Христос Воскрес!
В Пасхальный день, праздник воскрешения Христа, давшего нам надежду на спасение, чаяние воскресения мёртвых и жизни будущего века поговорим о связи русской веры и русской политики.
Я исхожу из двух фундаментальных предпосылок. Политика и религия — это принципиально раздельные сферы жизни общества и человека. Меж тем русская политика и русская религия не могут друг без друга. Религия — духовная жизнь человека. Духовная жизнь человека априори аполитична, индивидуальна. Души у нас у всех свои, а не общественные. Однако религия всегда носит коллективный характер, а взаимоотношение религии и мира всегда носит характер политический. Человек, исповедующий религию, не может также осмыслять политику не через призму своего религиозного сознания, ведь тогда его сознание уже перестаёт быть вполне религиозным.
В России от года к году растёт русское и политическое, и религиозное сознание. Проще говоря, русские снова массово становятся и православными, и националистами. Оттого русское и православное неизбежно смешиваются, начинают конкурировать друг с другом.
Религиозное и политическое начала не могут быть развиты действительно равномерно. Дилеммы отношений русской политики и русской религии разрешаются людьми от превалирования одного начала над другим. Русские, склонные к превалированию православия, диктуют политике религиозные цели. Православные, склонные к превалированию русского, диктуют религии политические задачи.
Это хорошо выражает дискуссия о лозунге «Русские, вперёд!». Отец Павел Островский и православный русский националист Андрей Афанасьев утверждают, что приемлют этот лозунг только в форме «Русские, вперёд к Богу!» — а через него и русский национализм только в его православной форме, то есть подчинённым религии, её задачам. Какие политические задачи есть у православия?
Политическое православие не должно касаться духовной жизни, совершаемой человеком внутри, вне политических отношений с другими людьми и обществом. Абсурдно надеяться победить грех государственными мерами, военизированным религиозным комсомолом, который придёт к грешникам и запретит им грешить. Победа над грехом только тогда победа, когда совершается не внешними силами, а внутренними. (Последний разгон концерта Русской Общиной случился вчера).
От политики православию нужно всего ничего: безопасность исповедания и миссии, недопустимость искажения и поругания. Звучит очень просто — чтобы выполнить нужно переформатировать общество полностью. Россия сталкивается с религиозным, антиправославным терроризмом внутри своих границ. За год с прошедшей Пасхи мы столкнулись с жестокими убийствами православных мирян и духовенства именно за исповедание православной веры. Две недели назад в храме в центре столицы был убит алтарник: этнический татарин, перешедший в православие. Он был убит этническим татарином, исповедующим ислам. Религиозный мотив убийства следствие даже не стало рассматривать. Мы не забудем теракты в Дагестане, в которых священников резали и расстреливали прямо в православных церквях. Православная миссия политически невозможна в отдельных регионах. Кровавое насилие в отношении православных в России сопровождается осквернением и поруганием кладбищ, храмов и крестопадом. Крестопад — серьёзное явление. Он зародился в США, когда русофобские конспирологические статьи о вмешательстве нашей страны в американские выборы, сопровождались изображениями храмов без крестов. Понятно, почему оно сделано. Чтобы подкрепить русофобию, необходимо, чтобы читатель не мог ассоциировать себя с русскими. Через веру в Христа Россия принадлежит большому христианскому миру. Стёртые кресты — это попытка показать читателям американской пропаганды, что русские совсем не такие же, как они. Теперь крестопад продолжается в России.
Наконец, русское православие преследуется за рубежом. Православные христиане подвергаются настоящим гонениям на Украине. Фундаментальный ислам рождает новые волны антихристианского террора.
Итого простые политические задачи русской религии рождают очень сложные государственные задачи русской политики: переформатирование этноконфессионального баланса, пересмотр миграционных процессов, внешнеполитические меры сдерживания, работу разведки, армии, культуры, системы просвещения. Из них рождаются задачи ещё более сложные — создание экономики XXI века для обеспечения армии и спецслужб XXI века, преодоление советского наследия в госуправлении, понимании истории, культуры, национальной политики.
И русская религия требует от русской политики быть прежде всего религиозной! Хотя для осуществления политических задач православия русская политика должна быть прежде всего сильной.
Однако и русская политика должна понимать, откуда черпать силу. Один из любимых приговоров русских националистов русскому обществу: атомизация, ощущение себя во внутренней эмиграции, отрыве от большого народа, в изоляции от нации. Меж тем в истории России был только один добровольный способ горизонтального единства, объединяющего всех. Дворянское собрание объединяло элиту. Крестьянская община не вполне добровольно объединяла крестьян. И только церковный приход объединял АБСОЛЮТНО ВСЕХ. Церковный приход не может заменить социальный клуб, мотивации не хватит. Оттого русская политика должна понимать, что ей без русской религии никуда. Единая русская нация с широкой сеткой горизонтальных связей куётся отнюдь не в партиях и не в идеологизированных сообществах.
Русская политика всегда продвигает русскую религию.