Освободительная война 1971 года и незавершенная революция в Бангладеш

Сегодня Бангладеш пылает белым жаром революции. Массы вновь вышли на арену борьбы. Они заново открывают для себя богатую революционную традицию, уходящую корнями в глубь веков. На самом деле задачи этой революции – это незавершенные задачи революции, которая началась более пятидесяти лет назад и завершилась войной за независимость против господства Пакистана в 1971 году. Усвоение уроков того периода жизненно важно не только для понимания настоящего, но и для того, чтобы сегодняшняя революционная борьба была доведена до победы.

Революция и последующая война за независимость Бангладеш от Пакистана стали сокрушительными событиями. Однако очень немногие знают, что произошло на самом деле.

Сегодня основные политические партии Бангладеш окутали войну туманом лжи. Они осыпают себя славой, раздувая роль своих партий в борьбе за независимость.

Но настоящими героями этой истории были миллионы безымянных бангладешцев, которые сражались и были готовы пожертвовать собой ради свободы. Пришло время прояснить ситуацию.

Раздел

14 и 15 августа 1947 года было совершено великое преступление против человечества. Около 2 миллионов человек были убиты, 75 000 женщин изнасилованы, а 10-20 миллионов перемещены в результате неистовства общинного насилия, развязанного разделом Индии. Тед Грант о причинах данного преступления:

«Разделение субконтинента на Пакистан и Индию было преступлением, совершенным британским империализмом. Вначале британский империализм пытался сохранить контроль над всем субконтинентом, но в 1946-1947 годах на всем индийском субконтиненте разразилась революционная ситуация. Британский империализм понял, что больше не может сдерживать ситуацию. Его войска состояли в основном из индийцев, и на них нельзя было положиться, чтобы они выполняли грязную работу за империалистов. Именно в этих условиях империалистам пришла в голову идея раздела. Поскольку они больше не могли удерживать ситуацию, они решили, что предпочтительнее подстрекать мусульман против индусов и наоборот. Таким образом они планировали разделить субконтинент, чтобы легче было контролировать его извне, когда они будут вынуждены отказаться от военного присутствия. Они делали это, не заботясь об ужасном кровопролитии, которое будет развязано». (Тед Грант, 2001)

Этого события можно было полностью избежать. Всего за год до этого индусы, сикхи и мусульмане стояли плечом к плечу на баррикадах в революции против британской оккупации в Индии. Британия больше не могла поддерживать прямое господство, поэтому ей пришлось прибегнуть к методу «разделяй и властвуй». В сотрудничестве с индуистской и мусульманской правящими элитами субконтинент был разделен по религиозному признаку. В Индии должно было проживать большинство индусов, а в новом государстве Пакистан – большинство мусульман. Бенгалия была разделена на Восток и Запад. Запад, где преобладали индуисты, вошел в состав Индии, а восток, где преобладали мусульмане, стал Восточным Пакистаном (современная Бангладеш).

Восточный Пакистан

Несмотря на то что жители Западного и Восточного Пакистана исповедовали одну и ту же религию, у них сложились уникальные культуры и традиции, они говорили на совершенно разных языках, не говоря уже о том, что их разделяли 1200 миль враждебной суши!

С первого дня Восточный Пакистан находился под полным экономическим, политическим и культурным господством Западного Пакистана.

К 1970 году двадцати двум кланам Западного Пакистана принадлежало около 66 процентов промышленности и 80 процентов банковского дела в Восточном Пакистане. Карачи стал столицей, несмотря на то, что большинство населения проживало на востоке страны. Кроме того, средняя зарплата рабочих в Западном Пакистане составляла 35 фунтов стерлингов в месяц по сравнению с 15 фунтами стерлингов в месяц на востоке страны. Восточный Пакистан был невольным рынком для товаров, произведенных в Западном Пакистане, поскольку богатство перетекало с Востока на Запад. 90 процентов армии составляли выходцы из Западного Пакистана, и только 16 процентов элитной гражданской службы состояли из восточных пакистанцев. Национальным языком был объявлен урду, хотя на нем говорили всего семь процентов населения, в то время как 55 процентов говорили на одной из форм бангла.

Правящий класс Западного Пакистана подавлял демократические свободы бенгальцев, чтобы защитить свои привилегии и обеспечить максимальное извлечение прибыли. Хотя формально Восточный Пакистан был свободен от своих британских колониальных хозяев, теперь он был полуколонией Западного Пакистана, где проживала масса угнетенных бенгальцев.

Ленин однажды заметил, что национальный вопрос – это в конечном счете вопрос о хлебе. Вопрос экономической свободы лежал в основе борьбы за независимость. В фундамент государства Пакистан был заложен динамит.

Языковое движение

Первые признаки недовольства появились в 1952 году, когда возникло массовое движение за признание и практику бенгальского языка. Движение получило массовую поддержку после того, как полиция застрелила десятки студентов-активистов. Во время этого движения к власти пришел молодой Муджиб-ур-Рахман, отец недавно свергнутого тирана Шейха Хасины. В итоге он стал лидером бенгальской националистической партии Авами Лиг, которая впоследствии стала ключевым игроком в борьбе за независимость.

Муджиб был выходцем из среднего класса, землевладельцем, и его вдохновляла демократия «западного образца». Он был яростно харизматичен и хорошо образован – идеальная фигура для восходящей бенгальской мелкой буржуазии.

На всеобщих выборах 1954 года победу одержала коалиция бенгальских националистов, Объединенный фронт (Jukta Front), набравшая 65,5% голосов. Напуганная растущим недовольством западнопакистанским национализмом, правящая элита распустила правительство всего через 56 дней и была вынуждена признать бенгальский язык официально в 1956 году. Именно в буре и стрессе 1950-х годов формировалось современное бангладешское национальное сознание.

Диктатура

Пакистанская «демократия» закончилась в 1958 году. Политические, социальные и экономические потрясения привели к запрету политических партий и тупиковой ситуации между противоборствующими классами.

В 1958 году к власти в результате военного переворота пришел армейский офицер Аюб Хан и стал править как силовик, балансируя между классами, чтобы «спасти страну от анархии». Было введено военное положение и запрещены все политические собрания. Бенгальская культура подавлялась.

Аюб Хан пригласил американскую армию для строительства военных баз, превратив Пакистан в форпост американского империализма в регионе. Внутри Пакистана в 1960-е годы при военной диктатуре наблюдался беспрецедентный экономический рост. Профсоюзы были практически вне закона, что сделало Пакистан прибежищем для иностранных инвестиций. Индустриализация сформировала мощный рабочий класс в городах Пакистана, который становился все более озлобленным против режима. Массы страдали от ужасных условий труда, в то время как сверхбогатая банда капиталистов, помещиков и военной элиты выставляла напоказ свои богатства.

В 1965 году Пакистан развязал дорогостоящую и катастрофическую войну с Индией за Кашмир, что усилило инфляцию и повысило стоимость жизни. Цензура в прессе и жесткие ограничения на политические высказывания усилили чувство национального угнетения бенгальцев в Восточном Пакистане. Это заложило основу для всемогущего взрыва классовой борьбы. Нужна была лишь искра, чтобы разжечь глубоко укоренившуюся ненависть и гнев к режиму. Западнопакистанские капиталисты получали сверхприбыли от владения огромными земельными участками и эксплуатации этнических меньшинств в качестве дешевой рабочей силы.

Поэтому пакистанская буржуазия, связанная по рукам и ногам с землевладельцами и американскими империалистами, оказалась неспособна создать современное демократическое государство, способное удовлетворить основные потребности народа: землю для крестьян и свободу для угнетенных этнических групп.

В 1966 году Муджиб Рахман выдвинул «программу шести пунктов», которая требовала большей автономии и восстановления парламентской демократии в рамках федерации Пакистана. Он требовал права на формирование независимых вооруженных сил и контроля над собственными налогами и доходами, включая существование двух отдельных валют.

Такая программа, какими бы умеренными ни были ее требования, была неприемлема для пакистанского правящего класса. Восточный Пакистан был основным источником прибыли для правящего класса (базирующегося в основном в Западном Пакистане), и в то же время его население составляло большинство от общего числа жителей Пакистана. Уступка всеобщего избирательного права означала бы потерю контроля над ситуацией (что в итоге и произошло). Уступка Восточному Пакистану права повышать налоги и иметь собственную валюту означала бы потерю экономического контроля со стороны западнопакистанского правящего класса. Кроме того, вокруг программы из шести пунктов было организовано массовое движение, которое получило поддержку большинства народных масс Восточного Пакистана.

Революция

Прелюдия к революции началась в 1967 году с боевой забастовки железнодорожников в Западном Пакистане и избрания правительства «Объединенного фронта», включавшего коммунистические и социалистические партии, в индийском штате Западная Бенгалия (соседнем с Восточным Пакистаном), что привело к выходу тысяч людей на улицы Калькутты в знак поддержки.

Газета Economist с тревогой заявляла: «Если где-нибудь в Азии и назревает попытка городской революции, так это в Калькутте, да и города Восточного Пакистана не отстают».

В западнопакистанском городе Равалпинди 7 ноября 1968 года полиция открыла огонь по студентам, протестовавшим против агрессивного обращения со стороны таможенников, и убила одного человека. По всему городу вспыхнули беспорядки и протесты, которые, как лесной пожар, охватили всю страну, включая Восточный Пакистан. Вся накопившаяся ярость и гнев на режим вырвались на поверхность. К этому моменту руководство движением в основном находилось в руках Муджиба Рахмана из Народной лиги и «красного» маулана Абдул Хамид Хана Бхашани, президента маоистской Национальной народной партии (НПД), объединявшей крестьянские организации, связанные с Китаем.

Бхашани был образованным человеком из крестьянского среднего класса. Вдохновленный Мао и китайской революцией, он верил, что борьба за независимость будет выиграна с помощью вооруженной партизанской борьбы под руководством крестьянства. Крестьянское восстание в Наксалбари (Западная Бенгалия) в 1966 году оказало сильное влияние на политически сознательных крестьянских лидеров Восточного Пакистана. Он смог завоевать массовую базу среди крестьянства и студенческой молодежи.

Начиная с конца ноября 1968 года Маулана Бхашани призвал бедных крестьян окружить резиденции коррумпированных чиновников по развитию и офисы тахсилов (отвечающих за земельные доходы и собственность). Это произошло во многих районах в декабре. 6 декабря Бхашани объявил всеобщую забастовку. Правительство ответило репрессиями и запретом на любые собрания и шествия. Движение, на этот раз поддержанное Муджибом и студенческим крылом Авами Лиг и Sarbadaliya Chhatra Sangram Parishad (Всепартийный комитет действий студентов), объявило еще одну всеобщую забастовку 13 декабря. Эта акция совпала со слушаниями по делу о заговоре в Агартале, в рамках которого Муджиб и еще 34 человека предстали перед судом по обвинению в сговоре с Индией с целью совершения насильственной революции в Восточном Пакистане. По мере приближения окончательной даты суда усиливалась агитация с требованием освободить всех обвиняемых.

Студенческий комитет действий был создан 4 января 1969 года в результате слияния левых и националистических студенческих групп. Он стал передовым отрядом революции.

Шесть пунктов Муджиба были заменены более радикальной «программой из 11 пунктов», выдвинутой студентами. Она требовала полной автономии Восточного Пакистана, освобождения политических заключенных, восстановления парламентской демократии, снижения налогов на фермеров, а также «национализации банков, страховых компаний и всех крупных отраслей промышленности, включая джутовую». На собственном опыте движение приходило к более радикальным выводам, соединяя демократические и социальные требования и приобретая антикапиталистический характер.

Массовые демонстрации активизировались 20 января после того, как студенческий лидер Аманулла Мохаммад Асадуззаман был убит полицией во время мирной демонстрации. Его смерть и сегодня отмечается как героическая жертва во имя дела. Студенты призвали к проведению на следующий день хартала (всеобщей забастовки и прекращения работы), который был широко соблюден. На каждого убитого протестующего приходились тысячи новых участников движения, которое с каждым днем становилось все более радикальным:

«Борьба среднего класса за демократическое правление под руководством буржуазии трансформировалась в революционный подъем масс. Рабочее население города - рикши, водители автомобилей и все остальные поденщики - объединились со студентами и бросили вызов правоохранительным органам. Народное восстание разрушило фасад стабильности режима, и администрация рухнула». (Рабочее движение в Бангладеш, Камруддин Ахмад, 1978.)

17 февраля 1969 года наступил еще один поворотный момент. Профессор Мохаммад Шамсуззоха из университета Раджшахи в Восточном Пакистане был заколот штыком солдата во время демонстрации. Как только новость достигла столицы Дакки, атмосфера стала взрывоопасной. Власти объявили комендантский час, который был проигнорирован. На улицах начались столкновения студентов и рабочих с властями, в которых погибло более 100 человек. Пули больше не были сдерживающим фактором. Когда массы теряют страх, это сигнал к смерти любого режима. Дни Айюб Хана были сочтены. 21 февраля он объявил, что не будет выставлять свою кандидатуру на выборах 1970 года, которые должны были стать первыми в истории страны выборами на основе всеобщего избирательного права.

Студенческий комитет действий встретился с представителями штата, чтобы потребовать прекращения комендантского часа и освобождения политических заключенных. Муджиб был освобожден через день, 22 февраля, под ликование толпы. Какая победа! Однако вместо того, чтобы успокоить массы, освобождение Муджибура произвело обратный эффект: они ободрились, а их моральный дух значительно укрепился!

Это был поворотный момент в революции. В движение начали вливаться массы рабочих, за ними последовали крестьяне в сельской местности. Газета «Таймс» в марте описывала происходящее: «Забастовщики всех профессий, специальностей и занятий – от врачей до железнодорожников и государственных инженеров – почти каждый час проходят по улицам, требуя улучшения условий труда и повышения зарплаты... на улицах Дакки уже две недели не видно полицейской формы».

Революция развивалась неудержимыми темпами. С каждым днем к забастовкам присоединялось все больше рабочих. Башани использовал все более радикальную риторику, призывая массы выйти на улицы. Он призывал рабочих к «герао» (тактика осады), что означало удерживать боссов в заложниках до тех пор, пока они не уступят их требованиям. Тактика, использовавшаяся крестьянским движением, теперь распространилась и на рабочий класс.

17 марта была объявлена успешная всеобщая забастовка по всей стране, в результате которой даже было отключено электричество в президентском дворце. Забастовка продолжалась до 25 марта, когда Аюб Хан ушел в отставку. Как в Западном, так и в Восточном Пакистане крестьяне начали захватывать землю и создавать суды для привлечения к ответственности ненавистных помещиков. Их лозунгами стали «кто обрабатывает землю, тот и пожнет урожай» и «помещики должны отречься от престола».

В Восточном Пакистане произошло 24 случая герао, когда рабочие брали под контроль крупные фабрики и правительственные здания. На большинстве рабочих мест были созданы комитеты самоуправления рабочих.

В состоянии паники Айюб Хан заявил: «Административные учреждения парализованы. Толпы своевольно прибегают к герао (осаде) и добиваются принятия своих требований под принуждением. Ситуация больше не контролируется правительством. Все правительственные учреждения стали жертвами принуждения, страха и запугивания. Все проблемы страны решаются на улицах».

Таким образом Хан признал, что пролетариат обладает куда большей властью и авторитетом, чем само государство. Подобная ситуация стремительно развивалась во всем Пакистане. Айюб Хан был вынужден отречься от власти 25 марта, продемонстрировав силу революции.

В Западном Пакистане движение возглавил лидер левых популистов Зульфикар Али Бхутто из Пакистанской народной партии (ПНП). Если бы Бхашани и Бхутто возглавили восстание с целью захвата власти, то мог бы произойти мирный переход власти и создание рабочего правительства на основе комитетов по месту работы, разбросанных по всему Пакистану.

В этом случае бенгальскому народу был бы предоставлен свободный демократический выбор: вступить в добровольный союз с возглавляемым рабочими Западным Пакистаном или полностью отделиться. Добровольный союз на основе рабочего государства, в свою очередь, позволил бы распространить движение на Западную Бенгалию и остальную Индию и, в конечном итоге, сформировать социалистическую федерацию Субконтинента, в которой право угнетенных меньшинств на самоопределение получило бы полное признание.

Однако Бхутто агрессивно выступал против бенгальского национализма и был полон решимости любой ценой сохранить насильственное единство Пакистана.

Предательство сталинизма и маоизма

Кроме того, Башани никогда не собирался брать власть в свои руки. Он считал, что сначала нужно завоевать независимость, и только потом можно строить социализм. Вместо того чтобы рассматривать комитеты на рабочих местах как семена нового общества и оружие, с помощью которого можно завоевать независимость, он рассматривал их как средство добиться от правящего класса Западного Пакистана элементарных демократических уступок. Поэтому демагогические речи, угрожающие «гражданской войной», были не более чем пустым звуком, в то время как он отчаянно пытался сохранить контроль над руководством движения. Это вытекало из его связи с Китаем Мао.

В 1965 году узкие интересы бюрократии в Китае столкнулись с интересами Советского Союза, что привело к китайско-советскому расколу. Это вызвало раскол в большинстве коммунистических партий по всему миру. Вместо того чтобы призывать к международной революции и объединять усилия во всемирной борьбе против капитализма, они стали бороться за влияние на мировой арене и даже сотрудничать с капиталистическими режимами, чтобы подорвать друг друга. Поэтому, чтобы противостоять советскому влиянию на Субконтиненте, китайская бюрократия вступила в беспринципный блок с империализмом США и, как следствие, с правящим классом Западного Пакистана.

Ключевым аспектом этой стратегии было использование союзных им коммунистических партий в качестве инструментов их внешней политики. НПД Башани и народ Бангладеш в целом были просто пешками в их циничных играх. Это, по сути, поставило Башани в безвыходное положение. Он должен был возглавить борьбу за независимость, но в то же время оказывать поддержку угнетателю, ведь Аюб Хан был другом Мао и Китая. Помощник Башани в то время вспоминает о его визите к Мао. Вместо того чтобы вернуться воодушевленным и политически вооруженным для прихода к власти, он вернулся в торжественном и подавленном настроении и больше никогда не был прежним.

Все левые партии под влиянием сталинизма завязали себя в узлы ложной теорией «двух этапов». Это была идея о том, что задачи революции носят буржуазный характер и что, следовательно, социалистическая революция снята с повестки дня и возможна только после длительного периода буржуазной демократии. В безумной охоте за несуществующей «прогрессивной буржуазией» так называемые коммунисты вступали во всевозможные причудливые и беспринципные союзы.

Например, многочисленные маоистские группировки в Восточном Пакистане либо игнорировали бенгальский национальный вопрос, либо активно выступали против него. Некоторые левые партии даже считали режим Айюба прогрессивным из-за проводившейся в то время индустриализации. Поэтому они назвали революционное движение против него заговором США, разжигаемым ЦРУ!

Этот полный политический провал сталинской и маоистской «коммунистических» партий как раз и позволил Бхутто и Муджибу захватить руководство революционными движениями в Западном и Восточном Пакистане соответственно.

Кнут и пряник

Вся страна замерла, и правящий класс потребовал навести порядок, приостановив действие конституции и введя военное положение. Но сам Айюб не мог этого сделать – он был полностью дискредитирован. Поэтому власть была передана военному главнокомандующему Яйха Хану.

Если Аюб использовал кнут, то Яйха – пряник. Он объявил о проведении новых всеобщих выборов на основе всеобщего избирательного права и некоторых незначительных реформ профсоюзов. Они надеялись направить движение в безопасное русло.

Это возымело желаемый эффект, поскольку многие бенгальцы никогда не сталкивались с политическим представительством такого рода.

Не имея четкого представления о том, как проводить революцию, Бхашани начал терять свой авторитет. В это время шли дебаты на тему «бюллетень или пуля» – то есть выборы или революция? Но концепция революции Бхашани была полностью ограничена маоистским взглядом на крестьянскую партизанскую войну.

На самом деле один из его близких соратников, профсоюзный деятель и лидер его партии Каниз Фатима много лет спустя рассказывал нашему товарищу о своем визите в Карачи. Этот город был и остается самым промышленным и пролетарским городом в стране. Там он спросил членов своей партии, есть ли в окрестностях Карачи горы. Они ответили, что нет. Тогда он отверг идею о том, что там можно совершить революцию!

Его неспособность предложить четкую стратегию независимости заставила его и НПД объявить о бойкоте выборов. Он утверждал, что выборы укрепят Пакистан, а вопросы голода и независимости должны быть решены в первую очередь. Однако к этому времени массовое движение пошло на спад, и иллюзии по поводу выборов росли. Не предлагая жизнеспособной революционной альтернативы, бойкот выборов был бесплодной тактикой. Таким образом, поле было оставлено открытым для Авами Лиг Муджиба.

Это было равносильно отказу от борьбы. Это создало огромный политический вакуум, который Муджиб с радостью был готов заполнить.

Фундаментальный вопрос в этот момент заключался в том, какой характер примет революция. Бхашани не хотел признавать, что революция принимает социалистический характер, даже когда это было видно прямо перед его лицом! Вся их тактика и маневры вытекали из ложной идеи о двух этапах.

Выборы

Национальное угнетение бенгальцев породило революционное движение по классовому признаку. Разрешить его можно было только в том случае, если рабочий класс возьмет власть в свои руки во главе всей нации. Но поскольку руководство рабочих отказалось это сделать, бенгальский рабочий класс оказался в объятиях националистов из среднего класса.

Народная лига при Муджибе была партией формирующихся бенгальских средних классов. Большинство руководства Народной лиги составляли мелкие и средние землевладельцы и бизнесмены, и партия прочно опиралась на этот слой общества. Они были готовы опереться на подъем масс, чтобы оказать давление на западнопакистанскую правящую элиту и добиться уступок. Но хотя их язык стал очень радикальным, отражая настроение движения, они не хотели и не могли идти до конца. Вся их стратегия была основана на попытке найти решение путем переговоров.

В действительности массовое движение за национальное освобождение было полностью связано с вопросом о собственности. Крестьяне захватывали землю, а рабочие – фабрики. Это напугало лидеров среднего класса Авами Лиг, которые опасались, что независимая Бангладеш будет охвачена классовой борьбой и что весь процесс может закончиться отменой капитализма.

Пакистанская правящая элита возлагала свои надежды на то, что голоса избирателей на Востоке будут разделены между многочисленными националистическими, исламистскими и крестьянскими партиями. Это позволило бы им разделять и властвовать, а также ждать, когда массы будут деморализованы.

Они жестоко просчитались. Они недооценили жгучую ненависть бенгальцев к правящей элите, которая десятилетиями подвергала их крайней нищете и национальному угнетению.

Не имея политической альтернативы, 7 декабря 1970 года Народная лига Муджиба получила 160 из 162 мест в Восточном Пакистане. Это дало бенгальским националистам не только сокрушительное большинство на Востоке, но и большинство во всем Пакистане – 39,2% голосов!

Правящая элита была в ужасе от такого результата, который де-факто давал мандат на независимость и распад Пакистана.

Муджиб потребовал немедленного созыва Национальной ассамблеи, в которой Авами Лиг имела абсолютное большинство.

Революция разгорелась с новой силой

Западнопакистанская буржуазия и землевладельцы никогда не согласились бы на создание независимой Бангладеш. Это означало бы потерю права эксплуатировать ее как колонию и прекращение сверхприбылей, которые они там получали. Это также придало бы импульс борьбе многих других угнетенных национальностей, входящих в состав Пакистана. Кроме того, бенгальское государство, дружественное Индии и обладающее собственной армией, значительно ослабило бы их позиции в регионе.

Таким образом, сверхэксплуатация бенгальцев была связана с их национальным угнетением со стороны более богатых западных пакистанцев, и единственным способом решить эту проблему было свержение тех, кто их эксплуатировал - капиталистов.

Муджиб, однако, не желал порывать с капитализмом и выходить за узкие рамки буржуазной демократии. Его возмущало, что воинственная западнопакистанская правящая элита не хотела идти ни на какие уступки, даже заявляя: «Неужели они не понимают, что я единственный, кто может остановить коммунистов». (Бангладеш: Незавершенная революция, Лоуренс Лифшульц. Zed press. Лондон. 1979)

Другими словами, у Муджиба не было перспективы борьбы против господства западнопакистанского правящего класса. Скорее, он надеялся на гнилую сделку, не дотягивающую до полной независимости, где местная бенгальская буржуазия получит некоторую автономию и разделит награбленное за счет эксплуатации местных рабочих и крестьян. Буржуазия всегда будет больше бояться рабочего класса, чем буржуазного «конкурента». Они с радостью примут порабощение другой буржуазией, если это означает, что они сохранят некоторые из своих привилегий, а не потеряют их все в результате социалистической революции.

1 марта 1971 года Яйха Хан отложил созыв Национального собрания, что вызвало яростную реакцию бенгальских масс.

Один из очевидцев описывает сцену на матче по крикету, когда прозвучала эта новость:

«Многие зрители взяли с собой транзисторы, и как только они услышали о переносе парламентской сессии, начался ад. 40-50 тысяч человек покинули стадион и вышли на улицы, выкрикивая лозунги «joi bangla» – националистический лозунг Западной Бенгалии, означающий «Победа Бенгалии».

«Все три дороги перед отелем [были] заполнены людьми, вооруженными железными прутьями и бамбуковыми шестами... на кострах горели пакистанские флаги и портреты Джинны (основателя Пакистана)».

Кнут контрреволюции вдохнул новую жизнь в революцию. Под давлением леворадикальных студенческих организаций Авами Лиг объявила всеобщую забастовку.

«Дорожное движение, магазины, фабрики и офисы закрыты. Все откликнулись на призыв к всеобщей забастовке... даже рыбный и овощной рынок был закрыт». (Из крови и огня: нерассказанная история бангладешской войны за независимость 1989, Джаханара Имам)

В ответ на это был объявлен комендантский час и введено военное положение, запрещающее публикацию всех враждебных правительству новостей. Но комендантский час был проигнорирован.

Днями и ночами возводились баррикады, а массы вступали в столкновения с полицией. Левые студенческие лидеры давили на Муджиба, требуя объявить независимость 3 марта. Он провел пресс-конференцию, и все ожидали, что он объявит об этом. Они ушли разочарованными. Вместо этого он призвал к «ненасильственному отказу от сотрудничества».

Очевидцы конференции заявляли «он не сказал ничего. Но выглядил он довольно мрачным» (Из крови и огня: нерассказанная история бангладешской войны за независимость 1989, Джаханара Имам)

Студенческие лидеры вместо этого созвали собственную массовую демонстрацию на Палтан Майдан, зачитав «программу независимости». Один из главных студенческих лидеров, А. С. М. Абдур Раб, развернул новый флаг Бангладеш перед ликующей толпой.

Муджиб стремительно терял контроль над ситуацией, и его пытались завести гораздо дальше, чем он изначально был готов пойти.

Уличные бои не прекращались. 7 марта Муджиб должен был сделать долгожданное заявление, которое привлекло 300 000 человек из разных уголков страны. Однако, «Шейх (Муджиб) разочаровал всех» опять. (Из крови и огня: нерассказанная история бангладешской войны за независимость 1989, Джаханара Имам.)

На каждом рабочем месте, в университетах, на массовых собраниях и даже в семьях днем и ночью велись жаркие споры о том, куда двигаться дальше в движении за независимость.

Создавались и широко распространялись революционные националистические стихи, песни, карикатуры и наклейки. Новое, свежее революционное искусство ежечасно показывали на телевидении Дакки после того, как его заняли сотрудники, вдохновляя тысячи людей присоединиться к революции за независимость. За две недели массы вышли за рамки узкого национализма Авами Лиг и захотели завершить дело революционными методами.

Казалось, движение невозможно остановить. Все политические партии, студенческие организации, профсоюзы, профессиональные ассоциации и творческие коллективы созвали 23 марта огромную демонстрацию под названием «День сопротивления». Это был тот самый момент. Наступило время для решительных действий и захвата власти. Массы надеялись, что этот день станет именно таким. К этому моменту было очевидно, что без вытеснения западнопакистанских капиталистов и помещиков программа из 11 пунктов не может быть реализована.

Богатые западнопакистанцы никогда добровольно не откажутся от своей собственности на банки, промышленность, землю и не допустят расцвета либеральной демократии. Если бы существовала настоящая коммунистическая партия, пустившая корни на каждом рабочем месте, в каждой общине и деревне, они могли бы превратить всеобщую забастовку в экспроприацию западнопакистанских помещиков и капиталистов, национализировать банки и главные отрасли экономики под контролем рабочих и завоевать подлинную независимость с малой долей пролитой крови. Однако без четкого руководства день, который имел такой большой потенциал, закончился как массовое празднование. И снова возможность взять власть в свои руки упущена. Это привело бы к катастрофическим последствиям.

Черная ночь

25 марта 1971 года жители Восточного Пакистана проснулись от «оглушительных звуков тяжелых орудий, прерывистых звуков пулеметов, свистящего звука пуль». «Раздались крики страдания и затыкающие уши вопли жертв». (Из крови и огня: нерассказанная история бангладешской войны за независимость 1989, Джаханара Имам.)

Пакистанская армия вторглась в страну, чтобы утопить революцию в крови в ночь, которую назвали «Черной ночью». Был объявлен бессрочный комендантский час, политические партии были запрещены, а Муджиб и другие лидеры были арестованы пакистанскими властями. Это была жестокая военная интервенция против безоружного гражданского населения.

Исламская фундаменталистская партия «Джамаат-и-Ислами» снабжала западнопакистанскую армию бойцами для формирования контрреволюционных военизированных формирований. Эти группы вместе с западнопакистанской армией проводили систематическую кампанию жестоких убийств и сексуального насилия.

Был совершен геноцид бенгальского народа. Число погибших неизвестно, но официальные оценки колеблются от 300 000 до 3 миллионов человек. Тысячи бенгальских женщин были изнасилованы, а 8,9 миллиона человек были вынуждены покинуть страну в качестве беженцев.

Такова была цена, которую бенгальский народ понес за нерешительность своего трусливого руководства. Слабая и нерешительная политика Муджиба вызвала агрессию западнопакистанской правящей элиты. Так как власть не перешла в руки рабочего класса и крестьянства, насилие со стороны дряхлого и злобного правящего класса, загнанного в угол, было неизбежно. Политика Муджиба, призывавшего массы держать свои требования в рамках демократии, полностью дезориентировала их. К этому неизбежному событию не было никакой подготовки: массы были безоружны, и, как следствие, миллионы людей погибли при самых жестоких обстоятельствах. Правящий класс или касты никогда не сдавали свою власть и привилегии без боя.

Муджиб позволил западнопакистанским властям поймать себя. Вплоть до своей поимки он продолжал умолять Яйху о компромиссе. Он даже был готов принять смягченную программу независимости, которая на практике все равно означала бы порабощение Пакистаном. Мелкобуржуазное руководство, столкнувшись с движением масс, всегда будет предавать, когда оно начнет перерастать их узкие интересы, когда под угрозой окажется сама частная собственность. По словам Генри Джоя Маккрэкена, одного из лидеров ирландского восстания 1798 года, «богатые всегда предают бедных».

Формирование Мукти Бахини

Вторжение срезало бушующий революционный подъем. Многие опустили голову, пытаясь уберечь свои семьи, или вовсе покинули страну.

Чтобы насыпать соль на раны, первый премьер-министр Китая Чжоу Эньлай 13 апреля 1971 года написал Яйха Хану: «Китайское правительство и народ, как всегда, будут твердо поддерживать правительство и народ Пакистана в их справедливой борьбе за сохранение государственного суверенитета и национальной независимости». Они также помогали снабжать Западный Пакистан оружием и финансовой помощью. Для многих, кто смотрел на Китай Мао как на источник вдохновения, это стало душераздирающим предательством. В результате большая часть молодежи оказалась дезориентирована и лишена лидера.

Но за кулисами значительная часть младших офицеров и рядовых солдат радикализировалась под влиянием зверского насилия, которому западнопакистанская армия подвергала свой собственный народ. Одним из таких офицеров был Абу Тахер, который дезертировал из западнопакистанской армии и присоединился к сопротивлению, став командиром 11-го сектора. Впоследствии он сыграл важную роль в революционных событиях после обретения независимости. Они бежали в сельскую местность, сформировали Мукти Бахини (Освободительную армию) из наиболее закаленных и самоотверженных элементов молодежи и начали партизанскую войну.

Многие женщины присоединились к Мукти Бахини в женских отрядах и мужественно сражались бок о бок с мужчинами. Женщины также рисковали жизнью, работая шпионами, перевозя грузы, ухаживая за ранеными и даже превращая свои дома в импровизированные госпитали. Женщины сыграли важную роль в революции и войне за независимость!

Офицеры-радикалы

10 апреля 1971 года в Калькутте (Западная Бенгалия) было создано правительство Бангладеш в изгнании (правительство Муджибнагара). В его состав вошла прослойка государственных чиновников, интеллектуалов и военных командиров. Они координировали «официальное» командование Мукти Бахини при помощи индийского государства. «Официальное» командование было сформировано из бенгальской военной элиты при поддержке правительства Авами Лиг в изгнании, которое хотело вести конвенциональную войну с регулярной офицерской командной структурой. Они не располагали достаточными численными силами, чтобы нанести решающий удар по западнопакистанской армии, поэтому в значительной степени зависели от поддержки индийской армии.

Индийское государство, на словах поддерживая независимость Бенгалии, имело реальные материальные интересы во вмешательстве. Они боялись, что движение может легко распространиться на Западную Бенгалию, а затем и на всю Индию. Они хотели контролировать это движение, поскольку оно могло выйти за рамки капиталистической системы в Южной Азии.

Однако они никогда не хотели оккупировать Бангладеш и присоединить его к Индии. Это, скорее всего, привело бы к дальнейшему распространению движения. Лучшее, на что они надеялись, – это бангладешское государство, дружественное индийским капиталистам, которое стало бы ключевой частью их региональной стратегии по ослаблению заклятых соперников.

На самом деле после событий 1971 года у Индии была возможность нанести Пакистану сокрушительное поражение. Но индийскому правящему классу нужна была «ловушка» в виде заклятого соперника, определяемого религиозными разногласиями на границе, чтобы отвлечь внимание масс от внутренней борьбы. Это полностью соответствовало первоначальному плану британского империализма, разделившего Индию по религиозному признаку в 1947 году.

Внутри Мукти Бахини начали выкристаллизовываться противоположные тенденции по поводу методов и тактики сопротивления. Основные силы «официального» командования, работавшего с индийской армией, возглавлял отставной офицер пакистанской армии генерал М.А.Г. Османи. Оперативное командование на индийской территории в Трипуре возглавлял Халед Мушарраф, а северной бригадой командовал Зиаур Рахман, который в дальнейшем, после обретения независимости, играл контрреволюционную роль.

С другой стороны, были радикально настроенные офицеры, такие как Абу Тахер, которые отвергали поддержку Индии и хотели превратить войну в революционную войну за независимость, основанную на деревенских коммунах. Это была позиция крайне левого крыла националистического движения, которое позже сформировало партию «Джатия Самаджтантрик Дал» (Национал-социалистическая партия, или НСД), которая сознательно направляла партийные кадры в сельскую местность и города для привлечения крестьян и молодежи в ряды «Мукти Бахини». Тахер завоевывал огромный авторитет среди рядовых членов Мукти Бахини благодаря своей военной смекалке и политическим идеям. В середине сентября он возглавил успешную кампанию в Чилмари, которая нарушила военный контроль Пакистана над Северной Бенгалией. Затем он нацелился на еще одно ключевое стратегическое завоевание: осаду Камалпура 24 октября, который был окончательно взят 14 ноября - при этом Тахер потерял ногу. Следующим шагом в стратегии Тахера стало окончательное наступление на Даху с революционной армией, состоящей из крестьян и молодежи.

Бенгальское военное командование, правительство Авами Лиг в изгнании и индийский правящий класс начали бить тревогу. Индийский правящий класс понимал, что если Тахер доберется до города со 100 000 революционных бойцов, то они предстанут в роли освободителей, подобно кубинским повстанцам и китайской Красной армии. Это означало бы катастрофу для индийского капитализма, который переживал свой собственный экономический кризис. Там тоже правящий класс изо всех сил старался сдержать классовую борьбу, особенно в Западной Бенгалии.

Наступающая революционная армия вызвала бы революцию на всем субконтиненте. Этого индийский правящий класс не мог допустить, поэтому 3 декабря 1971 года Индия направила 150 000 солдат, которые достигли Дакки раньше, чем Мухти Бахини.

Индия вмешалась и спасла ситуацию для правящих классов. Одним махом они смогли срежиссировать окончание войны: распустить деревенские коммуны и разоружить левых партизан. Во-вторых, они спасли пакистанскую армию от гнева местного населения, которое наказало бы ее за ужасные преступления, совершенные во время войны. Возмездие народных масс стало бы сильным сигналом для правящих классов всех стран региона.

Вместо этого индийские и пакистанские генералы обедали и ужинали вместе, со смехом вспоминая «старые добрые времена», когда они вместе служили в британской армии в качестве сослуживцев. Около 90 000 пакистанских военнослужащих и членов их семей были доставлены в Индию в качестве военнопленных. 16 декабря пакистанская армия капитулировала, и люди вышли на улицы, выкрикивая бенгальские лозунги и поднимая флаг независимости.

Индийская армия была встречена в Дакке с ликованием. Зверства, совершенные пакистанской армией, и невыносимые условия войны привели к тому, что массы согласились бы на любые меры, чтобы остановить войну, даже если бы это означало вторжение иностранной армии!

Послесловие

Джаханара Имам в своей книге, рассказывающей об освободительной войне из первых рук, подводит итог послевоенному настроению:

«Телефонные и электрические линии еще не восстановлены. Кто это сделает? Весь город смеется и плачет одновременно. Люди счастливы, потому что наконец-то они свободны, но цена, которую пришлось заплатить кровью, была огромной».

Тысячи людей отдали свои жизни за борьбу за независимость. Но как будет выглядеть независимость и на какой основе она будет сформирована? Муджиб был назначен премьер-министром нового независимой Бангладеш индийскими властями, которые надеялись, что он будет управлять экономикой в их интересах.

В глазах большинства бенгальского населения он все еще пользовался авторитетом, и индийский правящий класс мог рассчитывать на него как на надежную пару рук для реализации своих интересов. Муджиб получил то, что хотел. Он обещал восстановить «закон и порядок» и внедрить «демократию вестминстерского типа». Однако независимая Бангладеш была ввергнута в состояние варварства. Экономика была полностью парализована.

Инфраструктура страны была разрушена. Было повреждено более 300 железнодорожных и 270 автомобильных мостов, около 10 миллионов человек эвакуировались, оставив без работы фабрики и фермы, а земля была опустошена наводнениями и голодом. Особенность войны заключалась в том, что, хотя ее окончание было в значительной степени срежиссировано индийской армией, небольшая горстка влиятельных западнопакистанских помещиков и капиталистов была изгнана силой, оставив огромные участки земли и фабрики пустыми.

Бенгальская буржуазия была слишком слаба как класс, чтобы заполнить образовавшуюся брешь, поэтому режим Народной лиги при Муджибе был вынужден национализировать 93 % промышленности, 80 % международной торговли и все местные коммерческие банки. Только на основе изгнания западнопакистанских помещиков и капиталистов была завоевана формальная независимость. Если бы существовала революционная коммунистическая партия, это можно было бы сделать революционными, прогрессивными методами с минимальным кровопролитием.

Однако даже самые «радикальные» мелкобуржуазные демократы вроде Муджиба доказали, что сами по себе они не хотят и не способны сделать это, пока у них не осталось выбора. Они постоянно тормозили движение.

Независимость была завоевана вопреки Муджибу и Авами Лиг. Только благодаря активному участию масс на каждом этапе движение продвигалось вперед. Они намного опередили своих лидеров и добились независимости силой революционной воли. Вместо этого, из-за трусости и уклончивости Муджиба и Авами Лиг, изгнание западнопакистанской элиты было завершено в ходе затяжного кровавого конфликта, унесшего миллионы жизней.

JSD

Муджиб вернулся в страну, которая отличалась от той, которую он оставил. Страна была опустошена войной и голодом. Хотя большая часть промышленности была национализирована, главной целью Муджиба и правящей элиты было восстановление порядка и взращивание коренного бенгальского капиталистического класса. Он приказал «Мукти Бахини» сдать оружие, а затем восстановил в должности многих старых бюрократов предыдущего режима, 80 процентов которых скандально сотрудничали с пакистанским режимом!

В феврале 1972 года в ходе чистки радикально настроенных офицеров Тахер был смещен со своего военного поста. Муджиб не мог полагаться на военных, поскольку они были либо коллаборационистами с Пакистаном, либо левыми радикалами. Поэтому он создал Джатия Ракхи Бахини (JRB), или Силы национальной обороны, военизированное формирование, лояльное лично ему. JRB совершили множество вопиющих злодеяний. Хотя официально они были созданы для борьбы с контрабандой и торговцами на черном рынке, основная часть их работы заключалась в разгроме левых организаций методами насилия, изнасилований и пыток.

В апреле 1972 года крайне левое крыло националистического движения и Мукти Бахини окончательно отделились от Авами Лиг и сформировали новую партию Джатия Самаджтантрик Дал (JSD), которая была вынуждена действовать подпольно.

Их кадры в основном состояли из радикальных студенческих лидеров революционного периода конца 1960-х годов. Генеральным секретарем партии был А. С. М. Абдур Раб, видный лидер студенческого комитета действий.

После увольнения Абу Тахер и другие радикально настроенные офицеры присоединились к ДСР, где они командовали вооруженным военным крылом партии (Революционной народной армией). Тахер сделал еще более радикальные выводы и даже назвал себя марксистом. Его возмущала коррупция военной элиты и реабилитация военных преступников, что привело его к выводу о том, что подлинная независимость Бангладеш может быть достигнута только путем социалистического преобразования общества, за идеи которого он впоследствии отдаст свою жизнь.

Экономика после провозглашения независимости

Авами Лиг состояла в основном из мелких и средних землевладельцев и бизнесменов. Эти выскочки-бюрократы из среднего класса были очень амбициозными людьми, стремившимися стать коренным бенгальским капиталистическим классом. Они использовали государственный аппарат для накопления значительных богатств.

В национализированной промышленности было огромное количество расточительства, коррупции и кумовства. Руководителей крупных компаний просто возвращали обратно для управления государственными предприятиями. Большую часть полученной иностранной помощи прикарманивала верхушка партии Авами Лиг. Например, президент Авами Лиг в Дакке и председатель Красного Полумесяца Гази Гулам Мустафа организовал многомиллионную сделку на черном рынке. Было введено нормирование, что означало, что государственные чиновники могли зарабатывать большие деньги, продавая товары по завышенным ценам отчаявшимся, голодающим людям. Контрабанда превратилась в многомиллионный бизнес. Правительство Авами Лиг предлагало «сертификаты борца за свободу», которые давали людям льготный доступ к пайкам. Однако они продавались на черном рынке тому, кто больше заплатит. Даже пакистанские коллаборационисты (разакары) получили в свои руки некоторые из этих сертификатов.

Вдобавок к разрушенной войной экономике в 1974 году в стране произошло сильнейшее за всю историю страны наводнение, приведшее к голоду, от которого погибло около 1,5 миллиона человек. В 1974-75 годах инфляция составила 51 процент. Резко выросли цены на рис, и стоимость жизни увеличилась в четыре раза, в то время как зарплата выросла лишь вдвое.

Открытая коррупция в руководстве Авами Лиг вызывала отвращение у масс, которые испытывали невообразимые страдания. Муджиб превратился из героя нации в самого ненавистного человека в стране. Режим был кризисным с первого дня. Внутри Авами Лиг и государственного аппарата вспыхнули фракционные разногласия. Быстро возникло сопротивление режиму.

В декабре 1973 года ДСР организовал демонстрацию с участием 100 000 человек, а затем, в январе и феврале, две всеобщие забастовки. Затем в марте они организовали голодный марш к дому министра внутренних дел. Полиция открыла огонь, убив 30 человек, что стало известно как резня на Минто-роуд. В декабре 1974 года во время празднования Ида был убит член парламента. Режим использовал это как повод для введения чрезвычайного положения.

Политические партии были запрещены, свобода прессы и собраний отменена, а парламент был распущен в коалицию под названием BAKSAL. Это была коалиция партий «за независимость», объединенных в парламент. Но по сути этот парламент подчинялся Муджибу и только Муджибу. Он имел возможность наложить вето на любой закон, прошедший через парламент.

Демократическая, современная, буржуазная демократия была невозможна. Противоречия внутри новой независимой Бангладеш были слишком взрывоопасны, чтобы их можно было контролировать. Экономическая жизнь и правовое государство практически не существовали. Стремящаяся к власти бенгальская буржуазия была на тот момент слишком слабым классом, чтобы установить свою власть в стране. Они до ужаса боялись масс. Вместо того чтобы дать рабочему классу право голоса на демократических выборах, им пришлось спрятаться за фигурой сильного человека, которому было поручено защищать их интересы.

Рабочий класс не смог взять власть в 1970-71 годах из-за трусости своего руководства, что привело к временному тупику между классами. Муджиб начал балансировать между классами, сосредоточивая в своих руках все больше и больше власти. Он попытался представить БАКСАЛ как «вторую революцию». Это была не революция, а скорее попытка возродить свою базу поддержки, чтобы нанести удар по набирающему силу классу контрабандистов, торговцев на черном рынке, мятежных армейских офицеров и государственных бюрократов.

Однако у Муджиба больше не было поддержки среди среднего класса. Они были полностью разорены войной, голодом и нищетой. Он больше не был их спасителем. В верхах, особенно в армии, происходили расколы. Пропакистанское и проамериканское крыло становилось все более недовольным тем, что их лишили власти и привилегий.

Для Муджиба все было ясно. Он был подвешен в воздухе и ждал, когда его отстранят от власти. 15 августа 1975 года группа недовольных армейских офицеров, настроенных пропакистански и американски, ворвалась в резиденцию Муджиба и убила его и его семью. Место президента занял Хондакер Мостак Ахмед. Однако он не внушал никому доверия. Эти бюрократы и армейские офицеры в основном были разакарами во время Войны за независимость и поэтому были полностью презираемы массами.

Почти не имея поддержки среди населения, он вскоре был заменен бригадным генералом Халедом Мушарраффом, который пришел к власти в результате контрпереворота 3 ноября. Его возглавила небольшая часть Авами Лиг и офицерского корпуса, которые были верны Муджибу и поддерживали Индию. И опять же, эти люди не имели поддержки ни среди населения, ни среди рядовых военных – быть кандидатом на преемственность голода и коррупции не приносило популярности. Среди правящей клики существовали глубокие разногласия по поводу того, как стабилизировать ситуацию. В конечном итоге раскол в верхушке общества оставил брешь для вмешательства масс. Существовал страх гражданской войны между фракциями. Офицеры, поддерживавшие Муджиба, были убиты в тюрьме, и ситуация, казалось, выходила из-под контроля. Зиаур Рахман, амбициозный офицер, был смещен с поста начальника генерального штаба армии и арестован путчистами.

Из-за отсутствия какой-либо четкой политической альтернативы массы нашли свое выражение в партии ДСР. К моменту переворотов ДСР создала значительную базу среди молодежи, крестьянства и частей рабочего класса. В условиях глубокого раскола в верхах они увидели возможность вмешаться и взять власть в свои руки. 7 ноября 1975 года они окружили Мушаррафа и его людей и вызволили генерала Зию из тюрьмы. Затем они призвали рабочий класс, крестьян и молодежь к уличным демонстрациям.

В восстании участвовали в основном офицеры, радикально настроенные революционным движением и войной за независимость. Они создали организацию под названием Biplobi Shainik Sangstha (Революционная солдатская организация). Тахер даже сказал, что: «Наша революция – это не просто смена одного руководства на другое. Эта революция преследует одну цель – интересы угнетенных классов». Организация восстания была совершенно правильной. Раскол в верхах оставил огромный вакуум власти, который необходимо было заполнить. Если бы этого не произошло, гражданская война или военная диктатура были бы неизбежны. На тот момент весь государственный аппарат был парализован. Власть лежала на блюдечке для ДСР, который стоял во главе масс. К сожалению, ДСР, называвшие себя марксистами, были неоднозначны в своей программе, которая была эклектичной.

Вместо независимой классовой программы экспроприации и рабочей демократии они призвали к созданию правительства из так называемых «прогрессивных сил», симпатизирующих национальной независимости. Они пришли к выводу, что рабочий класс еще не обладает сознанием, необходимым для самостоятельного управления обществом, поэтому власть должна быть передана «нейтральному актору».

К власти пришел Зия. В течение недели он арестовал всех лидеров ДСР, включая Тахера, который был казнен спустя несколько месяцев, 21 июля 1976 года. Руководство ДСР считало, что Зия «может быть использован в интересах политики рабочего народа». (Политический и организационный отчет: 7 ноября и последующие события, 4-й выпуск, 23 февраля 1976 г., с. 14.) Это было явно не так. На самом деле Зия выжидал время за кулисами, выжидая, в какую сторону подует ветер, и удобного момента для удара. Сотрудничество с классом всегда заканчивается крахом. Рабочий класс может верить только в свои силы.

В условиях, когда ни один класс в обществе не мог утвердить свое господство, возможен был только один исход: безжалостная бонапартистская диктатура, подавившая революционных рабочих, молодежь и крестьян. Восстание было утоплено в крови. Это был последний гвоздь в крышку гроба, положивший конец периоду бури и напряжения. ДСР оказались неспособны правильно переориентироваться и осознать свою роковую ошибку. Это стало началом их вырождения. Сегодня ДСР – тень себя прежних.

Они отказались от любого подобия революционной классовой политики и просто покончили с деспотическим режимом Авами Лиг Шейха Хасины во имя того, чтобы остановить «большее зло» – БНП. Зия и партия БНП управляли страной железным кулаком, приватизируя государственные активы, вступая в союз с американским империализмом и поощряя правых исламских фундаменталистов. Контрреволюция снова оказалась у руля.

Распутывая узел истории

Национальный вопрос был формально решен для бенгальцев в бывшем Восточном Пакистане. Однако сегодня Бангладеш – одно из беднейших государств в мире. В ней тотально доминируют иностранные транснациональные корпорации, которые в сотрудничестве с коррумпированным государством создают антиутопические условия труда. На протяжении последних 53 лет бангладешский народ выбирает между двумя коррумпированными бандитскими группировками, которые будут править им: БНП или Авами Лиг.

Как однажды заметил Джеймс Коннолли:

«Если вы завтра выведете английскую армию и поднимете зеленый флаг над Дублинским замком, если вы не приступите к организации социалистической республики, ваши усилия будут напрасны. Англия все равно будет править вами. Она будет править вами через своих капиталистов, через своих лендлордов, через своих финансистов, через весь набор коммерческих и индивидуалистических институтов, которые она насадила в этой стране и полила слезами наших матерей и кровью наших мучеников».

Если заменить названия стран и цвета флагов, то получится пророческое описание хода событий в Бангладеш. Сегодня бангладешская революция остается незавершенной. Однако пока пишутся эти строки, в гораздо более благоприятных условиях открывается новая глава.

Индустриализация, последовавшая за обретением Бангладеш независимости, сформировала чрезвычайно мощный рабочий класс, насчитывающий 73,69 миллиона человек. Это больше, чем все население Восточного Пакистана в 1970 году! Классовый баланс сил резко изменился в пользу рабочего класса.

На этой неделе героическое движение студентов и тяжелые батальоны рабочего класса свергли убийственный режим Хасины. 16-летнее правление Хасины постигла та же участь, что и Аюб Хана – оно закончилось народной революцией студентов и рабочих. Студенты мужественно прошли этот путь. Но только когда зашевелились массы рабочих, особенно мощные швейники, режим рухнул как карточный домик. Рабочий класс Бангладеш, диаспора по всему миру и, в частности, студенты заново открывают свое богатое революционное наследие.

Узел истории затягивается. Но чтобы добиться победы, бангладешские массы должны извлечь уроки из ошибок прошлого и продолжить путь с того места, на котором остановилась последняя революция. История бангладешской революции показывает, что пока не будет сломлено господство капитала, настоящая демократия и национальное освобождение останутся далекой мечтой. Сегодня диктатора Хасины больше нет. Но есть и опасности. Революция не завершена. На момент написания статьи формируется новое правительство. Либералы будут стремиться восстановить легитимность капиталистического государства, стоящего за этим правительством. В свою очередь, генералы, высшие офицеры, начальники полиции и судьи будут скрываться за ним, ожидая подходящего момента, чтобы нанести контрудар по революции. Как коммунисты мы предупреждаем: революция будет незавершенной до тех пор, пока старое капиталистическое государство не будет полностью разгромлено! Рабочие, студенты и угнетенные массы должны взять власть в свои руки. Комитеты рабочих и студентов должны распространяться, объединяться и захватывать власть!

В 1970-х годах классовый коллаборационизм официальных лидеров движения за независимость завел движение в тупик. Военные генералы выжидали время за кулисами и нанесли решающий удар, чтобы положить конец массовому движению. Чтобы исключить возможность повторения подобного исхода, наиболее революционное крыло студентов должно приступить к созданию революционной коммунистической партии, опирающейся на четкую марксистскую программу. Такая партия должна стремиться к слиянию с авангардом бангладешского рабочего класса и поставить во главу угла захват власти рабочими и сокрушение капиталистического строя. Мы призываем бангладешских революционеров, читающих эту статью и согласных с нашим анализом, присоединиться к нам - присоединиться к Революционному коммунистическому интернационалу и приступить к выполнению этой исторической задачи.

Оригинальная публикация на сайте: https://www.marxist.com/bangladesh-the-unfinished-revolution.htm.