«Хроники русской революции» — эпический сериал Кончаловского оказался пустышкой
10 октября стартовал показ сериала «Хроники русской революции» — самого масштабного проекта российского телевидения за последние годы. На протяжении 16 эпизодов Андрей Кончаловский, поддержанный деньгами Алишера Усманова, старается показать, чем жила Российская Империя в период с 1904 по 1924 год. Кинокритик Дмитрий Камышенко отмечает, что вместо исторической саги Андрей Кончаловский снял запутанный детектив о революции, в котором эпоха обрисована языком уголовного дела.
Толстой нашего времени
Кончаловский вынашивал идею сериала несколько лет, а к съемкам приступил летом 2022-го. Изначально режиссер планировал нанять как можно меньше актеров и найти людей, внешне похожих на исторических личностей, но впоследствии отказался от идеи и доверился профессионалам: в «Хрониках русской революции» снялись Юра Борисов, Никита Ефремов, Евгений Ткачук и, конечно же, Юлия Высоцкая, супруга Кончаловского.
Завершились съемки летом 2023 года, и уже тогда автор сравнивал проект с другими историческими сериалами — естественно, в свою пользу.
«Эти фильмы фальшивы по сути, наивны по уровню размышления и бедны по качеству реализации. Я в них ничему не верю. И даже не могу винить авторов — они не виноваты, что обделены культурой».
Тогда же Кончаловский объяснял, что молодые режиссеры не способны справиться с такой сложной задачей:
,,«Если начистоту, такие темы могут достоверно разрабатывать только режиссеры моего поколения. У них еще есть архаичное желание восстановить эпоху. У более поздних поколений эпоха революции стала мифологизированным клише, категорически не совпадающим с изображаемой эпохой».
Довольно ожидаемо, что Кончаловский в своих рассуждениях вспомнил и Льва Толстого — очевидно, видя себя в аналогичной роли. А на премьере объяснял, что оставляет послание:
«Могу назвать себя художником. И мне бы хотелось как художнику оставить поколению, которое идет за мной или после, некие маяки, которые бы уже интересовали с точки зрения истории нашей великой страны».
И масштаб работы, и высказывания Кончаловского взвинчивали ожидания. Однако эпическое полотно оказалось слишком пресным, чтобы воспринимать сравнения с Львом Толстым всерьез.
Искусственная структура
В сериале нет сюжета в традиционном понимании — присутствуют сама историческая эпоха и набор взаимодействующих между собой персонажей. Первый эпизод начинается с хроники и закадрового голоса — кратко упоминаются поражение в русско-японской войне и растущие революционные настроения. А затем появляется первый важный персонаж — Ариадна Славина.
Славина — вымышленный герой, в некотором смысле душа и страсть революции. Она участвует в ограблении банков и перевозит взрывчатку, пользуясь высоким статусом дочери генерала. Ариадна влюблена в музыканта, который младше нее в два раза, и этим иллюстрируется ее несоответствие общественным нормам. А еще это единственная женщина в первых четырех эпизодах, влияющая на сюжет.
К середине первой серии зрителя знакомят с Михаилом Прохоровым — полицейским, которого лично Николай II назначает главой Отделения по охранению общественной безопасности и порядка. Прохоров — тоже вымышленный персонаж, но менее сложный, чем Славина. Он исполнительный, ответственный и пустой. По большому счету, его характер полностью завязан на работе.
Впоследствии появятся еще один важный вымышленный герой, Лютер — эдакий Мефистофель от революционного движения. Он провоцирует героев на решительные действия, будь то политическое убийство или финансирование подпольных боевых ячеек.
Проблема «Хроник русской революции» не в вымышленных персонажах, а в том, что они важнее реальных. По сути, Кончаловский выстраивает повествование именно через них. И это несмотря на то, что в сериале присутствуют и хроники, и закадровый голос.
С каждой серией важность вымышленных героев лишь увеличивается, поскольку сериалу не хватает внятной конструкции. Вот революционеры спорят о деньгах, а в следующей сцене император грустно смотрит на очередного собеседника. Связать их получается только через Прохорова, изучающего деятельность подпольщиков по приказу государя. Точно так же Славина служит мостиком между террористами и интеллигенцией. А Лютер подменяет собой мотивации отдельных героев — например, отправляет человека на убийство министра.
Показать два десятилетия через десятки, сотни героев — архисложная задача. Чтобы подпереть и связать гигантскую махину истории, Кончаловский использует всевозможные костыли и нити. В итоге связывающие персонажи занимают слишком много экранного времени и просто заслоняют собой реальных.
Пресные исторические личности
Несмотря на то, что реальных персонажей много, им всё равно достается меньше времени, чем выдуманным. Схематичность их появления на экране удивляет. Как правило, исторический персонаж появляется на некоторое количество минут, что-то произносит, а потом исчезает или умирает.
Первый, кому уготована такая участь — священник Георгий Гапон, только что вернувшийся из Европы, а потому одетый как денди. Окружающие говорят клирику, что за ним идет народ. Затем Гапон ругается с революционерами, и примерно пятое-шестое появление на экране заканчивается для священника смертью.
Роль Гапона в революции 1905 года настолько сложна и многогранна, что его хаотичное появление в сериале обескураживает. По большому счету, зрители узнают о нем только из слов других персонажей. Сам Гапон ни разу не объясняет, кто он и чего хочет добиться.
И такое отношение к героям — тенденция. Кульминация подхода разворачивается в четвертом эпизоде. Закадровый голос сообщает, что с событий предыдущей серии прошло пять лет, поэтому Пётр Столыпин появляется на экране только в 1911 году. Как и его убийца Дмитрий Богров. Хотя Столыпин сыграл огромную роль в усмирении страны во время Первой русской революции и к моменту появления на экране пережил несколько покушений.
До убийства Столыпина в киевском театре оба героя показаны в двух-трех сценах и в лучшем случае запоминаются только внешне — если запоминаются вообще. Биография, желания и идеи персонажей проговариваются вскользь. Учитывая то, что Кончаловский по какой-то причине не стал показывать стрельбу в театре, история убийства Столыпина — важнейшего события эпохи — проносится слишком быстро и совсем без драмы. Кончаловский достает героя из истории только в момент, когда с ним произойдет что-то важное и судьбоносное — и не более.
Персонажи, не погибшие в первых эпизодах, удивляют пустотой. Например, Николай II и Лев Троцкий получились практически одинаковыми — это молчаливые и апатичные люди. Поверить в то, что они способны на большой поступок, просто невозможно. Максим Горький показан глупым и наивным человеком. Весьма скудный портрет, что в сериале скрашен разве что характерным «оканьем», для одного из самых влиятельных писателей эпохи.
Постепенно клубок серых героев разрастается. Общая пустота складывается из аморфности каждого отдельного персонажа. И революционеры, и царская власть идентично тусклы. Николай II будто срисован с советской пропаганды, а большевики — с антисоветской. Поэтому вымышленные герои (особенно Славина) на их фоне кажутся невероятно сложными — у них есть хоть какие-то цели и эмоции.
Какой была империя Кончаловского?
Пожалуй, главная проблема первых четырех эпизодов — отсутствие хоть какого-то портрета Российской империи. Совершенно непонятно, чем жила страна.
Политической ландшафт упрощен. Условно говоря, к 1911 году формируются два полюса — власть и революционеры. Первая монолитна, вторая немножко раздроблена (на экране появляются большевики и эсеры).
При этом за кадром остаются Государственная Дума, черносотенцы, национальные меньшинства, амнистированные революционеры прошлых лет. Подобная простота обедняет происходящее. Будущие «белые» не показаны ни разу, то есть очевидно, что их покажут только в момент, когда адмирал Колчак возглавит Черноморский флот (если не позже).
В одной из сцен Николай II говорит: «В очередной раз могу признать… Я совершенно не знаю свой народ».
Зритель тоже не знает, о каком народе идет речь. За четыре часа сериал ни разу не показывает крестьян и рабочих. Отсутствие народа можно трактовать как авторскую интерпретацию революции как политического акта, разворачивающегося в кабинетах. Но даже в таком случае было бы логично показать, от чьего имени выступают все подряд. И чего хотят хотя бы эти люди.
Можно предположить, что революция нужна только для изменения социального статуса революционеров — другие цели герои не обозначают. Следовательно, не совсем понятно, зачем и кому нужно спасать империю. Пассивный и медлительный Николай, почти не выходящий из кабинета, живет в сонном состоянии. Михаил Прохоров пытается спасти державу буквально потому, что получил приказ — с таким же усердием он стал бы искать вора. Чиновники появляются на экране слишком редко, чтобы назвать их людьми, ратующих за сохранение государства Российского.
Остается за кадром и внешняя политика. Европа предстает как территория, куда от преследования могут уехать революционеры, но не более. А отношения Российской империи с другими странами впервые проговариваются в четвертой серии, когда Столыпин говорит:
,,«Настоящая угроза для России не террор, не революция и даже не повальное воровство. Я имею ввиду тех, кто хочет разделить Россию и пытается ввести нас в великую войну».
Ничего не известно и о культурной жизни страны. Герои упоминают Шаляпина, Репина, обсуждают популярность Горького в Германии, мимоходом говорится, что поэты много пьют — это всё, что вместилось в четыре часа хронометража. Уж «культурный» Кончаловский мог бы показать мир искусства и светскую жизнь иначе, но по какой-то причине не делает этого.
О крахе любой империи принято говорить через безнравственность высших слоев общества. Но герои Кончаловского как будто подчеркнуто нормальны, даже асексуальны. Революционерка Славина встречается с музыкантом, который в два раз младшее нее, и это самое безнравственное, что есть в первых четырех сериях. Зинаида Гиппиус с ее «тройственным союзом» посмеялась бы.
Улица в «Хрониках русской революции» используется лишь для обозначения места следующего диалога. Некий персонаж подходит или подъезжает к зданию, чтобы в следующий сцене оказаться внутри и вести очередной диалог. Зритель проводит больше времени в кабинете Прохорова, чем на мостовых Петербурга. Только дух эпохи вряд ли обитает в кабинете следователя.
Эпоха глазами следователя
Кончаловский в интервью жаловался, что хотел снять черно-белый сериал, но «рынок требует цвета». Может быть, были и другие творческие решения, от которых он сам отказался — только так можно объяснить простоту визуального ряда.
«Хроники русской революции» рекламировался как сериал масштабный, эпический, но на деле оказался камерным детективом, в котором реальные исторические персонажи лишь мелькают. Кончаловский рассказывает об эпохе языком следователя, делящего людей на преступников, жертв и свидетелей.
Настолько амбициозная попытка если не была обречена на провал заранее, то как минимум представлялась невероятно сложной задачей. Кончаловский, увы, с ней не справился.