Healing Silence.2.Silence cry

Чонин добрался до комнаты. Это стало его спасением. Руки дрожат, а грудь словно сдавливают невидимые цепи. Каждый удар сердца отзывается в голове жгучей болью, дышать тяжело, он будто очутился под водой, в глазах все расплывается. Хочется рвать волосы на голове, царапать себя до крови. Все лишь бы избавиться от этого состояния. Внутри буквально не было ничего, а старые убеждения и силу, словно дерево, вырвали с корнем, не оставив даже веточки. Ничего не осталось от них. Лишь пожирающая пустота.

Открывает дверь, осталось лишь вставить карточку в специальный отсек для включения электричества, и, да будет свет. Номер простой, тем не менее хороший, почти такой же, как и у Чана. Разве что собственный номер пропитан одиночеством. Белая кровать стоит посередине, примыкая к стене, а под ней большой мягкий коврик, который, вроде как, должен добавить помещению уюта. В углу небольшое кресло — напротив телевизор. Обычная, стандартная, пустая комната. Чонин разулся, и, постоял еще пару секунд, собираясь с силами, после чего прошел к середине комнаты. Он мог бы сесть на кровать, но почему-то пол казался ему лучшим решением: он, медленно сползая, опустился на ковер, а после положил голову на кровать. Коврик был мягким — сидеть на нем крайне приятно. Но, если говорить начистоту, Чонину плевать где сидеть. Ведь внутри него буря, он словно стоит на берегу моря, а на него с бешеной скоростью надвигается огромная волна, которая через несколько секунд сметет весь город. А он все продолжает стоять. Волосы запутались из-за сильного ветра, погода пасмурная, небо состоит из темно-серых оттенков, а песок из-за этого выделяется на фоне своей желтизной. Совсем скоро он встретится с волной — задохнется, даже не хватаясь за жизнь.

В комнату Чонина постучали. Вырвали его из потока негативных размышлений, окунув в другие. Остальные разошлись по номерам после трансляции. У каждого своя отдельная комната, поэтому никто из них не ожидал гостей, однако кто-то всё-таки потревожил Чонина. Может кто из персонала? Очередной, более настойчивый стук. Голову словно выключили, нажали на кнопку и все мысли резко исчезли. Остался лишь один немой вопрос: «Кто там?». И несмотря на желание быть одному, Чонин открыл дверь.

Перед ним стоял Хенджин. На миг его внутренний мир вздрогнул. Нельзя сказать, что Чонин не ждал Хвана, но где-то внутри он надеялся, что сегодняшняя ночь пройдет наедине с собственной тревожностью, а не с новой интригой и непонятным концом. Оба погрузились в свои мысли. Хенджин смотрел стеклянными глазами и о чем-то думал, но даже самому богу не разобрать его поток сумбурных мыслей и идей. Им всегда двигали чувства, а не мозги, которых обычно не было слышно из-за эмоций и этого самого потока мыслей. Чонин тоже молчал, находясь в своих тревожных раздумьях, что заглушали реальность. Он не знал, что произойдет дальше: сора, примирение, разлука, поцелуй, крик, плач или же безразличие. На последнем слове Чонин дернулся и вернулся в реальный мир, попытался сообразить, что же делать дальше. Хенджин тоже вернулся реальность. Наклонившись, тихо прошептал: «Я войду?»

Чонин не знал, что сказать, ему словно заклеили рот клеем, после чего на губах остался неприятный вкус химии, от которого кривится лицо. Ему хочется закрыть дверь, ведь он не хочет, чтобы кто-то видел его таким разбитым настолько близко, ему не хочется, чтобы Хенджин или кто-либо жалел его, а Хван пришел скорее всего именно за этим. Желание быть сильным рушилось под давлением потребности быть понятым. Чонин просто хотел, чтобы его обняли и поддержали. Напоминает ситуацию из детства, когда тебя ударяет какой-то ребенок, а ты гордо говоришь: «мне не больно», несмотря на то, что после останется синяк, а на глазах наворачиваются слезы. Не хочется быть слабым, потому что слабость — это плохо. Все испытывают чувство тревожности и усталости. Чонин не один такой. Все с этим справляются, так почему так тяжело внутри, а пустота съедает его без остатка. Почему сейчас так тяжело спокойно стоять перед Хенджином, зная, что тот может помочь?

Чонин знает, что Хенджин заметил его состояние на трансляции. Но он до последнего надеялся, что Хван не прийдет, пропустит эту ситуацию мимо, забудет о том, что произошло. Однако Хёнджин ничего не забыл и все-таки явился.

Тяжело понять свои чувства, когда выбор нужно сделать прямо сейчас. Чонин не успевает сопоставить за и против, а Хенджин стоит так близко уже минуту точно. Чонин, подумав про себя: «он не выглядит опасным», помня о неконтролируемом гневе Хенджина, все-таки отошел, опустив голову, кивнул в знак приглашения.

Хенджин посмотрел на него оценивающе и достаточно уверенно зашел, очень резко и непоколебимо, большими шагами, слегка задев плечо Чонина. «Все-таки злится» — подумал второй и уже пожалел о своем решении. Хенджин даже не сел на кресло или кровать, сделав оборот в полукруг, он встал по-середине комнаты, скрестил руки, выжидая владельца комнаты. Складывалось ощущение, что закроется дверь, и он набросится на Чонина как на свою добычу, которая так любезно сама его пустила. Младший чувствовал опасность, он чувствовал, как сила притяжения притягивает его к полу, как ногам тяжело держать тело, он вспомнил о дыхании — снова стало тяжело дышать, будто он прежде этого и не делал. Чонин молился чтобы он поднял взгляд и там никого не было, кроме небольшого кресла с дорогой, но уже затертой тканью. К сожалению, сегодня удача не на его стороне, и его уже сверлил взгляд выжидающего Хенджина.

Чонин сделал много больших, но медленных шагов к Хенджину, но все равно старался выдержать дистанцию, в отличии от Хвана. Хенджин сделал один большой резкий шаг и этого было достаточно, чтобы оказаться в сантиметрах от макнэ. Разница в росте играет плохую шутку: Чонин не хочет держать голову опущенной, но и поднять ее — невероятно тяжелая задача. Показывать только макушку собеседнику — еще более невежливая вещь, чем отвернуться, поэтому стоит все-таки посмотреть хищнику в глаза. Все-таки Чонин был слишком хорошо воспитан и поднял голову, глаза болели от света, давно сдержанных слез и усталости, которая еще сильнее накатила после прихода гостя. Чонин решил, что если Хенджин потеряет контроль над собственным гневом и начнет читать нравоучения, Чонин просто выставит его за дверь. Он слишком устал для конфликта. Он и так натянут как струна. Любое неверное движение со стороны Хвана, и она порвется.

Какого было удивление Чонина, когда его глаза столкнулись с глазами Хенджина, в которых была не злость, а с искреннее беспокойство и такая же усталость. Они были прикрыты, рассматривали владельца номера, будто пытаясь найти причину той самой тревожности. Хенджин тоже не хотел конфликта, он успел пожалеть из-за своей резкости, осознавая состояние своего Йенни, и стыдливо отвел глаза на мгновение, расслабившись и сделав позу более открытой. Хенджин скорее всего снова проклинал себя, что за пару секунд успел довести своего возлюбленного, которого он так защищал, до такого состояния, такое ведь уже было раньше, но они вновь наступают на те же грабли.

Молчание тяготило, и это была не тишина, а именно молчание с нотками напряжения в воздухе, которое лишь продолжало нарастать, пока они оба были погружены в собственные мысли. Чонин удивлено смотрел в глаза Хенджина, бегая зрачками, будто пытаясь найти ответы. Хенджин же просто смотрел на него, словно пытаясь сказать все глазами, а не ртом, потому что после слов старшего всегда начиналась сора. У этих двоих получается общаться намного лучше без слов.

Но, несмотря на это, Хенджин все же решил прервать тишину:

— Как ты себя чувствуешь? Мне кажется… — здесь Хенджин остановился потому, что знает как Чонин относится к себе, если кто-то заметит и поймет его плохое состояние.

— Мне кажется ты очень устал, давай я сделаю тебе массаж? — Хенджин быстро продолжил предложение, дабы Чонин не успел ничего додумать. И это сработало. Глаза Чонина округлились, он явно ждал не этого, но отведя глаза в бок, явно засомневался. Предложение звучало крайне неуместно и странно в этой ситуации.

Когда ждешь от человека плохое, а он показывает хорошее, становится не по себе и мало того, что ты чувствуешь себя плохим, так еще дальше ждешь подвоха и это ощущение не отпустит тебя, пока не забудешь причину сомнений. Все еще отведя глаза, Чонин проговорил, звуча, как только можно уставши.

— Да, устал, но хотелось бы лечь спать, а не массаж или что-либо, — все еще отведя глаза, Чонин проговорил, стараясь передать всю свою усталость через интонацию. Он правда не хотел массаж или прикосновений сейчас в принципе, но не может уверять в 100% правде последние слова. Явно сам что-то хотел и ждал, но что — они оба не знают. Иначе бы Чонин попросил бы, а Хенджин спросил.

Чонину хочется поднять глаза, он медленно поворачивает голову. Однако Хенджин был быстрее и резче. Младший не успел направить свой взор на Хвана, как тот, игнорируя весь разговор до, провел руками по его плечам, зафиксировал их там и начал массировать шею. Шея была слабым местом Чонина и Хенджин, зная это, часто использовал данную слабость, трогая и массируя его именно там. Особенно в те моменты, когда младший нервничал, или когда старшему приспичит показать всем, кто же владеет Ян Чонином.

Чонин не дернулся, однако резко взглянул на Хенджина. Глаза Хенджина были полу прикрыты и смотрели на шею Чонина. Казалось, что старший вот-вот заплачет, такая сильная грусть у него была в блестящих глазах.

Прошло всего несколько секунд, однако ощущались они бесконечно долго, весь мир вокруг словно замер. Чонин и не знал куда опустить свой взгляд, чтобы не наткнуться на стеклянные глаза Хенджина, которые будто не были связаны с телом. Ведь руки Хвана все еще нежно разминали шею макнэ, что совершенно не вязалось с этим душераздирающим взглядом. Чонин взял себя в руки и все же решил разрушить тишину, немного опустив голову в бок:

— Со мной все нормально, а вот тебе нужно отдохнуть — завтра вылет. А ты выглядишь уставшим, — слова Чонина оказали влияние на Хенджина. Он остановился. Глаза ожили и забегали. Хван опустил свои руки на плечи младшего и посмотрел ему в глаза, создавая явное напряжение.

— Я останусь с тобой, — решительно проговорил Хенджин, слегка прищурившись. По его интонации стало понятно — это не предложение, а четкое утверждение, не подлежащее возражением. От такого Чонин быстро поменялся в лице и шагнул назад, сжавшись. Он действительно не ожидал такого со стороны Хенджина, что всего несколько секунд назад был подавлен. Чонин надеялся быстро отвязаться от старшего и обсудить этот момент позже, а после и вовсе забыть. Так было всегда.

— Нет, иди к себе, завтра поговорим если тебе хочется, мы оба устали, — Чонин говорит четко, хоть все еще очень уставшим голосом. Он будет стоять на своем до конца, ведь ему искренне не хочется впутывать Хвана в свои бессмысленные проблемы. Чонин не хочет нагружать своего близкого ненужной информацией и создавать ему очередной повод для стресса. Не сейчас, не сегодня.

— Я же вижу, что тебе плохо, Чонин, — очевидно, Хёнджин не намерен отступать и это одновременно радует и ужасно расстраивает. Младшему действительно приятно получать заботу, но он ведь не глуп, и прекрасно понимает, что своими потребностями лишь обременяет Хвана. Делает шаг назад.

— Я хочу тебе помочь, — сделал шаг обратно Хенджин.

— Нет и еще раз нет, уходи, пожалуйста, — нервы Чонина начинают сдавать, его трогает беспокойство Хенджина, но он все ещё не может спокойно это принимать. Поэтому Чонин обошел Хвана и стал его толкать в спину к двери. Но он не учел рост и силу своего оппонента, а так же его ловкость. Хенджин извернулся абсолютно непонятным образом, и все это, чтобы оказаться позади Чонина и крепко его обнять.

Младший прерывисто дышит, голова звенит, в ней сожаление, что пустил незваного гостя, тревожность бьет волнами и скоро одна из волн точно собьет Чонина с ног.

— Чонин, ты помнишь, что ты самый лучший? — чужой ласковый, но слегка надломленный голос помогает сдержать панику, что медленно начинает перетекать в агрессию. Однако в следующую секунду наплыв спокойствия сходит на нет. Хенджин шепчет, ластиться, прямо как кот, к шее Чонина, целует. Почему-то эти прикосновения ощущаются тяжелыми, липкими, вязкими. Злость выходит на передний план. Возможно, макнэ почувствует вину за свое поведение. К черту, какая вообще разница?

— Да помолчи ты, — единственное, что он способен выдать в данной ситуации.

— Ты самый талантливый и самый лучший макнэ, и голос тво… — Хенджин не успевает договорить, ведь Чонин резко вырывается из его рук. Он пытался контролировать своё состояние, пытался сохранить спокойствие. Да, вот только не вышло. Волны медленно превращаются в страшный шторм, который с каждой секундой затягивает все сильнее, не оставляя и возможности спастись.

Хенджин стоит почти у стены, пока Чонин повернут к нему полубоком. Младшего трясет, и он не хочет, чтобы Хван это заметил. Самое страшное, что Чонин уже не осознает, чем вызвано это состояние тела. Перенапряжение, тревога, агрессия? Все слилось воедино. Ему не хочется быть обузой, не хочется привлекать лишнее внимание истерикой, не хочется грубить любимому человеку. Но он уже не в силах контролировать себя.

— Почему ты никогда меня не слушаешь? — Чонин почти кричит, голос подрагивает. Внутри него злоба, тоска, обида. Все существующие негативные эмоции смешались воедино. Он не узнает самого себя.

— Неправда, я всегда пытаюсь помочь и слушать тебя, — Хенджин выглядит ошарашенным. Движения неуклюжие и нечеткие, будто его подменили, забрав всю грацию и аккуратность. Чонину тяжело от того, что он довел своего возлюбленного до такого состояния. Вновь. Он злится даже не на Хенджина. А на себя.

— Нет, ты только слышишь, я прошу тебя уйти, даже сейчас ты все еще здесь, что я делаю не так? Почему ты игнорируешь меня и мои просьбы? — дыхание Чонина сбито, а он буквально отрезает каждое слово. Да, он зол в первую очередь на себя, но раз уж Хенджин все никак не хочет уйти, то пусть слушает. Пусть поймет, что нужно воспринимать всерьез просьбы Чонина. А то неуклюжий макнэ утянет доблестного хена в пропасть, в которой сам варится несколько лет.

Слова вращаются острыми углами в Хенджина. На его лице ярко выражена грусть, непонимание и некая обида. Чонин проговорился. Как же глупо он раскрыл одну из причин своего дрянного настроения. Нервов на умственную деятельность уже не хватает. Ощущает подступающие слезы и смотрит на свои руки. По телу проходит озноб.

— Солнце, тише, иди ко мне, — Хенджин, зовя словно котенка, пытается приблизиться к Чонину, но все тщетно — первый один шаг вперед, второй — два назад.

Неужели для них есть выход? Они стоят так близко и так далеко одновременно — между ними всего 3 шага, но никто из них не готов сократить расстояние. Но выход был — это время.

Чонин больше не может сдерживаться. Слезы начали капать по одной. Он до сих пор не понимает чего хочет: чтобы Хенджин ушел или остался. Он не понимает, что чувствует, не понимает действительно он адекватный и спокойно все оценивает, или это просто прикрытия для самого себя, не понимает, почему не подпускает к себе Хенджина и стоит ли вообще это делать?

Хенджин, воспользовавшись замешательством Чонина, медленно начинает приближаться к нему небольшими шагами. Когда между ними осталось меньше шага, Чонин поднимает глаза, которые будто под стеклом из-за слез, и врезается в Хенджина, сокращая между ними расстояние и давая волю эмоциям и слезам. Струна порвана, и это уже невозможно терпеть и сдерживать внутри. Хенджин не был сильно ошарашен, честно, такое ведь случалось. Не один раз.

Чонин будто тонул в нескончаемом океане: воздуха не хватало, сил держаться на воде нет, дна не было видно, как и ближайшего берега, или хотя бы дощечки, за которую можно ухватиться. Чонина трясло, тревожность волной разом сбила его и силой затянуло к себе, дабы выкинуть его на берег следующей волной, только в этот раз уже потрепанным течением и песком. То, что сейчас в голове Чонина сложно назвать мыслями, скорее такая же вода с песком, из-за которого вода тускнеет и становится грязной. Разобрать что-то в ней — невозможно.

Несмотря на это, он собрал все свои оставшиеся силы, чтобы сделать несколько шагов от Хенджина назад, выбравшись из его хватки.

— Уходи, пожалуйста, — есть хороший совет при плаче: если вы плачете, но хотите что-то сказать, говорите шепотом, как Чонин. Голос не будет дрожать, не будет стыдно, а собеседник четко поймет, что вы говорите, если нет стороннего шума.

— Я просто пытаюсь тебе помочь, но ты снова меня отталкиваешь, — Хенджин немного переходит на крик, но не сильно громкий. Его нервы тоже подходят к концу. Чонина это пугает, ему стыдно и одновременно больно, точно так же как и Хвану, на лице которого застыла гримаса обиды. Но младший не предпринимает никаких действий, а просто продолжает стоять на месте, ничего не отвечая.

— Хорошо, я тебя понял, — Хенджин показательно развел руками, резко обернулся и большими твердыми шагами направился в сторону двери.

Раздался звук закрытия двери. Чонин даже не повернулся и все еще стоял лицом к стене, а после последние силы, что держали его на ногах, закончились. Он рухнул на пол и начал плакать еще сильнее, чем во время разговора с Хенджином. Слезы буквально шли ручьем, а разобрать что-то визуально — задача из серии невозможного. Глаза опухали, ладошки становились мокрыми от слез, а волосы будто стыдливо пытались его прикрыть. Внутри миллион осколков — все впились в сердце, причиняя огромную боль. Коленки тоже почему-то заныли, словно он стоит на тех же осколках. Тело неприятно тянет, оно воспринимается как что-то совершенно инородное. Чонину хочется избавиться от этого чувства, вылезти из собственной плоти. Даже попытаться доползти до кровати казалось глупой затеей. Ему все равно не спастись от самого себя. Поэтому он даже не стал пытаться, оставшись стоять на коленях посреди комнаты.

Яркий свет ударил в глаза. Чонин услышал звук выдергивания отельной карты, но слишком он был погружен в себя, не было сил даже повернуться или, как минимум, убрать руки с лица. Свет пропал. Раздались маленькие и аккуратные шаги, что с каждой секундой становились лишь громче, но Чонину уже как-то все равно. Только один человек мог прийти к нему в номер сейчас. Хенджин. И младший даже не знает, что чувствует. Он, наверное, должен отблагодарить Хвана, за то, что тот вернулся. Однако сил все ещё нет. Лишь новая волна тревожности снова сбивает и издевается, заставляя хватать воздух, которого вновь недостаточно.

Чонин чувствует чужие телодвижения рядом с собой. Хенджин нагнулся к нему, чтобы поднять на руки. Макнэ сопротивляться не будет. Старший прошел к кровати, все ещё удерживая Чонина на руках. Его шаги ощущаются мягкими, уверенными и аккуратными. Хван садится на неё, следом сажает Чонина между ног и начинает гладить его. Затем убирает руки с лица и невесомо начинает целовать у уголков глаз, в руки, в шею. После идет один поцелуй в губы. Даже не поцелуй, скорее чмок. Но это заставляет Чонина поднять глаза, желая хотя бы ими сказать все, что думает. Хенджин, кажется, прекрасно все понял, поэтому поцеловав Чонина еще раз, обнял его и стал гладить по спине.

— Я рядом, я здесь, с тобой, — прошептал Хенджин. Он словно пробирался море мыслей Чонина и вытаскивал его из воды буквально за единственную оставшиеся на поверхности руку, точнее, скорее за пальцы руки, ведь даже ладонь почти потонула.

Близость дорогого человека и темнота успокаивали. Темнота, несмотря на свою неизвестность, съедала все страхи и тревожность, оставляя единственный лучик — Хенджина. Из окна падал свет фонарей и можно было рассмотреть только край кровати и образ Хвана, что сейчас был похож на ангела, который спустился к Чонину, несмотря на все его многочисленные грехи.

Чонин, немного успокоившись, стал рвано дышать, но плакать перестал. Мысли становятся ватными и воздушными, невесомыми. Поймать их все еще нельзя, но они уже не грузят, а разлетаются куда-то в безмятежную даль. Время будто остановилось, а поглаживания Хенджина отсчитывали по 3 секунды.

— Как ты? — выбрал удачное время для вопроса Хенджин, однако младший все ещё не знает, что ответить.

— Спасибо, — единственное на что хватило Чонина. Слова ощущались так же невесомо, как и его мысли.

— За что спасибо? — с небольшой доброй усмешкой спросил Хенджин, а после отстранился и взял лицо Чонина в одну из рук. Стал любоваться. Младшего это слегка смутило, ведь, очевидно, он выглядел не особо хорошо: глаза опухли и покраснели, как и щеки. Но Чонин надеялся, что сможет показать, то как сильно он ценит Хенджина одним благодарным взглядом. Ведь Хван для него самый драгоценный человек в мире.

— Спасибо здесь не нужно, я всегда буду с тобой и без него, — аккуратно приблизился Хенджин, все еще держа лицо Чонина в руке. Чонин тоже, недолго думая, приблизился к Хенджину и поцеловал.

Поцелуй в начале был таким нежным, ненастоящим, будто из сна: невесомым и невероятно чувственным. После поцелуй углубился и бабочки начинали нагревать живот Чонина. У него было ощущение что он вот-вот испарится или загорится. Поцелуй был мокрым, но он отражал всю любовь Хенджина, что будто пытался забрать всю боль младшего. Чонин же пытался забрать эту теплоту и любовь.

Руки сплелись воедино. Хенджин углубил поцелуй и повернулся немного вправо, вместе с Чонином, чтобы под ними была кровать. Под давлением Чонин упал на кровать, а Хван, нежно разорвав поцелуй, смотрел на Йенни сверху вниз.

— Прошу, если тебе сложно, говори мне, я всегда буду рядом, — Хенджин нагнулся и начал целовать все лицо Чонина, в том числе и руки.

— Мгм, — Чонин нервно промычал, он хотел бы чтобы это тепло не уходило. — Останься у меня на ночь.

Хенджин опешил, обычно инициативу в таких ситуациях берет он, ведь Чонин никогда не заявит о своих истинных чувствах и желаниях. Спустя несколько секунд старший все же пришел в себя.

— Конечно, Йенни, все что угодно для тебя, — ласково произнес Хенджин, после чего продолжил свои ласки, в этот раз водя носом по шее Чонина, выбивая из него томные вздохи.

После нескольких минут нежности, Чонин предложил лечь спать. Они улеглись под одеяло, обнимая друг друга. Хенджин положил голову на макушку Чонина, поглаживая его по волосам.

Чонин чувствует, как среди грозных туч прорезываются лучики солнца. Он чувствует себя уютно в объятиях Хенджина, даже несмотря на то, что на нем лежит груз вины за собственное поведение. Он обязательно постарается показать, как сильно раскаивается. Но не сегодня, но не тогда, когда все только наладилось.

— Я всегда тебя выслушаю, я всегда рядом, — промурчал в темноте Хенджин, он потерся немного об макушку младшего и поцеловал. Чонин хмыкнул и прижался ближе. Тепло расползалось внутри.

Вряд ли Чонин действительно будет говорить Хенджину, когда ему тяжело, но они определенно стали ближе к друг другу. По крайней мере до следующего недопонимания.

• оригинал с фб https://ficbook.net/readfic/018edeb9-a361-76a5-bec3-93ab089c20d8
• ! тг канал: https://t.me/oshibka44/1468
• буду рада доброму слову, не забывайте ставить реакции и переходить в тгк