Умнейший из мужей. Русская военная доктрина и СВО

Статья о Залужном в журнале «Time» получила известность в России по цитате украинского главнокомандующего.

«“I was raised on Russian military doctrine, and I still think that the science of war is all located in Russia”, — Zaluzhny says. “I learned from Gerasimov. I read everything he ever wrote … He is the smartest of men, and my expectations of him were enormous.”».

Я, как и Залужный, прочёл всё, что когда-либо писал Герасимов и, что важнее, прочёл значимую часть западной аналитики вокруг «Доктрины Герасимова».

«Всё, что когда-либо написал Герасимов» — это шесть статей. Если быть точным, это даже не статьи — это речи, которые записаны секретарями различных конференций, на которых положено выступать главе ГенШтаба. Речи не адаптировались под письменный текст и механически выпускались либо в «Военно-Промышленном Курьере», либо в сборниках конференций.

Некоторые из публикаций за авторством Герасимова напрочь лишены смысла. Например, речь «ИГИЛ начался с Талибана» никак не подтверждает тенденциозный заголовок, зато генерал Герасимов в ней очень сильно переживает за состояние афганских про-американских вооружённых сил. Даже трогательно читать об этом после 2021 года.

В выступлении, посвященном 70-летию Победы в Великой Отечественной войне, генерал Герасимов утверждает, что:

а. Мы победили;

б. Запад врёт о том, что победили не мы;

в. Война была сложной;

г. Победа досталась нам, потому что всё, что СССР тогда сделал — СССР сделал правильно.

Это очень высокий и научный уровень дискуссии. Почему от главы ГенШтаба РФ генерала армии Герасимова утаили доклад Жукова с XX съезда КПСС — остаётся загадкой для всех информированных царистов. Да, в частности Герасимов высоко оценивает гиперцентрализацию военных и политических решений в руках главы государства.

В речи «Опыт первой атаки», выпущенной с подзаголовком «Насаждение Западной демократии взорвало Ближний Восток», Герасимов с исключительной серьёзностью описывает «идеологию терроризма». Это очень интересно читать, возвращаясь мыслями в 2016 год, когда правоохранители, вдохновленные соломенным чучелом экстремизма, начали направо и налево сажать людей за мемы и лайки по 282 статье на основании предположения, что есть юридически неопределенный экстремизм, воедино связывающий социалистов-революционеров, чеченских террористов и украинцев.

Ни одна из упомянутых публикаций не произвела широкого резонанса и не была основанием для пропагандистского конструкта названного в западном мире «Доктриной Герасимова».

Сам термин изобрёл Марк Галеотти — это такой британец итальянского происхождения, занимающий должность штатного то ли русиста, то ли русофоба. Он запостил перевод речи генерала Герасимова «Ценность науки в предвидении» в своём блоге с заголовком «The ‘Gerasimov Doctrine’ and Russian Non-Linear War».

Позже Галеотти уже на Foreign Policy выпустил колонку с извинениями за изобретение «Доктрины Герасимова», которой в реальности не существует как последовательной методички внешней экспансии… Но русские всё равно ей следуют и представляют опасность свободе и независимости западных демократий, поэтому совершенно всё равно, как «Доктрину Герасимова» называют.

Между публикациями Галеотти — 5 лет. За это время выпущены книги, исследования, статьи. Ученые, спекулянты, журналисты чуть ли не во всех странах западнее России пристально изучали речь главы русского ГенШтаба, чтобы всем сразу прийти к однозначному выводу из трёх пунктов:

1. У России есть доктрина экспансионной внешней политики, которой она следует и будет следовать в будущем;
2. Эта доктрина представляет реальную опасность для западного мира;
3. Ей следует противостоять.

Следом за английской пропагандой русские публицисты радуются гению генерала Герасимова. Человек, выбравший себе никнейм «Подчинённый Путина», специально для Заставного написал текст о том, что «Доктрина Герасимова», во-первых, существует, во-вторых, была применена в СВО, в-третьих, дала сбой, в-четвертых, после адаптации доктрины всё будет кайф.

Авторы на просторах русского телеграма называют доктрину «гениальной» и «сверхсложной», что даёт твёрдое понимание — никто из них оригинальную статью Герасимова не читал.

Суммарно «Ценность науки в предвидении» — это 15,5 тысяч символов, совсем небольшая статья. Но главное, что заметит любой зрячий — глава русского ГШ не формулирует новые идеи, а анализирует сложившиеся тенденции на основании опыта в первую очередь «Арабской весны». В этой статье генерал Герасимов не избегает излишней тенденциозности. Например, морскую блокаду Ливии генерал считает неким новым невоенным методом войны. Говорят, во время произнесения этой речи в Доме Инвалидов в Париже происходило странное свечение и доносились странные звуки. Ну да Бог с ним.

Генерал подчеркивает важность развития технологий, роботизации войны, массированного использования высокоточки, применения экономических, информационных и дипломатических рычагов для военной победы. Звучит формулировка «информационная война» и «влияние на население с помощью информационных сетей».

И всё это не анализ новой русской военной доктрины, а очень поверхностный пересказ американских военных технологий в целом и доктрины «Shock and Awe - Achieving Rapid Dominance» в частности.

Главная идея доктрины: «Impose this overwhelming level of Shock and Awe against an adversary on an immediate or sufficiently timely basis to paralyze its will to carry on ... [to] seize control of the environment and paralyze or so overload an adversary's perceptions and understanding of events that the enemy would be incapable of resistance at the tactical and strategic levels».

Доминирование на поле боя должно быть мгновенным или настолько быстрым, что противник не должен иметь возможности к сопротивлению.

Доктрина существует аж с 96 года и наглядно мы её видели в Белграде и в Ираке. Она широко известна в России и тем более на Западе. Не понять статью Герасимова на Западе не могли, предпочли скорчить из себя идиотов и создали очередное антирусское пугало, которое очень удачно легло не только в описание начала «Русской весны», но и в конспирологию вокруг выборов Трампа в 2016 году.

Высокомерный мудак Марк Галеотти в своей статье на FP вместе с оскорблением России как «unfree country» пишет следующее: «The Russians honestly — however wrongly — believe that these were not genuine protests against brutal and corrupt governments, but regime changes orchestrated in Washington, or rather, Langley».

Так вот. Коллективный Запад верит, хоть и ошибочно, что начало войны на Донбассе — это не восстание русского народа против русофобского режима, а скоординированная Кремлём оккупация суверенной территории Украины, существующая в рамках условной «Доктрины Герасимова», чьи качества в роли военного интеллектуала превозносятся до небес. Залужный в Time после огромного куска, в котором он объясняет, как семь месяцев возил русских ебалом по столу, вдруг выдаёт такой вот комплимент ради совершенно очевидной цели — создания образа сильного противника, против которого ему нужно дополнительное финансирование. Дальше, впрочем, продолжает рассказывать, как он ебал-воевал.

Всё это можно воспринимать как красивый нюанс отношений со СМИ в обществе с высокой дипломатией, либо как жалкая просьба главкома ВСУ о подаянии. Это глубоко неважно. Важно — это отношения между ВС РФ и современными военными доктринами ведения войны.

«Шок и трепет» был воспринят руководством ВС РФ на самом внимательном уровне и, очевидно, изначальное планирование СВО происходило в рамках этой американской военной доктрины.

У «Шока и трепета» по-русски есть три фундаментальные проблемы: исполнительная, ресурсная и политическая.

Четыре составляющих «Shock and Awe» согласно авторам доктрины:

1. near total or absolute knowledge and understanding of self, adversary, and environment;
2. rapidity and timeliness in application;
3. operational brilliance in execution;
4. and (near) total control and signature management of the entire operational environment.

Вспоминая первые дни СВО, мы не находим почти ничего из этих четырёх пунктов. Мы видели безрассудные выходки, растянутые коммуникации, позволение противнику атаковать наши неприкрытые колонны, попытки штурма Харькова без попытки его оперативного окружения, Гостомельский аэропорт, допущение стягивания войск противника к дальнейшей обороне Киева, лобовой штурм укрепрайонов, отправление срочников в зону СВО.

В дальнейшем общество выявило абсолютную недостаточность средств разведки и средств связи, неспособность собирать и передавать опыт внутри подразделений ВС РФ в зоне СВО.

Нет сомнения, что ГенШтаб пытался шокировать ВСУ стремительной атакой на нескольких направлениях, но уровень оперативного искусства и квалификации командиров не позволил сделать это так, чтобы не поделиться инициативой с ВСУ. Наше общество ликовало, пока наши войска растягивали коммуникации на заведомо оставленном ВСУ предполье. Кстати, захватывающий момент, повторить в обратную сторону у нас не получится — после Харьковского прорыва резерв территорий, которые мы можем тактически разменять на людей абсолютно закончился.

Исходная предпосылка «Shock and Awe» звучит так: «It is, of course, clear that U. S. military forces are currently the most capable in the world and are likely to remain so for a long time to come. Why then, many will ask, should we examine and even propose major excursions and changes if the country occupies this position of military superiority?».

Что нам сделать с тем, что мы самые крутые? Как объяснить обществу необходимость продолжения развития армии? Как сократить цену военных операций, чтобы общество могло продолжать развивать экономику, но при этом сохранить темп развития военных технологий? Все эти вопросы не относятся к России и русской армии.

Трезво осознавая наше положение в мире, нужно диагностировать цели и задачи армии. Мы аутсайдеры первого эшелона или лидеры второго. Мы лишены преимущества НАТО даже не в виде огромного военного союза, а в виде научного пространства для военных разработок по единому стандарту, в котором проживает миллиард белых людей с самым высоким интеллектом и самой большой экономикой. Возможность в создании технологий, которые обеспечат единомоментный удар, которые парализуют общество противника значительно меньше для России, нежели для стран НАТО. У России нет ближней перспективы создать такое же количество самолётов и БПЛА для одномоментного удара, как в Ираке.

Говоря о невоенных технологиях, Запад видел важное преимущество внутри России для использования этой доктрины. Предполагалось, что российская автократия может мобилизовать свои институты по воле одного человека, когда западным демократиям необходимо коллегиальное обсуждение и согласование между интересами различных элитных групп. На деле, получилось СВО.

Отсутствие публичной политики в России ничем не отличается от фасада публичной политики в Америке. Если массовые медиа США в 2004 году поддержали вторжение Ирак без всяческих вопросов (а это вторжение де-факто является крупнейшим политическим заговором, за которым последовали миллионы убитых), то российские массовые медиа открыто поддержали противника. Причём речь идёт не только о явно враждебных нашей стране медиа, но и о вполне системных. Например, на интервью с Зеленским для российских заукраинцев присутствовал журналист Коммерсанта. Если абстрагироваться от медиа, то и центры власти в широком смысле слова не выступали едином альянсом. Общество стремительно демобилизовывалось вместе с раскруткой спирали насилия на Украине. Инстинкт помочь армии государственно подавлялся, а гражданам до 21 сентября предлагалось не вмешиваться в дела СВО. И, наконец, военному доминированию российский политический блок открыто вставлял палки в колёса.

Если в ходе вторжения в Ирак инфовойна, экономические и политические меры шли в дополнении к боевому доминированию, то в ходе СВО они шли вопреки ему. Если иракские генералы брали взятки и, наблюдая крушение всей государственной системы, сдавались без боя, то украинские генералы брали взятки и, не наблюдая крушения обороноспособности Украины, продолжали воевать. Если тотальный ущерб, нанесённый вглубь территории Ирака американскими ракетами и самолётами в первый и последующие дни, сломил волю армии Ирака к сопротивлению, то Россия нанесла удар по второстепенным объектам, позволив противнику привыкнуть к обстрелам баллистическими и крылатыми ракетами.

Как бы постмодерн не затуманил голову российскому военному истеблишменту, считаю необходимым напомнить, что суть войны не менялась никогда и не изменится впредь. Победа в войне — это всегда успешное применение насилия, лишающее противника способности к сопротивлению. Современные военные доктрины могут снизить уровень необходимого насилия за счёт шока противника, смогут снизить уровень потерь и затрат, но не могут отменить суть. Тем более, когда режим и вся система не подготовились к использованию невоенных методов!

Вместо информационной войны мы получили… два обращения Путина? Вместо политической решимости мы получили… переговорную группу через неделю? Вместо экономической блокады мы… чинили двигатели украинской военных техники на ГАЗе?

Сравнивая вторжение в Ирак и начало СВО, надо обратить внимание и на ключевое различие в виде разницы Украины и Ирака. Здесь есть значительный плюс России и значительный минус. Во-первых, Украина — это более близкая для нас страна, чем Ирак для американцев. Мы можем себе позволить говорить, что мы освобождаем её. Население освобождённых территорий в значительном количестве соглашается с нами. Но с другой стороны, Украина намного больше, чем Ирак, у неё больше мобилизационный потенциал, более значительное количество военной техники, постсоветский государственный аппарат. Украина — это аутсайдер, но аутсайдер Европы, которому помогает вся Европа и Америка.

Это говорит о том, что для «Шока и трепета» на Украине нам требуется больше усилий, чем Америке для «Schock and Awe» в Ираке. Но мы пытались достичь схожего результата, задействуя меньший контингент с меньшим числом самолетовылетов и отказываясь от атаки на приоритетные цели.

Результат, мягко говоря, предсказуем.

Но хуже неудачи «Шока и трепета» — его последствия. Проиграв с точки зрения начальной экспозиции, русская военная машина не перестроилась, переоценив условия боя, а впала в кому на полгода. Мы обнаружили тотальную ригидность мышления и неспособность переломить ход боёв технологически превосходящей армией, дав противнику критическое время для слаживания новых подразделений, обучения персонала и наступления на юг Харьковской области. Злые языки утверждают, что это также связано с предпочтением политических задач военным, что ещё сильнее усугубило русское положение на Украине. Хотя есть и более простое объяснение: нежелание применять волю для кардинального изменения политического режима, отсутствие готовности реформировать устройство ВС РФ и отсутствие достаточной коммуникации между ведомствами и элитами РФ вообще.

Харьковский прорыв вынудил руководство РФ воспринимать войну серьёзно. Принципиальные решения невозможные без успеха украинского наступления приняты. Но вместе с ним возрастают реальные ставки, которые в будущем изменят статус России в рамках оценки возможностей её армии. Например, одна из причин почётного №2 в рейтинге армий мира — это мобилизационный потенциал в 20 миллионов человек. Но существует ли этот мобилизационный потенциал в действительности, если даже частичная мобилизация вызвала паническое бегство, в котором люди теряют человеческий облик и капиталы? Рискуют умереть от обезвоживания, бросают свои семьи в экстремальной обстановке, спасая себя от вероятности подписать повестку, после которой есть риск, что армия назначит вас на нетыловую специальность, из-за которой есть шанс умереть в бою.

Вероятность, что в закромах Родины есть какие-то gamechanger неядерные вундервафли, — крайне мала. А даже если они есть, то рассчитывать только на них после первой недели СВО нельзя. 300 тысяч мобилизованных изменят войну, залатают раны армии, но это также не будет панацеей СВО.

Мы много восхваляли героизм, профессионализм и гуманизм русского солдата. В условиях, когда на кону стоит будущее России и существование государственности я надеюсь на разум, творческий стратегический ум русского полководца. Я очень не хочу, чтобы этот краткий анализ русских военных доктрин вы воспринимали как критику интеллектуальной состоятельности генерала армии Герасимова. Я не знаю его роль в решениях по СВО. Я предполагаю его роль в написании речей на скучных военных конференциях как никакую. Говорят, что он автор Иловайска. Возможно, Залужного он тоже в некотором роде обучил, макая морды хохлов в котлы в 14-15гг. И это, пожалуй, главное. Ни один из русских полководцев не заслужил своего места в истории благодаря своим текстам. Так что пускай Бог поможет ему выиграть войну.

В качестве завершения, цитаты лучшего из русских военачальников — генералиссимуса Суворова.

«Береги пулю на три дня, а иногда и на целую кампанию, когда негде взять. Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко. Пуля обмишулится, а штык не обмишулится. Пуля — дура, штык — молодец! Коли один раз! Бросай басурмана со штыка: мертв на штыке, царапает саблей шею. Сабля на шею — отскоча шаг, ударь опять! Коли другого, коли третьего! Богатырь заколет полдюжины, а я видал и больше.

Береги пулю в дуле! Трое наскочат — первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун!

В атаке не задерживай! Для пальбы стреляй сильно в мишень. На человека пуль двадцать, купи свинца из экономии, немного стоит. Мы стреляем цельно. У нас пропадает тридцатая пуля, а в полевой и полковой артиллерии разве меньше десятого заряду.

Фитиль на картечь - бросься на картечь! — Летит сверх головы. Пушки твои, люди твои! Вали на месте! Гони, коли! Остальным давай пощаду. Грех напрасно убивать, они такие же люди.

Умирай за дом Богородицы, за матушку, за пресветлейший дом! — Церковь бога молит. Кто остался жив, тому честь и слава!

Обывателя не обижай: он нас поит и кормит. Солдат не разбойник.

Святая добычь! Возьми лагерь - все ваше. Возьми крепость — все ваше. В Измаиле, кроме иного, делили золото и серебро пригоршнями. Так и во многих местах. Без приказа отнюдь не ходи на добычь!».