Уроки Чили 1973 года

Сегодня 11 сентября 2023 года исполняется 50 лет со дня переворота в Чили, свергнувшего Альендо. Результатом стала долгая и кровавая диктатура Пиночета. Трагедия от которой страна в полной мере не оправилась до сих пор.

Значение этих событий для российских левых тяжело переоценить. Многие "либеральные демократы" защищают Пиночета, остановившего "социализм в Чили" и проведшего "необходимые" неолиберальные реформы. Тем самым демонстрируя их истинное отношение к демократии.

Показывали они и вред компромиссного парламентского пути к социализму. Даже одержав победу в рамках буржуазной представительной демократии, прямая угроза его классовым интересам заставит правящий класс открыто отказаться от декларируемых им принципов свободы. Как следствие мы можем увидеть появление очередного защитника прежнего строя.

В случае Чили отказ коммунистов от коренных классовых требований отвернул от них передовые слои рабочих, создав все условия для ультраправого переворота.

Революция должна уметь защищать себя. Путь к победе социализма лежит не через парламент, а через организацию рабочего класса и строительство классовой рабочей партии. Представляем вашему вниманию статью Алана Вудса 1979 года, посвященную анализу событий в Чили.

Буржуазия и крупные землевладельцы

Завоевание Чили, начатое в 1536-37 гг. Диего де Альмагро и продолженное Педро де Вальдивией, проводилось с той же жестокостью, что и в остальных регионах континента. Но завоеватели не нашли в Чили Эльдорадо. Довольно скудные запасы золота не компенсировали дорогостоящих войн с индейцами-арауканами, которые длились вплоть до 1880 года и делали Чили убыточной территорией для Испанской короны.

На севере и на юге климат создавал трудности для развития земледелия. В то время как Мексика и Перу были привлекательны для наиболее предприимчивых представителей правящего класса Кастилии, Чили не представляла заманчивых перспектив для личного обогащения и престижа. Кроме того, индейцы-арауканы героически сопротивлялись иностранным завоевателям вплоть до 1880 года, проявляя большую смекалку и демонстрируя большое мужество, изменяя свою военную тактику и образ жизни в соответствии с изменениями условий борьбы.

Завоеватели добились «умиротворения» араукан лишь путем систематического истребления их. Кровавые войны против индейцев раскрывают истинный характер чилийских землевладельцев, характер выкованный в процессе завоевания и порабощения местного населения. Завоеватели за долгие столетия привыкли считать индейцев низшими существами, которые немногим отличаются от животных. Это осознание себя высшей расой является характерной чертой чилийского правящего класса до настоящего времени.

За их «цивилизованной» и «просвещенной» внешностью скрывается менталитет завоевателей и феодалов, с той оговоркой, что в наши дни чилийская знать и их буржуазные союзники являются ни чем иным, как агентами империализма, зависимыми от иностранного капитала.

С начала завоевания и на протяжении столетий лучшие сельскохозяйственные земли, сосредоточенные в центральной части страны, были разделены на обширные владения. В соответствии с переписью 1925 года эти владения составляли около 90% всех земель региона. В долине реки Аконкагуа, в районе города Валпараисо, 98% всех земель находится в руках 3% землевладельцев. Некоторые из этих владений превышают 5000 га. Только очень небольшая часть земель находится в руках мелких крестьян, которые существуют на грани выживания.

Земельная проблема всегда была центральной проблемой чилийского общества, наряду с проблемой освобождения страны от империализма. Всегда ощущался недостаток сельскохозяйственных земель: на севере из-за дефицита дождей, на юге из-за их переизбытка. Только центральный регион предоставлял хорошие условия для успешного развития земледелия. Эта часть идеально подходит для земледелия средиземноморского типа, ориентированного на производство вина, оливок и фруктов. Но величайшим препятствием для этого была неизменная концентрация сельскохозяйственных земель в руках немногих крупных землевладельцев.

Землевладельцы всегда использовали свои владения для выращивания крупного рогатого скота, поэтому большая часть земель отводилась под люцерну и другой корм для скота. Используя дешевый труд сельхозрабочих, которые жили в ужасных условиях, почти как феодальные рабы, землевладельцы не были заинтересованы в усовершенствовании методов ведения сельского хозяйства.

Отсталые методы хозяйствования крупных землевладельцев были главным фактором, препятствующим развитию сельского хозяйства. На юге в 1850 г. немецкие иммигранты основали небольшие фермы по производству пшеницы и разведению дойных коров. Но в большинстве районов не существовало многочисленного класса зажиточных крестьян; было ярко выражено разделение между крупными землевладельцами и их «арендаторами», живущими на полуфеодальных условиях, вместе с многочисленным классом сельских полупролетариев, подвергавшихся наиболее жестокой эксплуатации и живших в нечеловеческих условиях.

В отличие от других стран, Чили никогда не знала аграрных преобразований, заслуживающих звания реформы. Начиная с 1925 г. и особенно с 1945 г. предпринимались попытки раздела крупных земельных владений, но эти попытки были односторонними по своему характеру, они не были следствием революции (как в Мексике) или политики правительства (как в Боливии), но были инициированы самими лендлордами, которые понимали, что в некоторых случаях им выгоднее разделить свои земли и распродать их по частям. Феодальный образ мыслей чилийских землевладельцев не являлся препятствием для их участия в выгодных спекуляциях. Лендлорды продавали часть своих земель, а вырученные средства вкладывали в городской бизнес; таким образом им были подконтрольные банки и другие финансовые институты.

Зависимость Чилийской буржуазии

В гораздо более ярко выраженных формах, чем в остальных странах Латинской Америки, интересы чилийских крупных землевладельцев, банкиров и капиталистов выразились в мощной олигархии, которая вместе с империализмом контролирует экономическую жизнь страны. Поэтому практически невозможно провести четкую разграничительную линию между крупными землевладельцами и чилийской буржуазией, т.к. эти части одного класса, быстро осознав общность своих интересов, объединились в более или менее однородный блок, противостоящий радикальным изменениям в структуре чилийского общества. Это объясняет отсутствие буржуазно-демократической революции в Чили и крушение всех попыток провести реальную земельную реформу, являющуюся одной из наиболее важных задач буржуазно-демократической революции. Достижение целого ряда демократических прав в Чили в прошлом было не результатом буржуазно-демократической революции, которой в действительности никогда не было, а благодаря существованию мощного рабочего класса и сильных профсоюзов. Давление чилийского рабочего класса вынудило олигархию сделать ряд уступок, на которые она пошла, так как чилийская экономика находилась в относительно привилегированном положении в период между двумя мировыми войнами.

После завоевания Чили независимости в 1818 г. лучшие и наиболее радикальные элементы в армии, будучи под глубоким впечатлением от Французской революции, попытались провести ряд реформ, направленных против интересов церкви и крупных землевладельцев. Но эти попытки натолкнулись на сопротивление феодальной клики, навязавшей в 1833 году реакционную конституцию.

Во второй половине 19-го столетия развитие капиталистических тенденций спровоцировало столкновение между либералами и консерваторами. Но уже в конце этого же столетия они объединились и поделили между собой сферы влияния в правительстве и государственном аппарате. Важной причиной этого объединения были непрерывные войны против Перу и Боливии за обладание минеральными богатствами севера. С завоеванием Арауканской пустыни ценные месторождения селитры оказались в руках чилийской олигархии. В 1883 г. Тихоокеанская война решила вопрос об этих месторождениях в пользу Чили. Чили получила во владение старинные перуанские провинции Такна и Арика с обязательством проведения в них плебисцита (который, конечно, не был проведен). Чилийские капиталисты были не против делить свою власть с классом феодалов и военной кастой, чьи военные победы открыли возможности для их беспрецедентного обогащения. Доходы от селитряных рудников стали стартовым трамплином для чилийского капитализма, не имевшего причин конфликтовать с феодалами и военными, которые, в свою очередь, охотно участвовали в буржуазном предпринимательстве.

Таким образом, с самого момента своего зарождения чилийская национальная буржуазия проявила все признаки старческого вырождения. Вместо непримиримой борьбы против крупных землевладельцев, она подчинилась холопскому альянсу, передав лендлордам большую часть государственной власти и разделив с ними богатства, извлекаемые из сверхэксплуатации рабочих и крестьян. Буржуазия владела землями, а латифундисты имели свою долю в индустрии горной промышленности и торговле, так что оба класса были тесно связаны банковскими и финансовыми интересами.

По этим причинам чилийская буржуазия оказалась совершенно неспособной решать основные задачи буржуазно-демократической революции, которые были решены английской и французской буржуазией в 17 и 18 вв.

Мы видим, что союз между буржуазией и землевладельцами усиливается после военной победы 1883 г. и окончательного разгрома индейцев-арауканов в том же десятилетии. Этот союз дал его участникам весьма удовлетворительные результаты: расширение национальных границ, огромный рост национальных доходов от селитряных рудников. «Исторический компромисс» между различными фракциями правящего класса нашел свое выражение в длительном периоде парламентаризма. Мировой экономический бум 1891-1913 годов позволил Чили получить определенное пространство для маневра. Нейтралитет Чили в Первой мировой войне также имел благоприятные экономические последствия для страны. Объединение банков, латифундистов и большого бизнеса было завершено. Кардинальной разницы между политическими партиями представленными в парламенте не существовало.

Следующие цифры раскрывают секрет процветания «чилийской демократии» тех дней:

Добыча селитры 1892 - 300000 тонн
1896 - 1000000 тонн
1901-10 гг - 1.700.000 тонн (среднегодовой показатель)
1911-20 гг - 2.500.000 тонн (среднегодовой показатель)

Рост мировой торговли и спрос на чилийскую селитру увеличили цены на этот продукт, которые за период с 1910 по 1918 гг. выросли на 75%.

Нечто похожее произошло и с медью, которая постепенно вытесняла селитру как наиболее выгодный экспортный продукт. Производство меди возросло до среднегодового значения в 33000 тонн в год в 1901-10 гг. и до 68000 тонн в год в 1911-20 гг. Внешнеторговый баланс страны с 140 млн. песо в 1886 г. вырос до 580 млн. песо в 1906 г.

Но точно так же как чилийская буржуазия была неспособна провести земельную реформу, также и в области индустрии и горной промышленности в этот свой «золотой век» она самым жалким образом капитулировала перед иностранным капиталом. Уже в годы Первой Мировой войны около 50% инвестиций в горную промышленность были иностранного происхождения. Очень скоро империалисты, в первую очередь американские, прибрали к своим рукам медную индустрию. В 1904 году медный рудник Эль Теньенте, который давал третью часть от общенациональной добычи меди, стал собственностью американской компании. Медный рудник Чукикамата был куплен другой американской компанией в 1912 году; этот рудник давал около половины от общенациональной добычи меди. В 1927 году американские компании Анаконда и Кеннекот коппер производили одну шестую часть от общенационального производства меди. За более чем пол столетия такие компании как Анаконда и Кеннектикот Коппер, совершили настоящее разорение минеральных ресурсов страны, создав огромные богатства за счет чилийского рабочего класса.

То же самое можно сказать и о других отраслях промышленности, таких, например, как железорудная. Железо в Чили в изобилии и хорошего качества. В 1913 г. американская компания «Бефлехем стил» получила контроль над железным рудником Эль-Тойо и разрабатывала его до полного истощения. Большая часть чилийской стали ушла в США.

В этом отношении чилийская буржуазия дала еще одно доказательство своей полной неспособности выполнить другую фундаментальную задачу буржуазно-демократической революции: освобождение страны от господства иностранного капитала. Перед Первой Мировой войной Чили была полу-сателлитом британского империализма. После двух мировых войн чилийская буржуазия сменила свое ярмо и стала зависимой от американского империализма. Те люди, которые теперь так много говорят об «отечестве» и «национальной идее», всегда были и являются теперь совершенно неспособными освободить Чили от унизительной зависимости от империализма. Очевидно, что они довольны ролью местных распорядителей империалистических интересов. При попустительстве чилийской буржуазии огромные богатства Чили были разграблены империалистами или растрачены олигархами. Чилийская буржуазия не была в состоянии даже модернизировать страну, обеспечив развитие минимально приличной инфраструктуры, о чем свидетельствует плачевное состояние дорог. Наибольшее количество хороших дорог на севере было построено иностранными компаниями на рудниках. Большая часть чилийского экспорта вывозится на иностранных судах.

Все это свидетельствует о необходимости решения в Чили целого ряда исторических задач, как это было сделано в Западной Европе в эпоху буржуазно-демократических революций. Но вся история Чили демонстрирует полную неспособность национальной буржуазии решить эти задачи.

Зарождение рабочего движения

Капитализм стал решающей силой в стране перед мировой войной. Но чилийский капитализм с самого своего зарождения был намертво связан с интересами иностранного империализма. С другой стороны, он был связан с интересами крупных землевладельцев через банки и торговлю. Именно по этой причине национальная буржуазия никогда не была в состоянии выполнить исторические задачи буржуазно-демократической революции и никогда не будет в состоянии сделать это. Как ею могла вестись серьезная борьба против империалистического контроля над страной, если жизненные интересы чилийской буржуазии зависели от иностранных инвестиций и внешней торговли? Как могла быть проведена реальная аграрная реформа чилийской буржуазией, если значительная часть ее капитала поступала от тех же самых землевладельцев, с которыми она была связана тысячами нитей?

В общем, исторические задачи буржуазно-демократической революции не могли быть решены чилийской буржуазией. Какой другой класс мог сделать это? Крестьянство? Эти «темные массы», разъединенные, невежественные и столетиями подвергавшиеся самому жестокому угнетению, были способны только время от времени бунтовать без тени надежды на успех, потому что они не находили сознательного руководства в одном из городских классов. Крестьянство как наиболее разнородный класс было наименее способно играть независимую политическую роль. Оно действовало под руководством либо пролетариата, либо буржуазии. Поэтому политическая борьба за руководство крестьянством является ключевым вопросом социалистической революции в Чили. В этом смысле первым шагом является осознание неспособности этого класса играть независимую роль.

Возможно, средний класс? Политические представители среднего класса в Чили не имели ничего общего с французскими якобинцами, мелкобуржуазными революционерами 18-го столетия, которые составили авангард буржуазной демократической революции. Длительный период экономического бума, который продолжался с 1891 по 1918, позволил чилийской олигархии купить лояльность среднего класса, предложив ему посты в государственном аппарате и правительстве. Таким образом появилась новая каста профессиональных политиков. «Либеральные» политики, принадлежавшие к среднему классу, продавали себя олигархам довольно дешево. С этого времени средний класс Чили стал воспринимать политику как очень выгодный бизнес; еще в большей мере это можно было отнести к так называемым «прогрессивным» политикам от буржуазии. Либералы, радикалы и христианские демократы участвовали в этом отвратительном спектакле, основанном на коррупции, в то время как крестьянские массы и рабочий класс были просто пассивными зрителями парламентских игр. Политические представители среднего класса были по рукам и ногам повязаны с олигархами, которые обеспечивали доходные места в государственном аппарате. С самого момента своего возникновения чилийские либералы были только подпоркой слева для олигархии.

С другой стороны, рост экономики привел к развитию промышленности и численному росту рабочего класса. С развитием промышленности и торговли массы обедневших крестьян перебирались из деревни в города. В 1907 г. около 43,2% населения жили в городах. В 1920 г. эта цифра достигла 46,4% Только в Сантьяго проживало 14% всего населения страны. Этот быстрый процесс пролетаризации привел к первым попыткам организации рабочего класса в профессиональных союзах.

В начале XX века рабочий революционер Луис Эмилио Рекабаррен возглавил процесс организации рабочих на селитряных рудниках. В 1909 году при его активном участии был создан первый крупный профсоюзный центр страны — Федерация рабочих Чили. В июне 1912 года Рекабаррен попытался дать первое политическое выражение рабочему движению через создание Социалистической рабочей партии.

События же последовавшие за Первой Мировой войной и Русской революцией, вызвали резкую радикализацию молодого рабочего класса Чили. Мировой экономический спад, начавшийся в 1918 г., обусловил падение цен на медь и селитру. Все социальные противоречия, которые были скрыты в предыдущий период, вышли наружу. В 1913-23 гг. реальная заработная плата рабочих сократилась на 10% из-за инфляции. Рост радикальных настроений в этот период демонстрирует волна забастовок между 1911 и 1920 годами их было 293.

Ключевым событием в процессе пробуждения самосознания чилийских рабочих стала Русская революция. В атмосфере всеобщей радикализации Социалистическая рабочая партия Чили выступила в поддержку Русской революции и в 1922 году вступила в Коммунистический Интернационал, изменив свое название на Коммунистическая партию Чили (КПЧ).

В последующие годы чилийское общество переживало постоянный кризис на всех уровнях, который создал благоприятные условия для торжества социалистической революции. Иллюзии масс на счет «прогрессивных» политиков от буржуазии рассеялись после выборов 1920 г. Правительство «либерального альянса» Алессандри Пальмы показало свою полную неспособность решить хотя бы одну из проблем рабочего класса.

Рабочие учились на своем горьком опыте полному неверию буржуазным либеральным политикам. Экономическая власть оставалась в руках монополистов и крупных землевладельцев. Экономический кризис все усугублялся. С усилением империалистического контроля над чилийской экономикой становилось все более очевидным каждому, что чилийская буржуазия есть ни что иное, как местный распорядитель иностранного капитала.

Политическая нестабильность проявилась в ряде военных переворотов и в изменении конституции в 1925 году.

Мировой экономический кризис 1930 года потряс Чили, заставив ее отказаться от золотого стандарта и объявить мораторий на выплаты своих внешних долгов. Производство в горной промышленности в 1930 г. достигало только 52% от уровня среднегодового производства 1927-29 гг. Резко увеличилась безработица. В 1929 г. насчитывалась 91000 горнорабочих, к концу 1931, только 31000.

Упущенные возможности

Недовольство всех слоев общества нашло свое наиболее яркое выражение в студенческих волнениях в Чилийском университете. Вообще говоря, интеллигенция и студенчество являются очень чутким барометром напряженности и противоречий в обществе. Ленин объяснял много раз, что существует четыре объективных условия для осуществления социалистической революции. Первое условие заключается в том, что правящий класс теряет уверенность в себе и не может больше править с помощью тех же методов, что и прежде. Во-вторых, социальные слуги реакции, средние классы, колеблются или, по крайней мере, нейтральны. В-третьих, рабочий класс готов сражаться за радикальное изменение общества. И, в-четвертых, наличие революционной партии с революционным руководством, способным вести массы к завоеванию власти.

Кризис Чилийского правящего класса выражался в непрерывном правительственном кризисе 1920-х годов. Брожение в студенческой среде указывало на общее недовольство среднего класса. Врачи и представители других профессий присоединились к протестам студентов. Ряд массовых демонстраций протеста привел к крушению диктатуры Ибаньеса и его бегству из страны. Если бы в Чили существовала подлинно массовая революционная партия, то предреволюционная ситуация могла перерасти в революционную с захватом власти рабочим классом.

Трагедия чилийского рабочего класса заключается в том, что становление Коммунистической партии Чили совпало со сталинистским перерождением СССР. Мы наблюдали те же процессы во всех партиях Коммунистического Интернационала, который продолжал слепо следовать за политической линией, определяемой интересами русской бюрократии. С 1928 г. Интернационал, созданный ленинской политикой пролетарского интернационализма, официально признал сталинскую теорию «социализма в одной стране», которая превратила коммунистические партии просто в инструмент международной политики русской бюрократии. Это был поворотный пункт в перерождении всех партий Коминтерна.

В то же время, следуя указаниям сталинской клики из Москвы, партии входившие в Интернационал, одобрили ультра-левую авантюру «Третьего периода», в соответствии с которой все другие организации рабочего класса объявлялись «социал-фашистскими». Эта политика была причиной катастрофического поражения рабочего класса Германии в 1933 году. Во всех других странах коммунистические партии потеряли свой авторитет в массах в ответ на эту безумную политику, которая шла вразрез с политикой Единого фронта, отстаиваемой Лениным. В Чили сталинская политика также привела к бедственным результатам. Мы видели Коммунистическую партию Чили. уменьшившуюся до сектантской группы, изолированной от масс в самый решительный момент и совершенно неспособной организовать серьезное руководство революционным движением.

Основание Социалистической партии

Таким образом удобный момент был упущен. Недолговечное «социалистическое» правительство Карлоса Давилы в сентябре 1932 г. было сброшено в результате государственного переворота. Интересен тот факт, что на президентских выборах 1932 г. либеральная партия чилийской буржуазии — Радикальная партия Чили, поддержала реакционера Артуро Алессандри. В 1930-х гг. Радикальная партия Чили контролировалась землевладельцами и крупными капиталистами.

Главным, что обусловило поражение рабочего класса в 1932 г., было отсутствие массовой революционной партии. Правительство Давилы провозгласило «социалистическую республику» в Чили, но, не имея активной поддержки масс, она фактически висела в воздухе. Военные перевороты иногда позволяют проводить радикальные реформы в рамках буржуазной системы. Но социалистические изменения должны основываться на сознательном движении рабочего класса. Именно это подчеркивал член СПЧ Адонис Сепульведа в своей статье, посвященной истории Социалистической партии Чили:

«Это движение не имело поддержки масс, оно не вооружило людей для защиты правительства; партии, способной направить решимость рабочих на борьбу не существовало.» 1

Эти события показали лучшим борцам чилийского рабочего класса настоятельную необходимость новой партии, выражающей интересы рабочего класса, не подверженной ни социал-реформизму Второго Интернационала, ни сталинскому извращению Коминтерна, которая вернула бы массам подлинные идеи марксизма-ленинизма, дух большевизма и Октябрьской революции. Многие члены старой Социалистической рабочей партии, недовольные сталинистской линией Коммунистической партии Чили, в апреле 1933 г. объединились для создания Социалистической партии.

Здесь будет уместным краткое изложение наиболее важных положений «Декларации принципов» этой Социалистической партии:

«Методы толкования»Партия принимает марксизм, измененный и обогащенный всеми социальными достижениями современной науки, как метод объяснения действительности.Классовая борьбаСовременная капиталистическая организация общества делит человечество на два класса, что становится очевидным с каждым днем. Один класс присвоил себе средства производства и использует их в своих интересах; другой, рабочий класс, производит и не имеет других средств к существованию, кроме заработной платы. Необходимость для рабочего класса достигнуть экономического благополучия и стремления имущего класса сохранить свои привилегии определяют борьбу между классами.ГосударствоКласс капиталистов представлен существующим государством, которое является инструментом подавления одного класса другим. Только с уничтожением классов исчезнет подавляющая функция государства, оно ограничится руководством, корректировкой и защитой деятельности общества.Изменение существующей системыСистема капиталистического производства, основанная на частной собственности на землю, средства производства, обмена, кредита и транспортировки, необходимо должна быть заменена социалистической экономической системой, при которой вышеупомянутая частная собственность превращается в коллективную собственность.Диктатура пролетариатаВ процессе изменения существующей системы потребуется диктатура организованных рабочих. Эволюционный переход в рамках демократической системы невозможен, потому что правящий класс, организованный в официальные военизированные структуры, может сохранять свою власть, только удерживая рабочих в нищете и невежестве и предотвращая их раскрепощение.Интернационализм и экономический антиимпериализмСоциалистическое учение имеет интернациональный характер и требует объединенных действий рабочих всего мира.Чтобы реализовать эту цель Социалистическая партия будет выступать за экономическое и политическое объединение населения Латинской Америки, за Федерацию социалистических Республик этого континента и проведение антиимпериалистической политики.2

Копии этих основополагающих принципов всегда имелись у каждого борца Социалистической партии в первые 25 лет ее существования.

После прихода к власти в Германии Гитлера международная политика русской бюрократии приняла новый оборот. По-началу Сталин попытался достигнуть согласия с Берлином. Когда эти попытки провалились, Москва перешла к новой политике, основанной на идее альянса с «демократическими странами» (главным образом с французским и английским империализмом) против Германии. Постепенно все коммунистические партии признали новый порядок: конец предыдущей политики «Третьего периода» и вхождение в альянс не только с социал-демократическими партиями (которые еще вчера назывались социал-фашистскими), но и с так называемыми «прогрессивными» буржуазными партиями для того, чтобы остановить угрозу фашизма. Так лидеры коммунистических партий сделались наиболее приверженными сторонниками «либеральной» буржуазии. Ленин всю свою жизнь боролся против этой политики сотрудничества с так называемыми «прогрессивными» элементами буржуазии, он решительно отказался войти во Временное правительство вместе с буржуазными либералами после Февральской революции. Меньшевики и социал-революционеры в это время оправдывали свое вхождение во Временное правительство — аналог Народного фронта в истории — тем утверждением, что в России, отсталой стране, где рабочий класс составляет меньшинство, задачей момента является буржуазно-демократическая революция, и что поэтому социалисты должны объединиться с «прогрессивными» буржуазными партиями для того, чтобы бороться против пережитков феодализма и фашистской контрреволюции. Ленин выступил с резкой отповедью: никакого доверия буржуазии, никакой поддержки Временному правительству, недоверие всем «наиболее радикальным» буржуазным элементам, таким как Керенский, нет сближению с другими партиями (главным образом это относилось к меньшевикам). Иными словами, ставка только на силу рабочих,организованных в советы, единственную силу, способную противостоять реакции, решить задачи буржуазно-демократической революции в союзе с беднейшим крестьянством через захват власти, а это означает непрерывный процесс экспроприации буржуазии и перехода к социалистической революции.

Ленин и большевики осознавали, что строительство социализма невозможно в рамках одной страны, тем более такой отсталой страны, как Россия того времени. Поэтому, они подчеркивали настоятельную необходимость распространения революции на другие страны и прежде всего на развитые капиталистические страны Европы. Для этого был создан Коммунистический Интернационал, который провозглашал необходимость мировой революции, создания Соединенных Социалистических штатов Европы и, наконец, Мировой социалистической Федерации.

Первый чилийский народный фронт

Под руководством Ленина и Троцкого Коминтерн объединил наиболее революционные и сознательные элементы рабочего класса на мировой арене. Имея горький опыт Второго интернационала (который, по словам Ленина, был скорее «почтовой конторой» и имел очень слабые связи между различными национальными партиями), большевики вернулись к тому пониманию Интернационала, какое было у Маркса и Энгельса: Интернационал должен быть мировой партией социалистической революции с единой программой, стратегией и руководством. Эта идея не имела ничего общего ни с антидемократизмом, ни с превосходством одной партии над другими. Как раз наоборот. На первых четырех конгрессах Коминтерна во внутрипартийных дискуссиях проявился широкий демократизм и свобода взглядов, когда даже маленькая партия могла выражать свое несогласие с позицией крупнейшей партии, т.е. партии большевиков. Существовала широкая автономия национальных секций наряду с проведением единой политики, определяемой конгрессами Интернационала, которые вплоть до смерти Ленина проводились ежегодно, вопреки всем трудностям.

С бюрократическим вырождением Русской революции, которое было результатом изолированности рабочего государства в отсталой стране, эта ситуация изменилась коренным образом.

Процесс сталинизации коммунистических партий был отражением параллельного процесса в руководстве Коминтерна. Все несогласные элементы были исключены из партии с нарушением всех демократических принципов, что никогда не имело места при Ленине. Лидеры Интернационала сделались сталинским функционерами, чьей единственной задачей было исполнение приказов из Москвы. С 1928 г. эти исполнители проводили ультралевую политику «Третьего периода». Затем в 1935 г., они с такой же легкостью, повернув на 180 градусов, восприняли политику Народного фронта, которую Троцкий совершенно верно охарактеризовал как «злобную карикатуру на меньшивизм» и «штрейкбрехерство».

Но сталинисты не могли проводить свою политику классового сотрудничества без участия социалистов. Чилийские рабочие уже выучились не доверять буржуазным «либеральным» политикам. Создание Социалистической партии было выражением инстинктивного стремления рабочего класса к независимой классовой политике. Социалисты стояли на позициях единого рабочего фронта. На дополнительных выборах в Сенат они поддержали выдающегося лидера рабочего движения М. Грове, который был брошен в тюрьму правительством, но избран сенатором от Сантьяго под лозунгом «Из тюрьмы в сенат!».

Революционный дух того времени Грове выразил так: «Когда мы придем к власти, не хватит фонарных столбов, чтобы вешать олигархов». Эти слова отражали настроение рабочих масс и других угнетенных слоев общества, которые стремились к социалистической революции, а не к сотрудничеству с буржуазией.

Кризис капитализма и радикализация масс заставили олигархию искать «последний довод» точно также, как в Германии и Италии, путем организации вооруженных фашистских банд. При бонапартистском правительстве ни одна проблема чилийского общества не могла быть решена. Но фашистское движение в Чили столкнулось с героическим сопротивлением рабочего класса. Бойцы из Социалистической партии и Молодые социалисты, «железные рубашки», сражались с фашистами по всей стране. Напуганное этим движением пролетариата, само правительство Алессандри тем не менее было вынуждено бороться с фашистами, когда они попытались совершить государственный переворот.

Крах фашистского наступления, кризис правительства Алессандри и рост радикализации масс вновь создали очень благоприятные условия для наступления рабочего класса. Но чилийские сталинисты здесь снова сыграли свою позорную роль. Руководство Социалистической партии, к сожалению, было совершенно не способно выступить с какой-либо альтернативой. Сталинисты захватили инициативу и принудили руководство СПЧ принять идею вхождения в Народный фронт вместе с Радикальной партией. Эта идея шла вразрез со всеми принципами СПЧ и столкнулась с серьезной оппозицией рабочих, которые инстинктивно сознавали предательский характер либеральной буржуазии и стремились к созданию рабочего правительства. А.Сепульведа писал, что:

«Когда изменение стратегии рабочего движения и создание Народного фронта было выставлено на обсуждение, то Социалистическая партия воспротивилась этому союзу, который сдавал руководство рабочего движения определенной прослойке буржуазии. На данный момент СПЧ имеет широкую народную поддержку и авторитетного лидера. В СП царит боевой дух, ни один социалист не желает передавать руководство никакой другой силе».3

К сожалению недостаток опыта у молодых членов СП и нерешительность ее руководства, которое не знало как сопротивляться настойчивому давлению сталинистов, привели к фатальной ошибке вступления в Народный фронт, вопреки оппозиции рядовых членов СП и в совершенном противоречии с ее принципами и политикой. На чрезвычайном конгрессе в 1938 г. генеральному секретарю СП Оскару Шнаке потребовалось пять часов, чтобы убедить делегатов отозвать кандидатуру М. Грове, за которого агитировали как за претендента на президентский пост начиная с 1936 года.

Это ошибочное решение имело бедственные последствия для чилийского социализма и для всего рабочего класса. Из вступления социалистов в правительство Народного фронта, который победил на президентских выборах 1938 г., А.Сепульведа сделал следующий вывод:

«Наша молодая партия не сопротивляется классовому сотрудничеству. Ее наименее зрелые и наиболее оппортунистические элементы срастаются с госаппаратом и забывают те задачи, которые подвинули их вступить в ряды этой партии. Теперь некоторые лидеры открыто проявляют слабость и реформизм, которые оставались скрытыми в период ожесточенных сражений предыдущих лет. Другие, имеющие марксистские убеждения и стойкое классовое сознание, решительно бороться с волной реформизма, захлестнувшей партию. Боевая революционная молодежь находится на передовой этой борьбы за идейное возрождение.Рядовые члены СП выступают против продажности и соглашательства с властями, возобладавшими в партии. Этот протест исходит не только от радикальных групп, но и от заслуженных борцов рабочего движения. Исключение из партии Центрального комитета молодежной секции СПЧ — последняя капля, переполнившая чашу; перед нами наиболее серьезный раскол за 43 года существования социалистического движения в Чили».4

Крах народного фронта

Несмотря на все уступки, сделанные Социалистической партией, руководство коалиционного правительства перешло в руки буржуазных политиков из Радикальной партии. Под давлением масс правительство Народного фронта приступило к проведению официальных реформ, но вскоре резко поправело и вступило на путь борьбы с рабочим движением. Печатный орган СП Чили в январе 1945 года призвал пролетариев дать отпор правительственным мерам, направленным против рабочих:

«Рабочий класс Сантьяго ответил на репрессивные по отношению к профсоюзам меры правительства массовыми митингами протеста, которые были подавлены силами правопорядка. Расстрел митинга трудящихся в Сантьяго, вызвал всеобщую забастовку, отставку правительства и, как первый акт бессмысленной авантюры руководства СП и определенных кругов в вооруженных силах, образование коалиции, лишенной принципов, программы и массовой поддержки. На Национальном конгрессе, который состоялся в октябре 1946 г., лидеры СП окончательно сдали свои позиции, поддержав радикала Гонсалеса Виделу»5

Продолжая эту мысль, следует сказать, что участие социалистических лидеров в коалиции с буржуазией было беспринципной авантюрой, имевшей катастрофические последствия для партии. Она претерпела ряд кризисов и внутренних расколов. Партия была сохранена только благодаря молодым социалистам и марксистам, которые боролись против политики классового сотрудничества, за революционную политику классовой независимости. На президентских выборах 1946 г. чилийские сталинисты еще раз поддержали буржуазного кандидата и вошли в правительство Гонсалеса Виделы вместе с либералами и радикалами. Двумя годами позже они были вознаграждены изгнанием из правительства и запретом деятельности КПЧ вплоть до 1958 года.

Правительство Виделы еще раз показало всему миру крайне реакционный характер «либеральной» чилийской буржуазии. Это «радикальное» правительство «левой ориентации» оказалось наиболее послушным инструментом в руках американского империализма и чилийской олигархии. В конце концов СПЧ раскололась на реформистских «Социалистов Чили» и левых «Народных социалистов». На конференции, посвященной партийной программе в 1947г. Народные социалисты особенно подчеркивали «недостаток самостоятельности, проявляемой Чилийской буржуазией, когда ей приходится сталкиваться с империализмом и олигархией», и вновь подтвердили приверженность политике Рабочего фронта, отрицающего классовое сотрудничество с либеральной буржуазией. Не лишне будет здесь привести выдержки из этой программы, суммирующей предыдущий опыт чилийского рабочего движения и делающий ряд очень важных заключений.

«В настоящее время задачей социалистов и разделяющих их позиции партий Латинской Америки является перенос в наши полуколониальные страны экономических и политических завоеваний, которые в передовых странах уже были притворены в жизнь буржуазией. Своеобразные и противоречивые условия в которых мы находимся, и которые определяются запаздыванием нашего социального и экономического развития тогда, когда кризис мирового капитализма уже обнаружился в полную силу, требуют ускорения процессов общественных преобразования. Мы должны сделать это посредством консолидации нации вокруг идеи планового использования труда, техники и капитала, находящихся в нашем распоряжении.»«Исторический процесс в развитых странах был результатом произвольного взаимодействия материальных и социальных ресурсов. Для дальнейшего развития нашей страны необходимы коллективные усилия, опирающиеся на социальные нужды. Международная обстановка не позволяет нам ждать. Ход исторических событий неотвратимо ведет к тому, что основные экономические задачи буржуазно-демократической революции — аграрная реформа, индустриализация, национальное освобождение — будут решены в странах Латинской Америки социалистической революцией»6

Независимый классовый подход

Опыт сменяющих друг друга буржуазных правительств показывает правильность этого лозунга. После нескольких лет благосостояния после Второй мировой войны цены на медь снова начали падать, вызвав кризис национальной экономики. Уровень занятости в чилийской промышленности в 1949 г. упал ниже уровня 1947 года. Инфляция продолжала расти, и чилийские капиталисты увеличивали состояния, спекулируя на курсе национальной валюты. 75% земель сельскохозяйственного назначения оставались в руках 5% населения. Американский капитал усиливал свое влияние на чилийскую промышленность.

В это время заново было достигнуто единство профсоюзного движения, распавшегося в 1946 году: Единый профсоюзный центр трудящихся Чили (CUT), организованный в 1953 г., провозгласил своей принципиальной целью организацию всех рабочих города и деревни, «чтобы бороться против эксплуатации человека человеком вплоть до полной победы социализма».

В 1950-х годах Чилийские социалисты на основании своего политического опыта пришли к следующему заключению:

«характерной чертой социалистического движения была зависимость от альтернативы по вопросу о сотрудничестве с буржуазными правительствами пока, убедившись в их полной идеологической несостоятельности, оно не провозгласило своими основополагающими принципами идеологическую и классовую независимость и политику, отвечающую в первую очередь интересам рабочих. Именно этому вопросу посвящена брошюра «Рабочий фронт», вышедшая в свет в августе 1956 г., главная мысль которой заключалась в том, что буржуазия в нашей стране не является революционным классом. С другой стороны, промышленные и горные рабочие, крестьянство, мелкобуржуазная интеллигенция, ремесленники, все слои населения, чьи интересы находятся в противоречии с существующим порядком, являются революционными классами. И на этом фоне рабочий класс играет все более решительную роль. По своей организованности, наличию профессиональных союзов, политическому опыту и своему классовому инстинкту он является наиболее решительной силой социальной борьбы.» 7

Этот же самом документе, опубликованном в апреле 1958 было написано:

«Еще многие актуальные для Чили задачи должны быть решены, но мы решительно отрицаем, что наша младенческая и беспомощная буржуазия имеет самостоятельность и возможность для их решения. Будучи классом зависимым от империализма, она незаконно использует свои экономические привилегии, наличие которых сейчас становится все труднее оправдывать. Таким образом, мы приходим к выводу, что только эксплуатируемые классы, рабочие физического и умственного труда, могут взять на себя миссию по строительству нового общества, построенного по новой, прогрессивной модели.»«Задача нашего поколения состоит не в том, чтобы закончить буржуазно-демократические преобразования, а в том, чтобы начать социалистическую революцию. Действительно, основные задачи буржуазно-демократической революции могут быть решены только пришедшим к власти пролетариатом, ведущим за собой беднейшее крестьянство и другие угнетенные слои общества. Но чилийское рабочее правительство не сможет ограничиться буржуазно-демократическими преобразованиями: сами условия развития революции непрерывно будут толкать рабочее правительство на очередные атаки на капиталистическую систему, к социалистическому трудоустройству общества.»8

На президентских выборах в 1958 г. Сальвадор Альенде, единый кандидат от объединившихся под знаменем «Фронта народного действия» (ФРАП) СПЧ и КПЧ, получил 356000 голосов, что лишь на 30 тысяч меньше, чем завоевал кандидат от правых Алессандри. Правое правительство стало проводить политику подчинения страны американскому империализму, охраны интересов американских монополий, результатом чего стало сокращение производства, инфляция, рост безработицы, повышение цен на продовольствие и товары широкого потребления, общее ухудшение положения народных масс. Прокатившаяся по стране волна забастовок была жестоко подавлена властями.

Здесь мы с сожалением снова видим внутри ФРАП склонность части лидеров СП отступать под напором КПЧ. В общей программе СПЧ и КПЧ есть коренные отличия от программы Социалистической партии.

«Трудно выделить принципы социализма в линии ФРАП, его программа включает массу расплывчатых положений, в которых невозможно различить принципы Социалистической партии… Спустя 20 лет мы снова проводим правильную национальную и международную политику и имеем адекватную социальную поддержку — рабочий фронт, который совершенно согласуется с нашими принципами; но мы пошли по соглашательскому пути, на котором каждый союз ведет нас к ослаблению и сдаче позиций, и мы снова ошибочно решили согласиться с документом, забывающим рабочий класс, классовую борьбу, забывающим, что буржуазия не является революционным классом, хотя все это декларируется в нашей программе, в наших докладах на конгрессах, в межпартийных дискуссиях; тем не менее мы снова заключили «священный союз», который противоречит основополагающим принципам нашей партии и рабочего фронта. Таким образом, родилась коалиция, открывающая перспективу для «Народного Единства».9

Снова лидеры так называемой «Коммунистической» партии настояли на своем тезисе о буржуазно-демократическом характере чилийской революции и необходимости искать соглашения с так называемыми «прогрессивными» буржуазными партиями. И снова лидеры социалистов доказали свою неспособность сопротивляться этому давлению. И хотя их намерения были благими (сохранение во чтобы то ни стало единство главных сил чилийского рабочего класса), лидеры СПЧ заплатили слишком высокую цену; результаты этого стали очевидны только после государственного переворота 11 сентября 1973 года.

Из этого становится совершенно понятным, что для того, чтобы вести рабочий класс к завоеванию власти, недостаточно иметь более или менее правильные представления. Конечно, без ясных идей, без революционной программы, без марксистских принципов и без правильных перспектив невозможно ни построить революционную партию, ни совершить социалистическую революцию, но таким же необходимым условием является и революционное руководство, которое никогда не упускает из виду основные задачи революции, не позволяет себе уступок в принципиальных вопросах под предлогом «достижения единства» или тактического соглашения».

В этом вопросе Ленин всегда был непреклонен. Не однажды его обвиняли в «сектантстве» и «догматизме» за принципиальный отказ пойти на соглашение не только с буржуазией (что само собою разумеется), но и с другими рабочими партиями. Ярчайшим примером этого было его непримиримое отношение к меньшевикам в 1917 году, которые не без основания обвиняли его в «сектантстве» ее «желание разбить единство революционного лагеря». Такие обвинения никогда не должны пугать революционное руководство. Ленин прекрасно понимал необходимость временных договоров и соглашений с другими рабочими партиями, его лозунгом всегда было «идти порознь, но бить вместе», т.е. никогда не смешивать программы и знамена различных рабочих партий при соглашении по какому-либо определенному политическому действию. Трагедией чилийского социалистического движения было то, что, сделав правильные выводы из опыта борьбы, его лидеры каждый раз сдавали свои позиции по основополагающим вопросам под давлением сталинистов, которым каждый раз удавалось занять лидирующие позиции в едином фронте, в который несколько раз объединялись обе партии, навязывая свои идеи, свои программы и свои взгляды. И это обстоятельство всегда приводило к наиболее сокрушительным поражениям рабочего класса.

Реакционная политика правительства Алессандри в 1958-64 гг. вызвала волну радикальных настроений в стране, выразившихся в стачечном движении. Ежегодный рост количества стачек составлял около 4,5% в то время как инфляция росла ужасающими темпами, реальная заработная плата рабочих оставалась практически на уровне 1945 года. 60% населения получали только 20% от общенационального дохода. Ситуация в деревне была настолько тяжелой, что в богатейших провинциях Акокогуа и Сантьяго, например, только 7% землевладельцев владели более 90% земель. В целом по стране около 86% земель сельскохозяйственного назначения находились в руках около 10% земельных собственников. Несмотря на все обещания земельной реформы, условия жизни беднейшего крестьянства, арендаторов и рабочих, нисколько не менялись: их уделом оставались нищета, голод, безграмотность, местные болезни и алкоголизм.

Правительство Фрея

Мертвая хватка латифундистов, удерживающих землю привела к ситуации при которой Чили была вынуждена закупать сельскохозяйственную продукцию, чтобы прокормить свое население, хотя имела больше земель сельскохозяйственного назначения на человека, чем многие европейские страны. Причина этого очевидна. Латифундисты предпочитают нанимать дешевую рабочую силу, а не переходить к использованию техники, ни мало не заботясь об усовершенствовании методов хозяйствования. Таким образом низкая оплата труда в Чили является еще одной причиной низкой производительности чилийского сельского хозяйства. Уже несколько десятилетий аграрная реформа является для Чили жизненной необходимостью. Но ни одно из «прогрессивных» буржуазных правительств не было в состоянии взяться за эту проблему по причинам, изложенным выше.

Накануне президентских выборов 1964 года крестьянство еще составляло 30% трудоспособного населения, но в предыдущие десятилетия процесс урбанизации ускорился. Согласно результатам переписи 1940 г., 52% населения проживали в городах. Эта цифра в 1960 году достигла 66%.

Забастовочная волна и высокий уровень сознательности чилийского рабочего класса предупреждали буржуазию о возможных итогах президентских выборов 1964 года. Правительство Алессандри совершенно дискредитировало себя. Олигархии требовалась политическая альтернатива, способная предотвратить наступление рабочих партий. Такой альтернативой стала Христианско-демократическая партия (ХДП), созданная в 1957 году.

Христианско-демократическая партия

Ярчайшим симптомом слабости чилийской буржуазии и роста радикальных настроений в обществе, как в деревне, так и в городе, был тот факт, что президентские выборы 1964 года были подчинены борьбе между ХДП представленной Фреем и ФРАП, представленным Альенде. Обе стороны боролись под лозунгами радикальных общественных реформ в Чили.

Христианские демократы, наиболее ловкие представители интересов олигархии, сделали ставку на «ультралевую» демагогию, чтобы завоевать голоса мелкобуржуазных слоев города и, что главное, деревни. Крестьянство (и вообще средний класс) не является однородным, в отличие от пролетариата и буржуазии. Существует богатое и бедное крестьянство, а также целый ряд переходных форм. Богатейшее крестьянство по своим интересам смыкается с буржуазией. Беднейшее крестьянство, арендаторы и сельскохозяйственные рабочие, является естественным союзником пролетариата. «Либеральные» буржуазные партии, такие как ХДП, влияют на крестьянство и средний класс через привилегированные слои этих классов: юристов, учителей, священников, людей в деревне, перед которыми крестьяне привыкли ломать шапки, джентльменов, «умеющих хорошо говорить».

Эти элементы порой способны использовать очень радикальную, даже «революционную» фразеологию с тем, чтобы сохранить свое влияние на массы. Они рекомендуют себя крестьянству и мелким лавочникам в качестве «друзей народа», трибунов и посредников между властями и простыми людьми, защитников бедных и угнетенных. Но, будучи избранными, эти зажиточные элементы неизменно становятся самыми подобострастными слугами капитала. И это и есть их действительное предназначение: быть приводным ремнем между банкирами и крупными капиталистами с одной стороны и средними классом с другой. Полезность этих политических паразитов, выходцев из среднего класса, для капитала зависит от их способности одурачивать и запутывать миллионы крестьян, мелких лавочников и несознательную часть рабочих, женщин и т.д. Социалистическая революция возможна только в том случае, если уничтожено влияние либералов и «христианских демократов» на средний класс и крестьянство. Тем не менее абсолютно антиленинская политика «Коммунистической» партии Чили длительное время основывалась на необходимости союза с последовательными врагами социализма.

Четким симптомом социального брожения и недовольства масс было то, что лозунгом ХДП было ни что иное, как «революция в условиях свободы», аграрная реформа и «чилизация» экономики. И действительно, массы выразили свое доверие Фрею, который получил решающее большинство: 56% из 2,5 млн. поданных голосов. Как результат этих выборов в следующем году ХДП увеличила количество мест в парламенте с 23 до 82. Правые же потерпели сокрушительное поражение. Все надежды большинства населения были возложены на «революцию в условиях свободы», аграрную реформу и освобождение чилийской экономики от зависимости от иностранного капитала.

Деятельность правительства Фрея еще раз показала неспособность буржуазных либералов решить основные задачи буржуазно-демократической революции. При Фрее государство получило контроль над 51% акций крупнейших американских компаний. Но это ни в малейшей степени не уменьшило тотальный контроль американского империализма над чилийской экономикой. Аграрная реформа буксовала. Ее результаты можно суммировать следующими словами:

«Действия правительства ХДП, связанные с распределением земли» были направлены на организацию около 28000 крестьянских семей в поселения или кооперативы на 1300 фермах, выделенных или экспроприированных для проведения аграрной реформы, общей площадью в 3,4 млн. га. Это составляло 13% от всех земель сельскохозяйственного назначения, или 14,5% от посевных площадей, а наделяемые землей составляли от 5 до 10% крестьянских семей, которые были безземельными или имели недостаточное количество земли. Целью правительства христианских демократов было наделить за 6-ти летний период землей 100000 крестьянских семей, а это означает, что оно выполнило только одну треть своей программы».10

Другие пункты предвыборной программы Фрея, такие как государственное вмешательство в банковскую систему, остались на бумаге. Рабочие и крестьяне прошли школу ХДП и поняли, что на самом деле она представляет собою гигантский обман. Они стремились к коренному переустройству общества, а получили продолжение господство олигархии и империализма под новой, более демократической» вывеской. Истинная роль ХДП, т.е. преданное служение интересам олигархии, раскрылась в жестоких репрессиях против рабочих и крестьян. В Эль-Сальвадор и Пуэрто-Мотт правительственными силами правопорядка было убито больше 20 социалистов.

Крах Христианско-демократической партии

После поражения на выборах 1964 года лидеры «Коммунистической» партии стали рассматривать варианты сотрудничества с ХДП. Бедственные последствия, которые это имело, можно было предвидеть. А.Сепульведа писал:

«Что произойдет после президентских выборов 1964 года, если Социалистическая партия достигнет соглашения с правительством или будет ориентироваться на сотрудничество с правительственной партией? Только подчинение интересов рабочего класса буржуазии на продолжительное время…»Если отношения СП и ХДП будут в русле прямого сотрудничества, критической поддержки или даже просто конструктивной оппозиции, нам не удастся ослабить ее социальную поддержку и выдвинуть ей народную альтернативу11

Поддержка ХДП в народных массах таяла на глазах. Недовольство и возбуждение в среде мелкой буржуазии нашли свое отражение в рядах самой ХДП, от которой в 1969 г. откололось левое крыло, оформившееся в Движение единого народного действия (МАПУ) и перешедшее на более радикальные позиции.

В таких условиях была предпринята новая попытка объединить электорат Социалистической и Коммунистической партий. На конференции посвященной вопросу о создании коалиции «Народного Единства», вскрылись разногласия между представителями СПЧ и КПЧ. Последние рассматривали социализм в Чили как перспективу отложенную на неопределенный период времени 12.

Если Альенде, без сомнения, искренне верил в возможность преобразования общества парламентскими методами, то сталинистскими лидерами вопрос социализма вообще не поднимался. В результате, был принят бессвязный и непоследовательный документ, переполненный двусмысленностями:

«Эти разговоры за круглым столом закончились тем, что собравшиеся назвали «Народным Единством». Конференция приняла правительственную программу Народного Единства, которая в своих основных положениях представляла взаимоисключающие позиции двух различных политических проектов: СПЧ отстаивала социалистический характер чилийской революции, а КПЧ — буржуазно-демократический. Это противоречие должно было сказываться на деятельности правительства Народного Единства во все время его существования.» 13

Народное Единство

«Победа 4-го сентября и последующие события запустили революционный процесс, который поставил классы перед историческим выбором: революция или контр-революция. Этот процесс был обусловлен не действиями народного правительства по запланированной программе, которой так опасались правящие классы, а революционным напором масс, которые объективно представляли собою угрозу капиталистической системе. Больше всего правящие классы боялись того, что рабочие возглавят этот процесс, выражавшийся в преобладании Социалистов и Коммунистов в правительстве, Народном Единстве и массовом движении.»«Однако, застигнутое врасплох руководство не знало как ответить на новый поворот событий, вызванных наступлением революции, событий, которые переступили границы целей определенных Народным Единством в 1969 году»14

Коалиция Народного Единства объединяла не только СПЧ и КПЧ, но и целый ряд небольших мелкобуржуазных партий и групп с очень разрозненным электоратом: Движение Народного Единства (МАПУ), Независимое народное действие (АПИ), социал-демократов (ПСД) и радикалов. Радикальная партия на момент ее вхождения в эту коалицию была несомненно буржуазной партией, которая позднее раскололась под давлением масс. В отличие от Народного фронта 1930-х годов, где старая Радикальная партия имела лидирующие позиции, радикалы Альберто Бальтры были сектой, а ведущую роль играли рабочие партии СПЧ и КПЧ. Сталинистские лидеры были заинтересованы в присутствии радикалов в правительстве не из-за важности их электората, а для оправдания невыполнения социалистической программы. «Мы не можем идти слишком быстро, потому что это может означать распад коалиции». Та же самая тактика была использована лидерами ФКП и СПФ во Франции, также с помощью Радикальной партии.

Против коалиции Народного Единства на президентских выборах выступали две буржуазные партии: Национальная партия Алессандри, явный ставленник чилийской олигархии, и Христианско-демократическая партия, представленная Томичем, который, отчаянно пытаясь вернуть своей партии утраченный имидж партии «левого толка», выступал за «полную национализацию медной промышленности и иностранных банков» и за «ускорение» аграрной реформы. Но на этот раз массы не обманулись лживыми обещаниями христианских демократов. Результаты выборов были следующими:

Альенде. 1.075.616. (36.3%).
Алессандри. 1.036.278. (34.9%).
Томич. 824.849. (27.8%)

Полный крах ХДП на выборах ясно отразил процесс классовой поляризации чилийского общества. В действительности ХДП уже потеряла абсолютное большинство на выборах в Национальный конгресс в марте 1969 г. Имеющиеся 150 мест в Конгрессе и 50 мест в Сенате были распределены следующим образом (в скобках даны результаты выборов 1965 года):

Конгресс Сенат % голосов
ХДП 55(82) 23(13) 31.1%
Национальная партия 34(12) 5(8) 20.9%
КПЧ 22(18) 9(3) 16.6%
Радикальная партия 24(20) 6(10) 13.9%
СПЧ 15(15) 5(7) 14.4%
Другие левые группы —(-) 2(4)

Результаты выборов 1970 г. означали, что коалиция Народного Единства одержала победу, но еще не имела поддержки абсолютного большинства. Это позволило правым выдвинуть свои условия Альенде при формировании правительства. Лидеры Народного Единства стояли перед выбором: или отвергнуть притязания буржуазии и обратиться за поддержкой к массам, отказавшись от грязных маневров в обход народных требований, организовав массовые демонстрации по всей стране, или поддаться давлению и принять навязываемые условия.

Большинство социалистов были возмущены притязаниями буржуазии. А негодование народных масс было бы конечно, еще больше, если бы лидеры Народного Единства провели разъяснительную кампанию для населения. Уже в июне 1970 г. CUT грозил всеобщей забастовкой. В тот момент рабочий класс составлял подавляющее большинство населения; 75% трудоспособных граждан являлись наемными рабочими, главным образом в городах (в промышленности и сфере обслуживания), и менее чем 25% были заняты в сельском хозяйстве. Мощь рабочего движения в Чили уже была продемонстрирована забастовочной волной при правительствах Ибаньеса и Алессандри. Рабочие знали, что выборная кампания проводилась со всевозможными грязными уловками против коалиции Народного Единства, организованными местной олигархией и международным империализмом. Попытка блокировать вхождение Альенде в правительство стала бы сигналом к беспрецедентным волнениям и всплеску радикальных настроений в каждом городе, в каждой деревне.

Кроме того, для марксиста результаты выборов хотя и являются важным показателем степени сознательности масс, но не могут быть единственным или решающим фактором в нашей борьбе. Марксист не может быть анархистом, именно поэтому мы участвуем в выборах, стремимся использовать все возможные механизмы буржуазной демократии и даже пытаемся изменить общественный строй мирными средствами (через законодательные органы) настолько, насколько это возможно. Но вся история человечества и, в частности, история Чили показывает, что правящий класс готов допустить существование демократии только в строго ограниченных пределах. В тот момент, когда буржуазия увидит, что ее власть и привилегии в опасности, она без колебаний нарушит «правила игры» (правила установленные ею же для защиты своей власти и привилегий) и лишит рабочих всех их демократических завоеваний. Нет, мы, марксисты, не можем быть анархистами. Мы реалисты и учимся на уроках, которые дает нам история. Поэтому совершенно прав товарищ Сепульведа, когда утверждает, что:

«Вопрос о взятии власти это не вопрос создания численного превосходства. Например, если бы в марте 1973 года мы получили 51 или 55%, означало ли бы это, что империализм и крупная буржуазия отказались бы от переворота, перестали бы наращивать силы для нашего низвержения? Весь исторический опыт говорит о том, что даже находясь в численном меньшинстве реакционный класс силой защищает свои господствующие позиции.» 15

Многие социалисты и, вероятно, коммунисты тоже предвидели ловушку, которую подготовляла буржуазия своими тайными притязаниями.

Наиболее активным сторонником антинародных маневров была, конечно, Христианско-демократическая партия, которая снова показала свою истинную сущность наиболее ловкого защитника интересов своих хозяев, т.е. капиталистов, банкиров и американского империализма.

Под постоянным давлением со стороны генерального секретаря КПЧ Л. Корвалана, К. Альенде пошел на соглашение с ХДП, приняв так называемый «Конституционный статут». В нем обусловливалось, что правительство Народного Единства гарантирует свободу деятельности политической оппозиции, профсоюзов и общественных организаций, проведение выборов, свободу печати. Президент обещал не менять чиновников в зависимости от их политических убеждений, не создавать никаких вооруженных подразделений вне армии и полиции, не вмешиваться в армейские продвижения по служебной лестнице, не допускать гражданских вооруженных формирований типа народной милиции, не создавать каких-либо органов власти, параллельных признанным конституцией. Таким образом, Альенде и другие лидеры Народного Единства сразу же попали в расставленную буржуазией ловушку, забыв основные принципы марксизма и слова установочной программы чилийского социализма: «Эволюционная смена общественного строя демократическими методами невозможна, потому что правящий класс, имеющий в своем распоряжении силовые структуры, основывает свою власть на удержании рабочих в нищете и невежестве и предотвращении их раскрепощения.»

Теория государства

Ленин много раз объяснял, что государство: «главный образом, особые отряды вооруженных людей, имеющих в своем распоряжении тюрьмы и прочее» и стоящие на страже спокойствия господствующего класса».

Принятие условий «Конституционного статута» лидерами коалиции Народного Единства означало их отступление, выражавшееся в отказе от вооружения рабочего класса и разрушения буржуазной машины, созданной «для удержаний рабочих в нищете и невежестве и предотвращения их раскрепощения.»

Как после этого можно было проводить серьезную борьбу против олигархии и империализма?! Все время существования правительства Народного Единства лидеры СПЧ и, особенно, КПЧ, обманывали себя и, как следствие, обманывали массы рабочих и крестьян, когда настаивали на «патриотическом» и независимом характере военного сословия. С поразительной наивностью они думали нейтрализовать генералов и адмиралов высокопарными словами, наградами и повышением жалованья.

Государственная машина и, прежде всего, военное сословие не находятся над классами или обществом, а являются орудием подавления в руках правящего класса. Высшие армейские чины в Чили, как и в любой другой стране, тесно связаны (классовым происхождением, семейными узами, воспитанием, экономическими интересами) с крупнейшей буржуазией, банковскими магнатами и крупными землевладельцами. Все это — азбука для марксиста. Буржуазия и ее политические представители, христианские демократы, прекрасно понимали это. «Конституционный статут» был не второстепенным вопросом или незначительной уступкой. Он затрагивал самую суть дела, и это стало очевидно тремя годами позже, когда проявились его катастрофические последствия для рабочего класса и всего чилийского народа.

Тем не менее с формированием правительства Народного Единства был открыт новый этап в революционном процессе. Точно так же, как в Испании в 1936 году, начальные правительственные меры сильно опережали требования масс.

«В первые полтора года работы правительства проведение буржуазно-демократических мер полностью исчерпало программу реформ Народного Единства, и народ стал требовать решительных мер в сфере образования, экономики, здравоохранения, жилищного строительства. Так, массы начали выступать с требованиями передачи крупных монополий в текстильной и деревообрабатывающей промышленности в руки рабочих и т. д. Правительство могло удовлетворить эти требования только частично, в этом выражался компромисс с оппозицией и трудности на пути проведения реформ, создававшиеся громогласными представителями реформизма в рядах самого Народного единства. Таким образом, реформаторские силы стесняли каждый шаг, способствующий организации масс вокруг революционных лозунгов и целей, и нагло навязывали своих представителей в руководство экономическими структурами, используя для этих целей CUT. Следствием этого было расхождение между народными чаяниями и действиями правительства.»16

Давление масс

Под давлением народных масс правительство Народного Единства пошло по пути преобразований дальше, чем предвидели многие лидеры. Искусственная сталинская схема, подразумевающая пропасть между буржуазно-демократическими задачами и задачами пролетарской революции, была опрокинута действительным развитием событий. Правительство Альенде провело ряд важных мер по национализации, что было сильным ударом по интересам чилийской олигархии.

Меры по «чилизации» проводившиеся правительством Фрея, оставили контроль над 49% медной промышленности в руках крупных американских монополий, таких как «Анаконда», «Кеннектикот коппер» и др. Кроме того, Фрей выплатил огромные суммы компенсации (80 млн. долларов только «Конектикот коппер» за Эль-Теньете). Главная тяжесть этих затрат легла на чилийских рабочих. В июле 1971 г. Альенде заявил, что монополии США инвестировали в Чили от 50 до 80 млн. долларов, поэтому эти компании должны Чили около 642 млн. долларов

Национализация медной промышленности была прорывом в этом направлении. Угольные шахты, железные и селитряные рудники и некоторые другие отрасли промышленности стали общественной собственностью. Ряд социальных реформ (бесплатное обеспечение школьников молоком, замораживание цен и квартплат, повышение заработных плат и пенсий), проведенных в интересах рабочих, увеличил народную поддержку правительства.

Постепенно эти меры приводили в движение народные массы. Наконец, и наиболее темные, аполитичные и равнодушные слои общества стали понимать, что правительство действует в их пользу. Результатом этого была радикализация общественного мнения в городе и деревне. Неспособность правительства Фрея проводить серьезную аграрную реформу была главной причиной победы Альенде на выборах. Ситуацию в деревне накануне выборов экс-министр сельского хозяйства правительства Альенде Н. Ченчоль охарактеризовал как «всплеск разочарования». Он отмечал, что начало земельной реформы проводилось под сильным давлением масс в городских районах страны:

«В области аграрной политики правительство Народного единства первым делом должно было ускорить процесс экспроприации в ответ на требования крестьянства. В результате, крестьянство решило что, если новое правительство стоит за рабочих людей, то оно должно немедленно удовлетворять все их требования на обладание землей.» 17

В свою очередь латифундисты развернули в деревне кампанию по саботажу, огораживая свои поместья, разрушая постройки сельскохозяйственного назначения на своих фермах. Многие из них уже содержали вооруженные ультраправые банды для недопущения проведения аграрной реформы. Пабло Гоббельс, крупный землевладелец из провинции Каутин, публично заявил, что те представители правительства, которые попытаются экспроприировать его земли, будут встречены пулеметами. Согласно официальному донесению полиции:

«Более чем 2000 человек были организованы в штурмовые отряды с целью нарушения работы транспортной системы, газо- и водоснабжения, чтобы вызвать таким образом всеобщее недовольство.»

С самого начала чилийский правящий класс вел подготовку государственного переворота.

«Пока Альенде проповедовал народу «ответственность» и «дисциплину», реакционеры собирали силы для ответного удара. Деморализованные победой Альенде и напуганные на родным движением, землевладельцы и капиталисты понимали невозможность немедленно избавиться от Альенде. И они выжидали.»«Но выжидали активно: делались необходимые приготовления, накапливалось оружие, в генеральских кругах зрели тайные планы. Опасность была как никогда реальна»18

Противодействие бюрократии

Единственным способом разоружить реакционеров и сломить сопротивление крупных землевладельцев было вооружение беднейших крестьян и организация из в военные дружины для захвата земель при поддержке правительства. Оказавшись один на один с массами вооруженных крестьян, землевладельцы и их вооруженные банды были бы разбиты с минимальными издержками. Защита народных завоеваний должна была состоять именно в этом. Но лидеры Народного Единства блокировали всякую революционную инициативу масс и больше всего боялись «спровоцировать силы реакции». Поэтому они упорно противодействовали любым попыткам беднейшего крестьянства провести «незаконный захват земель», даже посылая «силы общественного порядка» для выселения крестьян уже совершивших такие «захваты». Сегодня некоторые из бывших лидеров Народного Единства пытаются оправдаться, ссылаясь на то, что иногда крестьяне действовали «слишком решительно», отбирая земли не только и латифундистов, но и у зажиточных крестьян.

Без сомнения, каждое революционное движение, особенно вовлекающее наиболее угнетенные и отсталые слои общества, имеет тенденцию действовать «слишком решительно» и такие «крайности» очень часто оказываются неизбежными. Правда также и то, что некоторое количество небольших ультралевых групп может иметь большое влияние на стихийное крестьянское движение. Но ответственность за сложившуюся в стране ситуацию полностью остается на лидерах коалиции Народного Единства, особенно Коммунистической и Социалистической партий.

Лучшим способом избежать «эксцессов», свести к минимуму применение насилия и обеспечить по возможности мирную и наиболее организованную передачу земли крупных землевладельцев беднейшему крестьянству было бы для лидеров рабочего движения не осуждать «незаконные действия» и посылать в деревню полицию «для восстановления порядка», а самим возглавить это массовое движение, придав ему организованный характер. Ж. Ченчал в уже цитированной нами статье пытался принизить значение крестьянских комитетов. Причины, затормозившие развитие этих органов народной власти, он объясняет так:

«Разные политические группы, стремились принять участие в работе крестьянских комитетов, это привело к тому, что между Народным Единством и ХДП и между партиями в самом Народном Единстве развернулась политическая борьба за лидерство в этих комитетах, а это естественным образом привело к тому, что некоторые партии Народного Единства не поддерживали организацию крестьянских комитетов» 19

Невероятное признание! Некоторые лидеры Народного Единства были противниками крестьянских комитетов из-за факта политической борьбы различных партий за контроль над этими организациями… Но разве такая борьба не велась на каждой фабрике, в каждом рабочем районе, в каждом профсоюзе, на любых местных или общегосударственных выборах? И тем не менее лидеры Народного Единства не выступали за отказ от участия в деятельности профсоюзов или парламента. Настоящей причиной было недоверие «некоторых лидеров» Народного Единства движению крестьянских масс и их боязнь того, что это движение может выйти из под их контроля. Естественной обязанностью рабочих лидеров было поддерживать каждую революционную инициативу беднейшего крестьянства, активно выдвигая своих кандидатов в крестьянские комитеты, и вести борьбу в этих революционных органах за социалистическую политику, против отравляющего влияния христианских демократов.

С самого начала руководство Народного Единства попало в зависимость от буржуазной легальности и призрачной возможности социальных преобразований без разрушения старых государственных структур. Это имело бедственные последствия для аграрной реформы. Как признает сам Ж. Ченчол, «рамки полномочий правительства не позволяли ему придать крестьянским комитетам официальный статус и профинансировать их работу без соответствующего закона, который не имел ни одного шанса получить поддержку парламента, где правительство имело меньшинство.»

Утопичный характер идеи использования старого бюрократического аппарата буржуазного государства для проведения аграрной реформы определенно, хотя и неохотно признает Ж. Чончол, который пишет, что крестьянские комитеты часто входили в противоречие с бюрократическим государственным аппаратом. «Таким образом, одной из проблем, которые правительство Народного Единства оказалось неспособно решить, вопреки всем его стараниям, была работа бюрократической государственной машины.

«В процессе аграрных преобразований, включавших такие проблемы, как экспроприация латифундистов, кредитование крестьянства и обеспечение его сельскохозяйственной техникой, перестройка экономических взаимоотношений между сельским хозяйством и остальным обществом и т.д., мы постоянно должны были учитывать реакцию бюрократических структур, которые всегда характеризовались чрезвычайной активностью, оперативностью и согласованностью действий.»«Правительство Народного Единства предпринимало попытки, направленные на борьбу с бюрократическим саботажем, но, в конце концов, рамки легальности, органическая сопротивляемость бюрократии любым преобразованиям, классовый антагонизм между бюрократами и крестьянством, городское местопребывание аграрной бюрократии, а также партийные противоборства остановили важный процесс трансформации бюрократии в более органические и эффективные структуры на службе аграрных преобразований».20

Все рассуждения Ж. Чончола показывают не что иное, как невозможность проведения радикальных и необратимых преобразований в деревне без революционной борьбы крестьянства, вооруженного против контр-революции и организованного в крестьянские комитеты, тесно сотрудничающие с профсоюзами сельскохозяйственных рабочих и рабочими организациями города.

«Но, вопреки всем препонам, как результат давления масс (к 1 января 1971 г. крестьянами уже было осуществлено от 250 до 300 «незаконных» захватов земель) в Чили была проведена наиболее глубокая аграрная реформа за всю ее историю. По словам Ж. Чончола, «правительство Народного Единства поставило себе целью осуществить в 1971 г. экспроприацию тысячи земельных владений, что приблизительно равнялось результатам деятельности в этом направлении правительства ХДП за все шесть лет ее пребывания у власти, а эти же показатели предыдущего года превышало почти вчетверо (в 1970 г. правительством Фрея были экспроприированы 273 фермы, составлявшие 634 га.).

Этот процесс подразумевал мощное сопротивление бюрократического государственного аппарата, создававшего трудности проведению реформы, апеллируя к закону. Вопреки этому, ускорение процесса экспроприации продолжало нарастать, и к концу 1971 г. 1378 ферм общей площадью 2600000 га были конфискованы. В 1972 г. эти темпы еще увеличились: 2000 ферм общей площадью 2800000 га. были отчуждены, тем самым, с латифундиями в Чили было практически покончено. В 1973 г., до государственного переворота, были экспроприированы еще 1050 ферм (главным образом плохо обрабатываемые фермы средних размеров) и оставшиеся латифундии общей площадью 1200000 га.»21

Меры, проводившиеся правительством Альенде в интересах рабочих и крестьян, были встречены народом с огромным энтузиазмом, что проявилось в результатах местных выборов 4-го апреля 1971 года:

Результаты муниципальных выборов 1971г.

кол-во голосов % %1967г.
СПЧ 631939 22.4 13.9
КПЧ 479206 17.0 14.8
Радикальная партия 225851 8.0 16.1
Социал-демократическая 38067 1.4
Народно-социалистический союз 29132 1.0
ХДП 723623 25.6 35.6
Национальная партия 511669 18.2 14.3
Радикально-демократическая 108192 3.8
Национально-демократическая 13435 0.4 2.4
Независимые кандидаты 23907 0.8 0.7
Недействительные бюллетени 38778 1.4 2.2
Всего 2823784 100 100

Если на президентских выборах Альенде получил только 36,3% голосов избирателей, то теперь партии Народного Единства завоевали 49,7% против 48,05% объединенной оппозиции. С учетом голосов, поданных за левую партию не вошедшую в правительственную коалицию — Народно-социалистический союз, левые силы получили убедительное большинство. Волна радикализации в стране выразилась в появлении органов рабочей власти на фабриках и заводах. В деревне беднейшее крестьянство проводило захват земель. Это возбуждение народных масс отразилось на традиционных партиях среднего класса, спровоцировав целую серую кризисов и расколов в их рядах. Семь членов парламента откололись от ХДП, организовав новую партию, Левое христианское движение, к которой присоединилось 20% молодежной организации ХДП. ЛХД провозгласило себя сторонником «строительства социализма вместе с правительством Народного Единства». Радикальная партия пережила откол своего правого крыла после 25-го съезда, который принял новую программу, признавшую движущей силой общественного развития «классовую борьбу и необходимость покончить с эксплуатацией человека человеком». Альберто Бальтера, возглавивший процесс формирования новой «Левой» радикальной партии, «призванной представлять интересы среднего класса», не решился сразу открыто выступить против правительства Народного Единства. Сочувственные настроения по отношению к правительству были слишком сильны даже в мелкобуржуазной среде.

Перегруппировка политических сил посредством выборов была лишь бледным отражением огромной силы рабочего и крестьянского движения в тот период. Для мирной перестройки чилийского общества имелись все объективные условия. Правящий класс был деморализован и пребывал в растерянности. Народное движение было на подъеме и, в действительности, сильно опережало реформистские схемы своих лидеров. Средний класс и особенно крестьянство с надеждой смотрели на правительство. Лидеры социалистов и коммунистов заняли ключевые позиции в правительстве и органах исполнительной власти. Они были законным правительством страны, что, по мнению наиболее отсталых слоев среднего класса, облегчало задачу проведения социалистической революции. Народное Единство имело значительную поддержку в вооруженных силах, причем не только среди солдат и матросов, но и среди офицеров, которые поддерживали или СПЧ, или КПЧ. Президент имел право проводить референдумы по важнейшим вопросам. Более благоприятную для социалистической революции объективную для социалистической революции объективную ситуацию невозможно представить. И все же руководство СПЧ и КПЧ не умело использовать выгоды сложившихся обстоятельств для нанесения решающего удара по власти олигархии.

В этот момент в Чили ясно проявились элементы двоевластия: «Важным фактом было глобальное противоречие, созданное надеждами масс на силу народного движения и выразившееся в так называемом «коммандес коммуналес» (коммунальные комитеты трудящихся), а также, в комитетах контроля над производством, народных ассамблеях, административных и производственных комитетах и других органах рабочего самоуправления» (45 годовщина СПЧ).

Тем не менее лидеры этого рабочего движения оставили рычаги власти в руках правящего класса. Они не решились вмешаться в деятельность армии и полиции. «Народное Единство имело только исполнительную власть — утверждает Сепульведа — противник же контролировал все буржуазные государственные органы и защищался с их помощью, проводя тем временем контрреволюционные приготовления».

Правительство имело законное право провести референдум и новые всеобщие выборы, которые, без малейшего сомнения, означали бы решительную победу рабочих партий. Но лидеры Народного Единства упустили этот столь выгодный для решительных действий момент, положившись на «добрую волю» классового врага.

Контрнаступление реакционных сил

4 сентября Народное Единство набрало 36%. 5 ноября, после убийства заговорщиками главнокомандующего генерала Рене Шнейдера, отказавшегося от путча против Народного Единства, президент Альенде официально вступил в должность на глазах напуганной и растерянной буржуазии. В вооруженных силах царило ожидание поголовных чисток. Но ни один человек не был смещен со своего поста. Народное Единство приступило к выполнению сорока главных пунктов своей программы. Через пять месяцев после прихода к власти правительства Народного Единства были проведены местные выборы, на которых эта коалиция завоевала 51% голосов.

Таким образом Народное Единство упустило прекрасную возможность провести относительно мирную перестройку общества: через проведение внеочередных парламентских выборов, одержав победу на которых Народное Единство лишило бы буржуазные партии их последнего предлога для непризнания социалистической законности, через призыв правительства непосредственно к рабочему классу и крестьянству проводить всеобщую экспроприацию помещиков, через вооружение рабочих и крестьян для защиты их демократических, социальных и экономических завоеваний, через организацию советов рабочих, крестьян, солдат, домохозяек и мелких лавочников для организации производства и общественного порядка, через распространение советов по всей стране и соединение их на каждом уровне снизу доверху в систему власти чилийских рабочих и крестьян, при условии демократических выборов с правом отзыва рабочими своего представителя в любой момент. Если бы правящий класс, военные и государственная бюрократия выступили против такого революционного движения, они оказались бы подвешенными в воздухе, т. е. без всякой социальной поддержки. Но руководство крупнейших рабочих партий, забыв основные принципы марксизма, упустило эту возможность, отдав инициативу в руки реакционеров.

Используя свой контроль над прессой, чилийская олигархия при активной поддержке ЦРУ начала контрнаступление на станицах «Эль — Меркурио». ХДП вместе с Национальной партией усилили свое давление на правительство, требуя «разоружения всех незаконно вооруженных групп», подразумевая, конечно, разоружение левых организаций, тогда как вооруженные фашистские банды совершенно безнаказанно совершали на улицах провокационные террористические акты. Таким образом, сложилось разделение труда между «респектабельной» оппозицией ХДП и фашистскими организациями, типа «Родина и Свобода», занимавшиеся вооруженными провокациями.

Капиталисты и помещики целенаправленно дезорганизовывали национальную экономику. В свою очередь, американские империалисты отказали правительству Альенде в экономической помощи и пытались организовать на мировом рынке бойкот чилийской меди. Результатом национализации, проведенной лишь частично и без тотального планирования экономики, был рост нестабильности. Это стало причиной ужасающего роста инфляции, сводящей на нет увеличения заработной платы и серьезно затронувшей интересы среднего класса. Благожелательное отношение среднего класса к правительству резко сменилось все возрастающей оппозицией.

Забастовка владельцев грузовиков в восьми южных провинциях, протестовавших против решения правительства об организации государственной автотранспортной компании, явились началом контрреволюционного наступления. Эта забастовка вызвала решительное сопротивление рабочего класса. Ее осудили десятки профсоюзов, в том числе профсоюз шоферов. Чтобы доставить продовольствие в города, за руль сели добровольцы. Рабочие завода грузовых автомобилей в городе Касабланка сформировали дополнительные бригады, чтобы увеличить выпуск автомобилей. С завода в столицу были направлены 214 новых грузовиков. Была организована работа добровольцев по разгрузке продовольствия и предметов первой необходимости, в которой приняли участие десятки тысяч трудящихся.

Но как в этих условиях действовало руководство Народного Единства? Было сформировано новое правительство, куда были впервые введены командующие трех родов войск. Победа, завоеванная решительными действиями рабочего класса, снова была сведена на нет реформизмом и недальновидностью лидеров.

«Вооруженные силы были призваны в качестве арбитра в конфликт, который уже был выигран», — с горечью комментировал эти события А. Сепульведа, ЦК СПЧ высказался за мобилизацию рабочего класса и выразил протест против «такого решения, которое в наиболее ответственный момент лишает нас завоеванной победы».22

Подготовка путча

Четыре месяца, прошедшие с октябрьской стачки владельцев грузовиков до парламентских выборов, были временем контрреволюционных приготовлений чилийской буржуазии, которая разжигала страсти вокруг дефицита продовольствия и необходимости борьбы с «черным рынком» В это время реакционеры нашли отклик в военных кругах. А лидеры Народного Единства, упрямо следуя своим реформистским схемам и слепо веря в «лояльность» и «патриотизм» чилийских генералов, показали свою полную неспособность остановить наступление правых. И тем не менее на парламентских выборах в марте 1973 года Народное Единство получило 44% голосов. Поначалу казалось, что одержана решительная победа и враг опрокинут. Это был чрезвычайно удобный момент для перехода в наступление… Именно этого требовала Социалистическая партия. Но наступление не состоялось.23

Нет сомнения, что рабочие как из СП, так и из КП стремились к решительным действиям. Они ожидали только призыва своих лидеров, чтобы выйти на улицы и смести реакцию. Они требовали оружия. Но ответом на эти требования были со стороны правительства лишь громкие слова, обещания и призывы к порядку и спокойствию… Но, как пишет Сипульведа, уже к марту 1973 г. пролетариат не желал больше терпеть никаких проволочек и стремился к завоеванию власти.24

«Правительство Народного Единства, оказавшееся перед фактом буржуазного мятежа, из-за своей реформистской позиции было неспособно разрешить эту ситуацию в пользу революции, организовав массовые выступления протеста, и с помощью уступок и соглашательства пыталось оттянуть развязку ситуации, которая была на пике своего развития.» 25

Сторонники Социалистической партии из рабочего класса были категорически против вхождения военных в правительство, показав тем самым, что они гораздо лучше, чем их руководство, понимают ситуацию в стране. Ноябрьское отступление лидеров Народного Единства, согласившихся на введение в правительство военных, только разожгло аппетиты реакционных сил. Мартовские выборы стали лишь отсрочкой неизбежной катастрофической развязки. Если бы развитие событий зависело только от руководства рабочего движения, контрреволюция в Чили праздновала бы свою победу еще годом раньше. К счастью, огромные силы рабочего движения и готовность пролетариев к борьбе заставили реакционеров заколебаться. Как справедливо отмечал английский журналист Лорене Вайтхед в своей статье в если чилийская армия до сих пор колеблется, то объяснение этому следует искать не в особенностях национальных устоев, а в громадной силе, которой обладает теперь рабочее движение.26

Очередным доказательством этой силы стал провал «танкового мятежа», организованного реакционно настроенными офицерами. В течении нескольких часов тысячи рабочих организовали забастовки, заняли фабрики и заводы и, оставив на предприятиях отряды охраны, вышли на площадь Конституции, перед президентским дворцом Ла Монеда, где состоялся многотысячный митинг в поддержку правительства. Сепульведа охарактеризовал эти события как еще один замечательный шанс перейти в наступление и разгромить силы реакции. Крестьянство внимательно следило за развитием событий. Рабочий класс находился в состоянии боевой готовности. Правые парламентарии были перепуганы 27.

Каковы же были действия руководства страны? — Альенде призвал трудящихся возобновить работу. Полиции были даны указания разогнать скопления людей, не имеющих руководства и бесцельно шатающихся по улицам столицы. Такие действия правительства способствовали новому наступлению реакционных сил, которые снова организовали забастовку владельцев грузовиков. На это 9 августа рабочие ответили 24-часовой забастовкой и массовыми митингами в поддержку правительства. «Милитант» так прокомментировала эти события: Недостатка решимости и стремления сражаться не было. Но резко ощущался недостаток руководства 28. Спустя почти три года к такому же выводу пришел один из лидеров СПЧ Адонис Сепульведа: Руководство, в том числе руководство CUT, не дало массам никакого ориентира.29

Отсутствие революционного руководства

Именно в этом была трагедия чилийского рабочего класса. Несмотря на то, что рабочие все еще обладали огромной политической властью, вопреки проявленному ими героизму и боевому духу, их лидеры отступили в самый ответственный момент. Капиталисты, напротив, действовали очень решительно и ни мало не беспокоясь о соблюдении «правил игры». Они хорошо понимали, что на карту поставлены их классовые интересы и действовали самым бескомпромиссным образом, чтобы защитить их.

«Враг всегда знал, что нужно делать, — пишет Сепульведа, — чтобы добиться своей цели, он отступал или наступал в зависимости от обстоятельств. В отличие от Народного Единства, он не терял ни малейшей возможности улучшить свои позиции. Он тщательно готовил переворот и нанес удар в самый удобный для себя момент, когда руководство рабочего движения находилось в замешательстве, будучи совершенно парализовано разногласиями по вопросу о том, что предпринять»30

Пожалуй, Сепульведа преувеличивает расчетливость и дальновидность чилийского правящего класса, но неоспорим тот факт, что, если бы лидеры чилийского рабочего движения действовали в защиту интересов рабочего класса хотя бы с одной четвертой решимости, с какой буржуазные политики защищали свои, чилийский пролетариат пришел бы к власти, для этого имелась не одна возможность за время существования Народного Единства. Для этого имелись все условия, в том числе, воля к победе чилийского пролетариата. Главным недостатком этого революционного движения было отсутствие решительного руководства, имеющего волю и способность проводить на практике политику марксизма.

Попытки Альенде и других лидеров Народного Единства умиротворить силы реакции, заключив соглашение с ХДП и введя в правительство военных, послужили лишь дезориентации рабочих и поощрили контрреволюционеров. Большая доля ответственности за эту политику лежит на генеральном секретаре ЦК КПЧ Луисе Корвалане и других лидерах «Коммунистической» партии, которые оказали значительное давление на Альенде и социалистических лидеров, требуя продолжать движение по этому гибельному пути. После провала «танкового мятежа» Корвалан произнес речь, в которой превозносил «быстрые и решительные действия главнокомандующего армией и верность вооруженных сил и полиции». С негодованием отрицая саму мысль о том, что КП может выступить за организацию рабочей милиции, Корвалан заявлял: Мы продолжаем поддерживать исключительно профессиональный характер силовых структур. В наших рядах нет противников этого взгляда, они находятся среди реакционеров31. Но и Альенде и лидеры СПЧ проводившие ту же политику, несут свою долю ответственности за то, что случилось. Например, 24 июля Альенде «призвал своих сторонников вступать в диалог с теми оппозиционными группами, которые также желают преобразований», (это подразумевало тех самых христианских демократов, которые в тот момент поддерживали фашистских заговорщиков), и «предостерегал против того, чтобы рассматривать вооруженные силы как реакционный инструмент, препятствуя таким образом их активному участию в развитии страны.» И это всего за 5 дней до танкового мятежа 29-го июня.

Без сомнения, намерения Сальвадора Альенде и других лидеров Народного Единства были самыми благими. Они искренне желали «мирных перемен без потрясений». Но для того, чтобы совершить социалистическую революцию, одних добрых намерений недостаточно. Об этом верно написал один из лидеров СПЧ в своей статье, опубликованной в испанской марксистской газете:

Если бы намерения были главным мерилом, мы должны были признать, что намерения Народного Единства состояли в построении в Чили социализма. Тем не менее мы имеем фашизм и диктатуру» .32

Сегодня некоторые лидеры Народного Единства, находящиеся в изгнании, пытаются оправдаться следующим доводом: «Если бы мы сражались, это означало бы гражданскую войну с тысячами жертв». Насколько абсурдно звучат эти слова! Тысячи рабочих и крестьян, ядро рабочего класса, были уничтожены: замучены, брошены в концентрационные лагеря или просто «исчезли». И все же находятся еще люди, упорствующие в необходимости «избегать насилия любой ценой». Конечно, ни один социалист не стремится к насилию. Мы все желаем «мирных перемен без кровопролития», но мы должны помнить уроки прошлого, которые учат, что на протяжении всей истории ни один правящий класс не отказывался от своей власти и привилегий без ожесточенной борьбы, не гнушаясь при этом ни какими средствами.

Рабочие из СПЧ и КПЧ были готовы сражаться с наступлением реакции. Об этом свидетельствует демонстрация 4-го сентября в Сантьяго, в которой приняли участие 800000 рабочих, многие из них были вооружены железными прутьями. Сепульведа описывает эти события следующим образом:

«Жители бедных пригородов, крестьяне, многие домохозяйки и все наиболее угнетенные слои общества были не просто формальными членами Народного Единства, но частью его социальной базы. 29-го июня они ответили на попытку государственного переворота убедительной демонстрацией своей силы. Президент республики стоял на балконе дворца Ла Монада более пяти минут не имея возможности говорить из-за оглушительного рева толпы, требующей распустить парламент. Четвертого сентября, за семь дней до переворота, в каждом городе, в каждой деревне прошли массовые акции в поддержку правительства. В Сантьяго 800 тысяч человек, настроенные самым решительным образом, провели демонстрацию под лозунгом: „Мы требуем решительных мер!“, „Построим рабочую власть!“, „Альенде, люди защитят тебя!“»33

Чилийские рабочие доверяли своим лидерам, от которых требовали оружия и конкретного плана борьбы. Если бы вместо прутьев рабочие имели оружие, даже не лучшего качества и в недостаточном количестве, история Чили сегодня выглядела бы иначе. Многотысячные демонстрации, прокатившиеся по стране 4-го сентября показали, что рабочие не утратили воли к борьбе, но чтобы сражаться нуждались в оружии. К несчастью, их лидеры вместо оружия предложили им красивые речи, призывы к «спокойствию» и просьбы мирно разойтись по домам, что означало попросту разоружение рабочего класса в канун государственного переворота.

В этот момент остро встал вопрос об отношении к армии. В чилийской армии было достаточно солдат, сержантов и офицеров, симпатизировавших Народному Единству, многие из них даже являлись членами СПЧ и КПЧ. Попытка восстания на флоте 7-го августа, организованная реакционными генералами и офицерами, показала, что Альенде следовало обратиться за поддержкой к тем слоям вооруженных сил, чьей социальной базой был рабочий класс.

К несчастью, до самого последнего момента Альенде верил, что генералы не выйдут за рамки законности, и даже, что они будут защищать его правительство. По злой иронии судьбы, незадолго до государственного переворота Альенде сам назначил генералов Гусмана и Пиночета командующими военно-воздушными и сухопутными войсками соответственно. До самого момента, когда на улицах Сантьяго появились танки, Альенде призывал рабочих к «порядку» и «спокойствию», в то же время тщетно пытаясь связаться с Пиночетом по телефону.

Государство не нейтрально

Роковой ошибкой лидеров Народного Единства была вера в то, что буржуазное государство может принять «независимое» участие в процессе классовой борьбы, что в Чили возможно такое исключение, благодаря «демократическим традициям» ее вооруженных сил. Эти иллюзии, выгодные генералам, поддерживались ими до последней возможности. Незадолго до переворота, после своего назначения командующим вооруженными силами, генерал Л. Гусман произнес речь, в которой уверял, что вооруженные силы «никогда не нарушат традицию уважительного отношения к законно назначенному правительству». Эти иллюзии были особенно сильны среди лидеров так называемой «Коммунистической» партии. Луис Корвалан никогда не уставал защищать «профессионализм» и «патриотизм» чилийской военщины. В своей статье, опубликованной в «Мировом марксистском обозрении» в декабре 1970 г., Корвалан делал акцент на своеобразном характере чилийских вооруженных сил, которые верны своему профессионализму и уважению к конституции и закону». По его мнению, совершенно неверно, что «они являются преданными слугами империалистов и чилийского правящего класса».

В ноябре 1972 г. в том же журнале Корвалан снова утверждал, что несмотря на их разнородность, военные имеют общее неоценимое качество: уважение к конституции и закону и преданность законно избранному правительству34. Тот же Корвалан писал: Организация вооруженной народной милиции предполагает неизбежную вооруженную конфронтацию. В данный момент это равносильно вызову военным… Эта ситуация должна быть разрешена в пользу прогресса Чили, а не провокации противной стороны на открытое противостояние» 35

Как завоевать солдат

Если бы лидеры Народного Единства уделили хотя бы одну десятую часть энергии, истраченной ими на завоевание преданности и благосклонности генералов и офицеров, серьезной агитации среди рядовых и сержантов в поддержку рабочего движения, трагедия 11 сентября была бы невозможна.

Если бы Альенде, используя свой огромный личный авторитет и законную власть президента республики, обратился через головы генералов непосредственно к солдатам и сержантам, исход ситуации был бы совершенно иным. Когда рядовых вынуждают воевать с массовым движением, в их среде начинается брожение, и они неизбежно раскалываются на враждебные лагеря. И хотя в любой армии верхушка пирамиды военного сословия связана тысячами невидимых нитей с правящим классом, низшие чины всегда смыкаются с рабочим классом и крестьянством. Солдаты и матросы симпатизировали рабочему движению и правительству Народного Единства. Но для того, чтобы привлечь солдат, необходимо, чтобы они видели решимость рабочих вести непримиримую борьбу до победного конца, т. е. солдаты должны видеть возможность успеха. Без этого страх перед офицерами удержит их в рамках армейской дисциплины.

Тот факт, что 11 сентября только меньшинство солдат принимало активное участие в перевороте, в то время как большинство удерживалось на казарменном положении, показывает, что Пиночет гораздо лучше, чем Альенде видел брожение в рядовом составе армии. Но «пацифистские» методы лидеров Народного Единства не давали ни малейшей возможности завоевать на свою сторону ту часть солдат, которая сочувствовала делу рабочих.

Сегодня многие персонально ответственные за поражение рабочего движения политики пытаются оправдаться тем, что рабочий класса в решающий момент оказался изолированным. На это Сепульведа отвечает следующим образом:

«Рабочий класс не был изолирован. Действительно в нем были заметны признаки некоторой усталости. Рабочие не видели результатов своих усилий. Они устали от демонстраций. Они желали реальных действий для разрешения социального конфликта, но не чувствовали политической воли, направленной к достижению этой цели, у своего руководства. Тем не менее они были готовы вступить в схватку в тот момент, когда их к этому призовут лидеры. 11-го сентября рабочие продолжали ждать призыва».36

Как массы были брошены на произвол судьбы

И СПЧ, и КПЧ имели оружие. Но в решающий момент это оружие не сыграло своей роли, большинство руководителей бежали, оставив рядовых членов на произвол судьбы.

Это был безрезультатный конец трехлетней героической борьбы чилийского рабочего класса и крестьянства. Находятся такие, которые заявляют, что смерть Альенде «спасла честь» чилийского социализма так, как будто проблема в абстрактных «чести» и морали, а не в победе или поражении социалистической революции. Как будто уничтожение в один день цвета рабочего класса, не получившего ни малейшей возможности защищаться, было вопросом жизни или смерти одного человека. Без сомнения, тот факт, что Сальвадор Альенде остался на своем посту и погиб на руинах дворца Ла Монеда свидетельствует в его пользу, особенно если вспомнить, что многие другие бежали, предоставив рядовых членов движения их судьбе, чтобы впоследствии, живя в эмиграции в комфортабельных особняках, писать объемные статьи о «героическом чилийском сопротивлении». Сальвадор Альенде стал мучеником рабочего движения. Но все симпатии в мире, завоеванные им таким образом, не в состоянии ни изменить происшедшего 11-го сентября, ни избавить Альенде от его доли ответственности за это. Любые попытки отвлечь внимание рабочих от истинных причин поражения чилийской революции сентиментальными разглагольствованиями недостойны социалистов и революционеров. Если мы действительно желаем отдать дань уважения памяти Альенде и десятков тысяч безымянных мужчин и женщин, которые были убиты в тот трагический и следующие за ним дни за дело рабочего класса, то нашей обязанностью является учиться на опыте их ошибок, чтобы не повторить их.

Природа пиночетовского режима

Вся история говорит о том, что для рабочего класса нет ничего хуже, чем капитуляция без решительного сражения. Чилийские массы были деморализованы абсолютным бездействием своих организаций в самый решительный момент. Даже поражение после упорной борьбы, как случилось с Парижской Коммуной или восстанием в Астурии в Испании в 1934 году, приносит меньше вреда и хотя бы оставляет следующему поколению свой боевой опыт.

Наиболее ужасным примером этого являются известные события в Германии в 1933 году. Используя почти ту же самую аргументацию, что и лидеры Народного Единства, руководство Социал-Демократической партии Германии позволило Гитлеру прийти к власти, «не разбив ни одного оконного стекла», как он сам позднее хвалился. Каков был итог пацифистской политики рабочего руководства в Германии? — Германское рабочее движение, до этого сильнейшее в мире, распалось в самые кратчайшие сроки и практически перестало существовать. Отчаяние и дезориентация германского рабочего класса, ставшие результатом недальновидной политики его лидеров, являются главной причиной пассивности рабочих во время гитлеровского правления и практического отсутствия организованного сопротивления фашистам в Германии по сравнению с другими странами с фашистским режимом.

После государственного переворота 11-го сентября многие определили режим, установленный Пиночетом, как фашистский. И действительно, методы использовавшиеся Хунтой против рабочего класса (убийства, пытки, концентрационные лагери), были теми же, что использовались раньше Пиночетом, Муссолини, Франко.

Тем не менее между этими режимами в Чили и Германии существует фундаментальное отличие. Во-первых, ситуация, сложившаяся в Чили к моменту переворота, была гораздо более благоприятна для рабочего класса, чем в Германии. Рабочий класс Германии пережил целый ряд тяжелых поражений. Наоборот, в Чили пролетариат отразил все попытки наступления контрреволюции в период предшествовавший перевороту, и 4-го сентября показал свою готовность сражаться.

Фундаментальное отличие заключалось в том, что Гитлер выражал настроения массового движения «национал-социализма», которое опиралось на активную поддержку дезориентированной мелкой буржуазии и вооруженных люмпен-пролетариев. Именно эта социальная основа отличает фашизм от всех других форм реакции, какими бы жестокими и кровавыми они не были. Цель фашизма полное разрушение рабочих организаций, уничтожение всяких ростков нового общественного устройства в недрах старого.

Но обычные институты буржуазного государства не пригодны для этой разрушительной работы. Возможности государства слишком малы для полной дезинтеграции пролетариата. Для достижения этой цели необходима социальная база. По этой причине фашизм характеризуется, в первую очередь, как массовое движение мелкой буржуазии, которая «становится сумасшедшей» в кризисные моменты капитализма и, потеряв веру в способность рабочего класса выдвинуть реальную альтернативу, ищет выход в фашизме с его радикальной демагогией и национал-социалистической идеологией. Именно эта социальная база дает относительную стабильность фашистскому режиму и позволяет уничтожить рабочее движение. В Германии были запрещены даже рабочие шахматные клубы. Фашизм в Германии продолжался 12 лет, в Италии — 20, в Испании 40 лет, хотя последний на заключительном этапе своего существования трансформировался в военно-полицейскую диктатуру, державшуюся, главным образом, за счет инерции масс.

Пиночетовский режим никогда не имел массовой поддержки по сравнению с классическими фашистскими режимами. Такие фашистские группы, как «Отечество и Свобода» сеяли в народе ужас и смятение, но всегда оставались незначительным меньшинством. Они никогда не играли независимой роли и были всего лишь цепными псами реакции, подготовляя массовое сознание к приходу к власти генералов. Они были не более чем вспомогательное орудие буржуазного государства. Они не достигали даже того уровня поддержки, какой имелся у Испанской Фаланги в 1930-х гг.

Когда произошел государственный переворот, определенные слои среднего класса, чьи интересы были серьезно задеты чудовищной, более чем 300% инфляцией, и которые были деморализованы политикой правительства Народного Единства, действительно, смотрели на генералов с определенной симпатией и надеждой на решение своих экономических проблем. Но эта пассивная поддержка не идет ни в какое сравнение с фашистскими движениями в Италии или Германии в 1930-х годах. Пиночетовский переворот был военным государственным переворотом с теми же характерными чертами, что и многие другие государственные перевороты в Латинской Америке, с одной лишь страшной особенностью. Необыкновенно кровавый и жестокий характер этого переворота был невиданным даже для Латинской Америки. Объяснение этого заключается в страхе, который испытывал правящий класс перед правительством Альенде, которое под давлением масс пошло гораздо дальше по пути социальных преобразований, чем это планировалось заранее. Капиталисты и землевладельцы жестоко отомстили, чтобы «преподать им хороший урок». К тому же, огромная мощь рабочего движения означала, что силы реакции должны прибегнуть к более жестоким и кровавым репрессиям, чем в других странах.

Бонапартистский режим

Военно-полицейская диктатура, основывающаяся на «праве силы» и есть бонапартистский режим в Чили по уже упоминавшимся причинам имеет особенно жестокий характер. Этот бонапартистский режим пытается имитировать методы фашизма. Но Пиночет не имеет и никогда не имел массовой социальной базы, которая необходима для выполнения главной миссии фашизма — полного разрушения рабочего движения и дезинтеграции рабочего класса. Несмотря на репрессивный характер хунты, внутренне неустойчивый, этот режим не имеет ни малейшего шанса продержаться также долго, как режимы Гитлера и Муссолини. Чилийский режим напоминает скорее, военную диктатуру в Греции, которая, просуществовав семь лет, оказалась неспособной решить проблемы капитализма в Греции, а ее крушение дало толчок для новой волны радикализации общества и социальных потрясений.

Видимость стабильности и сплоченности Хунте придает глубокое разочарование народных масс и охватившее их, после краха рабочих организаций 11-го сентября, чувство бессилия перед торжествующей реакцией. Бесчеловечные расправы над рабочими активистами и распад рабочих партий и профсоюзов создали атмосферу всеобщей растерянности. В этой обстановке экономический кризис, безработица и голод не только не способствовали активизации борьбы, а наоборот, были причиной обострения чувства безысходности у рабочих. Эта безысходность и инертность объясняют жизнеспособность пиночетовской диктатуры, вопреки всем ее проблемам и внутренним противоречиям.

Смешно и горько видеть, как через несколько месяцев после 11-го сентября те самые лидеры, которые отказывались вооружать рабочих и крестьян тогда, когда это привело бы к их победе, теперь на безопасном расстоянии посвящают свое время написанию статей, проповедующих необходимость вооруженной борьбы против диктатуры.

Через год после переворота один представитель КПЧ сделал ряд заявлений в итальянской газете «Ла Стампа» о том, что «организации чилийских левых все еще имеют достаточное количество оружия» и что «ведется борьба за свержение военного режима». В каком мире иллюзий живут эти герои изгнания!

В данной ситуации худшее, что можно было предложить, — это вооруженная борьба, партизанская война или индивидуальный террор. Деятельность мелких групп, пошедших по этому пути, всегда имела только негативные результаты: бессмысленная гибель отдельных товарищей и провалы целых организаций.

Тем не менее небольшое ядро рабочих кадров, как из СПЧ, так и из КПЧ, постепенно начинает проводить серьезную работу в подполье. Эти товарищи, в отличие от лидеров, пребывающих в изгнании, никогда не пытались маскировать трагизм ситуации успокаивающими словами, а прямо и честно говорят о проблемах «покоренных, угнетенных, голодающих и терроризируемых людей». Лучшие представители рабочего класса в тюрьмах, в подполье, в концентрационных лагерях стараются выполнить свой основной долг — сделать правильные выводы из своего трагического опыта. К несчастью, многие из бывших лидеров рабочего движения, кажется, не способны или не желают сделать тоже самое.

Экономический кризис

Чилийскому диктатору не повезло — путч пришелся на канун самой серьезной рецессии с конца Второй Мировой войны. Чилийская экономика, всегда полностью зависящая от экспорта, оказалась под ударом, из-за падения цен на сырье на мировых рынках, что нашло свое отражении в падении цен на медь.

Годом раньше, до рецессии 1974-75 годов, экспорт меди составлял 75% экспорта Чили. В 1975 году объем экспорта меди, в денежном исчислении, упал на 45% по сравнению с 1974 годом, и на 34% относительно среднего значения в 1973-74 годах. Внешнеторговый дефицит составил 400 миллионов долларов (436 миллионов SDR — Special Drawing Rights) в 1976 году и превысил торговый дефицит 1975 года. В декабре Мировой Банк, подстрекаемый США и ФРГ, одобрил два кредита, общей стоимостью 60 миллионов долларов, для Чили — уже четвертый и пятый кредиты с момента путча.

В мае 1976 года, группа из 16 банков, в основном американских и канадских, дали Чили в долг 125 миллионов долларов на 3-5 лет. В июле того же года, Внешнеамериканский Банк Развития одобрил еще один 20 миллионный кредит с рассрочкой на 20 лет. Всего за четыре года после 11 сентября, Хунта получила почти миллиард долларов от частных банков США. Все это разительно контрастирует с систематическим бойкотом правительства Альенде мировым империализмом.

Позицию империалистов нетрудно понять. Как только хунта оказалась у власти, она немедленно начала ликвидацию завоеваний рабочего класса, возвращая национализированные фабрики их бывшим владельцам, а землю латифундистам. Экономическая политика хунты определялась пользующейся дурной славой Чикагской школой экономики Милтона Фридмана, который, среди других вещей, выступал за политику «открытых дверей» для иностранных инвестиций. Теперь Чили стала объектом двойной эксплуатации: чилийских капиталистов и латифундистов и крупнейших монополий США.

После военного переворота, Фридман посетил Чили и жестко порекомендовал провести 20% сокращение государственных расходов и уволить большое число государственных служащих. Эскудо был девальвирован относительно доллара. Тем ни менее, в 1975 году стоимость жизни выросла на 340%.

Политика «открытых дверей» и усилия по привлечению иностранных инвестиций, привели к открытой конфронтации со странами Андского пакта. Это стало следствием попытки ряда стран защитить себя от империалистической эксплуатации. Чили вышла из Пакта в октябре 1976 года.

«Программа строгой экономии», принятая в апреле 1975 года, привела к катастрофе. По официальной статистике, опубликованной в 1976 году, ВНП упал на 16,2% в 1975 году, при падении промышленного производства на 25%. Инфляция составила 340,7%, против 380% в 1974. В конце 1976 года темпы инфляции упали до 174,3%. Но эти относительное снижение было обусловлено падением спроса и полной депрессией в экономике.

Невыносимые условия жизни

К середине 1976 года, по официальным данным, уровень безработицы превысил 23% (и 50% в некоторых секторах экономики). Безработица остается высокой и по сей день (статья написана в 1979 году), несмотря на некоторый экономического рост последних лет. В отчете датированном 6 июля, президент Центробанка Чили Альваро Бардон пытался показать наличие некоторого прогресса в этой области. Он приводит данные по безработице в Сантьяго на протяжении ряда лет:

Июнь 1972 - 2,3%

Июнь 1973 - 2,3%

Июнь 1974 - 7,5%

Июнь 1975 - 12,0%

Июнь 1976 - 13,4%

Июнь 1977 - 10,2%

Июнь 1978 - 9,4%

Также он приводит следующие шокирующие данные о безработице в Сантьяго (с пригородами) в июне 1978 года:

Отрасль Безработных Занятых

Промышленность 84900 325000

Строительство 25900 77500

Прочее 3500 20000

Услуги 61400 725000

Прочее 8500 95300

Этот консервативный банкир с триумфом констатирует, что «мы близки к нормальному уровню, такому как был в 1969 году». Согласно данным исследования опубликованного университетом Чили, между 1974 и 1977 годами безработица выросла с 9,7% до 13,2% и численность рабочих временно не работающих с 6,1% до 9,9%. Но, более того, все официальные данные систематически искажаются. По данным парламентской группы социал-демократов из ФРГ, посетивших недавно Чили, реальный уровень безработицы составляет примерно 30%, а отнюдь не 12-13% по правительственным данным.

Одно очевидно. Чилийский рабочий класс живет в нечеловеческих условиях бедности, голода, безработицы и нищеты. Уменьшение доли пролетариата отражает рост проституции в городах, практически по всей стране. Все экономические и социальные завоевания Народного Единства были разрушены после 11 сентября. Постоянный рост инфляции (хотя и замедляющийся, по указанным нами выше причинам) сделал стоимость жизни невыносимой для рабочего класса.

Несмотря на все экономические меры, предпринятые правительством, чилийская экономика остается в тупике. Фактически методы «Чикагской школы» привели к росту безработицы и нищеты, опустошив внутренний рынок и подорвал национальную промышленность.

Перспективы чилийского капитализма не внушают надежд. Внешнеторговый дефицит все еще превышает 19 миллионов долларов в первой половине 1978 года, при этом импорт растет, а экспорт падает. Наиболее важными направлениями чилийского экспорта являются Бразилия и Аргентина. В данный момент, Чили находится в конфликте с этими странами. В случае с Аргентиной трения достигли точки разрыва политических и экономических отношений. Нестабильность Хунты порывает доверие к чилийской буржуазии, самой яркой иллюстрацией стало падение фондового рынка на 2% за одну июньскую неделю. Президент Фондовой биржи Сантьяго, заявил в интервью «La Segunda», что падение рынка стало «отражением внешней и внутренней ситуации в стране». Все это нервирует чилийских капиталистов, недостаток уверенности в будущем затрудняет инвестиции.

Бонапартистский режим Перона в Аргентине много лет пользовался поддержкой в масс, через перонистские профсоюзы, благодаря послевоенному экономическому подъему, стимулирующему спрос на аргентинскую продукцию (говядину). Но режим Пиночета образовался в точности в момент мировой рецессии и падения цен на нефть. В 1972-1974 годах цены на медь били все рекорды. Но в 1974-75 годах они рухнули. В последние два года цены несколько восстановились, но до прежнего уровня еще далеко.

Подъем цен на нефть с минимального уровня, является первым признаком преодоления кризиса производства и дает нам надежду.37

Основные страны — производители меди, объединенные в CIPEC, приняли решение сократить на 15% производство меди, для того чтобы удержать цены. Но Чили отказалось войти в CIPEC. Очевидно, что Хунта боится резкого снижения добычи из-за возможного социального взрыва. США по прежнему главный рынок чилийской меди. Парадоксально, но США, крупнейший импортер меди, одновременно, и ее крупнейший производитель. Проблема в том, что производимая в США медь дорогая и неконкурентоспособна. Американские медные монополии оказывают давление на правительство Картера, чтобы ограничить импорт меди из стран Третьего мира. Эти протекционистские тенденции имеют для Чили катастрофические последствия. Девальвация доллара несколько месяцев назад, маскирует протекционистские меры, которые будут иметь серьезные последствия для чилийского экспорта, и шире для всей чилийской экономики, в ближайшем будущем.

Хунта в кризисе

Каждый бонапартистский режим неизбежно выражается через персональную власть одного человека — «сильной руки» — представляющего «нацию» и стоящего над «классовыми интересами». Критика Ли Гузмана «вождизма» Пиночета объясняется, во-первых, разочарованием значительной части военной касты, которая чувствует себя оттертой от центра принятия решений. Их доля торта не соответствует их ожиданиям. Но это ведет к рукопашной между различными группами гангстеров, далеко выходящее за рамки обычной пикировки между лидерами Хунты.

Разочарованные элементы вокруг Ли пытаются найти поддержку в обществе, используя всеобщее недовольство, и создают впечатление оппозиции Пиночету, представляя собой что-то вроде «либеральной» оппозиции Хунте. Растущая изоляция Пиночета, окруженного своей камарильей вульгарных военных карьеристов и толпами пылко аплодирующих ему молодых людей на хорошем содержании, приводит его к росту иллюзий о своем величии как чилийского Бонапарта. Пиночет живет в совершенно нереальном мире, подобно римскому императору, со своими местами о «новых институциях» и «технифицированной, интеграционалистской, защищенной, авторитарной демократии подлинного участия». Согласно новой «пиночетовской Конституции», возвращение к норме должно пройти через три стадии:

1. Восстановление (1973-80)
2. Переходный период (1980-84)
3. Обычное состояние или консолидация (1985)

Согласно этой схеме, не предполагается никаких выборов до 1991 года! И даже после этого реальная власть останется в руках генералов, «марксистские» партии будут по-прежнему запрещены и деятельность остальных будет крайне ограничена.

Огромную опасность для чилийского капитализма представляют кретинистические мечты Пиночета, уверенного, что никто не понимает сокровенные мечты чилийской буржуазии лучше его. Экономический кризис, растущее социальное недовольство, медленное, но тем более уверенное, восстановление сил рабочего класса и полное отсутствие у Хунты социальной базы, очень беспокоит более умную часть буржуазии и, прежде всего, Вашингтон.

Стратеги американского империализма хладнокровно вычисляют шансы на выживание нынешнего режима в Сантьяго и возможности его падения, со всеми последствиями для инвестиций США в страну, которые кажутся даже более проблематичными после путча. Вашингтон озабочен ситуацией в Латинской Америке в целом. Империалисты внедряют своих агентов на все уровни, включая правительство, и досконально изучают ситуацию в стране. Они знают, что в настоящий момент, диктатура не поддерживается никаким, сколько-нибудь значимым сегментом общества. Она опирается лишь на временную инерцию масс. Но продление этого периода с использованием репрессий, может спровоцировать революционный взрыв, в тот или иной момент, который может представлять опасность не только для диктатуры, но и для существования капитализма в Чили, что вызовет эхо во всех странах Латинской Америки. Такова истинная причина изменения внешней политики США и внезапное пробуждение интереса к «правам человека».

Убийство министра иностранных дел в изгнании Летильера послужило поводом для Вашингтона оказать давление на режим в Сантьяго с целью добиться изменения его политики. Без сомнения — DINA зашла слишком далеко. Одно дело истреблять тысячи рабочих и крестьян в Чили, но совсем другое дело, убить бывшего чилийского дипломата среди бела дня, в центре Вашингтона, да еще и имевшего хорошие отношения с американским правительством.

Окрыленный поддержкой из Вашингтона, и опираясь на часть чилийской олигархии и военных, Ли открыто выступил в итальянской газете «Corriere de la Sera» против Пиночета. Читая эту и другие декларации Ли, мы видим между строк страх более умной части чилийской буржуазии, перед социальным взрывом в Чили, когда они предупреждают, что существует опасность, что многие люди будет искать жестокое разрешение настоящей ситуации… Мы уже опаздываем, но необходимо выработать программу возвращения к нормальной ситуации, включая сюда график перемен, методы и все остальное… 38. Ли определил переходный период в 5 лет («невозможно быстро передать власть в руки гражданских властей»), выступая за регистрацию буржуазных партий вроде Христианских демократов и рабочих партий, действующих в «скандинавском стиле»(!).

Жалкий провал попытки «дворцового переворота» последовал незамедлительно. Глупость Ли дала Пиночету повод потребовать его отставки со всех постов в вооруженных силах. «Мое правительство очень, очень прочное», заявил Пиночет, после этого. Но эпизод с Ли имеет глубокие корни в расколах и напряжениях внутри Хунты. Военные нервничают, что показывает тот факт, что вооруженные силы и полиция удерживаются в закрытых казармах и многочисленные блок-посты окружают Министерство Обороны.

Испуганная подвижками в рядах Хунты реакционная пресса («El Mercurio» и «La Tercera») отчаянно призывают к «национальному единству» настаивая на необходимости «консолидации мнений внутри правящей Хунты». Ощущение паники охватившей правящие круги выплескивается на страницы газет: если единство не будет сохранено — они знают это лучше, чем кто либо — Чили ждут сумерки. Все предпринятые усилия окажутся напрасными. 39

Спектакль который мы увидели в исполнении Хунты, был, однако, ясным знаком нестабильности правящего режима. Завтра, неизбежно, новые кризисы, новые трения и новые расколы встанут на повестку дня, вызванные нестерпимым давлением накопившихся в чилийском обществе противоречий.

Пресс-секретарь Хунты неустанно настаивает на «абсолютном спокойствии, воцарившемся в стране».

Репрессии, между тем, несколько уменьшились в последние месяцы, DINA перекрестили под новым именем — CNI (согласно их директору, генералу Оливейру Мене «следует принять во внимание, что они не отличаются по-существу…!») Но необязательно идти так далеко, чтобы увидеть первые симптомы восстановления активности масс, спустя пять лет после ранящего опыта 11 сентября.

Медленное выздоровление масс

Брожение в студенческих кружках, растущее движение за гражданские права, охватившее семьи «пропавших», растущая щель между Хунтой и церковью, все это симптомы общего недовольства охватившего массы. Влияние террора и роста репрессий снижается каждый день. Хотя люди все еще напуганы, но уже не так как прежде. Что действительно есть, так это инерция масс, подавленных экономическим кризисом, голодом и нищетой. Но такая ситуация может измениться самым неожиданны образом. И есть симптомы, пока не более чем симптомы, что изменения впереди.

Бонапартистский режим Пиночета, принципиально опирающийся на государственный аппарат, пытается добиться некоторой независимости балансируя между классами. Таким путем Пиночет смог бы завоевать некоторую поддержку среди масс, опираясь на определенный слой профсоюзной бюрократии. После военного переворота, старые профсоюзные организации рабочего класса были поставлены вне закона, а их руководители арестованы или убиты. Тем ни менее, профсоюзное движение продолжает существовать при Хунте. Сам по себе, факт существования профсоюзного движения, хотя и с руководителями, посаженными в их кресла генералами, является одним из индикатором бонапартистской природы режима.

Пиночет хочет создать «карманное» профсоюзное движение, но в нынешней ситуации экономического кризиса, в который погружена страна, эти попытки могут повернуться против их авторов. Профсоюзная бюрократия, кроме того, что является агентами Хунты в рабочем движении, также имеет свои собственные интересы, которые не всегда совпадают с интересами режима. В условиях кризиса, под давлением своих членов, некоторые из этих элементов, начинают действовать как посредники между правительством, боссами и рабочими, что может поставить в положение полу-оппозиции и даже оппозиции.

Одним из важнейших фактов в этой ситуации является высокий уровень профсоюзного охвата, который все еще существует в Чили. По официальным данным лета 1978 года в 7047 профсоюзах состояло более миллиона рабочих (819 промышленных профсоюзов, 877 сельскохозяйственных, 4144 профессиональных, и 207 «сельскохозяйственных служащих»)

Промышленные профсоюзы

819 союзов

235000 членов

Сельскохозяйственные профсоюзы

877 союзов

283000 членов

Профессиональные профсоюзы

4144 союзов

495000 членов

Союзы «сельскохозяйственных служащих»

207 союзов

13000 членов

Единая организация рабочих — CUT, перестала существовать в дни путча, исключая бюрократический аппарат. Хунта назначила ряд правых руководителей, которые защищают Хунту перед МОТ и международным профсоюзным движением. Но контроль у профсоюзной бюрократии и, таким образом, у Христианских демократов, есть только в верхних эшелонах. Хунта оказалась неспособна разрушить профсоюзные организации на местном уровне. И, несмотря на все, уровень профсоюзного охвата не сильно снизился. Перед путчем CUT насчитывала 1800000 членов. Сейчас, несмотря на все трудности организации, там 1200000 членов. Опасность, которую они могут представлять для Хунты — огромна; это нашло выражение в заявлении бывшего министра труда Никанора «рабочим нечего есть и там миллион членов профсоюза».

Недовольство трудящихся

Явным признаком восстановления боевого духа стала первомайская мобилизация 1978. Профсоюзы смогли собрать 30000 рабочих в Сантьяго, несмотря на запрет правительства. Прошли собрания на заводах и другая активность имела место в разных провинциях.

Несмотря на огромные трудности в организации стачек в Чили, на фабриках идет агитация. Для оказания давления работодателя проходят 5 или 10-минутные остановки работы. Мало помалу страх начинает исчезать. Рабочая спайка крепнет. Изобретаются новые формы борьбы и протестов. На шахте Чикумата на севере Чили была организована «голодная стачка». Рабочие отказались есть в заводской столовой. Эта форма протеста была расширена в Эль-Теньенте. На ключевой шахте месяцами шло брожение среди рабочих. Согласно журналу «Hoy»: «на Эль-Теньенте экономические проблемы… из-за того, что мы пять с половиной лет не имеет коллективного соглашения», В среду 2 ноября 1977, 1200 из 4000 рабочих угольной шахты Эль-Теньенте не вышли на работу. Днем раньше распространялись из рук в руки и клеились на стены листовки призывающие не выходить на работу 2 числа40. Эта акция вынудила работодателей выплатить шахтерам премию на Рождество. В то же самое время, 49 шахтеров были уволены, «безо всякой реакции со стороны Конфедерации Горняков Угольщиков».

«На массовом собрании присутствовало три тысячи рабочих, членов профсоюза на „Sevell y Minas“, созданного в середине ноября, люди требовали отставки президента профсоюза за его заявления оправдывающие действия работодателей»41

Этот факт наглядно демонстрирует начало процесса реакивизации профсоюзного движения. Невыносимые условия в которые поставлен рабочий класс, темпы инфляции превысившие 60% в 1977 году, вынудили профсоюзную бюрократию занять критическую позицию. Многие рабочие семьи могут есть лишь раз в день. Рабочие и их семьи держатся на хлебе и чае. Отчаяние легко трансформируется в бунт, как показывает пример Эль-Теньенте. Бюрократы из профсоюза меднодобытчиков (их лидер, Гилерме Медина, член Совета Хунты) тщетно противостоят остановкам работы, ссылаясь на то, что «события 2-ого стали результатом политически мотивированной авантюры людей, использовавших „недовольство“ шахтеров.» Репрессии предпринятые против местных профсоюзных лидеров, включая увольнения и ссылку в отдаленные районы, не помогают.

Недовольство рабочих распространяется на другие сектора экономики, например на докеров, которые, практически в то же самое время, организовали «работай-медленней», что привело к снижению оборота в порту Вальпараисо на 50%.

Брожение в рядах рабочих начало давать отзвук в самой бюрократии. На праздничном собрании в театре Каополикан в Сантьяго, руководитель Федерации Строителей, Монтажников и Столяров выразил недовольство членов профсоюза: Получая 1411 песо, которые составляют сегодня минимальную зарплату, мы можем купить лишь два килограмма хлеба в день: в семьях где от пяти до семи человек половина денег уходит только на хлеб.42

С другой стороны, ужасные условия труда демонстрирует тот факт, что 10% смертей стране вызваны несчастными случаями на производстве, или по дороге домой, или дома. Это самый высокий уровень в Латинской Америке. Недовольство масс находит выход даже на страницах буржуазной прессы. Таблоид „La Tercera“ объявил о гонениях на рабочих на шахте Эль-Сальвадор, на севере страны. Согласно Бернадино Кастильо, президенту Конфедерации работников Медной промышленности: Не только низший менеджмент, но также старший менеджмент, регулярно оскорбляют рабочих-шахтеров, унижают их, подводят под необоснованные увольнения, нарушают законы и отказываются принимать законные инструкции и отказываются выполнять требования рабочих 43

Страх мелкой буржуазии

Кастильо добавляет, что: …он решил защищать права членов Конфедерации (!), вопреки всему. Меры, которые могут быть предприняты против меня лично, не беспокоят меня. В прошедший период рабочие сохраняли спокойствие, но теперь они ежедневно демонстрируют свою возмущение и недовольство.44

В этих словах видно все то давление, которое рабочий класс оказывает на профсоюзную бюрократию, что вынуждает их увеличивать дистанция между собой и Хунтой с работодателями, делая ряд предупреждений о недопустимости текущей ситуации. Так же как и на Эль-Теньенте, на Эль-Сальвадор (третьей по величине медной шахте в стране, на которой работает 5634 рабочих) была стачка в ноябре 1977, замаскированная под прогул, по вопросам низкой оплаты труда и плохому обращению мастеров с рабочими. «Симпатизирующая» рабочим газета, писала, что мастера прямо бросают вызов власти (!) своим поведением. Их провокационное поведение лишь вносит вклад в рост социального недовольства.45

Столь «благожелательный интерес» к проблемам шахтеров демонстрирует растущий страх в рядах буржуазии пред возможным возрождении рабочего движения. Все еще хуже в случае медной промышленности, обеспечивающей 60% иностранной валюты, приходящей в национальный бюджет. Такова причина по которой буржуазная пресса предлагает правительству «обратить внимание на положение рабочих» для того, чтобы избежать возможности конфликтов.

Страх капиталистического класса переносится на Хунту. Не случайно Ли Гузман выбрал центром своей критики экономическую политику правительства. Уже в августе 1975 года Ли объяснял, что экономическая политика Хунты «является причиной страданий наиболее обездоленных классов… Социальная стоимость этой политики даже выше, чем я ожидал. Безработица достигла наивысшего уровня и беднейшие классы страдают сильнее всего.»»

Конечно, крокодиловы слезы реакционного генерала не результат угрызений совести, а страх социальных последствий, которые могут воспоследовать. Пиночет самолично провел заседание с профсоюзной бюрократией о прецедентах этого года, для того чтобы попытаться найти выход из сложившейся ситуации.

Для части профсоюзной бюрократии должно быть наслаждением, достичь соглашения с правительством и работодателями. Но катастрофическая ситуация в которой оказался чилийский капитализм не позволяет им широкого поля для маневра. Работодатели не готовы идти на уступки. Рабочие и их семьи не могут больше терпеть. Это готовый рецепт социального взрыва.

Профсоюзные лидеры в общественном секторе рассматривают 10% увеличение заработной платы как «недостаточное», извиняясь за назойливый характер своих «требований», так как «экономическая ситуация в государственном секторе трудная». Президент «Fentema» (Национальный профсоюз авторемонтников и электриков и металлистов) в своем письме в „La Tercera“ жалуется на неплатежи за электричество и «отсутствие коллективных договоров с работодателями и их возможности увольнять рабочих». В своем письме Кастро также демонстрирует влияние политики «открытых дверей», навязанной чикагской школой:

Массовый импорт наносит вред национальной промышленности, и неспособность оплачивать электричество является основным фактором стоящим за безработицей и экономической рецессией. «Fentema» была одной из жертв. Ее численность сократилась с 12000 членов в 1973 году, до 7000 в июне 1978 года. Безработица в отрасли связана с сокращением числа авторемонтных фирм (с 14 до 3) и снижением расценок на важное электрическое оборудование.46

Соглашение невозможно

28 июня Национальная Федерация Торговли («Fenatrobeco») послала Пиночету письмо с требованием восстановить «завоевания многолетней борьбы трудящихся». Отмена декретов, опубликованных недавно, которые в письме наивно фигурируют как: «не соглашаясь с тем, что вы многократно повторяли по разным случаям, мы отмечаем, что все права рабочих людей должны пользоваться уважением».

Проблема профсоюзной бюрократии в том, что невозможно достичь соглашения с правительством и капиталистами в нынешней ситуации кризиса. Профсоюзные руководители вынуждены вступать в конфликт с диктатурой, отчасти под давлением рабочего класса, который начал просыпаться на борьбу, отчасти, защищая собственные интересы. Например, действие антипрофсоюзных декретов делает функции профсоюзной бюрократии иллюзорной и ненужной: она отстраняется от своей «посреднической» роли. Это другая причина волны волны протестов охвативших профсоюзное руководство в последние месяцы. Например, Координационный Комитет Национальных профсоюзов (CNS), прежде гордившийся своими привилегированными отношениями с Хунтой, и «представляющий» более миллиона членов профсоюзов на национальном уровне, был вынужден отклонить предложения по внесению поправок в декрет №2200 от 15 июля, подписанного среди прочих президентом союза печатников, художников, конфедерацией «рабочих и крестьянских союзов», металлистами и шахтерами, который буквально гласит:

Мы категорически отказываемся от этих норм, так как они устанавливают лживость обещаний защитить завоеванные рабочими прав… Мы не можем принять отмену «неподвижной» занятости, так как это делает их связанными по рукам и ногам, позволяя самую бесстыдную эксплуатацию и увольнение без как либо затруднений.Таким образом вводится план Келли по безработице, который правительство предлагало некоторое время назад, и который был отвергнут всем профсоюзным движением, даже близким к правительству…Мы повторяем, что повышение зарплат [на 10%] не компенсирует рост стоимости жизни и рабочие не могут дальше переносить существование тех нищенских зарплат, которые мы получаем, которые подрывают наше человеческое звание.Из-за того, что ситуация стала непереносимой… в кратчайшее время мы представим правительству документы, содержащие предложения, которые мы считаем необходимыми для того чтобы рабочий класс мог жить, среди прочего, устойчивый рост заработной платы рабочих, наемных работников и профессионалов, которых мы представляем.47

Кризис в отношениях между Пиночетом и «респектабельными» христианско-демократическими руководителями профсоюзов, которые еще недавно были самыми пылкими приверженцами военного правительства, явный симптом растущей изоляции Хунты. Экономический кризис, безработица, голод и нищета, отягощенные суровым воплощением сумасшедших идей Милтона Фридмана, ведут к поляризации рабочего класса, как целого, крестьянства и большой части среднего класса против правительства. Только временная инерция масс удерживает Пиночета у власти. Но явно видно, что молекулярные процессы развития сознания рабочего класса накапливают силы под поверхностной видимостью «тишины и спокойствия». Растущая щель между хунтой и элементами вроде профсоюзной бюрократией, церковью и Христианскими Демократами явный симптом этого процесса, который через некоторый промежуток времени, произведет новый взрыв ширящихся протестов.

Христианские Демократы

Если положение рабочих ужасно, то для крестьян и членов их семей дела обстоят еще хуже. Результаты аграрной реформы систематически ликвидируются Хунтой, которая возвратила экспроприированные земли латифундистам. Согласно журналу «Chile-America»:

«К 31 июлю 1976 года из 5809 экспроприированных ферм общей площадью 9965868 гектар, что соответствует 895752 гектарам орошаемых земель, 1415 ферм с общей площадью 1992217 гектар, что соответствует 117775 орошаемым гектарам были возвращены их бывшим владельцам, еще 2109 ферм с 649159 га (104959 орошаемых) возвращены частично: как следствие, к 31 июля 1976 года 2641377 га, или 222736 гектаров орошаемых земель, то есть более 25% земель реквизированных в ходе земельных реформ правительств Фрея и Альенде были возвращены прежним владельцам.» 48

Согласно Энрике Мелладо, президента Конфедерации «Крестьянский триумф», связанной с Христианскими демократами даже крестьяне сохранившие свои наделы живут плохо:

«Осталась только оболочка. Без скота, без машин. У них нет средств чтобы получить удобрения, семена, пестициды, все, что нужно для их существования. Некоторые люди говорят, что невозможно умереть от голода на селе, потому, что еда там всюду. Правда в том, что они выращивают одну или две культуры — невозможно питаться картофелем иди фасолью круглый год.»

На вопрос о положении батраков Мелладо ответил: Я думаю, что их положение наихудшее из всех. Они получают минимальную зарплату, а снижена законом: примерно 600 песо.

И о безработице на селе:

В официальных отчетах о безработице сельское хозяйство фигурирует вместе с другими секторами, так что невозможно точно сказать сколько безработных среди батраков. Есть ли в деревне безработица? Конечно. И сектор экономики оказавшийся под ударом правительственных контрреформ пострадал особенно сильно. Земля которая прежде обеспечивала работой как минимум 2500 сельскохозяйственных рабочих теперь не обрабатывается, оказавшись в руках помещиков.Что делают безработные крестьяне? Они остались без работы и жилья, перебиваются случайными заработками и надеются на помощб родственников…49

Наконец, крестьянский лидер ХДП сделал важное замечание:

Так, что помещики снова в седле и правительство никак не ограничивает их. Зачем и для кого военные взяли власть? Мы полагали, что ради всеобщих прав.

Экономическая политике правительства в сельском хозяйстве провалилась тоже. Согласно данным журнала «Ercilla» от 20/9/1976, цитирующего различных экспертов, производство с/х продукции сократилось драматически:

Если принять производство в 1971 году за 100, то мы получим в 1974 году 81,6; в 1975, 83,4, и в 1976 — падение до 73,8. Таким образом аграрное производство сократилось на 10,4% по сравнению с 1975 и 26,4% с 1971 годом. Так выглядит „умиротворенная“ страна „закона и порядка“ без „классовых конфликтов“ и забастовок владельцев грузовиков» 50

Попытка применить методы «свободного рынка» и «открытых дверей» привела к обнищанию широких слоев рабочего класса и крестьянства и даже разрушила некоторые сектора самой буржуазии. Неконкурентоспособность чилийских капиталистов и волна иностранного экспорта привели к закрытию многих заводов. Даже некоторые крупные фермы пострадали от такой политики. Доминго Дуран представляющий помещиков юга Чили заявил, что политика министерства экономики может разрушить сельское хозяйство, и отметил, что разрешение на импорт аргентинских вин, выданное Ценробанку означает начало политики, которая приведет к краху сельского хозяйства.

Глубокое разочарование масс рабочих, крестьян и мелких собственников, отражается в изменении отношения церковной иерархии и Христианских Демократов к режиму. Прежде, до и во время путча Христианские Демократы открыто выступали на стороне реакции. 23 сентября 1974 — спустя год после путча, когда репрессии, пытки и казни шли полным ходом, постоянная комиссия чилийского епископата, возглавляемая кардиналом Раулем Сильва Энрике, предложила хунте «сотрудничество в духовном и материальном развитии Чили» и выразила готовность чилийской церкви участвовать в «духовном примирении» страны. Но под давлением масс рабочих, крестьян и представителей среднего класса, церковь оказалась вынуждена увеличить дистанцию между собой и диктатурой, критикуя последнюю не только по вопросу «пропавших лиц» и арестов, но также и по вопросам экономической политики. «Солидарность викариев» была обвинена в сборе средств для забастовщиков. Героическая кампания борьбы родственников «пропавших лиц», еще один симптом показывающий, что страх перед репрессиями медленно, но неуклонно исчезает. 19 июня 1978 года мирная демонстрация прошла в центре Сантьяго в защиту прав человека, демократии и свободы. Демонстранты, около сотни юных студентов растворились в толпе до вмешательства карабинеров.

Растущее противостояние масс, брожение в среднем классе и явные симптомы раскола и слабости Хунты, позволили буржуазным либералам робким и дрожащим голосом выступить против «крайностей» диктатуры. В речи президента Национальной Ассоциации Прессы (1 июля 1978), прозвучали осторожные нотки протеста против цензуры:

«Пресса не должна регулироваться специальными затонами. Ситуация в которой оказалась страна не оправдывает существовании имеющихся ограничений.»

Ситуация также объясняет изменение позиции ХДП. Эта партия политически эксплуатирующая средний класс в «обычное» время пытается располагаться между «консерваторами», с одной стороны, и «марксистами», с другой. Как мы видели раньше им удается дурачить миллионы крестьян, лавочников и политически отсталых рабочих, для того чтобы отдать их в руки большого капитала.

Абсолютно контрреволюционную роль Христианских Демократов показало их отношение к правительству Альенде. На первом этапе, парламентская фракция ХДП действовала как «респектабельные» коллеги уличных бандитов из «Patria y Libertad», систематически саботируя работу правительства Народного Единства. Вотум недоверия правительству Альенде, вынесенный парламентом, оказал огромную помощь контрреволюции, дав Пиночету зеленый свет, в виде конституционного предлога для вмешательства.

После 11 сентября Христианские Демократы полагали, что генералы отблагодарят их за поддержку. К несчастью для них, в политике немного благодарности. Как только прежнее равновесие было нарушено и была установлена жестокая военная диктатура, услуги «посредников» из ХДП оказались не нужны. Несмотря на их попытки быть ближе к Хунте, Пиночет открыто издевался над ними, характеризуя их (небезосновательно) как «выброшенных из власти политиков, отчаянно пытающихся не утонуть».

Мало помалу, репрессии распространились и на Христианских Демократов. Конечно, не до такой степени как на рабочих и крестьян. Этих джентльменов не пытали и не расстреливали. Их просто «оттеснили от власти». Они потеряли места в парламенте и привилегированные позиции в политической жизни. В худшем случае, некоторых из них сослали вглубь страны.

Негодование этих людей в отношении режима, лишившего их привилегий и карьеры, совершенно искренне. Раз их услуги были отвергнуты, то общее мнение лидеров ХД — то, что надо, так скоро как возможно, вернуться к «норме», то есть к корыту от место у которого временно занято другими.

Кроме того, эти хитрые политиканы поняли, что режим Пиночета не может держаться вечно, и компромисс с ним подрывает доверие масс. Старый лис Фрей понял, что хотя сегодня его услуги не нужны буржуазии — завтра, после падения Пиночета, они могут быть более чем необходимы. Вот прочему профессиональные циники, вроде Фрея, хотят получить «Сертификат о хорошем демократическом поведении» в глазах будущего.

13 июля 1978 года Фрей разродился статьей в еженедельнике «Hoy», озаглавленной «Возвращение к демократии», в которой он предупреждает правящий класс о грозящих ему опасностях, связанных с диктатурой. Анализируя опыт Португалии, Германии, Италии и Испании он приходит к выводу, что:

«Все усилия разрушить или уничтожить политическую оппозицию оказались тщетны… чем больше (эти усилия) прилагаются — тем более энергично действуют антагонистические демократии силы, совершенствуясь в подрывной деятельности». 51

Этими словами руководитель ХД хочет предупредить капиталистов и помещиков, о том, что продолжение диктатуры не ведет к разрушению рабочего движения, а напротив — радикализует его, толкая массы к «антагонистическим демократии силам» (?) или к «совершенству в подрывной деятельности», что гораздо хуже «умеренных» лидеров ХД и СД.

В той же статье Фрей занимает свое обычное положение «посредника» между классами.

«Разумные советы» Фрея

«Возвращение к демократии — это не только сопротивление ее очевидным врагам, но также и тем силам, которые веря в демократический режим, готовы вернуться в прошлое и повторить основные ошибки, которые привели к падению демократии… с другой стороны, те кто верят правительству, опасаются, что его конец приведет к атмосфере гонений, реваншизма и ненависти к ним.»

Таким образом Фрей щекочет нервы класса капиталистов, который был бы уже и не против отказаться от услуг класса капиталистов, которые все менее критичны для них, если бы не угроза получить реинкарнацию правительства Альенде, с новой национализацией и пределом земли, как результат радикализации масс. С другой стороны, этот видный защитник христианской морали обещает индульгенцию насильникам, мучителям и убийцам из Хунты, выражая намерение не допустить возникновения атмосферы «гонений, реваншизма и ненависти в их отношении». Другими словами, возвращение демократии, в представлении христианских демократов означает, в первую очередь, твердые гарантии собственникам крупных монополий и поместий и прощение фашистским зверям, которые последние 5 лет терроризировали не только рабочих и крестьян, но и членов их семей.

Пока Фрей обращается к олигархам и Хунте со своими «добрыми советами», его партия проповедует среди угнетенных дух Понтия Пилата: «Христианские демократы, вдохновленные принципами ненасилия (очевидно 11 сентября) и реституции основных демократических институтов („хлеба насущного“ для парламентской фракции ХДП), и перспектив совместной жизни без ненависти и мести» — они арестовывают нас, они пытают нас, они убивают нас пулями и голодом, а мы должны… «подставить другую щеку».

Такое заявление должно наполнить любого работника чувством глубокого возмущения. Однако, кажется что некоторые из лидеров рабочего движения восприняли слова Фрея всерьез. Руководство Коммунистической партии Чили, во что трудно поверить, имеет основополагающим пунктом своей стратегии… альянс с Христианскими Демократами. Лидеры компартии и их друзья в Кремле имеют огромное желание восстановить «демократический» образ ХДП. В последние 5 лет они использовали все пропагандистские возможности для того чтобы не позволить рабочему движению Чили и всего мира сделать верные выводы из опыта политики правительства Народного Единства. Радио Москвы в программе «Слушай Чили» прилагает максимум усилий для того чтобы окрасить ХДП в самые привлекательные цвета.

Благодаря этим элементам, ХДП получила ключевые позиции в профсоюзном движении Чили после 11 сентября. Руководство КПЧ считает этих джентльменов своими союзниками в борьбе с Пиночетом. Но чем занимаются эти люди? Фрей дает интервью комиссии ООН по правам человека… Не слишком обременительно для опытного политика. Социалисты и коммунисты томятся в концентрационных лагерях; рабочие и крестьяне умирают от голода, шахтеры героически борются с правительством и боссами. А Фрей сидит в комфортабельном офисе в Сантьяго и беседует с джентльменами из ООН. Это «разделение труда» между рабочим классом и либеральными политиканами из буржуазии!

Из Венесуэлы ХДП призывает к созданию «национального движения за восстановление демократии». Но они предлагают постепенны переход власти, без «вооруженных заговорщицких методов». Это общий тон их пропаганды.

Одна вещь ясна совершенно. Если бы все зависело только от этих джентльменов власть Пиночета продолжалась бы до 2000 года. И нем ни менее, большая часть бывшего руководства Народного Единства настаивает на альянсе с ХДП, как единственном пути свержения диктатуры. Прежде всего, лидеры так называемой «коммунистической» партии сделали самые ошибочные выводы из опыта правительства Народного Единства. Они похожи на Бурбонов во Франции, которые ничему не научились и ничего не забыли. Если линия, которую они предлагают поводить, возьмет вверх — политика в тысячу раз худшая чем прежде — это приведет лишь к новым кровавым поражения чилийского рабочего класса.

Социал-демократическая альтернатива?

Один очень позитивный факт политической ситуации в Чили — Социалистическая партия Чили, восстановленная после 11 сентября поводит верную политику классовой независимости, основанную на традициях СПЧ, выраженных в основном лозунге партии: «Верь в себя!»

Хотя никто не может сказать, когда это случится — падение Пиночета и новый период массовой мобилизации неизбежны. Они верно понимают, что стратеги империализма, которые на протяжении 5 лет защищали свои интересы фашистскими методами Пиночета, готовы к альтернативе, в виде Фрея и ХДП, чья роль — сохранить власть и привилегии помещиков, банкиров и капиталистов другими методами.

Нынешнее руководство Соцпартии верно настаивает на необходимости единого рабочего фронта, как единственного способа социалистической рансформации общества. Напротив, руководство компартии и некоторые прежние руководители соцпартии, тесно связанные с компартией, утверждают, что немедленной задачей чилийского рабочего движения является завоевание демократических свобод, а не социалистическая революция, а значит, необходим альянс с «прогрессивными» отрядами буржуазии, в первую очередь, с ХДП. Как будто можно возвести «Великую Китайскую стену», которая отделила бы борьбу с диктатурой от борьбы с олигархией, на которую она опирается. Вся история Чили доказывает, что борьба против Хунты, за завоевание демократических свобод, если она проводится последовательно и до конца, означает не только борьбу с Пиночетом, но также и с против тех, чьи экономических интересы он защищает: помещиков, банкиров и крупных монополий. Другими словами — революционную борьбу с капитализмом.

Ошибочная идея альянса с «хорошими» капиталистами против «плохих» капиталистов проистекает из непонимания классовой природе общества. Дело не в том о чем говорят лидеры различных политических партий, а о том какие классовые интересы стоят за ними. Несмотря на конфронтацию между ними Фрей и Пиночет служат одним и тем же хозяевам, крупному капиталу и империализму. Буржуазия не имеет предрассудков в вопросе о том, какая система правления наилучшая. Она очень гибка в том, как господствовать над рабочим классом. Порой для нее удобней «демократия», и именно поэтому она держит своих «демократических» наемников. В других случаях, диктатура подходит лучше, и по этой причине у нас есть Пиночеты и Виделы. Банкиров и капиталистов не слишком беспокоят такие перемены при которых они сохраняют свою власть и привилегии.

Отношение чилийских социалистов к вопросу о о соглашениях с «демократическими» партиями капитала — ключевой вопрос для будущего чилийского рабочего движения. Любая двусмысленность или недоговоренность в этом вопросе сегодня — завтра будет означать кровь и слезы.

Очевидно, что в таких странах как Чили, пролетариат должен быть готов формировать фронты совместных действий с другими угнетенными слоями общества, главным образом, с беднейшим крестьянством и угнетенными слоями мелкой буржуазии. Но от этого, до предложения альянса, даже «соединения», с несуществующей «прогрессивной буржуазией» огромное расстояние. Огромное большинство крестьян и мелких лавочников страдают от эксплуатацию и угнетения банков и крупных монополий. Именно по этой причине они являются естественными союзниками рабочего класса. Напротив, так называемые прогрессивные слои капиталистического класса, то есть либералы и христианские демократы представляют собой не что иное, как левый сапог большого бизнеса.

Войти в этой альянс, даже «соединиться» с этими элементами, равносильно тому чтобы сказать крестьянам и мелким торговцам: «Эти люди наши союзники теперь. Забудьте, что они делали прежде. Это было всего лишь легкое недопонимание. Теперь они идут правильной дорогой и мы можем доверять им.»

Мы должны, однако, сказать нечто противоположное: «Эти люди помогли Пиночету прийти к власти: их руки по локоть в крови рабочих и крестьян. Теперь они хотят обмануть нас снова. Они самые хитрые, самые коварные, и поэтому самые опасные представители банков и монополий. Если вы хотите бороться за хлеб и свободу, отбросьте предложения этих джентльменов и полагайтесь только на свои силы.»

Только так чилийские социалисты смогут помочь рабочим и крестьянам понять роль ХДП. Единственный путь борьбы за руководство средним классом — не на жизнь, а насмерть сражаться с попытками либералов соблазнить массы мелкой буржуазии своей лицемерной и коварной пропагандой.

Нынешний режим много более нестабилен, чем может показаться на первый взгляд. Именно это объясняет попытки Вашингтона создать некоторую дистанцию между собой и Пиночетом. Стратеги империализма не уверены с способности Хунты выжить. Нынешний конфликт между Чили и Аргентиной за пролив Бигля, еще один знак этой нестабильности. Пиночет пытается отвлечь внимание от огромных противоречий внутри чилийского общества путем конфронтации с военным правительством в Буэнос-Айресе.

Несомненно, рассматриваемая тема интересна обеим сторонам. Но правда и то, что Пиночет заинтересован в том, чтобы использовать эту тему, также как Франко использовал вопрос о Гибралтаре — как способ отвлечь внимание людей от внутреннего кризиса и сформировать лживое ощущение «национальной солидарности против внешнего агрессора». С другой стороны, оба режима должны содрогаться при мысли о возможном перерастании противостояния в военный конфликт. Учитывая соотношение сил, нет никакого сомнения, что войны между Чили и Аргентиной (которая не может быть исключена как теоретическая возможность, хотя и крайне маловероятна, из-за критической ситуации в Сантьяго), не может продолжаться долго, и результатом ее станет поражение Чили. Баланс сил на стороне Аргентины:

Аргентина Чили
Армия 80000 человек 50000 человек
Флот 32000 человек 24000 человек
Авиация 17000 человек 11000 человек
Итого 129000 человек 85000 человек

Напряженность между этими странами существенно выросла. Торговая война уже идет. Но кроне конфликта с Буэнос-Айресом, Чили имеет и другие территориальные разногласия с Перу и Боливией (которая разорвала дипломатические отношения с Чили, из-за того, что правительство в Сантьяго не проявляет «достаточной гибкости» в вопросе о предоставлении Боливии доступа к Тихому океану), и даже с Бразилией из-за Верхней Параны. По всем этим причинам, Хунта играет с огнем, конфликтуя с Аргентиной, как показывает заявление одного из членов Хунты: «Я могу сказать вам, что это было бы безумием, потому, что никто не победит. Это означает гибель людей без каких-либо выгод. Так как ни Чили, не Аргентина не смогут победить.»

Война между Чили и Аргентиной, с возможным вооруженным вмешательством Перу и Боливии ради возвращения утраченных территорий, стало бы актом безумия, и даже, лучше сказать, катастрофой, с очень серьезными последствиями для всех стран Латинской Америки, что вгоняет Вашингтон в дрожь. Имериализм США сделает все, чтобы предотвратить это. Однако, не будем забывать, что подобный «акт безумия» — интервенция греческих полковников на Кипр — вызвала падение Хунты в Афинах. В последние месяцы Аргентина и Чили потратили около 2 млрд. долларов на подготовку к войне, согласно американскому журналу «Business World». Вполне возможно, что обе стороны заинтересованы в поддержании атмосферы постоянного напряжения, как по политическим причинам, так и в качестве предлога, чтобы оправдать огромные суммы разворованные генералами как в Чили, так и в Аргентине. Во всяком случае, вооруженный конфликт, сколь бы непродолжительным бы он не был, означал бы крах режима Пиночета.

По всем этим причинам, администрация Картера наращивает усилия в поиске демократической альтернативы Пиночета, гарантировавшей бы интересы американского империализма в Чили. Руководители компартии, и даже некоторые из старых лидеров Народного Единства, смотрят на Вашингтон, надеясь, то там им помогут решить их проблемы. Например, Бенджамин Теплицкий из Радикальной партии, секретарь «Демократической Чили», сообщил прессе, что: «Он верит, что Хунта ищет возможность начать переговоры о своем уходе с посредниками из чилийской буржуазии, а также, конечно (!) Из США».

Кажется, что некоторые люди никогда и ничему не учатся. Пиночет будет рассматривать возможность своего «ухода» — путем переговоров, или без них, когда движение масс принудит его к этому. Со своей стороны, несмотря на рост озабоченности, Вашингтон не торопится отстранять Пиночета, даже если предположить, что он в состоянии сделать это. Но они сомневаются в возможности удерживать ситуацию под контролем с такими жестокие методы как прежде. В течение определенного времени — одного, двух или трех лет, в зависимости от того, как будет развиваться ситуация в стране, подъем рабочего движения, раскол в рядах Хунты, военную авантюры — сделают перемены неизбежными. По этой причине, все «либеральные» и «социал-демократические» политики несутся в Вашингтон, чтобы предложить свои услуги.

Здесь таится огромная опасность для рабочего движения Чили. Идея стратегов империализма и буржуазии состоит в формировании после падения Пиночета коалиционного правительства, состоящего из чилийских демократов и представителей рабочего класса. В среде эмигрантов активно муссируется идея сотрудничества Народного Единства и Христианских демократов, для формирования широкого фронта против диктатуры. Главные действующие лица этой идеи (кто же еще?) — руководители Коммунистической партии и кремлевские бюрократы.

С другой стороны, реформистская бюрократия Второго Интернационала демонстрирует растущий интерес к Африке и Латинской Америке, точно тогда, когда революционные и предреволюционные ситуации появляются на этих континентах. Интересно наблюдать как тактика социал-демократии и стратегия империализма США, развиваются параллельными курсами с этой ситуации. Ясно, что существует определенное давление на лидеров Второго Интернационала со стороны рабочего движения. Это не случайно, что так называемые «социал-демократические проектов» появляются на свет в Латинской Америке именно в этот момент, с одобрения Бонна и Вашингтона.

Маленькая Радикальная партия, с крошечной поддержкой в чилийском рабочем классе (если она вообще есть), не имеет достаточной массовой базы, для того чтобы создать коалицию с ХДП, которые, в свою очередь, демонстрируют нежелание создавать коалицию с компартией, которая открыто стремиться к созданию таковой.

Социалистическая партия, таким образом, ключевых фактор сложившейся ситуации. Без присутствия социалистов правительство классового коллаборационизма не может быть создано. По этой причине, в настоящее время огромное давление оказывается на партию, для того, чтобы заставить ее принять участие в этом новом заговоре против рабочего класса Чили.

К сожалению, есть группа бывших руководителей соцпартии, которые попали под влияние соглашателей, и сталинисты оказывают сильное давление различными способами, используя свои огромные материальные ресурсы, прежде всего в эмиграции. Противостояние между просталинистскими элементами, открыто выступающими за коллаборационистскую классовую политику и социалистическими активистами внутри Чили, сражающимися за революционное обновление партии, привело к расколу чилийских социалистов.

Организационная сила компартии

Во-первых, социалисты, которые защищают сегодня линию классовой независимости в соответствии с идеями марксизма-ленинизма и традициями чилийской соцпартии, хотя составляют большинство социалистических сил в сегодняшней Чили, во многом уступают своим политическим противникам.

Компартия, которая до переворота имела много меньшую поддержку, чем соцпартия, в настоящее время, является самой многочисленной рабочей партией Чили. Хотя невозможно точно сказать сколько в каждой из партий членов, но компартия насчитывает не менее 8000 активных членов. Более того, они располагают гораздо более мощной инфраструктурой и лучше оснащены, чем другие партии и группы: печатные станки, много освобожденных работников, активная молодежная организация, деловитость, ежедневная трехчасовая программа по московскому радио, а также программы на радио Восточного Берлина, Радио Праги и т.д.

Перестройка соцпартии внутри страны

невозможно сравнить аппарат соцпартии и компартии. Формально основываясь на марксистско-ленинских идеях, соцпартия никогда, а действительности, не принимала организационные методы большевизма, без которых самая марксистская из программ в мире ничего не стоит. Несмотря на свое численное превосходство и огромное большинство голосов на выборах, они никогда не имели такого же уровня активного членства как компартия (даже до 11 сентября у них почти не было серьезной инфраструктуры, освобожденных работников и т. д.). Поэтому соцпартия оказалась гораздо менее готова к работе в подполье. Тем не менее, лучшим кадрам чилийского социализма удалось перегруппироваться и приступить к медленной и трудной перестройке партии в массах рабочего класса и крестьянства.

Сегодня Социалистическая партия, хотя численно меньше компартии, но является второй по силе партией рабочего класса в шахтах, на заводах и в рабочих районах, помогая семьям заключенных и «пропавших без вести». Несмотря на полное отсутствие помощи извне (направляемой исключительно промосковским силам), товарищам из соцпартии удается издавать четыре журнала внутри страны: «Arauco» — ежемесячный теоретический журнал партии, «Мы, рабочие!» («Nosotros, los Trabajadores» — профсоюзную газету, выходящую два раза в месяц, «Brigade» — студенческий журнал (нерегулярно) и ежемесячник «Solidarity» («Солидарность»). Партия имеет опору среди механиков, обувщиков, пекарей, металлургов и сельскохозяйственных конфедераций. Также они имеет молодежные и женские группы.

Проблема социалистов, работающих в Чили, то что в аппарат партии в эмиграции полностью контролируется просталинскими элементами. Они смогли захватить контроль над партией в 1971 году блокируясь с социал-демократическим крылом партии (Родригес). Но теперь они могут рассчитывать только на меньшинство социалистических сил внутри страны. Тем не менее, это было именно это меньшинство получает всю экономическую помощь, которую «официальное» руководство из оказывает из эмиграции.

Разногласия внутри социалистического лагеря вызывают все большее размежевание между различными течениями с выделением так называемых координационных комитетов региональных групп, которые, образуя новую партию, тяготеют к партизанской борьбе. В 1975-6 этой группе удалось собрать внутри страны значительное число социалистических активистов, недовольных оппортунистической и просталинской политикой старого руководства в эмиграции. Но из-за совершенно неправильной ориентации и путанной политическую линии, эта тенденция претерпела ряд внутренних кризисов, внутренней борьбы и расколов, которые привели к распаду этой группы, когда наиболее серьезные активисты осознали необходимость вернуться в Социалистическую партию для того, чтобы бороться изнутри против оппортунистического течения, за подлинно марксистско-ленинскую политику, а не карикатуру герильерас на Мао и Кастро.

Сегодня внутри Чили социалисты, хотя они и добились серьезных успехов в этих трудных и опасных подземных условиях — уступают по численности компартии, которая обладает гораздо более серьезными средствами и, следовательно, в состоянии работать более эффективно в среде рабочего класса. Даже просталинские часть соцпартии, хотя она не имеет и половины базы в рабочем движении, от той, что есть у социалистов, обладают большими средствами. Но все это может существенно измениться в ближайшие годы, при условии, что товарищи из соцпартии не уступит давлению со стороны сталинистов и социал-демократов, и будут придерживаться четкой революционной линии классовой самостоятельности.

Для марксистской партии ленинского типа вопрос организации и материальной базы имеет жизненно важное значение, но это не решающий вопрос. С самым мощным аппаратом в мире, партия с неправильной политикой обречена на поражение. Это урок, который мы видели несколько раз в истории как Чили, так и других стран.

С другой стороны, при правильной политике, правильной стратегии и правильная тактике, и с большевистскими методами работы, необходимые организационные средства всегда будут найдены.

Большевизм и меньшевизм

Различие между большевизмом и меньшевизмом в России проявлялось не только в политических вопросах (реформа или революция; сотрудничество с либералами или политика классовой несамостоятельности), но также и разных методах работы и организации. До 1917 года меньшевики всегда были больше материальных средств, чем большевики. Оппортунисты в России, как и их сегодняшние коллеги в Чили, получили большие объемы помощи из-за рубежа, что было связано с личным авторитетом Плеханова. Они также получали большие суммы денег от целого ряда прогрессивных буржуазных и мелкобуржуазных элементов — профессоров, юристов и т.д. Ленин очень гордился тем, что большевистская партия и ее ежедневная газета «Правда» существовала на копейки русских рабочих.

Несмотря на все проблемы и все недоработки, чилийские товарищи также может гордиться тем, что в течение пяти лет, в самых сложных условиях, какие только можно себе представить, они успешно строили организацию без помощи извне, на деньги чилийских рабочих и на основе личных пожертвований активистов и руководящих кадров. В конечном счете, центы собранные на заводах и в рабочих кварталах в Чили стоит больше, чем, $1000 собранная оппортунистами вне за границей. Это связано с тем, что работа по сбору средств в Чили — часть политической работы, которая закладывает основу организации внутри собственно рабочего класса.

Нечего ждать от оппортунистов, социал-демократов и сталинистов. Можно сохранить некоторое количество честных рабочих, которые были очарованы авторитетом старых лидеров, которых они поддерживают, вероятно, по сентиментальным причинам. Но подавляющее большинство из этих людей неисправимы. Часто ошибочно полагают, что «чем нас больше, тем мы сильнее». Но иногда, добавляя к единице, можно получить нуль, вместо двух. Единство — то, что все мы желания и защищаем, но единство может быть куплено по слишком дорогой цене. Любая попытка смешать революционную политику с оппортунистической политикой, посредством консенсуса, ради единства — бесполезна, как попытка смешать масло и воду. Товарищи работающие в Чили, сами имели возможность убедиться в провале всех попыток прийти к единству с оппортунистами, предпринятых за последние пять лет. Не надо смотреть на эту неудачу как на нечто целиком отрицательное. Да. Мы выступаем за единство. И все знают, кто несет ответственность за раскол, существующий в настоящее время. Единственное единство, которое в интересах социализма — единства на принципиальной основе. В любой другой основе, мы видим объединение ряда факторов, каждый из которых тянет в противоположном направлении, чем все остальные. Это может привести к параличу. Вся история социалистической партии доказывает это.

В чем польза от революционной программы и принципов, если в момент принятия решения руководство неспособно осуществить их на практике, запутавшись в череде сделок, компромиссов и соглашений с оппортунистическими и прокапиталистическими элементами? Нет! Полный разрыв с оппортунистами всех видов является базовой предпосылкой для обновления Социалистической партии. Именно в условиях невзгод человек учится отличать верных друзей от врагов. Если чилийские социалисты не способны сделать необходимые выводы из страшного опыта последних лет — все жертвы откажутся напрасными.

Это правда — завтра ситуация может радикально измениться. После страшного опыта диктатуры, долгих лет голода, страданий, смертей и репрессий, многие рабочие и крестьяне будут думать о правлении Народного Единства как о своего роде Золотом веке. Как ни парадоксально, иллюзии в отношении Народного фронта могут разгореться еще раз в сердцах масс, после падения Пиночета. В этом смысле, диктатура действовала как гигантские тормоза на сознание рабочего класса и в еще большей мере на сознание отсталых масс крестьянства.

Сегодня, в своей массе, рабочие и крестьяне воспринимают как «социалистов» товарищей, которых они видят сражающимися рядом с ними, плечом к плечу, против боссов и диктатуры. Для многих активистов же, бывшие лидеры Народного Единства засевшие в эмиграции — практически дискредитированы. Эти генералы без армии, которые терпеливо ждут в Берлине, Париже, Москве и Алжире падения Пиночета, того момента когда они смогут триумфально (и в полной безопасности) вернуться на родину… для того, чтобы повторить те же ошибки, что и прежде; вполне могут оказаться в щекотливом положении, особенно если товарищи из Социалистической партии Чили удастся построить сильную партию, сильнее, чем в настоящее время, не только на бумаге, в цифрах, но, прежде всего практически, воспитывая социалистического кадры в духе непримиримой оппозиции к любому союзу с буржуазией и малейшим уступкам оппортунистам.

Кадры чилийской соцпартии растут. Но все еще существуют пробелы, и не только в аппарате, но и в политике, которая, несмотря на совершенно необходимый и правильный курс на политике классовой независимости, по-прежнему содержит ряд двусмысленностей и упущений, которые хотя и кажутся сегодня не слишком, то и важными, завтра, если с ними не разобраться, могут вызвать огромные проблемы, внутренние кризисы, конвульсии и расколы.

На данный момент времени все выглядит так, что с падением режима Пиночета и возрождение движения масс, Социалистическая партия окажется под огромным давлением со всех сторон. Капиталистическая пресса, сталинистская, социал-демократические пресса, «общественное мнение», и даже инстинкты самих рабочих в пользу «единства» будет давить на соцпартию, принуждая ее снова вступить в «общий фронт» со сталинистами, социал-демократами, и, на этот раз, вероятно, с христианскими демократами, создав «правительство национального объединения». Если заранее не выработает четкую и предельно ясную позицию по этому вопросу, то очень вероятно, что окажется не в состоянии противостоять этому давлению. Несмотря на лозунг «Верь в себя», некоторые товарищам, даже в руководстве партии, неизбежно, поддадутся давлению. «Мы будем изолированы». «Мы не можем разрушить единство». «Это всего лишь вопрос политической конъюнктуры». «Это всего лишь тактика, идейно мы будем сохранять независимости». «Мы будем бороться против буржуазии в правительстве». Там никогда не бывает нехватки аргументов , чтобы оправдать отказ от революционной марксистской политики. Это следует из опыта чилийского социализма на протяжении всей его истории.

И в самом деле, вполне возможно, что соцпартия, отказавшись вступить в коалиционное правительство, могла бы оказаться изолированной в краткосрочной перспективе от большинства рабочего класса. Она была бы открыта со всех сторон для «сектантства», «догматизма» и «максимализма», и даже худших вещей. Но если эта марксистско-ленинская партия и, прежде всего, ее руководство, не способного противостоять такого рода давлению, что хорошего можно ждать от такой партии и такого руководства?

В действительности, непримиримое отношение к коалиционному правительству с буржуазией будет представлять единственный способ завоевать массы для Социалистической партии и социалистической революции.

Массы учиться на их опыте. Очень скоро они поймут, что политика нового правительства является политикой продиктованной классом капиталистов, посредством Христианско-демократических министров. Даже составляя меньшинство, эти циничные представители буржуазии наложит свое вето на любой антикапиталистический законопроект, предложенной рабочими партиями, угрожая уйти в отставку, если те будут настаивать на проведении политики в интересах рабочего класса.

Все статьи Фрея и все заявления, сделанные христианскими демократами указывают, что новое коалиционное правительство не будет даже пытаться проводить меры, предпринятых некогда правительством Народного Единства, если, конечно, их не принудит к этому новая волна массовой мобилизации рабочего класса.

В любом случае, в условиях капиталистического кризиса, новое коалиционное правительство ничего не сделает для рабочего класса. Иллюзии в отношении социал-демократического проекта в Чили будет быстро развеяны в результате экономического кризиса. Как гласила программа Народного Единства:

«В Чили „реформистские“ рецепты, как и рецепты „ускоренного развития“, пропагандируемые «Союзом за Прогресс» и адаптированные правительством Фрея не смогли изменить ничего существенного. В своей основе, это было буржуазное правительство на службе национального и иностранного капитала, которой предприняло слабые попытки социальных перемен, которые потерпели бесславное кораблекрушение посреди экономического застоя, высокой стоимостью жизни и жестокие репрессии против народа. При этом, еще раз, это было доказано, что реформизм не в состоянии решать проблемы людей.54. 53

Но если все это было правдой в период Христианско-демократического правительства Фрея, еще до начала мирового капиталистического кризиса, то это тем более будет правдой теперь, с 17 млн безработных в развитых капиталистических странах, входящих в ОЭСР, общей стагнации производительных сил и мировой торговли, дефицита на рынках, падения спроса и снижения цен на чилийских товары за рубежом?

Сегодня чилийский капитализм находится не в том состоянии, чтобы идти на глубокое и длительное уступки рабочим и крестьянам. Даже если коалиционное правительство, в первые несколько месяцев, под давлением масс, и представит ряд реформ, то неизбежно, под давлением олигархии и империализма, будет вынуждено перейти ко второму этапу — контрреформам. Массы рабочих и крестьян увидят, что их прибавка к заработной плате съедена инфляцией и ростом безработицы. Процесс разочарования и деморализации пойдет с новой силой. Но на этот раз, неизбежно возникнет оппозиция в рядах рабочих партий и профсоюзов. Массы поймут, что министры-капиталисты как троянский конь вошли в правящую коалицию, чтобы саботировать ее изнутри. Возникнет и будет расти движение за изгнание Христианско-демократических министров — агенты крупного бизнеса — и формирование правительства рабочей партии с социалистической программой.

Если СПЧ совершит роковую ошибку и войдет в правительство, то будет рассматриваться массами как виновница проведения антирабочей политики. Но если чилийские социалисты проявят твердость, то они быстро завоюют поддержку широких слоев рядовых членов компартии. Если, конечно, что, впрочем, кажется неизбежным, та войдет в правительство. Лозунг правительства соцпартии, «С социалистической программой и без христианских демократов» будет иметь огромный отклик в рядах компартии.

Ясно одно. У Чили есть только два пути: либо социалистическая революция, которая ликвидирует раз и навсегда власть помещиков, капиталистов и империалистов, или новая серия кровавых поражения. Для того, чтобы решить насущные проблемы рабочих и крестьян надо провести экспроприацию банкиров, помещиков и крупных монополистов и начать планомерную организацию производительных сил во всеобщих интересах. Значительное увеличение темпов экономического роста необходимо для повышения уровня жизни масс. Это возможно только если государство, руками трудящихся, мобилизует все ресурсы страны. Для того чтобы это произошло, в первую очередь необходимо сломить сопротивление капиталистов и помещиков.

Есть ли альтернатива? У Христианских демократов, социал-демократов и сталинистов есть иллюзия, что можно построить в Чили общество потребления, такое как в Западной Германии, Англия или США. Но именно в этих странах капиталистическая система уже не способны поддерживать, как это было прежде, и уровень жизни и право на труд. В США 8 миллионов безработных, 7 миллионов в странах Общего рынка. Во всех этих странах идет наступление на уровень жизни трудящихся, проводятся программы жесткой экономии. Волны забастовок прокатились по Франции, Италии, Великобритании, Германии, США и т.д.

Существование буржуазной демократии и социальных реформ в Чили прежде было возможно благодаря привилегированному положению чилийской экономики и наличию спроса на ее товары на внешних рынках в течение длительного периода времени. С исчезновением этих факторов все противоречия чилийского общества, в настоящее время, вышли на поверхность. «Реформистское» правительство Фрея было не в состоянии решить их. Правительство Альенде попыталось сделать «пол-революции», оставив важнейшие рычаги государственной власти в руках класса капиталистов, и результат мы видели. Но и Хунта, со всеми ее убийства и концлагерями, оказалась неспособна разрешить проблемы чилийского общества. Только сделала хуже. И нет ни малейшего сомнения, что чилийское правительство, включающее в себя буржуазных либералов тоже ничего не решит. Для чилийского рабочего класса альтернативой революции является не общество потребления, а постоянный рост безработицы, нищета, экономическая стагнация, голод…

«Среднего пути» — нет

Социалистическая революция в Чили стала бы примером для рабочего класса и всех угнетенных Латинской Америки. Если в Чили будет рабочее правительство, то пробьет последний час военных диктатур в Аргентине, Уругвае и т.д. Распространение социалистической революции на все страны континента выльется в создание Социалистических Соединенных Штатов Латинской Америки, объединяющей все народы для реализации огромного экономического потенциала континента. Единое планирование огромных человеческих и материальных ресурсов Латинской Америки позволило бы изменить жизнь всех этих народов за пару пятилеток. Социалистические Соединенные Штаты Латинской Америки станут первым шагом на пути к победе социализма в мировом масштабе, к созданию мировой социалистической федерации, которая раз и навсегда покончит с кошмаром капитализма и фашизма и откроет новый этап в истории человечества: социализм.

Оригинал