ТИТАН и другие

Что в Пермском крае происходит с реабилитацией наркозависимых граждан в негосударственных учреждениях? В каких условиях работают ребцентры? Что делает власть? И почему ситуация в этой сфере только ухудшается?

В Перми, в правозащитной приемной «Центра исторической памяти» состоялся круглый стол, где обсудили проблемы потребителей психоактивных веществ (ПАВ). В обсуждении приняли участие врачи, руководители общественных организаций, психологи-консультанты, бывшие реабилитанты, родственники зависимых.

Поводом для встречи стало завершение расследования уголовного дела в отношении руководителей и сотрудников пермской Автономной некоммерческой организации (АНО) «Реабилитационный центр «Титан». Оно было возбуждено в январе 2022 года и получило широкий общественный резонанс. Скоро начнется судебный процесс.

Это был один самых известных ребцентров, который работал больше десяти лет. Реабилитацию в нем прошли сотни зависимых. Кроме того, с «Титаном» были связаны имена известных врачей, психологов, а также с ребцентром активно сотрудничали чиновники из разных министерств и ведомств. Что же случилось? Как абсолютно открытая деятельность организации вдруг оказалась криминальной, а ее специалисты – под уголовным преследованием?

Как выяснилось, с «Титаном» произошла та же самая история, что и со многими ребцентрами до него и будет, видимо, происходить и дальше. Сначала один, а после оперативных действий, еще несколько реабилитантов написали заявления о похищении их и удержании в центре.

Денис Распопов, адвокат одного из обвиняемых:
-Предъявлена ч. 3.ст. 126 УК РФ - похищение человека, совершенное организованной группой лиц. Тяжкая статья. Основанием послужило заявление одного из реабилитантов, который страдал игроманией, со слов родственников. Все потерпевшие, а это двенадцать человек, не признают себя зависимыми, считают, что оказались в центре незаконно, по воле своих родственников. По их мнению, они находились в центре в условиях изоляции, за закрытыми дверями, были лишены возможности уйти. Хотя 90 процентов из них в своих показаниях утверждают, что ни разу не обращались к сотрудникам центра для того, чтобы их выпустили. А те, кто обращались, после мотивационных бесед, оставались там добровольно. Обвиняемые не признают свою вину. Они не понимают, в чем их обвиняют. Процедура поступления в центр фиксировалась на видео, люди подписывали информирование, добровольное согласие на оказание помощи. Все это как раз и делалось для того, чтобы избежать подобных ситуаций.

Николай Баранов, бывший консультант центра «Титан»
-Сказать, что мы был и в шоке, когда все это началось, ничего не сказать! Центр работал много лет, мы проходили все проверки регулярно. Участковый к нам ходил не реже одного раза в месяц. Руководство постоянно взаимодействовало с администрацией края, с разными министерствами. «Титан» участвовал в различных мероприятиях, программах. О какой противозаконной деятельности можно говорить? Люди к нам попадали через первичную консультацию. Обращались и сами зависимые, и их близкие. Мы консультировали, узнавали, в чем проблема, решали, можем ли мы помочь, потому что бывают такие вопросы, которые мы не можем решить. После этого обратившимся предлагалось съездить в сам центр, посмотреть всё своими глазами, познакомиться. Была услуга выездной консультации, потому что разные ситуации бывают. Приезжали специалисты, общались, а потом уже принимали решение. У нас был договор на оказание услуг, согласие брали, все было официально.

Николай Пастухов, психиатр-нарколог, бывший главный врач краевого наркокдиспансера, стоял у истоков социальной реабилитации в Пермском крае, принимал активное участие в обучении специалистов этого и других центров.
- Этот центр мне хорошо известен. В свое время мы организовали на базе краевого диспансера инициативную группу директоров реабилитационных центров, где они участвовали в программе подготовки равных консультантов*. Потом им выдавали сертификаты, на которых стояли подписи и печати. Мы активно привлекали эти центры в наше отделение для того, чтобы они смогли забрать пациентов после стационара, медикаментозного лечения, к себе на реабилитацию социальную. Просто так нам людей жалко было отпускать. Физическое состояние у них уже было в норме, а вот психологическое - еще нет… Из этого у нас выросли очень добрые хорошие отношения с центром «Титан». Мы им отдали предпочтение, потому что у них программы были современные, научно-обоснованные. Например, миннесотская программа реабилитации, признанная во всем мире. С точки зрения науки была очень грамотно организована работа равных консультантов, потому что без них результат не виден. Их было достаточное количество. Они все были профессионально подготовлены, как на базе наркодиспансера, так и дополнительное образование получили, дипломы психолога. И эти навыки активно использовали, чтобы людей привести к здоровому образу жизни. Мы контролировали работу этого центра. Я сам туда лично приезжал. Там было все поставлено очень профессионально, как с точки зрения НКО, так как они получали гранты, господдержку, для чего нужно было пройти проверку серьезную, со стороны в том числе учреждений здравоохранения, надзорных органов, прокуратуры, так и медицинские аспекты. На договорной основе были заключены соглашения с наркодиспансером и с медицинскими организациями общесоматического профиля.

По словам Николая Баранова, в Центре никакой трудотерапии не было, реабилитанты убирали только за собой. Работа с ними была, в основном, психологическая. Использовались как зарекомендовавшие себя во всем мире, ставшие уже традиционными методики, так и новаторские, авторские.
- У нас было много методик, мы постоянно развивались, смотрели, что в мире происходит, интегрировали что-то новое в нашу реабилитацию. Там были элементы и 12-ти шаговой системы** и программы Smart Recovery***. Ни для кого не секрет, что нашим научным руководителем был Юрий Робертович Вагин. Его методики тоже использовались, постоянно улучшались. Работали с близкими, так как это семейная проблема, конечно же.

Поступающие на реабилитацию оплачивали услуги, либо это делали их родственники. «Титан» не получал бюджетные деньги в виде субсидии, точнее, не успел их получить. В декабре 2021 года организация прошла необходимый отбор, а в январе, по какому-то, видимо, совершенно случайному совпадению, возбудили уголовное дело.

За 2022 год на социальную реабилитацию (сопровождение) от государственных органов в некоммерческие организации были направлены 266 человек. По итогам отбора, услуги по стационарной социальной реабилитации в 2022 г. оказывались двумя (!) НКО. Количество потребителей ПАВ, получивших стационарную социальную реабилитацию 2022 г., составляет 18 человек, из них успешно прошли курс реабилитации (находились в стадии ремиссии) – 16 человек.

Денис Очкасов, руководитель Пермского филиала некоммерческого фонда «Здоровая страна», рассказал, что их организация АНО «Территория жизни» работает с 2002 года. Второй год получает господдержку в виде субсидии.

- Субсидия выдается на людей, которые официально состоят на учете в государственной наркологии и хотят получить дальнейшие услуги по социальной адаптации. То есть человек идет к наркологу, получает направление на получение субсидии, идет в минсоц, а потом уже к нам. Затраты компенсируются нам после подачи документов. В прошлом году это был ещё пилотный проект. Потратили чуть больше миллиона, у нас была возможность оказать услугу около десяти человекам, в этом году уже больше – 18 человек получают помощь. Но только за счет этих субсидий нам не выжить. Это только лишь поддержка – на питание, проживание, работу специалистов. Но высоклассных специалистов за эти деньги точно не привлечь. Мы платные услуги оказываем, потому что многие не хотят вставать на официальный учет. Таких обращений более 80 процентов. Если этим людям не оказывать коммерческие услуги, то они вообще останутся без помощи, сами по себе, на произвол судьбы Я работаю больше 12 лет. Я понимаю, что у них выхода нет, просто так самому не справиться, это заболевание. Не будет организаций, который оказывают платные услуги, что тогда человеку делать? Варианта три – тюрьма, больница, кладбище.

В Пермском крае продолжают работать религиозные центры, но их количество тоже сокращается.
Алексей Зуев, пресвитор Церкви Евангельских Христиан Баптистов г.Краснокамска:
- Я сам был зависимый с 20-летним стажем. В 2008 году я приехал сюда из Архангельской области, за 2 тысячи километров, в очень тяжелом состоянии. Был такой центр «Свет истины». Он был платный. Для наркозависимого 18 тысяч рублей, тем более по тем временам, это были большие деньги. Но я ухватился за эту возможность. И это были очень успешные программы, эффективность доходила до 40 процентов. Я здесь остался, и служу. Сейчас тем, кто к нам приходит, мы оказываем помощь бесплатно. Попадают люди с улицы, разные, могут быть без определенного места жительства, после тюрьмы, работаем со всеми. Проводится первичная консультация. Я с людьми разговариваю в церкви, и, если я вижу, что состояние тяжелое, то я не рекомендую у нас оставаться, потому что нужна медицинская помощь сначала, какая-то детокс программа. Многие обращаются в реактивном состоянии, так как и алкоголь и наркотики солевые очень тяжелые, долго входя в понимание, где и что. Мы служим человеку, даже если он не верует. Через три месяца у него есть выбор – остаться на служение, либо уйти. Если остается, то он должен покаяться, потому что мы считаем, что это грех. Я считаю, что насильно никого не удержать…

Николай Пастухов:
- У нас очень хорошие религиозные церкви, накоплен огромный опыт. У многих, кто прошел там реабилитацию, хорошие результаты, ремиссия, показатели жизни. Религия – это усмирение плоти, не каждый к этому придет, Бог не каждого приведет, не каждого это цепляет. И человек приходит добровольно, когда он дошел до дна, так скажем. А если нет, то и не придет сам.

Куда наркозависимому пойти хотя бы за консультацией? Куда обратиться близким, которые находятся в созависимости? Информации не так много, и надо знать, где ее искать. В Пермском крае были свои сподвижники, которые вели огромную просветительскую, профилактическую работу, оказывали консультационную помощь, выстраивали взаимодействие между некоммерческим сектором и государством. Одна из них Лариса Юркова, психиатр-нарколог, основатель фонда «Зеркало». Организация продолжает работать по некоторым направлениям.

Ольга Седурина, председатель попечительского совета благотворительного фонда «Зеркало»:
- У нас нет реабилитации, мы занимаемся сопровождением, аутричем, социализацией, ресосоциализацией и наркозависимых, и ВИЧ-положительных, и секс-работниц. Часто это одни и те же люди... Проблемы существуют. Нет качественной реабилитации государственной, и не от хорошей жизни государство привлекает некоммерческий сектор. Сколько коек государственных? 100? Госсертификаты не использованы. Платят пациенты, родственники. Мы понимаем, что эта программа не работает. У нас нет лечения принудительного, кроме психиатрического. Нужно менять законодательство, чтобы при необходимости могли и принудительно лечить, и заниматься реабилитацией в государственных учреждениях. Нет доступного информирования. И даже не для наркопотребителей, а для родственников. Они чаще всего отправляют на лечение и вообще занимаются решением проблем. Им тоже сложно сознаться, что их близкий в зависимости, и они не понимают, как свое страдание в какую-то деятельную историю преломить.

Так все-таки нужно пытаться удержать зависимого человека на каком-то этапе реабилитации? И каким образом: вести мотивационные беседы, забрать телефон, закрыть двери? Ведь все люди разные и состояние реабилитантов – тоже. Участники встречи уверены, что да, на начальном этапе обязательно. Это и безопасность самого завсимого, и окружающих.

Сергей Зубакин, руководитель центра социальной адаптации «Вершина-Пермь»:
- Я был в открытых центрах. Я спросил у тех, кто там находятся, а кто из вас пришел сюда по собственному желанию? Двенадцать человек подняли руки. Я им рассказал, что такое «собственное желание». Это когда человек попадает в условия, невыносимые для потребления. Его лишают денег, его ищет полиция, от него отворачиваются все близкие, друзья, знакомые. И он приходит с одной целью – пересидеть, переждать, когда эта волна пройдет. Доверие ко мне вернется, и я возвращаюсь и живу как раньше. Они подумали и говорят, - а ведь вы правы. Один под судом, другого ищут из-за алиментов, третьего из дома выгнали. Замотивированные, так сказать. Да, люди приходят, когда они уже все, оказались на дне. Но наркотики другие, контингент у нас сейчас другой – они не успевают измотаться. Они за год превращаются в безумных людей, нарушают закон, сжигают квартиры и т.д. Но они дееспособные и мы не можем их принудительно лечить, не нарушая их права. А права окружающих? Я не хочу выходить на улицу и бояться, чтобы меня кто-нибудь ножом пырнул.

Случаев неадекватного поведения зависимых, которые во время реабилитации покинули ребцентры и вышли на улицу, очень много. Они совершают преступления или сами становятся жертвами преступлений. По закону, эти граждане считаются дееспособными, но во многих случаях, с учетом их состояния, они не могут в полной мере отдавать себе отчет в своих действиях. И добровольно «сдаваться» врачам и психологам, тем более в госучреждениях, не хотят.

Так, в 2022 г. за оказанием государственной услуги в учреждения обратилось 60 человек, из них по направлению врача нарколога –психиатра – 40 человек, по направлению территориальных отделений ГУФСИН – 5 человек, обратилось самостоятельно - 15 человек.

Николай Пастухов:
-Мне интересно, а сколько людей зависимых добровольно пришли в государственные медицинские учреждения? Я вам скажу – ноль. По постановлению суда если только. У нас вообще ни в государственные, ни в общественные организации добровольно никто не приходит, кто-то приводит. Если он в таком тяжелом состоянии приходит в медицинское учреждение, мы с ним справиться не можем. У меня медсестра –девушка, врач молодой. Что мы можем с ними сделать? Но у нас есть нейролептики. По большому счету, мы их тоже держим там принудительно, а так бы они все ушли. А что делать общественному центру, НКО? У него нейролептиков нет. Он их ставить не имеет права. Там работают мотиваторы, ведутся беседы, день и ночь. Но надо понимать, что необходимо принимать какие-то меры безопасности – и для сотрудников, и для других пациентов, и для самих больных. Помещение, где идет скопление потребителей ПАВ, которые имеют огромный опыт проноса, доставания всего, что им нужно, априори открытым делать нельзя. Но, конечно, никто не хочет находиться в таких условиях. Даже обыкновенный соматический больной человек не хочет находиться в больнице, где совместное проживание, все общее. Кто хочет в армию? Казарменный тип проживания никому не нравится. А если еще за забором тебя ждет жизнь прекрасная, полная удовольствий, то, конечно, просто так не усидеть, даже здоровому человеку.

Добровольно приходят единицы, достигшие социального и физического в плане здоровья дна. Но это люди, которые получили тяжелые, чаще не излечимые сопутствующие заболевания. Пока у зависимого есть условия для потребления, он до этого дна опускается медленно, и это ужасный путь, сопровождающийся потерей здоровья, работы, детей, супругов, семейных отношений, материальных ценностей, порой невосполнимых. И ежедневные обманы, истерики, воровство, угрозы буквально загоняют в гроб родственников. Не изоляцией, не удержанием мы занимаемся, а созданием реабилитационной среды, способствующей выздоровлению. Если приема ПАВ не будет, то будет выздоровление, но это предполагает ограничения определенные в процессе реабилитации. Иначе никак.

Екатерина Мелентьева в свое проходила лечение от наркозависимости еще в одном известном реабилитационном центре «Белый дельфин» (г.Краснокамск). Ремиссия больше десяти лет. По ее мнению, спасти ее тогда можно было только таким способом – принудительно отвезти именно в центр.

- Мне на тот момент не помог ни один ребцентр. Мой гражданский муж видел, в каком состоянии я нахожусь, что я все уже, и поэтому решили меня изолировать.

Никакого насилия там не было. Была зарядка, труд. Мы как динозаврики были. Люди приезжали из Москвы, просили помощи, некуда было податься. На тот момент этот центр спасением был для многих. У нас никаких психологических программ тогда не было. Сейчас реабилитация продвинулась намного вперед. И ребята из центра «Титан» - большие молодцы. Но нужно создавать условия, менять законодательство, лечить принудительно, как раньше были ЛТП, иначе не справиться.

Да, есть центры, где людей не лечат, а калечат. Но нельзя всех мести под одну гребенку, надо же различать все-таки, - говорит Николай Баранов, психолог Ассоциации «Антинаркотические программы». Общественный контроль как раз мог бы минимизировать эти перегибы. Но в последнее время и с этим проблемы. Так, Антинаркотический альянс Пермского края, куда входили различные общественные организации, фонды, эксперты, специалисты НКО, практически перестал существовать. Государству почему-то оказалось невыгодно поддерживать гражданские инициативы, взаимодействовать со специалистами НКО.

-Никак мы не работаем на данный момент. Были хорошо отработанные программы работы с задержанными наркопотребителями, с осужденными. Работали в СИЗО, исправительных учреждениях, с инспекцией ФСИН. Были сложности, конечно. От нас требуют цифры, отчеты, а это же работа на перспективу. У меня были случаи, когда человек спустя несколько лет обращался со старой моей визиткой за помощью. Мы эффективно выходили в спецприемник к административно задержанным, работали с участковыми. Можно было выстроить контакт с человеком, именно с тем, кому нужна помощь. И там уже разные варианты взаимодействия появлялись. По крайней мере, был доступ к этим людям, а где еще до них дотянуться? Аутрич и другие -это зарубежные программы, которые показали свою эффективность, и мы хорошо по ним работали, так как они были адаптированы для нашей реальности. Но на данный момент настолько пересмотрели саму систему «Равный равному», что ее просто убили. И продолжать работать в тех условиях, которые предложены – неэффективно и невозможно. Можно работать, но это будет фикция. Я могу обучать людей. Но сколько времени ушло, чтобы я получил образование и вырос до уровня специалиста? 14 лет. Я ушел в частную практику , и от меня в этом толку больше, нежели уповать на то, будет субсидия или еще что-то. Сфера реабилитация оставлена без поддержки. По тем критериям, по которым сейчас обвиняют людей, можно взять и любой реабилитационный центр России привлекать, найти состав преступления.

Александр Хлебутов, руководитель центра социальной адаптации «Вершина-Пермь»:
-Я согласен, я тоже не понимаю, за что я могу понести ответственность, а за то – нет. Когда нет каких-то четко разработанных критериев, то это очень мешает работе. Получается, что мы все работаем на свой страх и риск.

Денис Очкасов:
-У нас нет какой-то нормативной базы, стандартов оказания помощи, социальной реабилитации. Что можно, что нет. Пытаются что-то ввести, но все очень сложно и не понятно. И руководители «Титана» как раз хотели сделать так, чтобы на нашей местности была качественная реабилитация, и государственная в том числе. Они ездили с представителями министерств пермских в Тюмень, Екатеринбург, где государственная реабилитация совершенно на другом уровне. И я помню, как они приехали оттуда воодушевленные, они прямо горели этим, чтобы сделать это эффективно, безопасно для всех. Это, наверное, смешно и нелепо, чтобы люди, которые занимались каким-то похищением, удержанием, сами бы все время обращались к государственным органам, пытались что-то делать для улучшения ситуации.

Николай Пастухов:
- Примеров успешной государственной реабилитации - единицы. Это Екатеринбург, Тюмень, Санкт-Петербург. Но там в этот процесс включены все, вплоть до губернатора. Все органы власти создают комфортные условия, начиная от имущественного комплекса, и заканчивая предоставляемой вневедомственной охраной. А у нас такой поддержки нет. В 2017-2018 году была целая серия арестов руководителей центров. Как последствие – разрушение общественно-реабилитационного звена. И получилось так, что выжили только те, кто потом получили лицензию на медицинскую деятельность. Но это же полный абсурд! Общественная организация на непонятном объекте, на непонятных условиях получает лицензию, но ее больше никто не трогает. С этого момента это не считается удержанием.

Любовь (имя изменено), мать потерпевшей по делу «Титана»:
-Я обращалась еще лично к Юрию Вагину, я была у него на приеме 4 августа 2019 года, по рекомендации моей знакомой. Он мне дал контакты руководителей центра. Потом на консультацию в центр сходил мой зять. Мы поехали на экскурсию только в ноябре, а попали туда только в январе 2021 года. То есть у нас еще была история наблюдения за этим центром. «План Барбаросса» по помещению туда моей дочери непосредственно разрабатывала я. Когда меня вызвали осенью в следственный комитет, то я им сказала, - можете привлекать меня, это была наша инициатива, потому что по-другому было нельзя. Дочь моя считает, что мы с ее мужем нарушили ее права, транспортировав ее в центр. А мои права не нарушены? Почему ты меня вводишь меня в созависимость, кто тебе дал право на это? Но почему-то про нарушенные права родственников никто не думает. Дочь там находилась полный курс – семь месяцев. Сейчас она может выпить раз в неделю, но контролирует себя…

Татьяна Шебеко, мать обвиняемого по делу «Титана»:
-У меня классные сыновья, я ими очень горжусь сейчас, но я прошла семь кругов ада… У меня опыт лечения от зависимости двоих сыновей. Я искала разные варианты, и в церквях была, в монастырях. Я пыталась своих детей спасти через веру, у меня не получилось. Мне сказали, что помогут только в ребцентрах.

Я хочу сказать, что очень многое зависит от уровня центра, потому что у меня один сын попал в такой центр, после которого стало еще хуже. А «Титан»– центр высокого уровня. Программы все разработаны на научной основе. Юрий Вагин разработал свою авторскую программу, обучил ребят. Он диссертацию написал, а у него научным руководителем был сам Короленко*****! Таких центров практически нет!

Мой младший сын сам пошел лечиться, а старший не смог. Он чуть не лишил себя жизни, на 5 мм от смерти был... А сейчас закончил два института, магистр психологии, успешный человек. А все благодаря чему? Он сам не мог справиться, я не могла ему помочь. Только в этом центре смогли. Мы его с отцом туда увезли. Мы – организаторы похищения! Пусть нас и садят в тюрьму, а не консультантов.

Это умные программы помощи зависимым. Ребята же везде участвовали, сотрудничали с министерствами, работали со спортивными федерациями, с волонтерами. Они классные, профессиональные. У них было очень много планов на будущее по дальнейшему развитию. И все оборвали…

Такое впечатление, что государству нашему не надо, чтобы у нас было трезвое общество, чтобы не было проблем с наркоманией, им не надо. Надо, что все сидели на стакане и на игле…

Сергей (имя изменено), проходил лечение лечился в центре:
- Я проходил полный курс лечения. А попал я в центр «Титан» благодаря своим близким. Они нашли этот центр, потом была первичная консультация. Я подписывал добровольное согласие. Я это помню, я был в здравом уме в тот момент. Хотелось бы отметить огромный опыт сотрудников центра, потому что наркоманы – все очень разные личности. Консультанты искали подход к каждому и находили его. Мне было страшно, и я не смог бы самостоятельно решиться на реабилитацию, мне нужна была помощь. Да, конечно, было желание уйти сначала, употреблять дальше, так как процесс реабилитации нелегко дается наркозависмиому человеку. Но сотрудниками были проведены мотивационные беседы, которые дали результат, осознание того, что, только оставаясь там, я могу изменить свою жизнь к лучшему. Я был ранее в медучрежениях, где был доступ к мобильной связи, я мог с друзьями общаться, я не мог сам так изолироваться, чтобы не каким-то образом не достать наркотики. Я не употребляю уже около пяти лет, а стаж потребления был 12 лет. И я понимаю, что только благодаря этому центру и работе его сотрудников такие результаты у меня, и я остаюсь трезвым.

Николай Пастухов:
- В медицине нет методов хороших и плохих, все имеют противопоказания, побочные эффекты. Но мы руководствуемся всегда принципом, что из двух зол выбирают меньшее. Если мы понимаем, что вред от лечения меньше, чем от заболевания, то мы должны лечить. Если наоборот, то мы не будет лечить. Тут надо подходить также. Если мы знаем, что есть какой-то вред от временного ограничения свободы, но он меньше, чем вред от употребления наркотиков, то мы должны это делать.

Согласно данным Доклада о наркоситуации в Пермском крае, всего в 2022 году зарегистрировано 10 950 наркопотребителей, в 2021 году - 10330 (с установленным диагнозом «наркомания» (синдром зависимости) и лиц с пагубным употреблением). Показатель заболеваемости наркоманией (синдром зависимости) в отчетном году составил 15,3 на 100 тыс. населения, увеличившись по сравнению с 2021 годом (13,7 на 100 тыс. населения) на 11,7%.

По данным Управления Роспотребнадзора по Пермскому краю, за 2022 год зарегистрировано 313 отравлений наркотическими средствами с лабораторной верификацией (на 7 % выше АППГ), из них 261 со смертельным исходом (на 1 % выше АППГ).

В докладе говорится о том, что «ситуация с потреблением наркотиков в Пермском крае остается стабильно напряженной. Статистические медицинские показатели за последние несколько лет свидетельствует о стабильном росте латентности наркопотребления. На увеличение распространённости наркотизации влияют экономические факторы, состояние окружающей среды и даже климат. Еще один объективный фактор, оказывающий существенное отрицательное влияние на наркотизацию населения, это количество исправительных учреждений уголовно-исполнительной системы, расположенных на территории региона. По этому показателю Пермский край входит в тройку лидирующих субъектов Российской Федерации. В Прикамье для отбытия наказания регулярно прибывают лица, осужденные в иных субъектах, в том числе и за наркопреступления. После освобождения часть из них остаётся для постоянного или временного проживания в Пермском крае».

Пермский край является одним из самых проблемных регионов в стране по ситуации с наркопотреблением, заболеваемостью ВИЧ-инфекцией, гепатитом, распространением наркотиков, совершением преступлений в этой сфере и т.д. Соответственно, исполнительная власть региона должна быть заинтересована стабилизации наркоситуации, прилагать все усилия для решения проблем в этой сфере. Вот и в Докладе отмечается, что необходимо:

"Повысить уровень общей координации органов исполнительной власти Пермского края, решающих задачи по профилактике незаконного потребления психоактивных веществ, обеспечив преемственность подходов работы с органами местного самоуправления Пермского края, муниципальными антинаркотическими комиссиями и некоммерческими организациями, работающих в сфере социальной реабилитации и ресоциализации лиц, страдающих наркоманией…»

Но как-то на деле все получается как раз наоборот…

При этом, объем финансирования в 2022 году за счет средств бюджета Пермского края составляет 329 839,5 тыс. рублей, в том числе по направлениям:
-профилактика немедицинского потребления наркотиков и мероприятия по раннему выявлению их незаконного потребления –96 172,1 тыс. рублей
-вопросы лечения и реабилитации наркопотребителей – 238 153,1 тыс. рублей.

В открытых источниках нет информации о том, на что именно потрачены деньги? Каков результат? Если из этого же доклада мы знаем, что в госучреждениях пролечилось 60 человек, на реабилитацию направили 266 человек, и еще субсудию выделили на 18-ть. Но, кажется, что это не те цифры, которые бы говорили об эффективности расходования почти 330 млн рублей?

Оксана Асауленко

*Равные консультанты — это люди, некогда прошедшие путь лечения от тяжелого заболевания и готовые делиться своим уникальным опытом.

**Программа реабилитации «12 шагов». Одна из самых известных программ реабилитации зависимых, основанная на духовных принципах, которые ведут к пробуждению и изменению образа жизни. Это групповая психотерапия, основанная на признании зависимости, взаимопомощи зависимых людей друг другу.

***SMART Recovery (англ. Self Management and Recovery Training, «тренинг по самоуправлению и восстановлению») — международная некоммерческая организация, которая оказывает помощь лицам, страдающим от аддикции (зависимости), в частности наркомании и алкоголизма.

****Доклад о наркоситуации в Пермском крае за 2022 год, подготовленный Антинаркотической комиссией Пермского края

*****Цезарь Петрович Короленко – советский и российский психиатр, один один из основателей современной аддиктологии (наука об аддиктивном зависимом поведении).