Слово живое, слово мёртвое, или РКН и русская жизнь
Государственные министерства имеют не одинаковое значение.
В 2020-2021 годах не было во всём правительстве ничего важнее Министерства здравоохранения.
В 2022-2024 годах — Министерства обороны.
Это объяснимо насущными государственными потребностями, соответственно эпидемией и войной.
В государстве что-то идёт не так, когда роль ответственных ведомств не совпадает с государственными потребностями.
В 1937-1938 годах НКВД приобрёл колоссальную власть, которая наделила его безграничными полномочиями для проведения геноцида.
Роскомнадзор — это даже не министерство.
Это ведомство, подчинённое Минцифры.
За последние месяцы и годы Роскомнадзор напрямую повлиял на жизни десятков миллионов русских. Это уровень власти недостижимый для большинства министерств.
Он сделал это без какой-либо общественной дискуссии, без поиска консенсуса между решениями властей и обществом, часто даже безо всякой внутриведомственной рефлексии.
Решения Роскомнадзора уничтожили тысячи бизнесов, а десяткам тысяч — создали проблемы.
Роскомнадзор уничтожил пиратство в России, что с точки зрения права безусловно хорошо.
Но вместе с тем Роскомнадзор уничтожил «Спутник и Погром». В этот момент Роскомнадзор стал лично для меня и тысяч русских враждебной структурой.
Роскомнадзор создал национальную систему доменных имён. Это достижение доступно всего нескольким государствам в XXI веке.
Одновременно Роскомнадзор, не спрашивая ни мнения, ни согласия у русских, решает, что, где и как и смотреть и читать, как отчитываться за написанное и даже кого репостить, а кого — нет.
Идеалисты свободы слова имеют готовый ответ на все перегибы РКН. Дескать, свободу слова ничто и никак не должно ограничивать.
Слова — это оружие. Слова стоят за войнами и революциями. Слова — основа человеческой коммуникации. В личном общении слово может превратиться в нож, в государственном масштабе — в ядерную бомбу.
Все государства и все общества XXI века ограничивают свободу слова, потому что слова имеют вес.
Идеалистическое понимание свободы слова навсегда осталось в прошлом, в котором только меньшая и, простите, наилучшая часть населения могла им пользоваться.
Гиперинформационные общества со всеобщим образованием не позволят себе того, что могли себе позволить общества с элитарными образованием, публицистикой и литературой.
Подобные рассуждения легко могут привести нас к весьма печальному будущему, что пространство слова и мысли сузится до максимальных пределов, не оставив человеку территории для рассуждения, рефлексии и интеллектуального наслаждения.
Это неизбежно приведёт к тому, что нация перестанет думать. Вместе с тем перестанет думать и государство, которое есть бюрократическая эманация нации.
В итоге в ограничении свободы слова есть парадокс. Оно в интересах государства и против интересов государства одновременно.
Как его разрешить? Как быть с тем, что слова причиняют нам вред, но без слов мы неизбежно проиграем? Как нация и государство должны разговаривать друг с другом о словах и как они это делают сейчас?
Об этом мы поговорим в новом общедоступном программном лонгриде Артемия Сыча на 30 тысяч символов на «Обыкновенном царизме».
Роскомнадзор
Полное название — Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций.
Служба подведомственна Министерству цифрового развития, связи и массовых коммуникаций.
Министерство возглавляет Шадаев Максут Игоревич.
Шадаев в интернете давно. Начинал в компании «ARRAVA Internet Management». Он явно очень хотел управлять интернетом.
Компанию основал террорист, иноагент и предатель Илья Пономарёв вместе с подчинёнными отсидевшего иноагента, предателя и заукраинца Михаила Ходорковского.
Зарегистрирована компания была в патриотическом Сан-Матео, что в Калифорнии.
Следующим работодателем Шадаева стал Анатолий Карачинский. Это первый российский олигарх, с которого США сняли санкции, наложенные в начале СВО.
Дальше ещё несколько должностей в коммерческих компаниях, гендиректорство в государственных айти-компаниях, должность советника по технологиям у губернаторов и тому подобное и вот, наконец, — министр цифры в первом правительстве Мишустина.
Шадаев начал с помпой — сходу предложил отменить судебные ордеры по вопросу предоставления данных граждан оперативникам. Был остановлен лично Путиным руками Пескова. Потом отмазывался, дескать, меня не так поняли.
Траханье охладилось, но не остановилось.
Тем более, что у нового министра была готовая под это дело структура — Роскомнадзор.
РКН был образован одновременно с Минцифры в 2008 году по приказу Дмитрия Медведева. Брать пленных никто не планировал.
В середине десятых Роскомнадзор развернул масштабные компании блокировок сайтов. В России появилась цензура интернета.
Это стало возможным благодаря разработке и внедрению специального программного и аппаратного обеспечения, но облик цензуры определял глава РКН — Александр Жаров.
Жаров искренне верил в праведность своей миссии. Он давал интервью, в которых вопрос наличия цензуры в России обходил с помощью сложной игры слов. Сайты блокируем, но это всё не цензура. Законы о запрете информации есть, но как иначе бороться с экстремизмом.
Однако, эссенцию своих взглядов Жаров лучше всего сформулировал в интервью Екатерине Винокуровой для портала Знак.ру:
«Каратель наказывает невинных, а Роскомнадзор наказывает виновных. К сожалению, такая функция у нас есть, и если мы не будем её исполнять, то грош цена надзорной службе».
Искренняя убеждённость Жарова в своей миссии делает его даже в чём-то симпатичным человеком. В различных интервью он философствует о цензуре в интернете и находит интеллектуализированные аргументы в поддержку бесконечных сносок о запрещённых государствах и террористах, пользе блокировок и сохранению свободы слова при этом.
О его политико-философских взглядах можно долго спорить, но это слово живое.
Наступление РКН на рунет началось с… исполнения российских законов. Первыми жертвами карательной структуры стали торрент-трекеры и порносайты.
Российская оппозиция тогда допустила стратегическую ошибку. Она поддержала пиратство и порно, но утратила этическую правоту.
С точки зрения политиков, пытающихся ориентироваться на массы, — это тактически правильное решение. Пиратство и порно популярны, пиратство и порно нравятся людям. Люди, которым нравятся пиратство и порно, будут считать своими политиков, защищающих свободный доступ к ним.
Это лёгкий способ заполучить себе кусок лояльного электората. Скажи «да!» легализации наркотиков и у тебя появятся невероятно лояльные последователи — наркоманы.
Защита пиратства и порно размыла повестку. Теперь, когда РКН блокировал независимый журнал, блог или издание, его защита была в ассоциативном ряду с пиратством и порно.
«Даёшь свободу воровать лицензированный контент, смотреть порно без аутентификации и ещё независимую прессу!» — не одно и то же, что и «Свободу прессе!».
Роскомнадзор в этом гражданском противостоянии тоже нельзя назвать последовательным. Доступ к пиратскому контенту и порнографии гарантирован каждому россиянину до сих пор.
Мер, чтобы блокировать онлайн-казино и ставки на спорт РКН никогда и не предпринимал. Это одни из самых уродливых явлений в интернете. Там реально нужна социальная защита. Но защитники смотрят в другую сторону.
Вот прессу — да. Прессу добили.
Я не буду освещать подробно блокировку так называемых либеральных сайтов в довоенное время. В довоенное время с этими сайтами мы вели дискуссию и даже сотрудничали. Подумать только, наш дизайнер делал графику к акции «Свободу Егору Жукову» для журнала ДОХА. Но это было в довоенное время.
Сейчас время военное. Никаких совместных акций между нами и журналом ДОХА быть не может. При встрече и возможности редакторы журнала ДОХА с удовольствием расстреляют меня, а я с удовольствием расстреляю их.
В довоенное время так называемые либералы освещали блокировку «Спутника и Погрома» как проявление цензуры Роскомнадзора.
Сейчас даже перестали упоминать.
Поэтому всю иллюстрацию цензуры независимой прессы со стороны РКН я ограничу одним только «Спутником и Погромом».
В Роскомнадзоре служат 183 чиновника. Большая часть из них анонимна.
На «Спутнике и Погроме» писали более 300 авторов. Значительная часть из них писала под настоящими фамилиями.
Главы Роскомнадзора попадают в санкционные списки стран Запада.
Авторы «Спутника и Погрома» попадают в списки украинских террористов на уничтожение.
Роскомнадзор не сформулировал ни одной хорошей идеи, не решил ни одной государственной проблемы, не предложил никакого видения будущего.
«Спутник и Погром» сформулировал мысли, которые могли решить тьмы и тьмы государственных проблем.
Его бы тексты да в политическую подготовку солдатам перед 24 февраля 2022 года и у вас бы не было кризиса пятисотых весной-летом.
На размышление политическому руководству страны — и у вас бы не было кризиса планирования кампании вторжения.
Как образец русской пропаганды — и у вас была бы нормальная агитация на национальном уровне. Не зарождение её через 2,5 года профессионального роста с нуля, а вот сразу. Даже заранее.
Слово живое. Слово отвергнутое. Слово презренное.
Жаров объяснял блокировку «Спутника и Погрома» борьбой с национализмом и экстремизмом.
Это означает, что Жарову следовало философствовать не о том, как бороться за и против цензуры, а начать бы с чего попроще. С того, что такое хорошо и что такое плохо.
Что такое хорошо и что такое плохо?
Слова обесцениваются, теряют значение и испаряются.
Субъектность морали превращает идею морали в кашу.
Мы возвращаемся в начало. Делают ли слова зло для России? А если делают, то как отличить злые слова от добрых?
Как отличить неприятные слова, которые должны быть сказаны, от злых слов, которые не должны быть ни произнесены, ни услышаны?
Были ли такие слова в истории Российской Федерации?
«Есть сопротивление, которое придерживается венских конвенций, всяких стандартов, высоких западнических стандартов Джохара Дудаева и Аслана Масхадова, те, кто стоит за Ахмедом Закаевым и Ахмадовым, за депутатами прежнего чеченского парламента. А есть люди, у которых просто сдали нервы, которые, к сожалению, пошли по восточному пути, что для Чечни очень нехарактерно, и если бы это не было так печально, то было бы смешно. Шамиль Басаев был вот таким примером, потому что начинал он как западник, а вот как он кончает — это уже наша вина. Чтобы довести до такого чеченца, это надо было постараться», — Валерия Ильинична Новодворская, «О двуликом сепаратизме и освобождении Чечни».
Так называемый либерал скажет, что это независимое частное мнение.
Русский человек скажет, что это оправдание геноцида, который Новодворская умудрилась просто не заметить.
Репортажи о стойком сопротивлении героических чеченских боевиков зверствам федеральных войск на национальном телеканале — освещение конфликта по стандартам объективной журналистики или пропаганда в пользу врагов и геноцидаров русского народа.
Тогда в Первую Чеченскую войну журналисты совершили психологическую операцию на всю страну.
До сих пор находятся идиоты, которые не понимают или не хотят понимать, почему мы воевали с Чечнёй. Хотя повод к войне у нации был самый железный из всех, биологический инстинкт самосохранения: «Наших бьют».
Наших расстреливали семьями, насиловали, калечили, продавали в рабство и лишали имущества. Нация умудрялась всерьёз не понимать, почему на это нужно отвечать силой оружия.
Наверное, в идеалистическом мире демократа в этом нет ничего страшного. Информированный избиратель способен разобраться в потоке информации, поступающей от конкурирующей между собой независимой прессы и сделать правильные выводы, несмотря на потоки пропаганды.
Мне не нужен идеалистический мир демократа, я в нём не живу — и никто в нём не живёт. Мы живём в России.
И за это демократическое независимое свинство Россия заплатила десятками тысяч жизней своих сыновей и дочерей.
Они сделали возможным Хасавюртовское предательство. Из-за них началась Вторая Чеченская война. Они умудрились проигнорировать геноцид русских и создать полное впечатление, что русские солдаты ведут геноцид чеченцев.
Этому может быть только одно объяснение. В момент, когда били наших, в прессе и на телевидении, которое на нас вещало, сидели чужие.
Вторая большая война России — Украинская — показала, что это не изменилось.
Кем нужно быть, чтобы оправдать сожжение людей заживо за их русскую национальность?
Чтобы рассказать, что в массированном дистанционном минировании жилых русских кварталов, нет военного преступления?
Чтобы утверждать, что бомбить авиабомбами мирные кварталы с русскими жителями, — это суверенное решение независимого государства, в политику которого нам нельзя вмешиваться?
Это хорошо было видно в безвременье 2016-2021 годов. Тогда казалось, что РФ никак не хочет решать проблему ЛДНР, что всё завязло так навсегда, что будет вечный МММ и небесный СССР, что ирредента проиграла, а страх международного фи победил.
Телек забыл о существовании отдельных районов Донецкой и Луганской областей.
Русскую весну стыдливо переименовали в Крымскую.
Бомбили — тихонечко, убивали — немножечко, готовились к большой войне без хохлятского пафоса. Тишь да гладь.
Тогда об Украине и обездоленной жизни русских там помнил только «Спутник и Погром» и его отростки. Мы не забывали ничего.
Но враги использовали Украину, как постоянный риторический приём. Дескать, Кремль только и делает, что стимулирует выпускать репортажи, разжигающие вражду с украинским народом, чтобы отвлечь от реальных проблем.
Вероятно, что и эта вражеская психологическая операция удалась. Гостелевидение начало стесняться обсуждать реальные проблемы на Украине.
В начале войны огромная часть населения России оказалась не в курсе, за что и почему мы воюем. Значительная часть служащих ВС РФ не знают, кто такой Игорь Стрелков и что это за осада Славянска. Они не слышали ничего про Иловайский и Изваринский котлы и боях за аэропорт.
Хуже того, это в значительной степени не знала и интеллигенция на зарплате: тележурналисты, подконтрольная государству пресса, сотрудники пресс-центров государственных ведомств.
Интеллигенция на зарплате — это чаще всего не враги. Но это обслуживающий персонал. Если у него есть убеждения, то эти убеждения приходится камуфлировать, самоцензурировать и сдерживать.
Таким людям тяжело, когда государство делает что-то против их убеждений. Приходится искать оправдания государству и самому себе, как его служащему.
Им очень хорошо, когда государство поступает в рамках их убеждений. Наверное, это ощущается как освобождение от ярма, ослабление пут и полный вдох.
В остальном их интеллектуальный труд заполнен поиском баланса между областью их духа и текущей государственной повестки.
В итоге получается парадоксальная ситуация. Интеллектуальный класс какой-никакой есть, а никаких идей он не формулирует. Да и когда ему!
Вместо них одно и то же блюдо — каша.
Не сказать, что слово злое, но и добрым не назовёшь.
«Уничтожено 300 националистов».
Неудивительна особая роль военкоров в государственных медиа. В отличие от подавляющего большинства зарплатной интеллигенции они были на Донбассе до февраля 2024 года, они знакомы с населением и страданиями, которые оно претерпело, у них есть понимание, что такое зло, которому мы противостоим.
Инстинктивно лучше всего ситуацию чувствуют люди с Донбасса. Катруся — абсолютно системный человек. Ей не нужны никакие идеологические системы для понимания. Для неё это просто личная война. Вон чужие, вот свои.
Всё предельно просто. Мы уже выяснили, что у России есть враги. Они используют слова во вред.
Однако, у России есть друзья. Они тоже используют слова, но во благо.
Как общество, как нация, как государство мы должны просто взять и отобрать слово у плохих парней и дать его хорошим.
Начинаются сложности, потому что за пределами прямого огневого контакта нам нужны критерии, кто свой, кто чужой.
И вот здесь вам потребуется русский национализм.
Представим, что Жаров вместе с блокировкой «Спутника и Погрома» победил русский национализм как таковой.
Мы можем смело поздравить его с победой надо всей Россией.
Не отличая своих от чужих, государство теряет способность отличать хорошее от плохого. Оно похоже на человека, который перестал чувствовать боль и удовольствие или стал даже путать их местами. И у него и выходит, что Стрелков в тюрьме, а Джамбетов в Кремле. Или где-то неподалеку.
С чего начинается нация, или что такое институты?
Квентин Тарантино в фильме «Омерзительная восьмёрка» изобразил рождение американской нации. Не обижайтесь, если вы не смотрели этот фильм и своим описанием заключительной сцены я испорчу вам удовольствие от просмотра.
Персонажи Сэмюэля Л. Джексона и Уолтона Гоггинса — две противоположности. Чёрный и белый, северянин и южанин. Между ними огромное количество политических конфликтов, о которых они весело спорят в течение повествования.
В конце в ходе перестрелки с бандой убийц, они получают смертельные ранения. Они не выживут. Некому им помочь.
Однако, они всё равно объединяются ради противостояния злу — последнему выжившему преступнику. Вместе, умирая, они вешают его в петле.
Это никак не характеризует успех американской нации, союза белых и чёрных. Я это привожу как отличную метафору единства разностей.
Русская нация не знает таких проблем. Значительно более монолитная, этнически цельная она не может нащупать единства общества и государства.
Обычно в таких вопросах мы на «Обыкновенном царизме» просто берём и отсылаем к опыту Российской Империи. Но в этом случае сделать этого нельзя.
Общество Российской Империи в его различных проявлениях мы находим глубоко порочным. Когда мы смотрим на русских националистов времён Российской Империи, мы испытываем сильное желание оживить их, поставить рядом с редакторами журнала ДОХА и расстрелять вместе по одной статье.
Потому что когда жизнь дала русскому обществу бритву, занесённую над ЕГО государством, оно ею полоснуло и породило век геноцидов и унижений.
Однако, в Российской Империи был простой сюжет, который ясно иллюстрирует зарождение нации.
Николай I был служилым человеком. Его не готовили в императоры. Его готовили в солдаты. Императорство он воспринял как свой долг, службу.
Во внешней и внутренней политике он сделал долг своим модус операнди.
Жандарм Европы душил свободы венгерских крестьян, потому что его брат дал слово.
Александр Пушкин был кутилой, человеком творчески продуктивным, но ветреным. Плохой хозяйственник, плохой бизнесмен, плохой издатель.
Николай I стал личным цензором поэта. Он одобрял его произведения, спасал от суда и оплачивал посмертные долги.
Александр Пушкин создал русский литературный язык.
До Николая I не было ни одного императора русского националиста.
При Николае I появилось первое пространство общественного обсуждения политики. Толстый литературный журнал.
С того момента мы получили слово и надёжный институт для общественной рефлексии жизни нации и государства.
В узко-политическом смысле слова под институтами мы понимаем нечто очень ограниченное, не охватывающее национальный организм.
Общественная палата, Государственная дума, Верховный суд. По замыслу политических конструктивистов общественные институты обладают властью, которую делят между собой, в рамках чего конкурируют и шатко-валко регулируют жизнь общества.
Взгляд понятный, но поверхностный.
Мы берём базовую структуру западного общества, не заглядывая в глубину.
Двухпалатный парламент, президент, пресса — внешние атрибуты.
По форме всё верно. Ритуально повторено, но лишено полного значения без содержания.
Получается легизм, причём как в версии Кремля, так и демократической оппозиции.
Посмотрим на США чуть пристальнее.
Выборы регулируются традицией. Традиция формирует структуру агитации, которая вращается в борьбе за малые сообщества с перемежающейся идентичностью.
Католики, протестанты, сектанты.
Промышленный и сельскохозяйственный секторы экономики.
Тысячи перемежающихся малых связей и идентичностей, которые в своей синергии творят выбор нации через клубные, классовые, партийные, приходские и корпоративные связи.
Нации, которая в американском дискурсе оставалась безусловной ценностью даже для радикальных революционеров.
Преподаватель-ученик, начальник-протеже, руководитель профсоюза-активист.
Наследственность через преемственность, ассоциацию и воссоздание.
Почему у Трампа ничего не получилось в его первый срок?
Потому что Америкой правит корпоративно-бюрократический класс, который сложился враждебным к нему сложным эволюционным образом.
Будущее крушение американского политического проекта продиктовано сложными причинами, заложенными в основе американского общества, но суть такова:
Идея нации — такая простая — реализуется через очень сложную и многосоставную систему связей, сообществ, ассоциаций.
Мы живём в очень русское национальное время. Мы, оторванные друг от друга большевизмом, атомизированные россиянством, можем остановиться на секунду, прислушаться и почувствовать пульс нации.
В три смены работают заводы ВПК.
Машинисты везут на 5-7 тысяч километров по николаевской железной дороге их продукцию.
Жители подъезда из Химок, спорившие в вотсап чатах о парковках, объединяются, чтобы от себя отправить гуманитарный груз.
Прихожанки церкви после работы поднимаются на чердак приходской школы, чтобы плести масксети.
Волонтёры везут это всё в прифронтовую зону.
Мне запомнилась история одного добровольца СВО. Он был гуманитарщиком, привозил груз в ДНР. Каждый раз он заходил в один и тот же магазин, в котором флиртовал с одной и той же продавщицей.
В очередной выезд на месте магазина он застал пепелище.
Украинский БТР разнёс его шальным выстрелом. Вместе с продавщицей.
Подписал контракт. Насколько я знаю, до сих пор воюет.
Пульс нации. Величественный, огромный, страшный организм приходит в слияние со своими интересами.
От самого шального штурмовика до самого малого жертвователя.
150 миллионов человек. Один народ. Одна страна. Одна идея.
Один Роскомнадзор, который решает, как, что и где нам можно говорить.
Роскомнадзор. Снова
Требовалась ли России военная цензура? Да, требовалась.
Требовалось ли ограничить доступ к сайтам, распространяющим пораженческую, вражескую и параноидальную пропаганду? Да, требовалось.
Справился ли с этим Роскомнадзор? Да, справился.
Однако, он решил не останавливаться на достигнутом.
Так бывает, когда структура получает огромную власть над нацией, но не понимает её.
Большой террор регулировался серией приказов НКВД. Приказ под номером 00485 означал массовые репрессии против поляков.
В ходе операции были арестованы 143 тысячи человек. 139 тысяч признаны виновными. 111 тысяч — расстреляны. В польской операции НКВД, кроме поляков, были расстреляны или отправлены в лагеря немцы, русские и евреи.
На эту тему существует реалистичная байка. Один из областных начальников НКВД, докладывая о ходе польской операции, телеграфировал в Москву кратко: «С поляками закончил, приступаю к русским».
По меткому выражению Жарова, Роскомнадзор карает виновных. Роскомнадзор при этом сам определяет, кто виноват.
Сайты в России можно заблокировать без решения суда — просто по запросу Генпрокуратуры.
183 чиновника регулируют мысли 150 миллионной нации, не спрашивая у неё мнения и даже не отчитываясь перед ней.
На странице пресс-центра Роскомнадзора нет объяснений по поводу блокировки Ютуба и Дискорда.
Миллионы пользователей в России лишились части их повседневной жизни, а ни один из этих 183 чиновников не умудрился даже мотивировку расписать. «Так-то так, заблокировали поэтому вот».
Нет. «Заблокировали и заблокировали. Сидите».
На Ютуб заходят каждый месяц 92 миллиона граждан РФ. Решение о блокировке принято анонимными чиновниками с единственным объяснением — там канал Шамана удалили.
60% населения < один анонимный чиновник, который очень любит Шамана.
Мне одному кажется, что это какой-то бред и так это работать не должно?
Это не может вызвать каких-то других эффектов, кроме раздражения на государство, ослабления общественного доверия и возникновения чувства вражды.
Связи нации в результате действий РКН слабнут, а не крепнут. Мы отдаляемся от цели.
У Дискорда в РФ 40 миллионов пользователей. Чуть меньше трети населения. Десятки тысяч сообществ геймеров — сердца любой нации. И им нельзя общаться, потому что анонимный чиновник, который никогда в жизни не сформулировал ни одной полезной идеи, решил, что вот так вот?
Нет такого, что для настолько масштабной регуляции жизни общества у РКН запрещалка не выросла?
Для блокировки сервиса, которым пользуется хотя бы процент населения, стоит устраивать широкое обсуждение в обществе.
Из существующих институтов, которые есть в обществе, для этого подходит только Государственная дума. Ну, и Дворянское собрание «Обыкновенного царизма».
Наконец, принудительная регистрация блогеров от 10 тысяч подписчиков — это просто эталонное бюрократическое свинство. Я абсолютно убеждён, что у РКН не выросла регуляторка, чтобы объяснять мне, как вести мой канал.
Мы на «Обыкновенном царизме», а также десятки и сотни микросообществ стали первыми, кто включился в создание провоенной пропаганды в начале СВО.
Пока телек и пресса не могли поверить в происходящее, мы уже делали.
Теперь вы ждёте меня по вышеуказанному адресу с вежливой просьбой выдать вам мои данные и получить список регуляторных требований? Серьёзно?
Если бы в РКН работали украинские шпионы, они сделали бы всё то же самое.
Импортозамещение сервисов. Ближайшее мрачное будущее
Бла-бла-бла, у нас есть ВК, у нас есть Рутуб, ща затянем пояса и всё будет хорошо.
ВК и Рутуб привлекают ключевых лидеров медиа-рынка в стране. Взамен стейкхолдеры медиапирога получают не только деньги, но и монопольное положение на главной странице сервиса.
Это значит, что ВК и Рутуб абсолютно отменяют вирусный эффект Ютуба. То есть вырваться из грязи в князи больше не получится.
Вы заходите на главные страницы ВК и Рутуба и получаете выборку из шоу с телека (как хорошо, что мы теперь можем полноценно смотреть телевизор в интернете!) и подборку опостылевших рож топ-блогеров с челленджами и разговорами про поп-психологию.
Тебе не нужен «Обыкновенный царизм», Иван, зайди на Рутуб, там уже новый выпуск «Беременна в 16», там такооой треш провинциальный, ты не поверишь, иди обрюхать кого-нибудь тоже.
— Ты говоришь неправду! ВК запустил грантовую программу для создателей видео. Пока ты говоришь крамолу, государственно-олигархический конгломерат готовится дать тебе денег, а потом догнать и дать ещё!
Грантовый совет ВК: Артемий Лебедев, Влад А4, Александр Рогов, Эльдар Джарахов, Вячеслав Дусмухаметов и Заир Юсупов.
Там половина нерусских, ребята. А оставшаяся половина ни одной интересной идеи не сформулировала за всю свою медиа-карьеру.
— Чтобы конкурировать друг с другом, российские сервисы разработают достойный ответ системе рекомендаций Ютуба и эффекту Нетфликса и всё будет хорошо, не переживай!
Основная аудитория интернета, как бы много я в этом тексте не выступал против того, чтобы Роскомнадзор харкал ей в лицо, любит смотреть не меня, а челленджи Влада Бумаги. Соответственно, 95% общего медиапирога ВК, Рутуб и игроки поменьше попилят между собой и не заметят потери оставшейся доли уникального контента.
И вас, и нас будет ждать вечная «Беременна в 16» на главной, новый трек Эльдара Джарахова и политический сегмент с Артемием Лебедевым с продвинутой аналитикой уровня «Нет, ну так всегда бывает, а как иначе, а чего вы хотели».
Из этого исторического таймлайна и текущей политики РКН легче всего прийти к советскому телевизору и эффекту «одни и те же рожи», чем к чему-либо ещё.
Побочный эффект от этого застоя может быть правда тем же, что и в прошлый раз.
Слова-то умрут, нация не думает, государство не думает, идей не будет, проблемы не сформулируются и проблемы не решатся.
Правда в этот раз разрешение может быть не в развале государства, а в ядерном апокалипсисе.
Мрак какой. Чего делать-то?
Плохая новость. Никаких эффективных методов политической борьбы за свои права в современной РФ нет.
Хорошая новость. Предыдущая новость не новость, это очень длительная константа жизни в РФ.
Хорошая новость. Государство сейчас слышит общество лучше, чем когда-либо.
Хорошая новость. Мы начались как нация с толстого литературного журнала, поэтому я накатал для вас жирный лонгрид.
Это неприятное положение вещей, но мы находимся в ситуации, в которой единственное проявление активной политической позиции — это публицистическое обращение в надежде, что государство услышит общество и сделает правильный выбор.
Если вы считаете, что этот текст имеет общественное значение, киньте нам денег. Мы адаптируем текст к устной форме и выпустим это послание в форме видео для нечитающей публики, если соберём хотя бы 40 тысяч рублей.
TE99oNAskE5fVfxzt39JiVPWKD2wJsyfCC
bc1q25rsyqxlm5tl65hqtz7u5fzwmlve0st7pswq5p
В конечном итоге, нация — это про взаимные интересы. Мы не можем без государства, но государство также не может без нас.
Мы идём с государством, а государству сейчас как никогда нужны попутчики.
Ведь мы идём совсем не на бал, а обуздать РКН — это совсем не революция.
В конечном итоге, это вопрос чистой математики. Интеллектуальное противостояние — это часть новой холодной войны. Предположим, что мы ведём её с интеллектуально равными нам народами, которые образуют единое языковое пространство численностью в миллиард человек.
Нет, даже если мы предположим, что мы чутка умнее, у противника в плане формулирования идей и мыслей очень сильный перевес.
Россия не может игнорировать ни одну здравую мысль и идею, потому что у нас в этом смысле ужасный дефицит.
Собрав все свои силы воедино, Россия может не только выстоять. Но и победить.