Исчез ли рабочий класс? Факты и вымыслы  

Когда я встаю утром, надеваю ботинки и завязываю шнурки, я часто спрашиваю себя: «кто сделал эти ботинки?». Точно так же, когда я сажусь за стол завтракать, я задаюсь вопросом: «кто сделал этот стол и кто работал на ферме, где выращивали овес для моей каши?». Когда я иду на ежегодный осмотр к местному врачу, я задумываюсь: «к какому классу относится медсестра?». Возможно, вам интересно, почему я задаю себе эти вопросы. Да потому, что нас, вопреки всему, что я вижу, бомбардируют идеей о том, будто рабочего класса больше не существует, что он растворился, и что теперь мы все в основном «средний класс».

После распада Советского Союза в 1990-е годы стало особенно модно продвигать идею о том, что классовая борьба ушла в прошлое и даже что рабочего класса больше не существует. Многие авторы продолжают выпускать статьи, книги, научные работы и т.д., в которых утверждают, что рабочий класс либо значительно уменьшил свой вес в обществе, став малозначительной силой, либо вообще прекратил свое существование.

Шквал пропаганды исходит из академической среды. Примером может служить текст «Смерть класса», опубликованный в 1996 г. постмодернистскими авторами Яном Пакульски и Малкольмом Уотерсом, в котором они заявляют, что класс – это чисто исторический феномен, и что классовая перспектива сегодня стала препятствием для понимания современного общества. Они утверждают, что «...классы растворяются, и наиболее развитые общества больше не являются классовыми».

Но не только распад Советского Союза повлиял на так называемых «интеллектуалов». В 1970-е годы по всему миру наблюдалось масштабное движение рабочего класса. Май 1968 года во Франции, «горячая осень» 1969 года в Италии, огромный всплеск забастовок и революционных движений во всем капиталистическом мире к концу 1970-х годов начал сходить на нет, а в 1980-х годах повсеместно наблюдался резкий спад забастовок.

Крупные забастовочные движения терпели поражения из-за отсутствия боевого руководства. В Великобритании переломным моментом стала забастовка шахтеров 1984-85 гг.: всеобъемлющая борьба, порой принимавшая характер восстания, потерпела поражение. Аналогичные битвы были проиграны в Италии (FIAT в 1980 г.), в США (забастовочные меры Рейгана против PATCO, профсоюза авиадиспетчеров, в 1981 г.) и во многих других странах.

Это привело к затишью в классовой борьбе, падению членства в профсоюзах во многих странах и потере доверия к реформистским и сталинским партиям, которые были ответственны за поражения рабочего класса. Это, в свою очередь, оказало влияние на многих академических ученых, ранее склонявшихся к левым взглядам. Пакульски и Уотерс отразили это, написав следующее:

«С уменьшением приверженности марксизму, крахом советского коммунизма и ослаблением привлекательности социалистических идеологий на Западе класс теряет свою идеологическую значимость и политическую центральность. И правые, и левые отказываются от озабоченности классовыми вопросами. Правые обращают свое внимание на вопросы морали и этнической принадлежности, в то время как критическая левая все больше озабочены проблемами гендера, экологии, гражданства и прав человека. [...] Классовое разделение теряет свой самоочевидный и всепроникающий характер. [...] Классовый радикализм больше не является “вкусом месяца” в интеллектуальных салонах и университетских кампусах. Как и бусы, и береты Че Гевары, классовый радикализм прошел, особенно среди сторонников постмодернистского авангарда и практиков новой гендерной, экологической и этноцентричной политики».

Все это отразилось и на традиционных массовых партиях рабочего класса, таких как Лейбористская партия в Великобритании. Огромное количество людей покинуло эти организации, в то время как правое крыло укрепляло свои позиции. Следствием всего этого стало появление «блэризма». В соответствии с мыслями Пакульски и Уотерса, Джон Прескотт, бывший заместитель премьер-министра при Блэре, заявил перед всеобщими выборами 1997 года, что «теперь мы все – средний класс». В то же время Тони Блэр в своей знаменитой речи на конференции Лейбористской партии в 1999 году заявил: «Классовая война закончилась».

Однако не все ученые утверждают, что класс потерял свое значение. Например, академики Джеффри Эванс и Джеймс Тилли заявляют, что сообщения о «смерти класса» в Великобритании преждевременны. Говоря о тенденции списывать рабочий класс со счетов, они пишут следующее:

«Рост среднего класса часто рассматривается как свидетельство конца классового деления и политической значимости класса. Сокращение различий между социальными классами рассматривается как естественное следствие деиндустриализации, роста благосостояния, повышения уровня социального обеспечения и распада традиционных классовых сообществ. В пределе, утверждается, что «динамизм рынка труда, подкрепленный государством всеобщего благосостояния, привел к растворению социальных классов» (Бек и Бек-Гернсхайм 2002, стр.203). Таким образом, мы остаемся с аморфной социальной структурой, лишенной классовых различий: общество, в котором все относятся к среднему классу или вообще не имеют класса» (Джеффри Эванс и Джеймс Тилли, Новая политика класса: Политическое отчуждение британского рабочего класса, Издательство Оксфордского университета, 2017).

Однако даже Эванс и Тилли, отстаивая идею о существовании рабочего класса, указывают на сокращение его численности и рост так называемого среднего класса. Но они могут сделать это, лишь отнеся к среднему классу категории, которые явно занимаются наемным трудом, а значит, с марксистской точки зрения, относятся к рабочему классу.

Что значит быть рабочим классом?

Во многом путаница возникает из-за того, что именно определяется как «рабочий класс». В академической среде для определения принадлежности к рабочему классу многие ориентируются на уровень образования или дохода. Но при этом игнорируется реальная суть того, что значит принадлежать к рабочему классу. Дело не в том, какую музыку вы слушаете, читаете ли вы тот или иной роман, имеете ли вы высокую или низкую зарплату. Быть рабочим классом, пролетарием, означает, что для того, чтобы жить, нужно продавать свою способность к труду кому-то другому.

Маркс и Энгельс указывали на «класс современных наемных рабочих, которые, будучи лишены своих собственных средств производства, вынуждены, для того чтобы жить, продавать свою рабочую силу» (Манифест коммунистической партии). Трудящиеся, которые трудятся на конвейерах автомобильных заводов, в угольных шахтах или сидят за компьютерами в качестве бухгалтеров или дизайнеров – все они продают свою способность к труду.

Классовое положение определяется тем, владеете ли вы средствами производства или нет. Собственниками является ничтожное меньшинство капиталистов, которые, в свою очередь, платят зарплату миллионам рабочих, занятых работой на средствах производства для обеспечения прибыли для капиталистов. Если использовать эти критерии, то при взгляде на реальную статистику в глобальном масштабе мы увидим, что рабочий класс не только существует, но и никогда не был столь многочисленным, как в абсолютных цифрах, так и по своему относительному весу в обществе.

Развитые капиталистические страны

Когда современные постмодернистские мыслители говорят о сокращении численности рабочего класса, они главным образом указывают на промышленный рабочий класс, т.е. фабричных рабочих в развитых капиталистических странах, и на основании статистических данных делают вывод, что рабочий класс уже не является той силой, которой он был раньше.

Здесь мы должны указать этим людям на то, что рабочий класс состоит не только из фабричных рабочих. Прибавочная стоимость создается не только на заводе, но и во всем процессе производства. Так, программист вносит свой вклад и в конечную продукцию, выпускаемую для потребления. Транспортный работник играет важную роль в общем процессе, независимо от того, перевозит ли он сырье из шахты для переработки на заводе или ежедневно доставляет миллионы трудящихся на их рабочие места.

Уборщик, работающий на подрядчика, который управляет уборкой на заводе, сегодня классифицируется как работник сферы услуг, несмотря на то, что она фактически вносит свой вклад в процесс промышленного производства. Так, многие виды работ, которые раньше считались производственными, а теперь классифицируются как услуги, были переданы на подряд, что искажает статистику. Как отмечает The Manufacturer, например, в Великобритании:

«Хотя на бумаге вклад обрабатывающей промышленности в ВВП снизился, многие услуги, предоставляемые производителям, которые раньше считались частью производства - такие, как питание, уборка, строительные услуги, охрана, логистика и т.д., - теперь распределены по другим отраслям экономики».

«Однако эти услуги напрямую зависят от производства и могут рассматриваться как часть его вклада в ВВП. Поэтому многие призывают признать истинную ценность обрабатывающей промышленности, что приведет к тому, что широко упоминаемая цифра в 10% ВДС (валовой добавленной стоимости) увеличится более чем в два раза - до 23% и окажет значительное влияние на общую статистику производства в Великобритании».

Существуют и другие слои рабочего класса, которые не участвуют непосредственно в процессе промышленного производства, но, тем не менее, играют в нем ключевую роль. Подавляющее большинство рабочих мест сегодня требует определенного уровня образования, например, умения читать инструкции или участвовать в обучении. Для этого нужны преподаватели, которые обучают новое поколение рабочих. Когда работник получает травму или заболевает, его необходимо «отремонтировать» и вернуть в производственный процесс. Медсестра, о которой я говорил ранее, следит за тем, чтобы я был в состоянии продолжать работать.

Таким образом, эти слои также являются частью рабочего класса в целом. Где бы они ни работали – в больнице, школе или колледже, – они тоже трудятся за зарплату и не владеют средствами производства.

Марксисты не станут оспаривать тот факт, что во многих развитых капиталистических странах наблюдается сокращение численности промышленных рабочих. Например, в Великобритании в обрабатывающей промышленности сегодня занято 2,7 млн. человек, тогда как в 1970-е годы эта цифра составляла 8 млн. человек. С 1980-х годов в целом по развитым капиталистическим странам эта цифра снизилась с примерно 195 млн. до 155 млн. человек (сокращение примерно на 40 млн. человек), и именно на этом концентрируется внимание большинства ученых, когда они хотят изобразить картину сокращения рабочего класса. При этом они очень нечестны в двух аспектах, как мы уже объясняли выше.

Однако в мировом масштабе промышленный рабочий класс не только не уменьшился, но и невероятно вырос за последние 40 лет, как мы покажем далее.

Роль производительности труда

Важным элементом, который необходимо понять, является то, что производительность труда в промышленности со времен промышленной революции значительно возросла. Сегодня гораздо меньшее число промышленных рабочих производит гораздо больше, чем огромное количество рабочих в прошлом.

Например, с середины XVIII века до 1980-х годов производительность труда одного работника текстильной промышленности выросла в 2 000 раз, то есть сегодня один рабочий может произвести такое количество текстиля, для которого двумя столетиями ранее потребовалось бы 2 000 рабочих. В более поздний период мы видим, как в течение десятилетия 1979-89 гг. производительность труда в обрабатывающей промышленности росла на 4,7% в год, что в целом дало прирост в 50%. Это означает, что во многих отраслях производится столько же или даже больше товаров, несмотря на меньшее число занятых работников.

Да и как, в конце концов, может исчезнуть индустриальная рабочая сила? Ее роль сегодня остается такой же важной, как и прежде: производить вещи, в которых мы нуждаемся.

Тот факт, что меньшее число работников производит больше за меньшее время, свидетельствует отнюдь на об ослаблении рабочего класса, а напротив, о значительном росте его мощи. Например, в энергетическом секторе занято меньше рабочих, чем в прошлом, после резкого сокращения за последние 30 лет в Великобритании до примерно 175 тыс. человек. Но и это сократившееся число работников объективно обладает невероятной силой, так как в случае забастовки они могут парализовать всю экономику. Представьте себе, если бы работники электросетей, газовой, нефтяной промышленности, а также работники водоснабжения решили скоординированно провести забастовку. Вся экономика бы остановилась.

Если собрать все эти факты воедино, то неудивительно, что большинство населения Великобритании продолжает считать себя рабочим классом. Исследование, опубликованное на сайте British Social Attitudes, показывает, что в период 1983-2012 гг. доля населения, относящего себя к рабочему классу, стабильно держалась около отметки 60%.

Игнорируя эти очевидные факты, упомянутые выше постмодернистские авторы Пакульски и Уотерс утверждают, что:

«...члены класса должны осознавать свою общность и использовать некоторые общепризнанные термины для коллективного самоописания. Чувство различия между «ними» и «нами» – необходимое условие для формирования классовых субъектов, которым отмечены наиболее развитые примеры классовой артикуляции».

Из этого, казалось бы, следует, что если люди не видят «их и нас», если миллионы рабочих не воспринимают себя как принадлежащих к отдельному классу, то класса не существует. Но ведь совершенно очевидно, что то, как человек воспринимает себя, не обязательно является таковым с точки зрения класса, к которому он принадлежит. Очень высокооплачиваемый работник, получающий высокую зарплату, может считать себя «средним классом», но это не меняет того факта, что он является наемным работником. И когда кризис капитализма внезапно ставит их перед угрозой потери работы, они могут резко осознать свое реальное классовое положение.

Мировой рабочий класс значительно увеличился

Для того чтобы получить полную картину, необходимо смотреть на процесс глобально. Капиталистическая система – это мировая система, и капиталисты перемещают свои инвестиции по всему миру, стремясь максимизировать свою прибыль. Поэтому закрытие промышленных предприятий в такой стране, как Великобритания, не обязательно означает ослабление рабочего класса в мировом масштабе.

Сокращение численности промышленных рабочих в развитых капиталистических странах вовсе не означает сокращения рабочего класса в целом. Наоборот, эти роли будут заменены другими формами наемного труда в других отраслях экономики в развитых капиталистических стран, и новые рабочие будут вовлечены в производство, поскольку будут открыты заводы в странах с более низкой заработной платой.

Если отвлечься от передовых капиталистических стран и посмотреть на картину в мировом масштабе, то мы увидим совершенно иную ситуацию, чем та, которую изображают наши постмодернистские ученые. За тот же период в странах бывшего «менее развитого мира» численность промышленных рабочих выросла с примерно 190 млн. до 500 млн. человек. То есть более чем на 300 млн. человек (см. график). Таким образом, мы видим, что, несмотря на определенную деиндустриализацию в развитых капиталистических странах, в глобальном масштабе произошла огромная индустриализация.

Например, по имеющимся данным о Китае, численность индустриальных рабочих там превышает 100 млн. человек. После периода снижения численности промышленных рабочих в конце 1990-х годов, связанного с закрытием предприятий так называемого «ржавого пояса», т.е. некоторых старых государственных предприятий, начиная с 2000 г. численность рабочей силы вновь начала расти и к 2005 г. достигла примерно 110 млн. человек. В настоящее время доля промышленности Китая в мировом производстве больше, чем доля США (см. «Глобальный рейтинг обрабатывающей промышленности: как США сравниваются с 18 другими странами»).

В Индии число рабочих занятых в промышленности, по подсчетам, составляет около 55 млн. человек. (см. раздел «Рост занятости в организованной обрабатывающей промышленности Индии в период после МФК»). Фактически, в абсолютном выражении обрабатывающий сектор Индии равен Франции, Италии и превосходит Великобританию.

И для полноты приведем еще несколько примеров: в Бразилии численность занятых в промышленности составляет более 8 млн. человек, во Вьетнаме – около 12 млн. человек, в Мексике – около 10 млн. человек.

Все это означает, что индустриальный рабочий класс глобально никогда не был так силен, как сегодня. Фактически, по последним данным, число промышленных рабочих во всем мире достигло более 700 млн. человек – это действительно мощная сила. В конечном счете, качество жизни человека определяется доступом к пище, жилью, одежде, транспорту и т.д. Все это производят те самые миллионы людей. Все это производят миллионы рабочих, и никакие постмодернистские махинации и фиглярство не вымарают этот класс из реальности.

Как мы показали выше, рабочий класс состоит не только из промышленных рабочих, в его состав входит множество других отраслей, таких как строительство, транспорт и т.д.

Если мы посмотрим на общую численность рабочей силы в мире по всем отраслям, а не только на тех, кто работает в промышленности, то получим следующие цифры: численность работающих в сфере услуг составляет 1,65 млрд. человек, в сельском хозяйстве – 873 млн. человек, в промышленности - 758 млн. человек. В 1991 году общая численность рабочей силы в мире составляла 2,35 млрд. человек. В этом году, по данным Международной организации труда, она составит около 3,6 млрд. человек.

Если учесть, что 25% населения Земли - это люди в возрасте до 15 лет, а 10% - старше 65 лет, то остается примерно 5 млрд. человек трудоспособного возраста. При любом раскладе, если добавить еще детей рабочих, их неработающих партнеров и родителей-пенсионеров, становится совершенно ясно, что рабочий класс не только существует, но и составляет подавляющее большинство населения планеты.

Это и есть могильщики капитализма, как объяснял Маркс. Поражения в классовом противостоянии 1970-х годов позволили капиталистическому классу достичь нового равновесия, временной стабилизации системы. Это позволило ему повсеместно перейти в наступление на рабочий класс, отобрать обратно права, которые он уступил в предыдущий период, во многих случаях разгромить профсоюзы, увеличить рабочую нагрузку и извлечь из рабочей силы больше прибавочной стоимости.

Частью этого процесса было также перемещение инвестиций в те регионы мира, где можно было найти более дешевый труд. Это также использовалось как рычаг против организованных рабочих в развитых капиталистических странах, и для рабочего класса это был период отступления. Но обратной стороной этого процесса стало то, что в глобальном масштабе рабочий класс в целом численно значительно укрепился. Объективно говоря, баланс классовых сил никогда не был для рабочего класса таким благоприятным, как сегодня.

Такова реальная ситуация. Люди, которые сделали ту обувь, которую я ношу, стол, за которым я сижу, и еду, которую я ем, существуют на самом деле. Однако роль капиталистической пропаганды, распространяемой через средства массовой информации, через школы и колледжи, через книги и статьи, состоит в том, чтобы заставить массу трудящихся поверить в то, что они слабы и изолированы, а значит, не в состоянии изменить общество.

В этом им помогают лидеры профсоюзов, Лейбористской Партии в Великобритании и все остальные так называемые «лидеры» рабочего класса по всему миру, которые постоянно предают борьбу рабочих и работают над тем, чтобы подорвать уверенность рабочего класса.

Однако люди, стоящие на вершине капиталистического класса, и их серьезные стратеги прекрасно понимают, насколько велик рабочий класс, и опасаются за свое будущее, если этот класс осознает свою силу.

Мировой экономический кризис, в который мы вступили, беспрецедентен по своим масштабам и глубине. Его последствия начинают проявляться в массовых движениях, таких как недавние события во Франции и Великобритании, вызвавшие волны забастовок, или повстанческие движения в Перу и Шри-Ланке. В каждой стране мы видим потенциал для революционного свержения существующей системы.

Жизнь учит, и рабочий класс постепенно начинает осознавать насколько серьезен этот кризис. Это приведет в движение ту мощную силу, которой стал мировой рабочий класс. С революционным руководством он сможет уничтожить капитализм так же легко, как человек прихлопывает муху. Задача марксистов – создать такое руководство.

Перевод: Максим Серов Оригинал