Маркиз Пугачев. Иностранный агент, потрясший Российскую империю  

В 1773 году Россия вела долгую и тяжелую войну против Турции. Османы уже находились на грани поражения и спасти их могло или чудо, или затягивание войны, что, впрочем, было одно и то же. Туркам всеми силами стремились помочь французы – их старые союзники. Но русская императорская армия была сильна, а во главе ее стояли такие выдающиеся полководцы, как Петр Румянцев, Василий Долгоруков или Петр Панин.

И тут, на востоке империи внезапно начинают беспокоиться казаки. В 1772 году среди них от Дона до Урала начинают распространяться слухи, что император Петр III (оставивший о себе в народе память как о добром правителе) на самом деле жив и готов заявить права на власть. Кто распространял эти слухи, в итоге так и не нашли (хотя искали). Но стоит сказать, что и турки, и французы давно и старательно работали с русскими старообрядцами-беглопоповцами, которых было немало среди казачества и которые почему-то во множестве оказались среди сторонников «воскресшего» императора.

В это же время начался своеобразный «кастинг» на роль самозванца. Заявилось как минимум трое кандидатов: Пугачев, Богомолов и Селиванов. В итоге прошел один: самый талантливый, самый беспринципный и кровожадный. Емельян Пугачев. Его путь к успеху начался в старообрядческом скиту на реке Иргиз. Там он получил благословение и пошел в народ.

Первая попытка взбунтовать казаков в Яицком городке не увенчалась успехом. Мятежника схватили и отправили в тюрьму в Казань. Но Пугачев каким-то чудом бежал из отлично охраняемой тюрьмы, что наводит на одну мысль. Помогли. В Августе 1773 года он вновь появляется на реке Яик и обзаводится первыми сторонниками.

Чудеса продолжаются. За безродным самозванцем идет совсем не голытьба, а богатые, влиятельные казаки. Один из таких, Яков Почиталин, даже отправил своего образованного сына к неграмотному Пугачеву в качестве секретаря. Почиталин-младший вез в дар самозванцу роскошный кафтан, обшитый золотым позументом, бархатную шапку и сапоги. Чтобы показаться народу в приличном виде. Сам же Почиталин, кстати, остался на казачьей службе и бунтовать не стал.

Помните роман Вальтера Скотта «Владетель Баллантрэ», где шотландский лорд отправляет одного сына королю, а второго к мятежному принцу Чарли? Вот такие же сюжеты разворачивались и в Оренбургских степях.

Меж тем, стараниями мятежной казачьей старшины по станицам разнесли весть, что «государь император» ждет своих верных воинов. Местом сбора назначили Бударинский форпост, укрепленное поселение. Туда прибыл Пугачев вместе с ближайшими подельниками. На заре 28 сентября 1773 года он зачитал собравшимся свой первый указ (написанный Почиталиным) и приказал выступать на Яицкий городок, по дороге собирая подкрепления.

В указе Яицкому войску отдавался приказ прибыть на службу к самозванцу и были обещаны щедрые дары: землями, деньгами, оружием и провиантом. Конечно же, ни о каком избавлении от помещиков и всеобщем равенстве, о которых так любят рассказывать левые, в тексте документа не было ни слова. Указ тут же разнесли по всем станицам, и войско мятежников стало очень быстро прирастать. Народ в те стародавние времена был доверчив, и оглашение вроде как «царского указа», да еще и поддержанного авторитетными людьми, воздействовало на умы почти магически.

Стоит рассказать, что купцы-старообрядцы устроили в Санкт-Петербурге настоящую шпионскую историю. Они выкрали знамя Петра III, хранившееся в Ораниенбауме и через своего агента доставили его самозванцу. Так что в бой Пугачев пошел под подлинным флагом, что добавило ему авторитета.

Пугачев шел вдоль Оренбургской пограничной линии, принимая присягу казаков. Его войско росло с каждым днем. Несколько мелких крепостей были взяты бунтовщиками с налета. Судьба русских солдат и офицеров была незавидной. Пугачевцы безжалостно вырезали всех, кто, как писал Пушкин, отказывался «поцеловать злодею ручку». Но вот взять большой город и крепость Оренбург не вышло.

С октября 1773 до апреля 1774 года город упорно держался в осаде. За это время ставка Пугачева стала настоящим разбойным городком. А его армия выросла в численности до 40 тысяч. От Оренбурга шайки мятежников совершали набеги на сотни верст вокруг, доходили до уральских горных заводов. Привозили богатую добычу и завербованных на службу людей.

Видя, что русским властям стало не до них, восстали башкирские племена. Вообще-то они с увлечением резали русских колонистов, а на самозванца им было плевать. Но Пугачев слал им грамоты, в которых милостиво прощал пролитую кровь, если кочевники будут отвлекать на себя части русской армии.

Удар по России был нанесен с удивительным искусством. Большая часть лучших войск действовала против турок. Перебрасывать их на Восток – означало провалить кампанию 1774 года, которая решала исход войны. Поэтому земли от Оренбурга до Волги запылали. Но даже тех правительственных войск, что в спешке удалось набрать, хватило, чтобы, действуя 1 против 10, разогнать толпу мятежников. Пугачев, однако не сдавался и ушел, поднимая мятежи на Урале и на Волге. Его грамоты лета-осени 1774 года – это образец пропаганды и демагогии. Он был готов обещать что угодно, лишь бы взбунтовать народ.

13 июля 1774 года Пугачев был снова разбит под Казанью. Он бежал на юг, собираясь поднять низовья Волги и донское казачество. Но к тому времени с Дунайского фронта уже начали возвращаться русские полки, победители турок. Дело мятежника было проиграно. Он был схвачен и выдан властям собственными подельниками, потерявшими веру в военную удачу самозванца. Бунтовщик закончил свою жизнь на плахе. Впрочем, императрица приказала не пытать душегуба, а просто казнить его без мучений.

Императрица Екатерина II до конца своих дней была убеждена, что за Пугачевым тянется «французский след». Отсюда его прозвище «маркиз Пугачев», которое она использовала в переписке с доверенными людьми.