«Смертельная битва»: нерассказанная история фильма, который «выбил всю душу» из своих создателей

Фильм, уничтоживший «проклятие экранизаций видеоигр» 26 лет назад, пережил сломанные рёбра, отбитые почки и голливудские насмешки: «Все говорили мне, что ничего не получится, и что на этом моей карьере конец», — вспоминает продюсер Ларри Казанофф.

Сегодня экранизации видеоигр считаются делом рискованным, а в 1995 году они были признаны безнадёжными.

«Супербратья Марио» (Super Mario Bros.) 1993 года и «Двойной дракон» (Double Dragon) 1994 года были полными провалами, которые в пух и прах разнесли и критики, и поклонники. Вульгарно-претенциозный «Уличный боец» (Street Fighter) 1994 года выступил в прокате лучше, но до того, как обрести культовый статус на домашнем видео, ему оставались ещё долгие годы.

Поэтому, когда «Смертельная битва» (Mortal Kombat) 18 августа 1995 года возглавила кинотеатральный прокат, это произошло вопреки всему. Кассовые сборы фильма в мире составили $122 млн. Он разрушил «проклятие видеоигр», став первой адаптацией, которую поклонники приняли с распростёртыми объятиями.

На пути от аркадной игры к большому экрану фильм ждали дорогостоящие пересъёмки, сломанные рёбра и вопящие экзекьютивы. Это путешествие началось, когда продюсер Ларри Казанофф (Larry Kasanoff) навещал своих друзей в компании Midway Games в июне 1993 года. Ранее он работал с Джеймсом Кэмероном, превратив его картину «Терминатор 2: Судный день» (Terminator 2: Judgment Day) 1991 года в настоящий феномен с точки зрения продаж продукции по фильму, принёсший миллионы долларов. Среди его самых внушительных успехов была аркада T2, рельсовый шутер, который побил рекорды продаж для Midway.

Парни из Midway показали Казаноффу Mortal Kombat — новинку, которая, как они утверждали, побьёт рекорды Т2. Она была кровавой, гипер-реалистичной и уже сенсационной в мире аркадных игр. Однако Казанофф был уверен, что ей предназначено было стать чем-то большим, чем просто видеоигрой. Он представлял это как феномен, сравнимый с Т2. В будущем ему уже виделись телесериалы, театрализованные представления, альбомы и фильмы.

В Midway не были так уверены в этом.

«Ты спятил! Это же просто аркада!»

Июнь 1993 года. Ларри Казанофф встречается с друзьями в офисе Midway Games, которые слегка помешались на своей новой аркадной сенсации, «Mortal Kombat» Ее последователь, Mortal Kombat II, находился в фазе тестирования, и Казаноффа покоряет первый взгляд на серию, которой еще предстоит возглавить топы продаж.

Ларри Казанофф, продюсер: Я поиграл в аркаду Mortal Kombat в их офисе в течение получаса. Я повернулся к [бывшему главе Midway Games] Нилу Д. Никастро и сказал: «Это словно "Звёздные Войны“ скрестили с "Выходом Дракона". Это не просто аркадная игрушка. Это настоящий феномен». Я сказал: «Если вы дадите мне права на нее, я обещаю, что буду заниматься ее продюсированием, не только в кино, а вообще на всех доступных средствах в мире». Он посмотрел на меня и ответил: «Ты спятил! Это же просто аркада!».

Это запустило процесс: следующие три месяца я пытался убедить их, что это было нечто большее, чем просто аркадная игра. Они не верили в это. Потому что последние фильмы по видеоиграм, типа «Братьев Марио», провалились. Никто в это не верил. Наконец я просто их вымотал, и они передали мне права на безумно короткий срок. Сегодня я бы на такое не подписался, но тогда это была моя первая сделка.

Эд Бун, один из создателей Mortal Kombat: Когда обсуждался фильм, я помню, что сначала не воспринимал эту идею всерьёз. Я думал: «Скорее всего, дальше обсуждений дело не пойдёт». Но потом нам внезапно начали названивать с вопросами по кастингу и спрашивать: «А как насчёт вот этого парня вот в этой роли?» Что насчёт вот того парня в этой роли?» Я помню, как кто-то из них спрашивал: «Что вы думаете о Дэнни Гловере в роли Рэйдена?»

Казанофф: Все говорили мне, что ничего не выйдет, и что моей карьере конец. Включая New Line. Фильму уже дали зелёный свет, а потом вошёл глава студии со сценарием, швырнул его на стол и заявил: «Ненавижу этот сценарий. Ненавижу этот фильм». Он орал на нас час, а потом сказал: «Идите и сделайте это».

Лори Апелиан (Lauri Apelian), помощник продюсера: Мы получаем заявки на топовых режиссёров. Режиссёров, у которых в послужном списке сплошь важные, прекрасные картины. Я действительно хотела найти кого-то со свежим, инновационным подходом. Я отправилась в просмотровый зал САА, чтобы взглянуть на картину «Шоппинг». Это был такой маленький фильм от неизвестного режиссёра Пола [У.С.] Андерсона. Я ничего не знала о нём. И меня до глубины души поразил его талант, вложенный в фильм. Джуд Лоу, Шон Бин. Они сняли фильм за примерно $100 тысяч на лондонских улицах. После фильма я сказала себе: "Мы должны заполучить этого парня". Вопросов не было.

Пол У. С. Андерсон, режиссёр: Я вырос в северном промышленном городке Ньюкасл-апон-Тайн (Newcastle Upon Tyne), где киноиндустрии не было. Я приезжал в Лондон на встречи, пытаясь начать свою карьеру. Достаточно часто у меня была одна встреча в 10 утра, а вторая – в 3 часа дня. В Лондоне я никого не знал, так что всё что я делал – это рубился в аркады три-четыре часа. Одной из моих любимых игр была Mortal Kombat. Так что, когда я услышал, что по «Смертельной Битве» будут снимать фильм, большинство режиссёров отнеслись к этой идее несколько высокомерно. Я же загорелся энтузиазмом.

Апелиан: Пол каждый день появлялся с потрясающими идеями для съёмок или постановки той или иной фантастической сцены. Из-за финансовых ограничений мы не могли сделать именно так, как он хотел, но это обязательно приводило к какому-то другому результату.

Андерсон: У меня не было опыта работы с визуальными эффектами, так что я отправился в книжный магазин Samuel French и скупил все книги про визуальные эффекты, про мэтт-пэйнтинг, про CGI, которые смог найти. Я усвоил жаргон. Было похоже, что я знаю о компьютерной графике больше кого бы то ни было в Голливуде, хотя в реальности я даже ни разу не был на студии визуальных эффектов. Я, конечно, немного схитрил, но, по-моему, мой энтузиазм был в любом случае виден.

Бойцы, общий сбор!

Андерсон подключается к стадии препродакшна фильма, при этом сценарий от автора Кевина Дрони (Kevin Droney) ещё не закончен. Гонконгский ветеран боевых искусств Робин Шу (Robin Shou) является главным кандидатом на роль Лю Кана (Liu Kang) – однако получить роль оказывается архисложным делом.

Робин Шу (Лю Кан): Это был самый сложный кастинг. В то время я работал в Гонконге, но как раз навещал Соединённые Штаты, потому что я отсюда родом. Мой друг из одного агентства сказал мне: «Для фильма "Смертельная Битва" ищут актёров». Сначала я поржал, потому что «Смертельная битва» – это очень тупое название. Смертельная Битва? Фильм по мотивам видеоигры?

Мой друг продолжал меня преследовать, говоря: «Ты должен попробоваться на роль. Встреться с ними». Я проходил пробы семь раз. Мой друг-агент никогда не слышал, чтобы кто-то ещё проходил пробы семь раз. Мне пришлось участвовать в пробах для продюсеров, режиссёра, директора по кастингу, линейного продюсера, а финальные пробы были для New Line Cinema. Они обеими руками хватались за возможность взять азиата на роль Лю Кана, потому что он главный герой – азиат, а они инвестируют миллионы. Это было чудовищно сложно.

Андерсон: Когда мы уже занимались препродакшном картины, её сценарий был ещё не закончен. С одной стороны, это сложно, но с другой, хорошо, потому что это дало мне возможность помочь управлять направлением сюжета. Когда дело дошло до фактических съёмок фильма, я всеми силами стимулировал актёров импровизировать. В фильме было много юмора. В особенности Линден Эшби [Джонни Кейдж] и Кристофер Ламберт [Рэйден] добавили в фильм большое количество шуток.

Линден Эшби (Джонни Кейдж): Мы придумали сцену «Эти очки стоили 500 долларов, придурок» и ещё глупую сценку в начале фильма, когда я вхожу и такой «Потанцуем».

Бун: У [ещё одного создателя Mortal Kombat] Джона [Тобиаса] и у меня были замечания относительно сценария, поскольку, как я помню, с нашей точки зрения, сначала он уж слишком вдавался в комедию. Рэйден отмачивал шуточки направо и налево, и я помню, как заявил, что он не клоун, а очень серьёзный персонаж. Мы не участвовали в написании сценария, но мы его прочли и отправили свои комментарии.

Эшби: Требовалось очень многое улучшить. Мы переработали сценарий до такой точки, в которой его автор уже стал нами очевидно недоволен. Помню, как встретил [сценариста] Кевина Дрони на рождественской вечеринке уже после выхода фильма. Он представил меня своей девушке и продолжил: «Вот этот чувак, о котором я тебе рассказывал. Это тот кретин, который испортил мой сценарий» (смеётся). А я такой «О, привет!». Сценарий ничего особенного из себя не представлял, и мы усердно над ним поработали. Мы не хотели написать «Гамлета» или что-то такое, но всё равно от души повеселились.

Апелиан: Нам нужно было, чтобы у фильма был рейтинг PG-13. Это было сложной задачей, ведь исходная видеоигра чрезвычайно кровава. Мы постоянно и плотно контактировали с советом по рейтингам, чтобы понимать, сколько именно ругательств можно произносить с экрана, сколько крови показывать. Мы узнали, что если убиваешь человека на экране, то получаешь рейтинг R. Нам нужно было, чтобы на экране происходили смерти кого угодно, но только не людей. Если вы посмотрите наш фильм, увидите, что там на экране убивают Горо, но мы всё равно выкручиваемся и сохраняем рейтинг PG-13.

Казанофф: Никогда не думал, что буду делать фильм на основе видеоигры. Я всегда думал, что то, что мы делаем, подразумевает, что игра является первой инкарнацией некоей существующей истории, своеобразной верхушки пирамиды. Я всегда думал, что вот есть какая-то существующая история, и первой инкарнацией этой истории была видеоигра. А теперь давайте вернёмся назад, чтобы получше рассмотреть эту историю и понять, как её можно превратить в фильм. Фильм не противоречит игре, а дополняет её.

Апелиан: Изначально на роль Сони Блэйд мы выбрали Кэмерон Диаз. Мы были на New Line, когда «Маска» (The Mask) находилась на стадии постпроизводства, и о Кэмерон ещё не вещали из каждого утюга. Никто её не знал. В New Line сказали, мол, почему бы вам не присмотреться к отснятому материалу по этому фильму и не обратить внимание на эту молодую, неизвестную актрису. Как только мы ознакомились с отснятым материалом по «Маске», у нас не осталось вопросов, что она — звезда. Мы начали её тренировать, потому что она никогда раньше не занималась подобными боевыми искусствами. В итоге она сломала запястье перед съёмками так, что не могла выполнять трюки в том объёме, который был нам необходим. Нам повезло, что у нас была Бриджет [Уилсон-Сампрас]. И просто отлично, что она была свободна.

Бриджет Уилсон-Сампрас (Соня Блэйд): Процесс кастинга был правда очень длинным. Мне пришлось приходить снова и снова, участвовать в пробах и встречах очень много раз. Семь, что ли. Я приходила снова и снова, встречалась с Полом, Ларри и продюсерами. А потом мне дали роль в «Билли Мэдисон». И я ушла в нём сниматься, и думала: «Боже, я же потеряю ту роль», потому что они никак не могли принять решение. А потом в последний день съёмок в «Билли Мэдисон» они мне позвонили и спросили: «Ты будешь сниматься, если на съёмки потребуется вылететь завтра утром?». И я ответила: «Да!». Я была так рада, что получилось сняться в обеих ролях.

Апелиан: Ещё мы обратились с запросом относительно роли Рэйдена к Шону Коннери. Но мы понимали в то время, что он уже просто хотел играть в гольф. В то время он не был заинтересован в роли, связанной с физической нагрузкой.

На роль Джонни Кейджа нам нужен был актёр, который мог бы продемонстрировать самоуверенность, излучаемую его персонажем, но и не был бы лишён человечности. Появился Линден, и оказалось, что он обладает как раз нужным сочетанием качеств: он был таким самоуверенным актёром, который при этом наделял своего персонажа человечностью и теплотой. В лице Талисы [Сото, в роли Китаны] и Бриджет у нас были очень самодостаточные героини. Я не хотела, чтобы женщины оказались такими картонными персонажами. Они должны были демонстрировать силу, независимость и интеллект, обращавшие на себя внимание гораздо больше, чем их красота и сексуальность. Они действительно были умными и сильными женщинами.

Кристофер Ламберт (Рэйден): Я как-то обедал с Полом Андерсоном и Ларри Казаноффом, и они предложили мне роль. Они дали мне сценарий, и он был забавным. Прежде чем согласиться, я посмотрел первый фильм Пола, он просто шикарен. А потом вот эта вот шляпа, кимоно, белые волосы — всё это, само собой, формировало персонажа. В фильме благодаря его способностям ему не нужны были тренировки. Это мне тоже понравилось. Это был единственный экшн-фильм в моей карьере, для которого мне не пришлось тренироваться.

Андерсон: Когда ты снимаешь свой первый голливудский фильм, существует огромная опасность того, что тебя, как молодого режиссёра, потопит масштаб твоих же звёзд. Когда у тебя на площадке есть большая шишка, человек, которому платят большую часть денег, который обладает самым известным именем, то тебе очень поможет, если такой человек будет как Кристофер. Он был непринуждённым, расслабленным, для него вообще ничто не представляло какой-то серьёзной проблемы. И такой человек задаёт тон на всей съёмочной площадке. Ведь, если у него нет проблем, то он и сам не станет проблемой для кого-то ещё.

Бун: Кристофер Ламберт проделал потрясающую работу. Он вложил в роль значительную долю того, как он сам её видел. Мы в то время мыслили очень буквально. Мы считали, что Рэйден из азиатской мифологии. Он никогда не демонстрировал своё лицо в играх настолько открыто, так что мы и не задумывались о его расе, но и не думали, что им будет «горец». Это просто не приходило нам в голову.

Андерсон: С Кристофером у нас была договорённость, что он снимается примерно четыре-пять недель, за определённую сумму. Он обходился дорого, и он не смог бы прилететь на съёмки в Тайланд, потому что это значительно вышло бы за рамки отведённого на него бюджета. Поэтому я разработал схему: мы хотели снять крупные планы Криса в Лос-Анджелесе, потом общие планы с его дублёром в Тайланде, а потом творчески это смонтировали бы. Когда об этом узнал Кристофер, он сказал: «Забудьте. Я прилечу в Тайланд». Он чувствовал, что фильму пойдёт на пользу, если он сам окажется в этих ландшафтах. Так и случилось. Уверен, что его агенты, менеджер, адвокат были в ярости от его поступка, потому что он фактически прилетел в Тайланд бесплатно. Когда он был там, он ещё и оплатил вечеринку по окончании съёмок.

Началось

Группа собирается для первой части съёмок в Лос-Анджелесе перед тем, как отправиться в Тайланд на последний месяц, где будут сняты многие из самых известных сцен фильма.

Эшби: Мы начали снимать в аэропорту Санта-Моники, там мы отсняли многое. У нас были большие съёмочные площадки. Там на южной стороне поля есть бар, куда мы ходили по пятницам после съёмок. Боже. Безумие просто. У нас был медик, он был забавным парнем, эксцентричным таким. Его очень волновали вопросы безопасности на площадке. Ему надо было работать в службе безопасности, а не медиком. У Тома Круза был ангар рядом, он как-то подошёл к нам, типа: «А что вы тут снимаете? Можно я посмотрю?» А наш медик ему: «Вы не снимаетесь в этом фильме. Уходите!». Круз отвечает: «Но я просто хочу посмотреть!». А медик ему: «Да мне плевать, кто вы, убирайтесь!» Он прогнал Тома Круза!

Андерсон: Горо создали Том Вудруф (Tom Woodruff) и Алек Гиллис (Alec Gillis) из компании Amalgamated Dynamics. Вы могли видеть Тома на экране — в костюме Чужого в фильме «Чужой 3» (Alien 3). Горо был большим, вокруг него постоянно находилась куча компьютеров и людей. Он часто ломался, его приходилось ждать. Горо стал нашей примадонной на площадке. Все отпускали шутки на этот счёт и говорили «Горо не выйдет из своего трейлера». Мы фиксировали его, и я пытался снимать его как можно более творчески, учитывая все ограничения, возникающие в работе с большим аниматроником. Мы использовали немного компьютерной графики,чтобы синхронизировать движения его губ, вот это всё. На одной встрече мы обсуждали возможность привезти Горо в Тайланд. Я тогда сказал: «Ничего из этого не выйдет. Он едва двигается даже на студии в Бёрбанке. Я не представляю, как мы справимся с ним в Тайланде».

Джонатан А. Карлсон (Jonathan A. Carlson), художник-постановщик: Им управляли от 13 до 16 кукловодов. По всей площадке проходили кабели. Один человек управлял глазными яблоками. Другой — бровями. Третий — чем-то ещё. На эту куклу потратили $1 млн. Когда мы проектировали сады в съёмочном павильоне, предполагалось, что в них будут красивые пруды, очень большие лилии, вода, ручейки с отражениями. Но в последнюю минуту на студии испугались, что Горо может завалиться в один из этих прудов и вывести из строя свою электронику. Вместо этого получилось «Давайте сломаем дизайн Джонатана и не дадим в его пруды воду», поэтому мы отказались от этой идеи.

Андерсон: Первую сцену боя я снимал с Робином Шу. Он уже работал над гонконгскими боевиками, а я нет. Мы начали снимать общий план, большой и долгий бой, и мы снимаем его за один дубль общим планом. Происходит несколько ошибок, поэтому мы вынуждены начать заново. И ещё несколько, поэтому опять повторяем. Конечно, парни выматываются, потому что выкладываются по полной программе. Робин подходит ко мне и спрашивает: «Пол, ты же знаешь, что такое съёмка, не так ли?». Я отвечаю: «Конечно! Извини, что так вышло».

В сценах сражений вы используете общий план, может, на пару секунд, и всё. Вы всегда в гуще событий, чтобы близким планом показывать удары. На съёмках этого фильма я многому научился, и я счастлив, что мне довелось работать с людьми, которые оказывали мне поддержку, а не хотели оторвать голову за то, что я заставлял их снова и снова снимать бои общим планом.

Шу: Когда Пэт [И. Джонсон] ставил хореографию боёв, ему пришлось делать это так, чтобы мне было максимально удобно. У меня было множество идей из гонконгского кинематографа. Он немного стилизован, но это же экшн, боевые искусства, фильмы про кунг-фу, поэтому быть стилизованным — это нормально. По сути мне дали полную свободу действий. Пэт давал мне сценарий, после этого делал несколько первых движений, а я уже волен был либо закончить их, либо сделать несколько следующих движений, таких, какими я их видел. А потом он выдвигал предложения. «Может быть, нам не стоит делать так, потому что в этой точке по сюжету нам нужно прийти вот к этой точке». Даже в сцене боя всегда существует привязка к сюжету. Он давал мне направление, а я мог сам менять бой в соответствии с этим направлением. Хореография подобна танцу. Вся суть в том, как попасть из точки А в точку Б, а из точки Б — в точку В и в точке В закончить бой. Вы проектируете движения, которые позволят вам перемещаться из одной точки в другую и прийти к логичному завершению в конце. Я очень значительно повлиял на боевые сцены в фильме.

Андерсон: Отправиться в Тайланд было важным решением, потому что я хотел видеть масштабные, реальные пейзажи. Когда мы обратились к специалисту по подбору локаций, выяснилось, что мы не можем добираться на пляжи, которые мне действительно нравились. Каждое утро нам приходилось привозить всё оборудование с собой на катере. Это было прекрасно, потому что я каждый день ездил на работу на быстроходном катере. Было неважно, насколько утомительным был вечер накануне. К моменту, когда ты приезжал на работу, когда ветер развевал твои волосы, а ты мчался со скоростью 60 миль в час через залив, ты чувствовал себя фантастически. Ты был готов сворачивать горы.

Карлсон: В Тайланде другой менталитет относительно оформления съёмочных площадок и вообще создания чего-то. Например, я говорю: «Мужики, надо передвинуть вот эти камни вот туда». Набегает 100 человек, достают сигареты, кучкуются вокруг одного камня и начинают спорить, в какую сторону его катить. Наконец они перемещают его на один корпус. Они снова останавливаются, достают ещё по сигарете и начинают ещё сильнее орать друг на друга, куда же его катить. Наконец ты приходишь в конце дня и видишь, что камень на другой стороне. Они не могут взять трактор и с помощью него сделать то, что ты просил, за пять минут: «Не, не, не, мы в Тайланде так не делаем».

Потом мы нашли местного, у которого была куча тяжёлой техники. Мы его наняли, он пришёл, нараздавал подзатыльников всем вокруг и наорал на них. С того дня всё стало делаться очень быстро. А вот первый месяц без него — это был ад. Ничего не доводилось до конца. Давление нарастало. Он раздал затрещины нескольким парням, и после этого — о чудо — всё стало строиться гораздо быстрее.

Эшби: В Тайланде были парни, которые от души заливали за воротник. Было так жарко. Вы снимаете в тропиках, и с учётом количества выпитого — вот вы стоите, а люди рядом с вами потеют, и вы чувствуете себя словно на ликёро-водочном заводе. Вы стоите рядом с кем-то, а он просто берёт и падает в грязь. И вырубается. В этот момент страдают все. Вы смотрите на лежащего человека и думаете, типа, «Ёпт... Снято». К этому просто никто не был готов.

Уилсон-Сампрас: Я была очень благовоспитанной и после съёмок возвращалась сразу в свою комнату. Это всегда было моей отличительной чертой — и от этого грустно. Я помню, что они там хорошо проводили время. Я тоже оттягивалась, просто по-другому. Со мной была моя мама. Сколько мне было на тот момент, 21 или всё ещё 20? Мы ездили по окрестностям, и я отдыхала. Это было самым красивым местом, которое мне довелось увидеть.

Карлсон: Мы вывели использование полиуретановой пены в театре или кино на новый уровень. Это такая желтая пена, которая расширяется в 28-30 раз по сравнению с собственной массой. Это удивительный материал. Она является производной от белого пенополистирола, которая может становиться твердой как камень или мягкой как маршмэллоу. Ее определенные составы легко поддаются резке. Ещё до того, как вы узнали о ней, мы создали из этой пены целый мир. Мы брали пеньковый трос, опрыскивали его этой пеной, и он превращался в лозу. Или мы распыляли ее на пластик, затем отделяли, ломали на куски и превращали их в гигантские листья. У нас были специальные группы людей, которые рыскали по Бангкоку, потому что в то время было сложно найти пенополистирол в Тайланде. Мои люди искали пенополистирол по улицам и музыкальным магазинам, скупая его, где могли.

Уилсон-Сампрас: Я сама выполняла все трюки и снималась во всех боевых сценах, это было просто потрясающе. У меня не было столько же времени на подготовку, сколько у остальных, потому что они имели возможность работать с тренерами в течение нескольких недель до начала съёмок. К счастью, съемки моей большой боевой сцены с Кано (Тревор Годдард) перенесли на конец, когда мы были в Тайланде, так что у меня было время потренироваться в ходе съёмок – в обеденный перерыв или в свободное время. В самом начале я вывихнула плечо. Вывих был частичным, но это было странно, потому я чувствовала себя абсолютно нормально. За меня волновались. Меня заставили проходить тесты. Мне сказали: «У тебя проблема с плечом, а ты нам не говоришь, потому что очень хорошо справляешься с этим. У тебя наверняка хроническая нестабильность плечевого сустава». Я поклялась, что нет. И что я вообще не понимаю, что случилось. Плечо вставили на место, и мы продолжили съёмки. Больше проблем не было.

Казанофф: Съёмки некоторых боевых сцен занимали по две недели. Все драки здесь происходят не понарошку. Если вы видите, как кто-то с разбега прыгает противнику на голову и разворачивает ее на 180 градусов, значит, так и было. Мы рыскали по миру в поисках этих уникальных мастеров боевых искусств, привлекли их к работе и поставили бои в соответствии с их умениями. У кого-то есть умение «Икс», и мы ставим бой вокруг этого умения «Икс», чтобы максимально ярко продемонстрировать его.

Бун: В то время для меня буфет на съёмочной площадке был в новинку. Я видел людей в костюмах и слышал, как они говорили: «Завтра здесь будет исполнитель роли Шан Цуна. На следующей неделе снимаем бой Саб-Зиро с Лю Каном». Можно было увидеть, что всё распланировано. Это была очень реальная штука с бюджетом. Людям, которым за 20, было здорово просто видеть, как эта игра превращается в фильм.

«Я писал кровью»

После окончания съёмок в Тайланде тестовая аудитория рассказывает создателям, что фильм отличный – но есть одна большая проблема.

Эшби: Мы завершили производство, смонтировали версию фильма, и стало понятно, что в фильме нет масштабных фирменных боев.

Казанофф: Когда мы тестировали первую версию картины, аудитория была на 100 процентов единодушна. «Нам нравится всё, что мы видим. Но в фильме не хватает боёв». Мы вернулись к съёмкам, потратили ещё больше денег и сняли дополнительные бои.

Андерсон: Мы добавили мои любимые бои: Скорпион против Джонни Кейджа и Рептилия против Лю Кана. У нас был очень хороший координатор трюков, но по мере съёмок я захотел добавить духа Гонконга, боевых искусств с полетами на тросах. Робин великолепно справился с этим, поставив дополнительные бои. Он актёр, но начинал карьеру как каскадёр в Гонконге. Он работал с Джеки Чаном. Его уровень знаний поражает. Если задуматься, то «Смертельная битва» стала первым западным фильмом, в котором использовали масштабные трюки с тросами по китайскому образцу. Очевидно, «Матрица» сделала то же самое в энной степени, но на несколько лет позже. В своё время «Смертельная битва» была передовой картиной.

Шу: Несмотря на то, что это фильм, который вы хотите сделать максимально реалистичным, это фильм по видеоигре, поэтому он должен быть стилизованным. Движение не должно останавливаться. Персонажи не должны брать передышки, потому что если Скорпион хочет кого-то убить, то он будет преследовать его неотступно. То же можно сказать и про Рептилию. Не должно быть пауз. Не должно быть такого, мол, «я отправил тебя в нокаут, теперь, пока я отдыхаю, ты встаёшь, и бой продолжается». Это же скучно!

Андерсон: Робин оценивал бои. Он ставил один, два или три балла. Это было связано с тем, сколько ребер ему отбивали во время боя. Бой с Рептилией был «на три ребра», поэтому он действительно чувствовал, что добился того, что я от него хотел. И, конечно, я помню Линдена Эшби. Он ел ибупрофен как «M&M's». Мы просто вышибли из него всю душу во время того боя. Помню, как он уходил с площадки, говоря: «Мне никогда в жизни не было так больно». А я ему: «Сколько рёбер ты сломал? Вот Робин – три!»

Шу: На съёмках боя Джонни со Скорпионом самым сложным было убедить Линдена, что он может всё. Он актёр. Он заявил: «Дайте мне дублёра-каскадёра!». А я возразил: «Линден, ты можешь справиться с этим сам. Чем больше ты сделаешь сам, тем более реалистичной и убедительной будет выглядеть сцена». Он купился. «Да, тебя будут бить. У тебя будут синяки, но в конечном итоге ты будешь выглядеть фантастически».

Эшби: Моим противником был Крис Касамасса [Скорпион], он же, что забавно, был моим учителем. Во время боя Крис нанёс мне рубящий удар ногой по почкам. У меня были защитные накладки, но его пятка вошла аккурат между ними и достала до почек. Это было жёстко. Какое-то время я писал кровью. Было очень больно.

Шу: Моя битва с Рептилией должна была быть чуть более динамичной. Я сделал в этой сцене всё что мог. Во время одного из трюков, когда Рептилия швырял меня и я бился об колонну, я получил трещины в двух рёбрах, потому что не ожидал, что ударюсь об грань колонны. На тот момент это уже был десятый дубль, так что я немного устал. Но я никому не сказал. А зачем? Ну вот сказал бы я им, что у меня трещины в ребрах, они бы остановили съёмки и всё, прощай, мечта о Голливуде. Мне было больно. Я принял много ибупрофена, а потом продолжил съёмки в остатке боя с двумя треснувшими рёбрами. Я предупредил Кита Кука (Keith Cooke), который играл Рептилию: «У меня болят ребра с правой стороны, не бей меня туда». Я продержался до конца съёмок сцены, а потом поехал в больницу.

«Нас вышвырнули из двух звукозаписывающих компаний»

Саундтрек «Смертельной битвы» был весьма дерзким, используя электронную музыку так, как её не было принято использовать в голливудских фильмах. Задача найти звукозаписывающую компанию, готовую взяться за него, оказалась практически невыполнимой.

Казанофф: Саундтрек стал первым платиновым EDM-альбомом в истории. Мы настаивали на том, что нужно использовать танцевальную электронную музыку. В то время это казалось безумием. Нас вышвырнули из двух звукозаписывающих компаний. У нас была запланирована сделка с Sony на кучу денег. В те дни можно было получить кучу денег за саундтрек — сейчас уже нет. И вот мы приходим и рассказываем, мол, у нас есть идея. Электронная танцевальная музыка. А они нам: «Нет, у нас идея получше. Бакетхэд!» Это бы парень, который играл музыку с ведром на голове. Мы такие: «Ну, он вроде хороший гитарист...». Они хотели, чтобы Бакетхэд сразился с Эдди Ван Халеном или что-то такое. Но мы настаивали на электронной танцевальной музыке, и они нас вышвырнули. Потом мы отправились в Virgin Records. Мы заходим и говорим: «у нас отличная идея: электронная танцевальная музыка». А нам отвечают: «Да, как насчёт Дженет Джексон?» Кстати, я люблю Дженет Джексон, но мы такие, типа: «Что? Для «Смертельной битвы»? Нас опять вышвырнули. Наконец мы получили контракт только на дистрибуцию альбома. Спасибо киностудии за то, что поддержала нас и позволила нам сделать это. Мы сделали саундтрек к МК и отдали его этой маленькой звукозаписывающей компании, о которой никто не слышал, и в итоге он стал первым саундтреком в жанре EDM с платиновым статусом.

Джордж С. Клинтон (George S. Clinton), композитор: Для первого тестового показа наложили временный саундтрек, в основном состоявший из традиционной оркестровой музыки для экшнов. И стало понятно, что целевая аудитория, привыкшая слышать техно во время игры, не в восторге от такого подхода. Это дало мне возможность использовать подход, который я назвал «Techno-Taiko-Orcho». Ключевым элементом моего саундтрека было техно, обернутое в слой азиатских этнических инструментов (японские барабаны тайко, флейта сякухати, тувинское горловое пение) и приправленное оркестром. Но это был не обычный, а тестостероновый оркестр. Никаких тебе инструментов со скрипичными ключами (флейт, кларнетов, тромбонов, скрипок и т. п.). Лишь 18 альтов, 14 виолончелей, шесть басов, много духовых с низким тембром — и перкуссия. Он был внушителен. Когда музыкальные супервайзеры Джон Хулихэн (John Houlihan) и Шэрон Бойл (Sharon Boyle) познакомили меня с гитаристом-волшебником Бакетхэдом, я уже знал, что он станет ключевым элементом моего саундтрека.

Казанофф: Мой партнёр в компании — это Джимми Иэннер. Помимо прочего, он один из величайших музыкальных продюсеров в истории. Что должен иметь ваш фильм с боями — так это драйвовый ритм. Должен быть танцевальный ритм. Должен быть ритм, заставляющий зрителя рваться в бой. А не просто наблюдать за ним издали. Зрителя нужно вовлекать. А поскольку это «Смертельная битва», вам нужно что-то жёсткое, хитовое и драйвовое. Именно поэтому мы выбрали такой тип музыки. Мы искали везде, где могли. Мы ходили в клубы, находили людей, получали заявки. В нашем углу ринга собрались лучшие исполнители. Мы просто постоянно искали, постоянно что-то пробовали. Таков процесс. Музыка в фильме существует для того, чтобы служить фильму. Служить происходящему. Если вы посмотрите любой из тех боёв без музыки, а потом с музыкой, то в течение 30 секунд вы сами всё поймёте. Никакой магии не было, мы просто знали, что именно будет верным.

Клинтон: Техно-композиции, которые они выбрали для фильма, были убойными, включая классический трек Immortals, и ещё одним вызовом для меня было сделать так, чтобы техно-часть моего саундтрека могла за себя постоять.

«Я был в таком ужасе»

Фильм выходит на стадию пост-продакшена, и его создатели ждут премьеры, 18 августа 1995 года. Результат удивит всех: фильм удержится на первой строчке рейтинга кассовых сборов в течение трёх недель подряд.

Ламберт: Во время создания «Смертельной битвы» в индустрии сильно сомневались насчёт неё. «Мы понятия не имеем, сможет ли фильм сработать».

Андерсон: Я был в таком ужасе от первого уикэнда. Выстрелит ли фильм? Или провалится? Будет ли у меня карьера? Или меня просто вышвырнут из Америки? Я думал: «Боже, последнее место, где я хочу сейчас быть — это Лос-Анджелес. Я просто хочу смыться отсюда хоть куда-нибудь». Я отправился на Гавайи с моей тогдашней подружкой, мы оказались в гавайской глуши, и тут я читаю, что мой фильм стал номером 1. И думаю: «Блин! Какого чёрта мы не в Лос-Анджелесе? Мой фильм стал хитом. Я сейчас должен быть в Лос-Анджелесе и собирать все сливки». Но я уже оплатил поездку на Гавайи, поэтому мы остались там.

Бун: Помню, как проснулся в воскресенье утром и увидел сюжет по CNN: «Сборы "Смертельной битвы" на старте составили $23,3 млн». Это была вторая самая кассовая августовская премьера в истории проката. Огромные цифры. Это было поразительно.

Апелиан: Никто из нас даже не задумывался о том, будет ли фильм успешным. Но мы были удивлены, что он остался на первом месте на три недели. Не думаю, что мы могли такое предположить.

Казанофф: Я обещал Нилу [Д. Никастро из Midway], что займусь проектами по МК на всех доступных средствах в мире. В итоге получилось так, что в день премьеры фильма я уже сидел в самолёте в Кэтскиллз, где должно было быть прослушивание для шоу Radio City Music Hall. Последующие несколько лет я продюсировал один проект по «Смертельной битве» за другим.

Андерсон: После «Смертельной битвы» я хотел попробовать свои силы в чём-то совсем другом. [Президент киностудии New Line] Майк [Де Лука], спросил меня, интересно ли мне будет вернуться [на съёмки фильма «Смертельная битва 2: Истребление» (Mortal Kombat: Annihilation)].

В конечном итоге я принялся за нечто совершенно иное. Следующим я снял «Сквозь горизонт» (Event Horizon), который был чрезвычайно мрачным, и сложно было найти что-то более отличающееся от «Смертельной битвы». После этого я расправил крылья.

Оглядываясь назад, я думаю: «Может быть, и стоило заняться вторым фильмом». Это одна из причин, по которой, когда я начал работать с фильмом «Обитель зла» (Resident Evil), я почувствовал, что если я собираюсь сделать еще одну такую адаптацию, то на этот раз я останусь с ней. С этим франчайзом я действительно хочу остаться и вести его. Иронично, что благодаря тому, что я не снял «Смертельную битву 2», я снял «Обитель зла 1, 2, 3, 4, 5, 6»...