом и есть феномен Петросяна: его либо любят и смотрят, либо презирают. Поэтому у Петросяна просто нет шанса завоевать аудиторию из смежной “области” юмора. За пределами его фан-базы сразу зона хейтеров.  Пожалуй, для него единственная верная тактика - выступать с проверенным работающим материалом. Как, например, музыканты из раздела “легенды Ретро ФМ”. Никто из них уже не пишет новых хитов, они просто ездят с концертами по постсоветским странам и получают гонорары за открывание рта под фанеру. Порой эти гонорары выше, чем у молодых чартовых артистов. И зрители знают, что они давно поют под фанеру. Если однажды C.C. Catch (Си Си Кейтч) решится в свои 60 лет спеть вживую, то фанаты скорее испытают негатив и скажут “не позорилась бы уже”. То же самое ждёт Петросяна, если он выйдет с современной подачей комедии. Этот формат просто не будет понят аудиторией Петросяна. Нет, мы ни в коем случае не указываем на слабый ум аудитории Петросяна. Если зумерам показать первые КВНы или советские стендапы 60-х годов.

Взгляд изнутри

Серия глубинных интервью с российскими стендап-комиками выявила закономерность: юмор сжимается. 62% опрошенных утверждают, что аудитория стала более ранимой, а 47% сталкивались с попытками "отмены". Комики теперь не просто пишут шутки, но и проходят сквозь несколько кругов самоцензуры. Один говорит: «Раньше можно было пошутить про политиков. Теперь — нельзя». Другой добавляет: «Давление сверху есть, но и зрители тоже изменились. Они уже не смеются так, как раньше».

Что важно — речь не только о государственной цензуре. Если раньше сцену чистили сверху, теперь её зачищают и снизу. Контент-анализ шуток 2018-2021 годов показывает смещение акцента: острота уступает место конформизму. Политика? Опасно. Депрессия? Слишком мрачно. Смерть? Тоже. По словам собеседников, даже в маленьких барах организаторы иногда просят не затрагивать некоторые темы. Но на крупных площадках этого гораздо больше.

Российская стендап сцена подстраивается под новые реалии. Комики признают: шутки о национальных стереотипах или сексизме теперь воспринимаются иначе. Но одни говорят, что оскорбительного юмора стало меньше в целом, другие — что только политического. Одни видят в этом естественный эволюционный процесс, другие — рыночную адаптацию: стендап превращается в индустрию, где правила диктуют не только клубы, но и зрители. Прямо таки по Бурдьё.

В чём видят свою миссию каждый комик? Четверо из опрошенных уверены, что стендап способен менять общество. «Стендаперы представляют авторитетное мнение для аудитории, заставляют людей задуматься о важных проблемах через шутку»  Но тут же добавляют: если шутки не смешные, никакая социальная миссия не спасёт. У стендапа есть развлекательная функция, и если человек на сцене не харизматичен, не умеет работать с залом и не может заставить аудиторию смеяться — его «важные мысли» никому не нужны.

Суммируя все интервью, можно сформулировать общую миссию рассматриваемых комиков так: цель стендап-комедии – «поговорить на волнующие темы и посмеяться над ними, помочь людям переживать свои проблемы без стресса», «смешить», «облегчить болезненные темы», «подавать мысли через призму комедии». Конечно, это лишь одна сторона целей комиков. Каждый из них также стремится к медийности, признанию и богатству. Поэтому, цель комика заключается в балансе между тем, чтобы шутить, доносить важные мысли до аудитории и при этом увеличивать символический капитал. Относительно этой формулировки будем определять тактики адаптации к аномии. Это позволило составить “политические координаты” самоцензуры комиков. На них указаны тренды изменений стиля комиков. На осе “y” будут Средства. К примеру, Петросян и Воля будут высок, поскольку, он не готов экспериментировать с форматом, чтобы не растерять закостенелую аудиторию. В отрицательной зоне этой шкалы будут молодые комики. Это и понятно, молодые любят провоцировать, переизобретать, ломать лыжню, но с возрастом каждый натаптывает свою, по которой удобно двигаться никуда не сворачивая.

Общие выводы

1. Концепция самоцензуры Бурдьё применима к стендап-комикам: они избегают сенситивных тем, усиливается рыночный контроль, несогласные покидают сферу.
2. Большинство комиков выбирает ритуализм как тактику адаптации, что усиливает самоцензуру и ограничивает выражение мнений. Самоцензура проявляется через символическую агрессию, которую комики не осознают, но страх перед прецедентами ведёт к дополнительным ограничениям.
3. Комики ограничивают свои высказывания, а самоцензура распространяется на целые сообщества.
4. Те, кто ранее шутил на политические темы, перешли к нейтральному контенту.
5. Политика, депрессия и смерть — нежелательные темы, угрожающие капиталу комиков. Сенситивные шутки менее осуждаемы, но избегаются.
6. Освободившуюся нишу заполняют шутки про секс, алкоголь и выживание, которые помогают сохранять доверие аудитории.
7. Тактика ритуализма проявляется по-разному: интернет-комики ушли в нейтральные темы, а телевизионные — в патриотизм. Важно исследовать динамику изменений.
8. В ТВ-выступлениях усилилась лингвистическая цензура: больше позитивных противопоставлений и регламентированной структуры.
9. Все комики вынуждены самоцензурироваться из-за экономических и символических капиталов.

Одно из главных наблюдений – снижение количества открытой политической сатиры и рост числа аллюзий и метафор. В 2018 году политические темы занимали значительную часть выступлений популярных комиков, но в 2022 году большая часть их материала сосредоточена на безопасных бытовых историях. Тем не менее, некоторые комики продолжают выступать с провокационными номерами, но делают это в более закрытых клубах или уезжают за границу.

Анализ контента выступлений комиков за 2018-2022 годы показывает значительное снижение шуток на политические и социально чувствительные темы. Если в 2018 году такие шутки встречались в среднем в 40% выступлений, то к 2022 году этот показатель снизился до 15%. При этом увеличилось количество метафор и завуалированных высказываний, позволяющих аудитории считывать скрытый смысл без прямых утверждений.