Ельцинский переворот 1993: помнить, чтобы похоронить его наследие
Тридцать лет тому назад (3-4 октября) в Москве был обстрелян Белый дом, где в то время заседал российский Верховный Совет – первый буржуазно-демократический парламент России после реставрации капитализма. Сотни людей погибли в ходе «мини-гражданской войны» на улицах столицы. Действительно, это была гражданская война между президентом Ельциным и парламентом.
Сегодня российские власти предпочитают не вспоминать об этих событиях не только из-за кровавости противостояния, но и потому, что произошедшее в 1993 году самым коренным образом ставит под сомнение легитимность всей нынешней российской системы. Фактически, современный российский режим, во главе с Путиным, исторически рожден из того, что нельзя назвать иначе, чем ельцинский военный переворот 1993 года. Западные СМИ также не любят вспоминать об этих событиях. О них предпочитают забыть или по меньшей мере не освещать, поскольку события октября 1993 года в Москве не вписываются в созданную в империалистических странах мифологию о «мирных демократических реформах в Восточной Европе, сбросившей с себя ярмо коммунизма».
На самом деле единственным адекватным объяснением произошедшего в 1993 году может быть только марксистское объяснение. В своей работе «Россия: от революции к контрреволюции» Тед Грант продемонстрировал как Россия пришла к этой точке. Мы же сосредоточимся на событиях, непосредственно предшествовавших ельцинскому перевороту, его ходу, а также роли масс в борьбе тех дней.
Уничтожение СССР и состояние Советской армии
Следует кратко сказать о фундаментальном повороте истории, положившим начало процессу реставрации капитализма в России, который оказался бесповоротным как минимум в краткосрочной исторической перспективе – уничтожении Советского Союза. Здесь мы будем проходить «широкими мазками», дабы не перегружать читателя.
Когда Ельцин баллотировался на пост председателя Верховного Совета РСФСР в 1990 году, он впервые выдвинул требование суверенитета для России. Это было подобно тому, как если бы Англия потребовала свободы от Британии. «Независимость России», являющейся крупнейшей республикой Союза и одним из его государств-учредителей, автоматически означала распад СССР. Великорусский шовинизм был мобилизован на разрушение Союза.
Россия занимала три четверти территории СССР и представляла чуть более половины его населения. Россия добывала 90 процентов нефти Союза, 80 процентов газа, производила 63 процента электроэнергии. Эта энергия поставлялась другим республикам по низкой цене. Россия производила 58 процентов стали, давала работу 70% ученых в СССР и обладала почти ¾ предприятий оборонной промышленности.
Однако при сложившейся в СССР системе большая часть промышленности и торговли контролировалась централизованно правительством Союза, а российское республиканское правительство контролировало лишь меньшую часть экономики, в основном легкую промышленность. Ельцин начал борьбу за то, чтобы вырвать контроль над этими предприятиями, а значит и фактически над советской экономикой у центра.
Первый президент России Ельцин вышел из КПСС, провозгласил суверенитет России и остановил отчисление налоговых выплат центру.
В годовщину «обретения суверенитета», которую он объявил государственным праздником в России, Ельцин был избран президентом на всеобщих выборах. Его партнером по выборам (кандидатом в вице-президенты) был генерал Александр Руцкой, член КПСС, принадлежащий к фракции «демократической платформы» и во многом представлявший интересы руководителей предприятий, которые в дальнейшем будут именоваться «красными директорами».
Он получил 60% голосов, явное большинство, одержав победу почти во всех городских центрах. Это дало ему мандат, независимый от Коммунистической партии, и независимую основу его власти.
Он разделил активы СССР с другими республиками, вел переговоры о внешней торговле независимо от Центра и подписал договоры со странами Балтии, признающие друг друга в качестве суверенных государств.
В декабре 1991 года, уже после неудавшегося путча ГКЧП, СССР был официально упразднен в пользу «Содружества Независимых Государств». У СНГ осталось немного общего: олимпийская сборная и межконтинентальный ракетно-ядерный арсенал.
Украина заявила, что создает собственную армию, флот и военно-воздушные силы численностью 420 тысяч человек, претендуя на юрисдикцию над войсками Красной Армии на своей территории и на оперативное управление силами ВМФ, дислоцированными в Одессе. Грузия, Армения, Азербайджан и Молдавия начали активно набирать добровольцев в республиканские ополчения. Вскоре за ними последовали другие республики, и в некоторых случаях они вступили в войну друг с другом, либо в них начались внутренние войны (тут можно вспомнить как минимум войну в Карабахе, гражданскую войну в Таджикистане, Приднестровский конфликт, а также ряд межэтнических столкновений на Северном Кавказе).
Борьба за обладание ядерным арсеналом продолжалась в течение следующих нескольких лет, при этом Украина использовала ракеты на своей территории в качестве разменной монеты в переговорах с США и Россией. Во время неудавшегося переворота по Советскому Союзу было разбросано около 6000 боеголовок ядерных ракет, 6000 ядерных бомб и 2000 ядерных артиллерийских снарядов, которые можно было использовать для создания ядерного потенциала ставших независимыми республик. Тысячи стратегических вооружений и межконтинентальных ракет не могли быть использованы без крупного технического аппарата для программирования, нацеливания и т.д. В конечном итоге ельцинская Россия при поддержке США обеспечила себе контроль над ядерным арсеналом. В этот период одним из ключевых опасений правительства Соединенных Штатов была возможность неконтролируемого распространения ядерного оружия в случае если оно выскользнет из под централизованного контроля Москвы, в связи с чем американская дипломатия всячески способствовавла успешному получению Ельциными контроля над советскими «ядерками».
На 1991 год в вооруженных силах СССР было два миллиона военнослужащих. К тому моменту летчику-истребителю платили столько же, сколько водителю трамвая. Жилье и другие условия были ужасными, многие постоянно жили в бараках. К 1991 году десятки тысяч призывников игнорировали призыв в Советскую армию или отказывались служить за пределами своей республики. В дальнейшем три четверти миллиона солдат Красной Армии вернулись из Европы, тогда как такое же количество солдат, уже находившихся дома, было уволено. В ноябре 1991 года почти 200000 советских солдат и членов их семей официально считались бездомными.
Очевидно, что «вооруженные отряды людей» – каковые марксисты называют сущностью государства – находились в плохом состоянии. В 1989 году даже были предприняты попытки по созданию профсоюза в армии.
Экономический коллапс: путь к октябрьской драме
В конце 1991, спустя год с момента когда общий объем производства упал на 15%, Ельцин взял на себя личное руководство «шоковой терапией» для России. Эта политика дерегулирования цен и заработной платы, земельной реформы и быстрой приватизации, резкого сокращения расходов на оборону, промышленных субсидий и всех государственных расходов, а также прекращения всей материальной помощи прежним иностранным партнерам Советского Союза.
Отмена большей части контроля над ценами быстро выявила насколько «независимыми» были независимые государства СНГ. Украина и Беларусь еще сохраняли рубль в качестве фактически используемой валюты, и у них не было другого выбора, кроме как последовать действиям России, чтобы избежать массового ограбления в результате «трансграничной» торговли. В первый же день после введения «свободных цен» хлеб подорожал втрое, молоко подорожало в 50 раз, сливочное масло — в 11 раз. За 10 часов работы при средней заработной плате можно было купить 11 буханок хлеба, или 6 пачек сигарет, или 450 г. сливочного масла или 400 г. куры. За первые несколько недель «шоковой терапии» производство упало еще на 10 процентов. Ельцин обратился к западным странам за финансовой помощью – 6 миллиардов долларов в твердой валюте для стабилизации рубля и 6 миллиардов долларов на срочную закупку продуктов питания и лекарств. Восьмикратное сокращение спроса на оружие внутри страны «невольно подталкивало наших производителей оружия к экспорту их опасной продукции», если только Запад не поможет России переключить военно-промышленный комплекс на гражданское производство (по заявлению Геннадия Бурбулиса, заместителя премьер-министра России). Бурбулис умолял западных предпринимателей инвестировать в Россию. Один из колумнистов газеты The Guardian так писал о проблематике инвестирования на территории бывшего СССР в тот год:
«Проблема попыток купить или создать бизнес в бывшем СССР заключается в том, что вы не знаете, что покупаете. Вы также не знаете, какой будет налоговый режим. Это все равно, что купить жилище в Ливерпуле и услышать, что вместе с домом на вас ложится обустройство всего округа Токсет» (для понимания контекста, Токсет – один из наиболее неблагополучных и криминализированных районов города Ливерпуль – прим. автора).
К апрелю 1992 года производство продуктов питания упало на 28 процентов, и 90 процентов россиян жили ниже прожиточного минимума в 1500 рублей в месяц. Уровень заработной платы сдерживался с помощью карательного налога на предприятия, предоставляющие повышение заработной платы – метод, который использовался ранее в Польше. Безработица по-прежнему составляла всего 100000 человек, но вскоре произошел ее резкий взлет. Чтобы избежать немедленного закрытия в результате прекращения государственных субсидий, руководители крупных предприятий кредитовали друг друга, тем самым срывая денежно-кредитную политику правительства. Чтобы избежать катастрофического кризиса, многие предприятия продолжали платить работникам, хотя нарушение транспортной системы и поставок сделало производство невозможным. В тот период это явление было характерно для всех бывших союзных республик. Например, на текстильной фабрике имени Фролова в Таджикистане работало 6500 человек, но на работу выходили только 2000.
Архитектор «шоковой терапии» Егор Гайдар отказывался смягчить политику, в то время как инфляция достигла 300 процентов.
В августе 1992 года «Большая семерка» потребовала валютного возмещения за западную помощь России в размере 24 миллиардов долларов, на что Ельцин не мог пойти. Вместо этого он предложил российские природные ресурсы на продажу по сниженным ценам, чтобы списать долг бывшего СССР в 71 миллиард долларов.
С августа 1991 года промышленное производство упало на 27 процентов, инфляция привела к скачку цен в 16 раз, реальная заработная плата упала на 32 процента, а инвестиции в заводы и оборудование сократились вдвое в результате мер приватизации. На нерегулируемых рынках и в ларьках продавались продукты питания, которые очень часто были загрязнены, и пищевые отравления стали обыденным явлением. Городские запасы воды часто становились непригодными для питья. Стоимость лекарств была непомерно высокой. Впервые после войны число умерших превысило число родившихся в России.
Большую часть денег новые капиталисты зарабатывали на торговле импортными товарами, а также на легальной и нелегальной продаже государственного имущества и сырья. Было подсчитано, что треть экспортируемой из России нефти продавалась незаконно, как и пятьдесят процентов никеля. 80% сырья, отправленного в Калининград, так и не доходило до назначенного получателя. Большая часть прибыли тратилась на импортные предметы роскоши или отправлялась за границу. По оценкам, в 1992 году из России на частные банковские счета в США и Западной Европе было вывезено 15 миллиардов долларов США в твердой валюте, что более чем в два раза превышает чистую помощь и кредиты, полученные Россией от Запада за тот же период.
Бывшие бюрократы КПСС были частью нового класса капиталистов, но не полностью господствовали в нем. Часть партбюрократии оказалась и вовсе не допущена к «разделу пирога». Например, бывший заместитель генерального секретаря ЦК КПСС Владимир Ивашко получал пенсию в размере 3500 рублей в месяц (15 долларов по тогдашнему курсу).
Никаких законных средств для приватизации государственных промышленных активов найдено не было. Правительство раздало всем гражданам России ваучеры, представляющие собой доли в совокупной государственной собственности. Люди продавали их за бесценок (иногда всего лишь за бутылку спиртного), быстро воплощая в жизнь свою веру в бесполезность ваучеров. Хотя были и исключения. Так, дед автора этих строк – шахтер севера – вложил свой ваучер с товарищами по трудовому коллективу в приобретение шахты, на которой они трудились. Получился своеобразный «рабочий кооператив». Правда продлилось это недолго, так как менее чем через год крепкие ребята, представлявшие интересы небезызвестного Михаила Ходорковского, прозрачно намекнули шахтерам, что их отказ продать свою долю акций предприятия на предлагаемых новоявленными буржуа условиях обернется резким ростом смертности среди членов трудового коллектива. Век «рабочего самоуправления при капитализме» оказался крайне недолгим.
Иностранные инвесторы по-прежнему не проявляли особого интереса. В то же время правительство не предпринимало никаких усилий по модернизации или реструктуризации государственных предприятий, по-прежнему надеясь, что частные приобретатели сделают это за них. Однако, Анатолий Чубайс, министр, отвечающий за программу приватизации, признавал: «Не существует прямой корреляции между частной собственностью и эффективностью управления».
А уж как шла борьба новых властей с коррупцией и бюрократическим паразитизмом! Особую известность получило допущение мэром Москвы Гавриилом Поповым возможности узаконить взятки чиновникам, хотя согласно самому Попову он предлагал лишь систему, при которой чиновник получает легально некоторый процент от прибыли, которую дает то или иное его решение.
Вследствие явного провала ельцинской «шоковой терапии», ставший к тому времени оппозиционным Ельцину спикер парламента Руслан Хасбулатов теперь смог собрать большинство депутатов против политики президента. Правительство все больше оказывалось парализовано. По словам Геннадия Бурбулиса, «коварные и циничные реваншисты» укрепляли свои позиции. Руководитель Администрации президента Сергей Филатов назвал Хасбулатова «большевиком» и обвинил его в подготовке государственного переворота с помощью «групп вооруженных до зубов чеченских боевиков».
Казалось, Ельцин становился все более политически изолированным. Заявления о поддержке со стороны Билла Клинтона и Джона Мейджора (премьер-министра Великобритании) лишь напомнили россиянам о той «поддержке», которую ранее Горбачев получил от капиталистических держав. Тем временем такие регионы, как Осетия, Карелия, Татарстан и Саха-Якутия угрожали возможностью выхода из состава России. Не говоря уже про Чечню, где власти нового федерального центра уже де-факто не существовало.
В апреле Ельцин и Верховный Совет (ВС) договорились проверить свою поддержку на референдуме, который покажет степень доверия к президенту и ВС. Ставился вопрос о досрочных выбора президента и парламента, а также об одобрении экономической политики Ельцина. В то же время в Верховном Совете уже проходило голосование об импичменте президенту, на котором за отстранение Ельцина проголосовало большинство депутатов (но не необходимые для проведения импичмента ⅔).
В этот период Ельцин пытался изобразить депутатов Верховного Совета как «радикальных коммунистов». Западная пресса поддерживала эту точку зрения. Но депутаты ВС были избраны в марте 1990 года одновременно с избранием Ельцина, и именно Верховный Совет избрал Ельцина своим руководителем и открыл путь к его избранию на народном голосовании.
На самом деле конфликт между Ельциным и парламентом был конфликтом между двумя группами российской бюрократии, одержавшими верх во время событий августа 1991 года. Оба главных лидера антиельцинской парламентской оппозиции – спикер Руслан Хасбулатов и вице-президент Александр Руцкой – ранее поддерживали Ельцина. Но придя к власти, бывшие «союзники» оказались в противоположных лагерях. Хаотичная и авантюристическая приватизация вместе с другими прокапиталистическими «реформами» за несколько месяцев разрушила российскую экономику. На протяжении 1992 года растущая оппозиция политике Ельцина исходила от тех бюрократов, которые были обеспокоены состоянием российской промышленности, а также от региональных руководителей, которые хотели большей независимости от Москвы. Лидеры богатых нефтью республик, таких как Татарстан и Башкирия, даже призывали к полной независимости от России. Хотя эти угрозы в конечном счете были скорее фактором торга с Москвой, в 1993 они воспринимались вполне серьезно. Около двух третей депутатов Верховного Совета были сторонниками восстановления рыночных отношений, включая известных диссидентов. Едва ли их можно было всерьез заподозрить в коммунистических настроениях.
После обвинений Александра Руцкого в том, что сторонники Ельцина глубоко замешаны в коррупции, в июле началось расследование обвинений в преступных хищениях со стороны первого вице-премьера Владимира Шумейко и вице-премьера Михаила Полторанина. В сентябре Руцкой был отстранен от должности, а против него, в свою очередь, шло встречное расследование по фактам коррупции.
Пока Ельцин был в отпуске Центробанк объявил об отзыве банкнот выпуска 1993 года. Этот шаг угрожал довести стремительно бедневшее трудовое население России до нищеты и придал дополнительных сил оппозиции Ельцину. Политический кризис достиг апогея в сентябре 1993 года.
К августу 1993 года промышленное производство упало уже более чем на 41% по сравнению с январем 1990 г. Это был самый крупный спад народного хозяйства в условиях мирного времени, и это был результат капиталистических «реформ». Десятки тысяч рабочих в провинции потеряли работу. Многие голодали и едва выживали. Как заметил позднее Анатолий Чубайс, весь смысл реформ сводился к тому, чтобы создать в стране класс частных собственников.
Борьба разгорается
Российские массы были растеряны и дезорганизованы. Тем не менее, некоторые пытались дать отпор. В разных регионах России происходили спорадические забастовки, но у рабочих не было четких политических или экономических целей. Они просто протестовали против новых ужасных условий жизни. Старая советская профсоюзная система рухнула, профсоюзные боссы стали искать путей сотрудничества с режимом.
Старая КПСС была распущена в августе 1991 года по приказу Ельцина без какого-либо реального сопротивления. Рабочий класс не имел представителей в новом парламенте. Но мы знаем, что если рабочий класс заблокирован на парламентском фронте, он ищет другие способы борьбы. Период 1992-1993 годов был периодом зарождения (и в общем и целом – пика) новых сталинистских партий. Они призвали вернуться к славным временам «Великого Сталина» и восстановить Советский Союз в границах 1991 года. Такое мышление привело их к тесному союзу с националистическими группами. Они сначала поддерживали Ельцина как «спасителя» России от «еврейского коммунизма», но позже разочаровались в нем. Так родился пресловутый блок «красно-коричневых». Но у этого блока также не было четкой экономической программы для рабочего класса – лучшее, что они могли пообещать, это то, что все снова будет как в «советские времена». Для многих людей, живущих в ужасных условиях капиталистического кошмара 1992-1993 годов, этого было вполне достаточно. Этот союз «коммунистов» с националистами и антисемитами оттолкнул многих представителей молодежи, рабочих и интеллектуалов. Однако многие рабочие присоединились к этим партиям, потому что не видели альтернативы. Самой сильной из этих партий (по крайней мере в Москве) была «Трудовая Россия». Эта организация, возглавляемая Виктором Анпиловым, журналистом, работавшим корреспондентом в Никарагуа и на Кубе, в 1992-1999 годах стала массовой партией и на кратком пике своего развития насчитывала сотни тысяч членов.
Период 1992-1993 годов был периодом массовых демонстраций и акций протеста в Москве. Особенно кровавой и жестокой была Первомайская демонстрация в 1993 году, когда московская милиция столкнулась с тысячами демонстрантов. В тот день были убиты один сотрудник МВД и трое демонстрантов. Но это была всего лишь репетиция предстоящих событий.
Начало переворота
21 сентября 1993 года Ельцин «распустил» Съезд народных депутатов – на что у него не было конституционных полномочий – и назначил выборы на 12 декабря.
Это был указ президента № 1400. Формально по тогдашней Конституции это было абсолютно незаконно. Согласно конституции одновременно с роспуском парламента Ельцин должен был бы покинуть свой пост и назначить новые выборы в течение трех месяцев. Это был первый шаг к установлению бонапартистского режима в России. В ответ парламент проголосовал за импичмент Ельцина, назначил Александра Руцкого президентом, а также инициировал серию непрерывных парламентских дебатов. Конституционный суд России признал действия Ельцина абсолютно незаконными. В тот же день к Белому дому прибыли первые добровольцы и построили символические баррикады. Некоторые из них приехали «защищать конституцию». Другие демонстрировали не симпатии к парламенту, а оппозицию режиму Ельцина. Но большинство рабочих фактически проигнорировали эти события. Они не были заинтересованы в защите парламента, который не проявлял никакого интереса к нуждам рабочих.
23 сентября Белый дом был окружен шеренгой милиции. Вода и электричество были отключены. Целью этих мер было «выкуривание» депутатов и их сторонников из здания. Вице-президент Руцкой по собственной инициативе призвал на защиту Белого дома членов Русского национального единства (РНЕ) – русских нацистов! Это был идеальный подарок для правительственной пропаганды, которая использовала его, чтобы представить всех, кто защищает парламент, как участников коммунистическо-фашистского путча. Многие не без оснований воспринимали присутствие членов РНЕ среди защитников Белого дома как преднамеренную провокацию.
Для понимания реальной картины надо отметить, что 3 октября вокруг Белого дома собралось около 200 фашистов вместе с некоторыми другими националистами, но они составляли лишь малую долю от собравшихся 300000 демонстрантов. К зданию парламента подтянулись члены комсомола, КРДМС, анархистских групп, а также других левых и марксистских организаций. Они вступали в столкновения с фашистами и распространяли пропагандистские листовки. Анархисты и некоторые другие группы организовали «Медицинский батальон имени Виктора Сержа», который помогал ухаживать за ранеными.
Казалось, общая обстановка изменилась в пользу защитников парламента. Массы не питали иллюзий по поводу парламентской демократии, но перспективы диктатуры Ельцина были не менее отталкивающими. 28 сентября прошли первые кровавые столкновения между ОМОНом и 10 тысячами демонстрантов, которые хотели прийти на помощь защитникам здания парламента. Насилие со стороны МВД возмутило демонстрантов. Это стало важным фактором в течение следующих двух дней. Правительство распорядилось направить в Москву подкрепления из провинции. Провинциальные сотрудники ОМОНа получали указание «проучить зажравшихся москвичей». С шокирующей жестокостью они нападали на людей повсюду – некоторые из жертв не имели никакого отношения к парламенту или к сопротивлению. Были случаи когда пенсионеров забивали до смерти! 30 сентября были возведены уже серьезные, а не символические баррикады.
А чем занимались руководители парламента? Они искали компромисс с правительством и до последнего момента надеялись заключить сделку. Переговоры с Патриархом Русской Православной Церкви Алексием II в качестве посредника продолжались до 2 октября. К этому времени десятки людей уже были убиты и сотни ранены.
Восстание и резня
2 октября на Смоленской площади отряды спецназа открыли огонь по мирной демонстрации. В тот день было убито и ранено около 80 человек. Но следующий день, 3 октября, стал днем возмездия. Более 50 тысяч человек пришли к Парку Горького в 14:00, чтобы поддержать защитников парламента. Националистов было много, но большинство составляли рабочие, молодежь и пенсионеры, выкрикивавшие коммунистические лозунги.
Виктор Анпилов в своих мемуарах писал, что основными лозунгам были: «Конституция!; Ельцина на нары!; Советский Союз!; Ленин! Родина! Социализм!».
Люди знали о резне, произошедшей накануне, и были полны гнева. Спонтанно они решили двинуться к зданию Верховного Совета. У Крымского моста демонстрантов поджидали милицейские и армейские кордоны, но они не ожидали такого массового движения, и поэтому ряды милиции были смяты. Некоторые пытаясь скрыться бросали щиты, шлемы и даже бросали свои автомобили. Иные просили о пощаде, а некоторые даже присоединились к народу. Важно помнить, что массы относились к своим врагам очень гуманно.
Демонстранты продолжили движение в сторону парламента, но тут некоторые сторонники Ельцина открыли огонь из соседнего здания мэрии Москвы. Сразу после этого нападения демонстранты пошли на штурм. Флаг Ельцина, флаг белой армии и нацистских коллаборационистов, был спущен и заменен красным флагом. Через несколько минут колонна достигла Белого дома и была встречена теми, кто защищал здание парламента.
3 октября войска отступили перед антиельцинской демонстрацией, которая прорвала кордон и сумела взять под контроль мэрию Москвы. Готовилась почва для решающей проверки лояльности того, что осталось от советской армии. Демонстрация послужила предлогом для дальнейшего жестокого штурма здания парламента с применением артиллерийского обстрела из танков.
Это был решающий момент. Ельцин и его сторонники были деморализованы. Армия дрогнула. Некоторые небольшие отряды прибыли к парламенту и присоединились к тем, кто его защищал. Многие местные законодательные собрания также заявили о своей поддержке Верховного Совета. Егор Гайдар, человек, которого большинство россиян ненавидело за его «реформы», призвал «сторонников демократии» прийти и защитить президента на улицах. Но московской буржуазии не хватило мужества противостоять массовому восстанию. На Тверскую пришло всего несколько сотен человек из среднего класса и «золотой молодежи» — «защищать президента и демократию».
Проблема защитников парламента заключалась в руководстве. Целью лидеров парламента – Руцкого и Хасбулатова – не была политическая революция. Они хотели либо власти для себя, либо хотя бы сносного компромисса с Ельциным. Они категорически отказались раздавать массам оружие – хотя в Белом доме было около 5000 автоматов Калашникова.
Сталинисты, даже самые воинственные из них, не были готовы возглавить массовое движение, представляли себя «защитниками Советского Союза» и считали, что будет достаточно заменить плохого Ельцина на хорошего Руцкого, и таким образом старый СССР восстановится. Революционного руководства не было. Характерным образом вел себя Геннадий Зюганов. Еще до непосредственных столкновений сентября-октября, лидер КПРФ уже демонстрировал чего он стоит. Во время первомайских столкновений, инициированных МВД, Зюганов и его приближенные оказавшиеся вблизи места схватки, трусливо бежали через Нескучный сад, расположенный рядом с Ленинским проспектом. Позднее он публично заявил, что оппозиция «не хочет эскалации насилия», и сожалел по поводу нарастания «антимилицейских и антиомоновских» настроений среди демонстрантов. Уже во время октябрьских столкновений, в ночь с 3 на 4 октября, лидер КПРФ бежал из Белого дома и провел телеэфир в котором призвал москвичей сидеть дома и «не поддаваться на провокации». Этот эпизод служит наглядной иллюстрацией того, что в мире есть как минимум одна постоянная величина – степень трусости и предательства руководителей КПРФ.
Массы действовали стихийно. Этого было достаточно для начала движения, но недостаточно для окончательной победы. Лидеры подталкивались массами и воодушевлялись ими, но те же самые лидеры понятия не имели, как привести массы к победе. Сталинизм не научил их этому. Все, чему они научились, это тому, как создавать коалиции с «прогрессивными» националистами и бюрократами. В конце концов вопрос кому верна армия стал решающим. Многие офицеры и рядовые солдаты не питали симпатий к Ельцину, но сторонники парламента не посылали в казармы агитаторов и агитировали только среди уже близких к ним военных. Руцкой, как бывший генерал, после долгих сомнений обратился к своим же бывшим коллегам в тот момент, когда было уже слишком поздно. К тому же многие генералы были глубоко вовлечены в коррупцию режима Ельцина и не хотели никаких перемен. Они обещали помощь Верховному Совету, но в последний момент перешли на сторону Ельцина. Также была своя роль у спецподразделений МВД – профессиональных убийц, у которых не было бы никаких шансов против армии, но они с большим удовольствием были готовы стрелять по народу.
Вечером 3 октября на трофейных машинах и автобусах люди двинулись к телецентру Останкино. Они пошли не с намерением захватить здание, а просто потребовать от телевизионщиков предоставить им возможность высказать свое мнение в телеэфире. Здание охранял отряд спецназа «Витязь». Вначале у «Витязь» было всего 20-30 человек, дислоцированных у телецентра, но массы потеряли время в переговорах с ними (еще раз показывая мирный характер демонстрантов), и МВД смогло использовать это время, чтобы ввести подкрепление.
В 19:10 сотрудники «Витязь» открыли огонь по людям, находившимся внизу. Среди толпы была лишь горстка людей из так называемого «Союза офицеров» (националистической организации бывших офицеров Советской Армии), у которых были автоматы и они открыли ответный огонь. Остальные – демонстранты, простые представители общественности, журналисты, дети – пытались бежать, но их атаковала бронетехника. У народа не было шансов против 14,5-мм крупнокалиберных пулеметов. Число убитых и раненых резко росло с каждой минутой. Спецназ также стрелял по медицинскому персоналу и машинам скорой помощи, которые пытались эвакуировать раненых. Были застрелены двое иностранных журналистов французского телевидения. Стрельба вокруг здания Останкино продолжалась всю ночь.
В то же время в Ленинграде сотни людей собрались у местного телецентра, чтобы заявить о своей солидарности с Верховным Советом. Мэр города Анатолий Собчак направил на защиту здания сотни милиционеров и солдат Внутренних войск. В Подмосковье коммунистические активисты разоружили полицию и захватили власть в некоторых небольших городах. Они удерживали эти позиции несколько дней даже после падения Верховного Совета.
Рано утром 4 октября Ельцин наконец договорился с генералами и добился согласия на ввод военных частей в город. Около 5-6 часов утра они прибыли к Белому дому. Люди, защищавшие Белый дом и все еще дежурившие на баррикадах были уверены, что эти подразделения пришли в ответ на призыв Руцкого, и поэтому сначала приветствовали войска. Но уже через несколько секунд они поняли свою ошибку. Танки и БТР без всякого предупреждения открыли огонь по людям. Те, кто пережил первое нападение, бежали обратно в здание парламента. Сотни людей, включая женщин и детей, ворвались в здание. В течение следующих нескольких часов к зданию подошли танки Кантемировской дивизии и начали расстреливать парламент.
В понедельник, 4 октября, многие москвичи наблюдали это нападение примерно так же, как люди любуются автопробегом Формулы 1. И не только москвичи. Весь мир мог наблюдать это в эфире CNN. Западных зрителей кормили репортажами и кадрами славной победы «новой российской демократии»! Сотни московских буржуа стояли на берегу Москвы-реки, наблюдая за взрывами здания парламента. В предыдущие ночи эти самые буржуа не были столь храбры.
В 15:13 парламент капитулировал. Сотни арестованных, в том числе депутатов, посадили в автобусы и отвезли в тюрьму. Однако некоторым защитникам Белого дома удалось скрыться через подземные коммуникации.
Москва теперь находилась под властью путчистского правления. Город был оккупирован армией и отрядами МВД специального назначения. Накануне Ельцин объявил военное положение на территории Москвы. Армия и подразделения МВД выслеживали сторонников советской власти и во многих случаях расстреливали их на месте. В 1995 году комиссия Государственной Думы, расследовавшая эти события, установила, что в подвалах Белого дома проводились массовые казни. Также существуют свидетельства о расстрелах на близкой от Белого дома территории стадиона «Пресня». Армия расстреливала как здоровых, так и раненых, в том числе женщин и подростков. Подтверждены случаи изнасилований и грабежа. Это было не Чили 1973 года, это была Москва 1993 года.
По официальной информации, за эти дни погибло 149 человек. Эта цифра сильно занижена и далека от реальной. 7 октября даже проамериканское «Радио Свобода» сообщило, что погибло около 1012 человек, еще больше умерло позже в больницах. «Голос Америки» сообщал, что многие тела тех, кто защищал здание парламента, были кремированы ночью без какой-либо регистрации. До сих пор никто точно не знает реального числа жертв. По некоторым оценкам, это могло быть около 2000 человек.
Подлинное рождение новой России
Когда государство арестовывало Верховный Совет и Съезд народных депутатов по приказу президента-антикоммуниста – это ясный индикатор того, что классовая природа государства изменилась. Это ознаменовало конец периода своего рода «двоевластия» в России, начавшегося в августе 1991 года. Хоть и в крайне искаженном виде, эта борьба отражала борьбу между остатками элементов советской государственности (до известной степени отражавших интересы рабочего класса) и властью новой российской буржуазии.
Когда ГКЧП рухнул перед Ельциным и его безоружной группой протестующих и Союз был распущен, это доказывало лишь то, что рабочее государство прекратило функционировать. Оно не смогло защитить свои жизненно важные интересы. Но в то же время государство еще не было полностью захвачено и взято под контроль буржуазией. В условиях тупика между различными крыльями правительства (Съезд народных депутатов, Верховный Совет и Конституционный суд все чаще выступали против указов Ельцина), классовая позиция государства еще должна была быть прояснена и обозначена.
Когда Ельцин бросил вызов Конституции и издал указ о роспуске Верховного Совета и Съезда народных депутатов, он спровоцировал испытание классовой природы государства. Государство арестовало и заключило в тюрьму избранных представителей рабочих. Хотя нельзя было сказать, что у депутатов была экономическая программа, полноценно альтернативная ельцинской, и спор все еще шел в рамках вопроса о темпах и масштабах реформ, а не того, в каком принципиальном направлении идти, в этом можно проследить столкновение классовых интересов.
Обеспечив контроль над государством и посадив в тюрьму своих политических оппонентов, Ельцин выдвинул новую конституцию, которая была вынесена на голосование одновременно с выборами 12 декабря как в Совет Федерации, так и в Государственную Думу. Согласно этой конституции, президент стал иметь право назначать премьер-министра и в целом получил огромные полномочия.
Однако позиции Ельцина еще были не такими сильными, как могло показаться. Конфликт внутри бюрократии не был разрешен даже после кровавой победы Ельцина. Важным моментом было то, что армия оставалась внутренне разделенной. Некоторые слои масс находились в состоянии шока, некоторые были возмущены и видели в Ельцине узурпатора. Они наглядно продемонстрировали свои взгляды на выборах в новый ельцинский парламент – Думу. Большинство оппозиционных ельцинистам голосов поделили между собой Коммунистическая партия Российской Федерации и ЛДПР. Уже на выборах 1995 года КПРФ взяла большинство.
Столкнувшись с этой ситуацией, у Ельцина не было другого выбора, кроме как принять думскую амнистию политическим заключенным. Теперь он еще больше зависел от силового аппарата.
Бывшие лидеры оппозиции Хасбулатов и Руцкой нашли свое место при новом режиме. Руцкой в дальнейшем избирался губернатором Курской области и прославился как ярый антикоммунист в период своего нахождения на посту, успев даже запретить первомайский митинг в своем регионе.
Сталинистских лидеров «Трудовой России» и РКРП после освобождения из тюрьмы ждал неприятный сюрприз. Массы отказались от них и переключили свою поддержку на КПРФ, которая в итоге получила сильное представительство в парламенте. Сегодня эти партии больше похожи на секты пенсионеров, чем на настоящие политические организации. К тому же деградировавшие до крайней степени солидаризации с буржуазным режимом на фоне СВО.
События октября 1993 года стали важным поворотным моментом в переходе России от деформированного рабочего государства к буржуазному государству. Парламентская система 1993 года конечно никоим образом не была той системой, которая была создана в 1917 году революцией. Это было больше похоже на буржуазный парламент, а не на демократический орган рабочей власти. И все же зарождающийся класс капиталистов не мог терпеть даже этот Совет. В октябре 1993 года действовали силы переходного периода трансформации – бюрократия, пролетариат, армия, мелкая буржуазия и интеллигенция. Зарождающийся российский капиталистический класс в тот период был еще слишком слаб, чтобы сыграть какую-либо значительную роль в тех событиях. Трудящиеся массы России потерпели страшное поражение в 1993 году. Но они также получили важный и кровавый урок, и драгоценный опыт. Без таких уроков и опыта не может быть окончательной победы.
Помнить об этих событиях и извлечь из них урок для нас, современных коммунистов, означает помнить о том, откуда возникло современное российское государство, а также откуда подхватило разрушительные «красно-коричневые» болезни коммунистическое движение того периода. Все это – наследие ельцинского путча 1993 года. Наследие, которое мы должны уничтожить и похоронить!