Страна разбитых витрин
Вести, приходящие к нам с восточного берега Средиземного моря, столь же занимательны, сколь и тревожны. Очередная волна беспорядков, вызванная неспособностью буржуазного правительства выйти из затяжного кризиса, вновь прокатилась по улицам Бейрута. Кризис в «Швейцарии Ближнего Востока», впрочем, далеко не уникален, что даёт повод задуматься и задаться вопросом: «Может, дело не в Ливане?» Чтобы ответить на этот вопрос, нам необходимо взглянуть на корень проблемы, обратиться к политэкономической сущности глобального кризиса ⅩⅩⅠ века и к объективным проблемам Ливана, как субъекта международных экономических отношений.
Ближний Восток никогда не славился особой стабильностью, что легко объяснить рядом определенных политических причин: разногласия между этническими группами населения, конфликты на религиозной почве между основными конфессиями, действия радикальных организаций или даже правительств, не говоря уже о вмешательстве империалистических держав.
Ливан в данном контексте является наиболее наглядным примером для демонстрации всех ран ближневосточного общества. Так, по данным переписи 1932 года, мусульмане в стране составляли 48% от общей численности населения, при этом доля суннитов от общей численности доходила до 22,4%, а доля шиитов – до 19,6%. В то же время, христиан насчитывалось около 51,2%, среди которых выделялись христиане-марониты (28% населения). Кроме того, достаточным влиянием в Ливане пользовались представители православной и армяно-григорианской, католической, протестантской церквей, а также различные исламские секты. Всего в стране официально зарегистрировано 18 религиозных общин, 12 из которых христианские, 5 мусульманские и одна иудейская. Позднее соотношение сторон немного изменилось, и к началу гражданской войны мусульмане уже стали доминирующей конфессией, однако, закреплённое представительство в парламенте всё равно предполагало, что большинство мест останется за христианами.
Правительство было формально под контролем президента Ливана, однако, на деле власть над страной распределялась между различными этно-религиозными группами, каждая из которых стремилась сохранить свою автономию и независимость от других. Это привело к тому, что существовали почти параллельные государственные структуры, контролирующие различные территории страны, различные сферы экономики.
Существовало основательное разделение между левой и правой оппозицией, представленной мусульманами и христианами соответственно. Представители первой требовали более широких прав для исламского населения страны, а также равноправия всех этнических и религиозных групп. Они выступали за политические и социальные реформы, направленные на борьбу с коррупцией и неравенством в обществе. Правые христианские радикалы призывали к борьбе с коммунизмом в стране, изгнанию палестинских вооруженных формирований и ликвидации лагерей беженцев. Столь значительная пропасть между целями и взглядами сторон не могла не привести к более острым формам противостояния, в ходе которого стороны проявляли крайнюю жестокость.
В то же время события, связанные с палестинским вопросом, кардинально меняли политическую обстановку в Ливане. Военная и политическая деятельность палестинского сопротивления привела к тому, что лагеря беженцев перешли под контроль вооружённых группировок, что усилило напряженность конфессиональных отношений в стране. В результате Ливанская политическая элита столкнулась с серьезными проблемами в управлении страной, не имея достаточной силы для эффективного противодействия. Вопросы, связанные с палестинским сопротивлением и израильским конфликтом, продолжали оставаться одними из наиболее актуальных в ливанских общественно-политических дебатах, значительно влияя на развитие событий в регионе на протяжении нескольких десятилетий.
Помимо палестинцев, необходимо отметить роль такой группировки, как «Хезболла». Созданная молодыми шиитами в начале 1980-х годов организация, фактически, стала результатом действий Ирана и Сирии, которые объединили шиитов в Ливане. «Хезболла» была основана силами, связанными с кланами Мусави и Хамадис и исламской партией Дава, главной целью которых было превращение Ливана в исламское государство по примеру Ирана. Сама группировка постепенно стала центром шиитской террористической сети в Ливане, что не придавало стране стабильности.
Для дальнейшего анализа необходимо прояснить важный момент. Конечно, все вышеперечисленные факторы имеют место, но все они не имеют никакого смысла без экономического фактора. Национальное и религиозное разделение не становятся причиной войны сами по себе, группировки и правительства не воюют просто так, а политические баталии на парламентских трибунах не состоятся в отсутствии объекта спора. Ливанская ситуация здесь не исключение.
Страна, как отмечено выше, оказалась поделенной между различными силами, стремящимися к захвату политической власти в первую очередь ради закрепления собственной экономической гегемонии на всей территории Ливана. Христиане, ориентированные на Западную Европу, Израиль и США, в случае победы обеспечили бы последним безопасный транзит энергоносителей через территорию страны и получали бы свой гешефт от туризма. Шиитские группировки стремились максимально расширить взаимоотношения с Ираном и Сирией, поддерживая их инвестиционные проекты. Коалиция левых и прогрессивных организаций, включая Партию социалистов, Коммунистическую партию Ливана и Организацию Освобождения Палестины (ООП) представляли просоветскую сторону конфликта и стремились сохранить экономическое и военное сотрудничество с СССР на высоком уровне.
После кровопролитной гражданской войны, которая окончилась не победой одной из сторон, а, скорее, всеобщим поражением ливанского народа, стихийное разделение нашло своё юридическое закрепление в оформившейся системе конфессионализма. Война за доминирование разных направлений экономического развития страны полностью осела в стенах парламента, разделенного по конфессиональному признаку, на кожаных креслах и в высоких кабинетах, а классовая борьба тем временем, казалось, затухла на фоне «религиозных» сражений. Как бы не так!
Период постепенного восстановления в результате глобального кризиса 2008-2009 годов сменился очередным падением в бездну рецессии. Оказалось, что вся экономика Ливана держалась на туризме и банковской сфере, которые благополучно загнулись вследствие отсутствия инвестиций из западных стран. Ситуация схожа с той, которая сложилась во многих странах, далеко зашедших на пути капиталистической интеграции и не имевших ресурсов в реальном секторе экономики.
Для выхода из ситуации был найден простой способ – взять деньги у рабочих. Была разработана и приведена в действие программа жесткой экономии, снижены пенсии и социальные выплаты, что вызвало закономерное недовольство со стороны населения.
Финансовые капиталисты, в свою очередь, не стали сидеть сложа руки и работать по старому. Политика, направленная на сохранение за собой хоть какого-то капитала, нашла выражение в действиях, аналогичных действиям правительства, то есть в попытках урвать как можно больше до того, как всё рухнет окончательно. Отсюда и ограничения на снятие средств, и всеобщее закрытие банков.
Таким образом, нынешняя волна протестов является очередным напоминанием как для правительства Ливана, так и для всех буржуазных лидеров, и для каждого политика, который возомнил, будто классовая борьба может угаснуть без окончательной победы пролетариата. Пока вы так думаете, число разбитых витрин будет возрастать, за осколками посыпятся искры, а из искр загорится пламя.
История ливанского народа учит нас тому, что война за «высокие идеалы» религии не стоит ничего вне борьбы классовой и не приводит ни к чему, кроме передела власти, которая рано или поздно пойдет по проторенной дорожке сверхэксплуатации и угнетения рабочего класса.