«Мечта — сделать будни однообразными»: уральская ученая Оксана Герцен о стереотипах про науку и современных открытиях
Когда между предпринимательством и наукой выбирают науку, а главная мечта — сделать будни однообразными.
Сегодня в рубрике #Друг Оксана Герцен — кандидат биологических наук и председатель Совета молодых ученых УрО РАН. Научный сотрудник Института иммунологии и физиологии. Начала свой путь с собственной спортивной школы, от «скуки» оказалась в аспирантуре, да так увлеклась, что дошла до руководства организацией молодых ученых и победы в Science Slam.
Оксана рассказала, кто наиболее уязвим в науке и почему ученые-экспериментаторы всегда работают в хаосе. Разбила наши представления о рутине ученого и впечатлила преданностью своему делу.
Читай — какое место занимает Екатеринбург в научном мире, зачем ученому актерское мастерство и как дела у молодых ученых.
«Мне стало скучно»: как Оксана попала в науку
В науку меня привлекли бессознательно. Я заинтересовалась еще в студенческие годы, когда мне предлагали попробовать что-нибудь написать или выступить на конференции. Я пробовала, и мне нравилось читать статьи, ставить эксперименты и понимать, как работает наше тело. Так я оказалась в аспирантуре.
Мой путь в большую науку начался с Института иммунологии и физиологии. Да, до этого я училась и работала в Институте физической культуры и спорта УрФУ и тоже занималась исследованиями сердца, но это был совсем другой уровень.
Но путь не был линейным. После выпуска из универа я работала тренером по плаванию. Мне стало скучно и хотелось «пищи» для мозга, потому что к тому времени все книги по плаванию и физиологии плавания были прочитаны. И тогда я позвонила руководителю дипломной работы из института физической культуры и пожаловалась, что мне чего-то не хватает. А та предложила: «Знаю, как разрешить твой кризис. Попробуй поступить в аспирантуру». Я и попробовала.
Мне были интересны исследования сердца, и я занималась этим раньше: Институт подходил по тематике. Я пришла на собеседование к будущему научному руководителю — Никитиной Ларисе Валерьевне. Все получилось.
Сначала аспирантуру совмещала с работой в своей собственной детской спортивной школе. Потом на третьем курсе аспирантуры я встала на распутье, потому что стало очень сложно совмещать предпринимательство и науку: обе сферы требуют полного вовлечения.
«Когда логика заходит в тупик»
Сначала у меня был очень логический подход: я рисовала квадратики и прописывала плюсы, если приму одно решение или другое, потом минусы — смотрела по количеству и приоритетам. И зашла в тупик.
«В итоге сделала проще и представила, как занимаюсь предпринимательством до конца жизни. Поняла, что так не готова. А когда представила, что до конца своей жизни занимаюсь наукой, то подумала — да, мое. Поэтому, когда логика заходит в тупик, можно послушать себя, свои интересы и интуицию».
Когда идешь в науку, первое время на хорошие финансирование и доход рассчитывать не стоит. С бизнесом у меня было все налажено и доход выше. Если принимать решение логически, то надо оставаться тут. Но когда я приняла решение и рассказала семье, что все закрываю и пойду в аспирантуру, то меня поддержали. В том числе на первых этапах дали серьезную финансовую помощь. Это позволило мне чувствовать себя свободно — я занималась тем, чем хочу, и не думала, где бы заработать.
«Мечтаю сделать будни однообразными»: как выглядит день ученого
В ноябре у меня появилась мечта — сделать свои дни максимально однообразными. Работа ученого включает в себя много составляющих. Во-первых, это эксперименты. У нас есть аспиранты, которые берут большую часть на себя, но мне нужно контролировать, советовать и помогать.
Во-вторых, это теоретическая работа — чтение статей. Далеко не все молодые ученые читают статьи, а часто полагаются на научных руководителей. Это серьезная ошибка, потому что если нет теоретической базы, то ты не сможешь находить новые направления для исследований и вносить свой вклад в исследование. А когда читаешь много статей — создается четкое представление, что уже известно, а что еще только предстоит исследовать.
В-третьих, написание статей. Это интересно тем, что приходится дополнительно изучать большой пласт литературы, соотносить свои данные с уже существующими. А еще случаются забавные истории, когда отправляешь статью на рецензирование — это процесс рассмотрения статьи учеными из этой области. После этого этапа решают — публиковать статью или нет. Потом часто приходится что-то доделывать и отвечать на замечания рецензентов.
Однажды мы отправили статью в редакцию, где назначили двух рецензентов. Один написал очень много замечаний с понятным посылом — надо переделывать. Но мы смогли на это ответить — наша статья была комплексной и, чтобы полностью ее понять, нужно было потратить много времени, а у рецензентов времени почти нет, а труд их не оплачивают. Правки в итоге приняли и сказали, что теперь все понятно. Но появляется другой новый рецензент, который снова пишет отрицательную рецензию. Мы снова отвечаем таким же образом. Та же история, и за это время появляется еще один новый. После девятого рецензента наш руководитель отправил письмо о том, что надо это как-то прекратить и принять статью или отклонить. В итоге все закончилось хорошо, статью приняли. Вот так в подаче статей бывает много неожиданностей.
«Практика — это когда все работает, но ты не знаешь, почему, теория — это когда ты знаешь почему, но все равно ничего не работает. Так вот в экспериментальной работе это — ничего не работает, и ты не знаешь, почему».
В-четвертых, ездим на конференции и в командировки. У нас много совместных проектов, из-за них надо постоянно куда-то ездить. Например, работаем с медицинским научным центром Роспотребнадзора и изучаем влияние на сердце токсикологических экологических факторов — свинец, кадмий, медь, которых у нас много в воздухе, воде и почве. И второй совместный проект с Институтом медико-биологических проблем РАН в Москве. Там мы исследуем, как изменяются скелетные и сердечные мышцы при функциональной разгрузке — это когда мышца не используется. Такое состояние распространено у космонавтов во время космического полёта или у лежачих пациентов. В таком состоянии их мышцы атрофируются, и это нужно предотвращать.
В ноябре больше половины дней я провела не дома и не в Екатеринбурге, а в трех разных командировках. С 1 по 10 в Москву на форум РАН и конференцию в честь юбилея Института медико-биологических проблем РАН. Успели на совещание по проекту Бион-М2 — в 2024 году планируется запуск в космос аппарата, внутри которого будут живые объекты, в том числе мыши. Мы подавали заявку и планируем изучать, что происходит с мышцами и сердцами мышей. Потом была командировка в Челябинске как сотрудника УрО РАН на конгресс молодых ученых в Сириусе возле Сочи.
Да, однообразия мне очень не хватает, но есть ученые-теоретики, они чаще всего работают за компьютером. А у меня как у ученого-экспериментатора рутинной работы не бывает, когда работаешь с молекулами — это всегда непредсказуемо. Ты не можешь посмотреть в любой момент и понять, чего не хватает. Есть такая шутка: практика — это когда все работает, но ты не знаешь, почему, теория — это когда ты знаешь почему, но все равно ничего не работает. Так вот в экспериментальной работе это часто — ничего не работает, и ты не знаешь, почему. Приходится экспериментировать дальше.
«Иногда ученые рассказывают, а их никто не понимает, кроме коллег, которые пришли поддержать»
Science Slam — это неакадемические соревнования между учеными. Я ездила в Нижний Новгород на Всероссийский Science Slam с темой, посвященной влиянию свинца на сердце на уровне молекул. У нас есть главный молекулярный мотор — миозин, и в сердце он бывает двух видов — быстрый и медленный. Если на человека воздействует свинец через пищу или воздух, то происходит отравление свинцом и в сердце происходят изменения — медленного миозина становятся значительно больше. Это плохо.
Очень было приятно видеть на моем выступлении академика Александра Михайловича Сергеева, экс-президента РАН. Он очень внимательно слушал и потом сказал организаторам, что мое выступление ему очень понравилось!
Выиграла я скорее всего, потому, что не отношусь слишком серьезно, для меня это было как хобби. Елена и Алиса — главные по Science Slam в Екатеринбурге — радовались даже больше, чем я. В подарок нам давали, кажется, боксерские перчатки. Это традиционной подарок, потому Slam переводится как «удар».
Меня часто сейчас узнают именно как победителя Science Slam. Это круто и престижно, но я больше сосредотачиваюсь на своей основной деятельности.
Самое крутое — это то, что организаторы мероприятия помогают готовиться. Лена и Алиса делают потрясающие вещи на самом деле. Дают очень весомые рекомендации: как создавать презентацию и доклад, чтобы было понятно и интересно не только мне, но и тем, кто меня слушает. У ученых с этим часто бывают проблемы. И сначала всегда есть несколько репетиций, а потом ещё финальная на месте.
За время подготовки я сильно улучшила свои навыки публичного выступления. Это важно, потому что иногда ученые рассказывают, а их никто не понимает, кроме коллег, которые пришли поддержать. На Всероссийском слэме были уроки актерского мастерства — приходил учитель, он слушал нас и давал рекомендации, например, по жестикуляции.
«Наши исследования — это база для будущих открытий»
С фундаментальными исследованиями сложно, потому что это база для последующих исследований. Они будут иметь прикладное значение только в будущем.
Например, мой доклад про влияние свинца на сердце. Есть варианты, как защитить сердце от этого плохого влияния — комплекс витаминов, который создавал научный центр Роспотребнадзора, они также дают рекомендации рабочим промышленных предприятий, чтобы они меньше страдали от вредного воздействия тяжелых металлов. Но мы пока таких рекомендаций дать не можем, мы только посмотрели, что этот комплекс действительно улучшает функцию сердца, если животное отравлено свинцом. Еще помогает физическая нагрузка — она предотвращает изменения функции сердца даже лучше, чем витамины.
Во втором проекте про неиспользование мышц — пока смотрим механизмы и есть ли варианты предотвратить атрофию. Есть такой препарат, который изначально создан для лечения сердца, а мы пробуем его применить к скелетной мышце — это уже близко к прикладному значению.
Какая категория самая незащищенная в науке и как дела у молодых ученых
Я не только представитель молодежи, но и председатель Совета молодых ученых Уральского отделения РАН и могу сказать, что молодых ученых много, но зависит от института. В среднем от 20 до 50%.
На уровне государства молодых ученых активно поддерживают, выделяют гранты, а если подаешь заявку в научный фонд — требуется, чтобы обязательно в проекте была молодежь. Вводятся большие стипендии для аспирантов, порядка 75 000 в месяц. Это не для всех, там всего 2000 стипендий на всю Россию. То есть меры поддержки хорошие, но не для всех и на основании конкурса. Конкуренция здесь очень высокая.
Самой главной проблемой вижу даже не поддержку молодых, а поддержку тех, кто только вышел из возраста молодых ученых — после 35-40 лет. Молодежной категорией уже не являешься, и поэтому не можешь подавать свои заявки на молодежные гранты, тебя не включают в приоритет в состав заявки, потому что из возраста вышел, но при этом до уровня маститых докторов и академиков ты не дотягиваешь. По сути эта категория наименее защищенная в науке и самая депрессивная.
Что из себя представляет Совет молодых ученых
Если говорить про Совет молодых ученых Уральского отделения, то туда входят председатели советов от каждого института. У нас есть ежегодные собрания, где мы обсуждаем проблемы. Совет это — голос молодежи в науке, его эффективнее донести через одного человека или небольшую команду — председателей, заместителей. Одна из главных функций — это популяризация науки.
Одна из главных моих функций — это популяризация науки. Чаще всего я занимаюсь настраиванием связи между какой-то организацией, например, школой, университетом или библиотекой, с людьми, готовыми читать лекции. Сама в этом участвую тоже.
Также мы с сентября 2022 года занимаемся социальными вопросами — например, Е-картой для аспирантов. Она идет по тому же тарифу, что и для студентов, это была наша инициатива. Мы около года вели переговоры с администрацией. Екатеринбург стал 4 городом в России, у кого есть вот такая льготная карта для аспирантов. До этого были Москва, Санкт-Петербург и Новосибирск.
Может быть, это не самая большая мера поддержки, но это приятно. Сейчас с помощью мэра города Алексея Орлова и спикера Городской думы Анны Гурарий ведем переговоры с аппаратом губернатора, чтобы ввели аналог Пушкинской карты для аспирантов. В Новосибирске уже ввели такую меру, она называется Лаврентьевской картой, деньги там не из федерального бюджета, это из региона, поэтому мы надеемся, что наша инициатива тоже пройдет.
«У молекулярных исследований нет границ»
Я бы не сказала, что в науке вообще есть какой-то потолок. Когда ты исследовал одно, появляется всегда новый проект, в котором надо будет исследовать что-то новое. Молекулярные исследования — это глубинные механизмы, в ближайшем будущем я не вижу никаких ограничений.
Про глобальные цели разговаривать сложно, а вот на ближайшее время — год или два — я планирую защитить докторскую диссертацию. У меня уже почти готов черновик, осталось только побольше статей опубликовать. Это очень большой плюс, когда ты молодой ученый — у нас молодость продлевается на 5 лет, потому что кандидаты наук молодыми до 35 считаются, а доктора до 40. Когда ты доктор наук, тебе проще премии получать и гранты выигрывать.
Какое место занимает Екатеринбург на научной карте России
Сложно вот так сравнивать, потому что, во-первых, многие проекты делаются совместно разными регионами, где одна команда дополняет другую. Во-вторых, бывают разные направления. Оценки давать очень сложно, но я могу сказать, что в Уральском отделении ведутся серьезные научные исследования. У нас есть такие результаты, которые востребованы не только локальном уровне, но и мировым сообществом, мы занимаем серьезное место в науке.
«Надо поддерживать все возможные контакты»: про обмен опытом и международные связи
Связи продолжаются. Единственное, в официальных проектах есть сложности как с российской, так и зарубежной стороны. Сейчас фокус смещается у нас на Азию и в целом на Евразию и Африку. Планируем проекты со странами СНГ, Ираном и Вьетнамом. Плохо, что прерываются проекты с европейскими странами, например, с США, но хорошо, когда теснее работаем и с другими странами, в которых тоже есть неплохие исследования
Я бы сказала, что надо поддерживать все возможные контакты. Конечно, США и Европа посильнее в плане науки, чем страны СНГ, но контакты поддерживать надо со всеми!