Уроки Португальской революции 1974 года

Пятьдесят лет назад 25 апреля началась Португальская революция, когда часть вооруженных сил выступила против диктатуры, положив начало мощнейшему рабочему движению. В этой статье мы извлекаем уроки из этого вдохновляющего, но и трагического исторического эпизода.

В дополнение к этой статье мы рекомендуем коммунистам прочитать еще несколько книг, чтобы извлечь уроки из этого великого события: «Португальская революция» Алана Вудса, написанная в 1974 году, через несколько месяцев после начала революции; «Революция в Португалии» Теда Гранта, написанная 1 мая 1975 года; «Португальская революция 1974 года глазами рабочих», написанная Филом Митчинсоном в 1994 году к 20-й годовщине начала революции; а также стенограмма и аудиозапись выступления Хорхе Мартина на Всемирной школе ММТ в 2013 году.

Оригинал статьи: Lessons of the Portuguese Revolution of 1974 | Portugal | Europe (marxist.com)

В 1974 году Португалия представляла собой бедную, изолированную и раздираемую войной страну. Семь банков, в которых доминировали семь семей, контролировали 83 процента национальных валютных сбережений и 87 процентов экономических активов.

Несмотря на богатство, созданное их трудом, эти рабочие жили в жалких условиях, под сапогом жестокой диктатуры, установившейся в 1920-х годах.

Ленин говорил, что война – повивальная бабка революций. В 1974 году Португалия уже тринадцать лет вела войну против жителей своих африканских колоний.

Это не могло не сказаться на нижних эшелонах армейских офицеров, вынужденных вести эту реакционную войну. Они быстро начали одолевать сомнения в правильности ведения войны, подталкивая к заговору против диктатуры. Так родилось Движение вооруженных сил (Движение вооруженных сил, в ориг. MFA).

Революция начинается

25 апреля 1974 года «Движение капитанов» совершило государственный переворот, который португальский народ немедленно превратил в революцию. Фактически, именно народная мобилизация гарантировала эффективное установление политических свобод и свобод профсоюзов.

Тот факт, что никто и пальцем не пошевелил, чтобы защитить режим демонстрирует, насколько дряхлым и оторванным от реальности он был. Революция стала одной из самых мирных в истории.

Несколько дней спустя первомайские демонстрации, в которых приняли участие миллионы рабочих, братавшихся с солдатами и матросами, стали ярким проявлением революции.

Однако вскоре социальные волнения и проблема колониальной войны вышли из-под контроля. После Первомая по стране прокатилась самая масштабная волна забастовок.

Забастовки, демонстрации, захваты фабрик рабочими и даже похищения директоров компаний использовались в качестве оружия этого стихийного и взрывоопасного движения. Зачастую ими руководили спонтанно созданные на предприятиях рабочие комитеты.

Это неудержимое цунами борьбы привело к значительному повышению заработной платы (часто на 100 процентов), сокращению рабочего дня, оплачиваемым отпускам, равному труду, равной оплате труда, изгнанию полицейских информаторов с рабочих мест и многому другому.

Конечно, с точки зрения капиталистов, это был сущий кошмар. Но что они могли поделать?

Революция всколыхнула всю страну. Даже домашняя прислуга организовала профсоюз. Недавно завоеванная свобода самовыражения проникла и в кинотеатры, и зрители с удовольствием пошли смотреть  запрещенные ранее фильмы. Старшеклассники восстали против экзаменов. Была создана комиссия по борьбе за свободное право на развод. Были организованы политические партии самых разных направлений.

Короче говоря, массы совершили революцию.

В колониях португальские войска братались с «врагами» и предоставили право на самоопределение африканским народам.

Например, в Гвинее-Бисау всего через четыре дня после революции более 1000 офицеров ополчения, сержантов и рядовых подписали коммюнике, в котором они потребовали самоопределения гвинейского народа. Пять месяцев спустя Гвинея-Бисау стала независимой страной.

Массы защищают революцию

Генерал Антониу ди Спинола, губернатор Португальской Гвинеи, занял пост президента республики после государственного переворота с согласия Движения вооруженных сил (ДВС). Крупные капиталисты ликовали: вот он, новый «Де Голль», который спасет положение, не позволив власти перейти в руки улицы.

Таким образом, на 28 сентября была назначена демонстрация «молчаливого большинства», финансируемая бизнес-олигархией. Ее целью было спровоцировать Красный Лиссабон, дав Спиноле предлог, чтобы в разгар «анархии» он мог объявить «осадное положение», взяв на себя всю полноту власти.

Демонстрация была остановлена накануне, когда коммунисты, социалисты и активисты других левых организаций возвели баррикады на въездах в Лиссабон, а также посты наблюдения по всей стране.

На этих контрольно-пропускных пунктах в автомобилях демонстрантов «молчаливого большинства» были обнаружены дробовики и другие виды оружия. Мобилизация рабочих вновь оказалась решающей, как и 25 апреля. Инициатива исходила исключительно от масс, а не от руководства ДВС. Неудавшийся переворот закончился отставкой генерала Спинолы.

Теперь руководить революцией должно было Движение вооруженных сил. Ряды этого военного подразделения сами радикализировались в результате политического процесса, братания с массами. Полиции, запятнанной своей деятельностью во времена диктатуры, нигде не было видно.

Народные фронты

Революционное движение было настолько мощным и широко распространенным, что даже недавно созданные буржуазные партии, такие как так называемая «Народно-демократическая партия» (PPD) и Партия социально-демократического центра (CDS), сочли необходимым называть себя «социалистами»!

Однако вместо того, чтобы организовать захват власти рабочими, и Социалистическая партия (СП), и Коммунистическая партия (КП) вошли в буржуазное временное правительство, чтобы сотрудничать в «строительстве демократии». Они смягчили требования рабочих во имя «антифашистского союза» с так называемой «либеральной» буржуазией.

И коммунистические, и социалистические лидеры оправдывали это необходимостью победы над фашизмом и демократизации страны. Они утверждали, что только (спустя долгое время) после завершения демократической революции может произойти социалистическая революция.

С такой позицией, по их словам, можно было бы заручиться поддержкой среднего класса, изолировав фашистов. Однако на самом деле это было повторение того же сталинского «народного фронта», который привел к поражению Испанской революции в 1930-х годах.

Национализация

Однако все больше и больше слоев рабочего класса начинали требовать радикальных преобразований – не в отдаленном будущем, а в настоящем моменте.

Спровоцированные увольнениями и закрытием предприятий, рабочие взяли на себя управление ими. В течение 1975 года более 1000 фирм перешли под рабочее самоуправление. Прежде всего, именно привлекательность национализации как средства борьбы с кризисами в крупных компаниях вызывала наибольшие симпатии.

Например, 2 января 1975 года Генеральная ассамблея профсоюза банковских работников в Лиссабоне потребовала от правительства национализировать банковский сектор, чтобы «защитить интересы португальского народа от империализма и землевладельцев».

Таким же образом, поместья в регионе Алентежу были заняты сельским пролетариатом.

Целые батальоны рабочего класса пришли к выводу, что для сохранения социальных достижений революции они должны идти до конца: экспроприировать капиталистов.

Именно в этом контексте Спинола (уже отстраненный от президентства) предпринял свой последний государственный переворот. Но у заговорщиков не было поддержки даже со стороны ключевых военных подразделений.

Даже силы, откликнувшиеся на призыв к мятежу, быстро отступили, окруженные рабочими, которые вновь вышли на улицы и в казармы в защиту революции.

После неудавшегося государственного переворота временное правительство сделало резкий поворот влево, приняв некоторые меры по национализации в качестве оружия против контрреволюционных капиталистов.

Работники проявляют инициативу

Маркс говорил, что иногда революция нуждается в «кнуте» контрреволюции. Другими словами, в патовой ситуации попытки буржуазии восстановить контроль могут спровоцировать дальнейшую радикализацию движения.

Вопреки тому, во что верили лидеры левых, рабочие доказали, что для реализации «программы максимум» нужно ждать не годы, а всего несколько часов.

11 марта 1975 года, не имея ни плана, ни центрального лозунга, банковские работники решили объявить забастовку, захватить банки и заморозить движение капитала. Они вывесили на фасаде здания банка большие плакаты с надписью «Народный банк», требуя его национализации, угрожая что иначе… они просто не откроются!

После банков настала очередь страховых компаний. А поскольку банки и страховые компании владели или имели долю в ряде основных предприятий страны, их тотальная экспроприация стала не только более простой, но и абсолютно логичной.

В то же время среди многих малых и средних предприятий распространялось рабочее самоуправление. В сельской местности на юге, на трети территории страны, аграрная реформа продвигалась под давлением снизу, когда отбирались земли и фермы.

По всей стране, особенно в Красном Лиссабоне и Алентежу, были созданы сотни и даже тысячи рабочих, районных и солдатских комитетов для координации борьбы.

Они были зародышами рабочей власти. Но ни одна массовая партия не выдвигала требования об объединении комитетов на местном, региональном и национальном уровнях в качестве органов не только борьбы, но и управления повседневной деятельностью и нуждами рабочего класса.

Из-за отсутствия координации национализированные предприятия продолжали функционировать в системе «свободной конкуренции» в соответствии с правилами капитализма. Кроме того, иностранный капитал не был затронут во избежание международных репрессий.

Выборы

Выборы в Учредительное собрание состоялись в первую годовщину революции.

При явке избирателей в 90% победу одержала Социалистическая партия (СП), набравшая 37,9% голосов, за которой следовала либеральная Народно-демократическая партия (НДП) с 26,4% голосов. КП заняла третье место с 12,5 процентами.

Правая партия CDS заняла четвертое место с 7,6 процентами, за ней следовало Португальское демократическое движение (союзница коммунистов) с 4,5 процентами.

Результаты показали, что даже в Красном Лиссабоне победили социалисты, а не коммунисты. В то же время они продемонстрировали глубокий раскол между консервативным севером и революционным югом, хотя левые (СП + КП + ПДД + крайне левая партия) одержали победу с большим отрывом.

Левые победили на выборах. Но внутри левых политические разногласия были велики.

Прежде всего, бросался в глаза слабый результат Коммунистической партии (12,5 процента). В начале революции Компартия располагала всеми козырями: престижем антифашистской борьбы, которую она возглавляла; организацией, насчитывавшей несколько тысяч активистов; опытными кадрами и общенациональной структурой.

Компартия возглавляла профсоюзы, имела солидную поддержку в средствах массовой информации и подпольную военную организацию.

Сталинизм, однако, больше не обладал престижем и политическим авторитетом, присущими послевоенному периоду. Однако оппортунизм КП во время революции стал ключевым фактором потери массовой поддержки.

Что касается Социалистической партии, то она была основана только в 1973 году. Поначалу в ней насчитывалось всего несколько сотен членов. В начале революции, не имея «влияния» на профсоюзном уровне и стремясь заручиться поддержкой рабочих, ее лидеры часто выступали левее Компартии. По крайней мере, на словах они поддерживали рабочее самоуправление и национализацию.

Возникают разногласия

В начале революции СП и КП были призваны во временное правительство в коалиции с НДП. Это означало, что они также брали на себя ответственность за политику временного правительства.

Однако, поскольку в начале революции только Компартия имела реальное влияние на рабочий класс, именно ей в первую очередь приходилось нести бремя сдерживания и прекращения «эксцессов» борьбы рабочих.

С другой стороны, руководство СП, не имеющее глубоких связей с рабочим классом, имело полную свободу действий оппортунистически обогнать Компартию слева, по крайней мере, с точки зрения ее риторики.

Так обстояло дело с предложением по закону о забастовках, представленным в августе 1974 года. Этот закон запрещал политические забастовки, забастовки солидарности и межпрофессиональные забастовки, устанавливал срок уведомления за 37 (!) дней и на практике допускал локауты со стороны руководства. Кроме того, демонстрации можно было проводить только по будням после 19:00, а по субботам – после 13:00.

Несмотря на то, что СП также входила в правительство, она публично раскритиковала этот закон, оставив КП в одиночестве защищать самый строгий закон о забастовках в Западной Европе (за очевидными исключениями франкистской Испании и Греции черных полковников).

Еще больший резонанс вызвал «Закон о профсоюзном единстве», который закрепил обязательное создание «Профсоюзного центра».

В то время как КП отстаивала принцип «единства», то есть существование единого профсоюзного центра, закрепленного законом, СП протестовала против закона, утверждая, что:

«Если посредством декрета вводится единый профсоюз и единая конфедерация профсоюзов, то по той же логике завтра может быть введена единая партия, единая пресса, единый список кандидатов в Законодательное собрание и так далее, и тому подобное».

После выборов в рабочем классе наметился политический раскол. Растущая враждебность между социалистами и коммунистами обрекла рабочих на дезориентацию и бездействие. В свою очередь, контрреволюция получила возможность перехватить инициативу.

Раскол ДВС

Когда рабочее движение раскололось на два блока, начали появляться все те, кто был против революции, но у кого до сего момента не хватало смелости выступить открыто. Началась волна нападений на штаб-квартиры коммунистов и профсоюзов на севере страны.

В последующие месяцы ультраправый терроризм, поддерживаемый католической церковью, взбудоражил страну, фактически уничтожив свободу быть коммунистом в нескольких частях страны.

Что касается ДВС, то оно раскололось по классовому признаку. Некоторые офицеры нерешительно перешли на сторону пролетариата, но подавляющее большинство решительно перешло на сторону крупной буржуазии.

До сих пор ДВС полагалось на рабочее движение в противостоянии реакционным переворотам. Но оно не могло оставаться в стороне от конфликтов, которые теперь разделяли страну.

В середине августа 1975 года «умеренные» изложили свои взгляды в «Документе девяти». Его подписали 80 процентов армейских офицеров, которые устали от такого количества «анархо-популизма».

В начале сентября 1975 года в Движениии вооруженных сил произошли кадровые перестановки, в результате которых явное большинство получили «умеренные».

Контрреволюция

В вооруженных силах произошел серьезный перелом. Однако завоевание большинства в Движении вооруженных сил умеренными было важным, но недостаточным шагом.

Радикалы продолжали контролировать ключевые части вооруженных сил. Неповиновение распространилось среди рядовых, что привело к созданию движения «Объединенные солдаты победят», которое требовало изгнания реакционных офицеров из казарм и уничтожения буржуазной армии. Они провели массовые демонстрации с участием тысяч солдат.

Было сформировано новое временное правительство, на этот раз распределившее портфели в соответствии с влиянием каждой партии на выборах. Доминирующими были СП и НДП. КП была представлена министром, таким образом, одной ногой она была в правительстве, а другой – на каждой демонстрации против его политики.

С самого начала было ясно, что новое правительство будет проводить политику открытой контрреволюции. Официальной «целью» по-прежнему оставался социализм, но говорили, что это не спасет страну от кризиса. Вместо этого правительство проповедовало дисциплину и жесткую экономию.

Это вызвало сильное сопротивление со стороны рабочих. Не в последнюю очередь потому, что двойственность власти, которая продолжала существовать в вооруженных силах, лишила правительство надежного инструмента для подавления рабочего движения.

Переворот

Несмотря на политические разногласия внутри рабочего класса, этот период был отмечен третьей крупной волной забастовок против мер жесткой экономии, которые намеревалось ввести правительство.

Каждая забастовка была маленькой войной. И в результате беспрецедентной акции само правительство объявило забастовку, протестуя против забастовок и атмосферы беспорядков.

Когда 11 ноября рабочие-строители окружили и похитили депутатов Учредительного собрания, чтобы заставить правительство прекратить «забастовку» и подписать коллективный договор, последним ничего не оставалось, как уступить.

Правительство отдало приказ войскам «освободить» парламент. Но когда они добрались туда, солдаты стали брататься с рабочими, делясь хлебом, сардинами и красным вином.

Это была классическая дилемма: буржуазия не могла доминировать, а пролетариат не имел руководства для создания нового порядка.

Почему это произошло? Потому что не было массовой революционной партии с антикапиталистической программой, способной преодолеть раскол, существовавший в рабочем классе.

Такая программа предусматривала бы увеличение числа рабочих, местных, солдатских, матросских и студенческих комитетов. Прежде всего, это потребовало бы их объединения и координации на общенациональном уровне, как органов борьбы и управления, способных свергнуть буржуазное государство.

Такая ситуация могла существовать какое-то время, но не могла длиться вечно.

25 ноября под прикрытием протеста десантников был совершен государственный переворот. Под началом умереннмых офицеров, СП и Компартией (в обмен на ее всестороннее участие в буржуазно-демократической «нормализации», которая должна была последовать), сотни радикально настроенных офицеров были арестованы в ходе этого процесса.

Этот переворот в конечном счете привел к роспуску левых военных и восстановлению военной дисциплины. Такой финал стал результатом отсутствия единого и решительного командования левых военных. Он был успешным, потому что, в отличие от предыдущих переворотов, против него не было массового движения.

Кризис руководства

На протяжении всего революционного периода отсутствовало политическое руководство. Революционные рабочие и солдаты предотвратили несколько попыток государственного переворота, захватили земли, заводы, жилые дома, принудительно национализировали их и создали мощные профсоюзы и партии.

В какой-то момент в 1975 году журнал Time написал: «Капитализм в Португалии мертв». К сожалению, это было не так.

Революция потерпела поражение не из-за отсутствия активности, сознательности или готовности к самопожертвованию масс. Чего еще можно было требовать от рабочих в то время? Чего не хватало движению, так это руководства, которое могло бы возглавить движение масс.

Пятьдесят лет спустя капитализм вновь переживает глубокий кризис. Это оказывает влияние на сознание масс.

Перед нами надвигаются революционные времена. Однако, с падением доверия как к сталинизму, так и к социал-демократии, сегодня сложились несравненно более благоприятные условия для формирования революционных настроений в рабочих и молодежных движениях.

Это то, что мы создаем, как в Португалии, так и во всем мире. Присоединяйтесь к нам в Революционном коммунистическом интернационале для решения этой задачи!