Утратившие доверие. Как освобожденные из плена российские военные попадают в тюрьму или на войну
В рамках 63 обменов пленными между Москвой и Киевом из украинского плена в РФ возвратились тысячи российских военнослужащих. Они надеялись вернуться домой и расторгнуть контракт с Минобороны. Вместо этого их удерживают на закрытом объекте в Подмосковье, допрашивают сотрудники ФСБ и снова отправляют в бой, а некоторых сажают в колонии. Как и почему Кремль избавляется от пленных — рассказывает «Вот Так».
С войны на войну
Накануне Нового 2025 года Алексей Зареченский сел в автобус в Луганской области вместе с другими освобожденными из плена. В тот день, 30 декабря, состоялся 59-й обмен: в Россию вернулись 150 военнослужащих. Сколько из них доехали до дома, неизвестно, но сначала всех отвезли в подмосковный поселок Мосрентген — на допрос.
Контракт с Минобороны 41-летний житель Шебекино Белгородской области подписал в январе 2024-го. Алексей «сделал это спьяну», рассказала «Вот Так» его младшая сестра Светлана. Зареченский работал на заводе, последнюю зарплату пропил и пришел к сестре за деньгами. Светлана отказала, они поссорились и мужчина, всё еще будучи пьяным, придумал, где достать финансы: «Хотите, чтобы заработал? Сейчас заработаю. Пойду на СВО, вы меня больше не увидите». В то, что Алексей подписал контракт, никто из членов семьи не поверил.
Протрезвев, Зареченский передумал воевать, но было поздно: за ним приехала машина и увезла в военкомат. Доброволец попал в штурмовой отряд, но где служил, Светлане не рассказывал, только говорил: «Я не могу даже голову высунуть. Очень страшно». Провоевал Алексей меньше двух месяцев. В марте он позвонил сестре из украинского плена.
Светлана решила добиться обмена брата. Она отправила его данные в чат-бот государственного украинского проекта «Хочу найти». Там ей подтвердили, что Зареченский в плену. В июне с помощью общественного движения «Наш выход» брату и сестре удалось созвониться по видеосвязи. Светлана подала в «Хочу найти» заявку на обмен. Алексей позвонил сестре 30 декабря из автобуса: «Свет, нас поменяли. Я еду».
Брата она так и не увидела. Из Украины военнопленных привезли в поселок Мосрентген, в войсковуючасть 61899. Допросы ФСБ длились две или три недели, рассказывал Зареченский сестре во время коротких созвонов: кнопочный телефон ему и другим освобожденным из плена выдавали на несколько минут.
,,«После плена им обязаны проверить психику, здоровье. Ничего этого не было. Никакого госпиталя, никакого отпуска. Я его даже не увидела. Дома не побывал», — говорит Светлана.
После допросов Зареченского и несколько других незаконно задержанных отправили в в/ч в Брянске. Через пару дней штурмовик сообщил сестре, что их везут «за ленточку» (на линию боевого соприкосновения. — Ред.) и попросил о помощи. Светлана написала жалобу в военную прокуратуру Белгорода, ей ответили: ожидайте, разберемся в порядке очереди.
21 марта бывшего пленного отправили на боевое задание в Красный Лиман Донецкой области. В этот день он снова позвонил сестре и попросил «сделать хоть что-нибудь». Спустя четыре дня Светлане пришло сообщение от сослуживца: «С твоим братом вёе хорошо, все живы, здоровы». Но Алексей на связь с родными не выходил, а через неделю Светлане позвонили из военкомата и сказали, что Зареченский с 24 марта официально признан без вести пропавшим.
«Так у нас заведено. Всем плевать на всех. И на моего брата, и на других военнопленных, которых на передовую отправляют», — говорит Светлана. На то, что брат жив, женщина уже не надеется, теперь ей важно хотя бы проститься с телом.
Пленных становится больше
С начала полномасштабного вторжения состоялось 63 официальных обмена военнопленными между Москвой и Киевом. В результате, по данным проекта «Хочу жить», в Россию вернулись около 4 тысяч служащих ВС РФ. Точного числа обменянных нет.
Также нет статистики о численности российских военных, которые продолжают оставаться в украинском плену. Поименные списки не выкладывают в публичный доступ. Но спикер «Хочу жить» Виталий Матвиенко сообщил «Вот Так», что речь идет о тысячах человек. Конкретную цифру он назвать отказался, ссылаясь на то, что это «чувствительная информация военного характера».
Женевская конвенция от 12 августа 1949 года об обращении с военнопленными не требует от участников военных действий обменивать пленных до завершения вооруженного конфликта, но страны могут делать это «по доброй воле сторон». Однако сбор и передача информации о людях в плену — одна из обязательных процедур обращения с военнопленными, предусмотренныхконвенцией. Для этого стороны должны создать официальные информационные бюро, которые предоставляют сведения о взятых в плен военнослужащих в Бюро Центрального агентства по розыску Международного комитета Красного Креста (МККК). Украина создала Национальное информационное бюро (НИБ) 17 марта 2022 года, Россия до сих пор такого органа не учредила, несмотря на обязательства. Украинский НИБ регулярно передает сведения о военнопленных в Красный Крест, который в свою очередь, предоставляет эти данные российской стороне. На основании этой информации в рамках работы переговорной группы Россия выбирает тех, кого хочет вернуть. Какими критериями руководствуется Кремль, непонятно. Мобилизованного с тяжелым ранением могут держать в плену около года, а бывших заключенных Россия запрашивает почти сразу.
Галина Бальзамова, сотрудник пресс-службы МККК в Москве, в разговоре с «Вот Так» пояснила: «МККК не принимает участие в обменах военнопленными между Россией и Украины. Стороны делают это самостоятельно. Обе стороны в конфликте создали НИБ. И Украина, и Россия передают в Центральное агентство по розыску МККК информацию о тех представителях противоположной стороны, кто находится в их руках. Агентство передает эту информацию сторонам. В дальнейшем процессе МККК участия не принимает».
«Вот Так» не нашел подтверждения тому, что Россия организовала НИБ с официальным статусом. А Виталий Матвиенко пояснил: «Вместо этого при Минобороны РФ де-факто существует закрытая структура, которая якобы выполняет роль национального бюро. Несмотря на несоответствие деятельности этого псевдо-НИБ требованиям Женевской конвенции, Россия смогла “продавить” взаимодействие МККК с этой структурой».
Количество военнопленных россиян постоянно растет, утверждает Матвиенко: в 2024 году в плен попало больше служащих ВС РФ, чем в 2023-м и 2022-м вместе взятых. Об увеличении числа пленных можно судить и по лагерям для них. В первые годы войны на территории Украины работали два учреждения для содержания военнопленных, а в 2024-м открыли еще три.
Что происходит с освобожденными
После обмена российских военнослужащих ждет один и тот же сценарий. Сначала их доставляют в воинскую часть в подмосковный поселок Мосрентген — режимный объект, который освобожденным запрещено покидать. С ними проводит работу контрразведка. В России пребывание в плену не засчитывается в срок службы и не является основанием для исключения из рядов армии. Поэтому через две-три недели допросов, пока ФСБ-шники интересуются, вербовали ли украинцы захваченных в плен россиян, бойцов забирают представители войсковых частей, к которым они были прикреплены ранее. Там решают, давать ли им краткосрочный, не дольше двух недель, отпуск. Так немногие из них получают возможность съездить домой. Вернувшись, продолжают воевать.
Отправлять бывших пленных на действительную военную службу запрещает всё та же Женевская конвенция об обращении с военнопленными. Однако в документе прописаны только правила обмена пленными после завершения боевых действий, а не в период длящегося конфликта. К тому же, ВС РФ руководствуется российскими законами, а в них нет ограничений и запретов на продолжение военной службы после плена, как нет и особых указаний от президента Владимира Путина.
Сергей Кривенко, директор правозащитной группы «Гражданин. Армия. Право» уточняет: «Согласно Федеральному закону “О статусе военнослужащих”, за пленными сохраняется статус военнослужащего. Поэтому нахождение в плену не является основанием для увольнения с военной службы, солдат после возвращения из плена могут отправить на боевые действия».
Оказавшись вновь на фронте, многие из бывших пленных пропадают без вести, погибают или повторно оказываются в плену. О последствиях плена российские бойцы не задумываются. «Вопрос о сдаче в плен встает перед человеком в момент наивысшей угрозы его жизни, — говорит спикер “Хочу найти”. — Мало кто в такой ситуации думает о штурмах, в которые они могут попасть после обмена».
Напрасные усилия
Только единицы освобожденных из плена оставляют дома и комиссуют, рассказала «Вот Так» Ирина Крынина, гражданская жена пленного и лидер общественного движения по поиску и возвращению домой российских военных «Наш выход». Чтобы остаться хотя бы в тылу, необходимо приложить усилия родственникам и самим военным: писать жалобы в прокуратуру и Министерство обороны, обращаться к военным адвокатам. В противном случае солдата отправят обратно в штурм, уверена Крынина.
«России не нужно, чтобы вернувшиеся военнопленные ходили по стране и говорили, что в плену неплохо. Поэтому их отправляют обратно на “обнуление”», — предполагает Ирина.
Но даже активная борьба за свои права не всегда приносит результат. Двух жителей Пскова, Василия Григорьева и Дмитрия Давыдова, мобилизовали в сентябре 2022 года. Они служили в «ЛНР», затем в Новой Таволжанке Белгородской области. В начале июня 2023-го были ранены и попали в плен.
Дальше — обмен и возвращение на передовую на Харьковском направлении. В районе Волчанска они сначала эвакуировали «двухсотых» и «трехсотых», потом рыли окопы и блиндажи.
Вечером 26 августа Григорьеву и Давыдову удалось сбежать из полевого лагеря и на попутках добраться до Москвы. Там они обратились за юридической помощью к военному адвокату Максиму Гребенюку. Беглецы написали явку с повинной в военную прокуратуру и рапорт об увольнении в Минобороны. На время разбирательств их прикомандировали к воинской части в Домодедово. Там Давыдов умер от «внезапной остановки сердца» через три дня после обращения в прокуратуру.
В ноябре 2024-го Минобороны отказало Василию Григорьеву в увольнении. В своем ответе ведомство ссылается на 110-ю ст. Женевской конвенции об обращении с военнопленными, в которой говорится, что увольнениюподлежат только тяжело- или неизлечимо раненые и больные. Поскольку мобилизованные не относятся к этим категориям, то увольнение для них не предусмотрено. Адвокат Григорьева обжалует это решение в суде. Как стало известно «Вот Так», сейчас его подзащитный скрывается от военного руководства.
Несмотря на ответ министерства, тяжелораненых бойцов Россия из плена забирает крайне редко. Во время недавнего обмена 19 марта из всех вернувшихся 176 военных с ранениями было не больше 25-ти. Один из них — Пётр Кузнецов из Нижневартовска. Как рассказала «Вот Так» его жена Виктория, мужчину мобилизовали в сентябре 2022-го. Служил он долго, получил контузию, но из госпиталя командование заставило его вернуться на фронт. Так в 2024 году Кузнецов попал под Бахмут, где служил пулеметчиком. Почти сразу он был серьезно ранен гранатой в левую ногу. С несколькими переломами он пролежал в блиндаже полторы недели. Там 6 октября его и взяли в плен солдаты ВСУ. В украинском госпитале Петру ампутировали ногу выше колена.
Сначала Кузнецову присвоили статус пропавшего без вести. Когда Виктория записала их созвон из плена и отправила видео замполиту, тот направил документы в Минобороны и в начале 2025 года Петру присвоили статус пленного. После обмена мужчину привезли в госпиталь в Подольске, а потом доставили в поселок Мосрентген на допрос. Уже 1 апреля его и еще 21 бывшего пленного увезли в Донецк. Один из них позвонил родным и рассказал, что их собираются отправить на передовую. При этом к ним приставили охрану и забрали личные вещи, в том числе банковские карты и крестики.
2 апреля Кузнецов сообщил жене, что, скорее всего, их передислоцируют в Макеевку, и больше от него не было вестей. Позже замполит сказал Виктории, что Пётр находится в медроте в Донецке и на связь ему выходить пока нельзя. Несколько других мужчин из той группы позвонили своим женам в конце апреля и сказали, что их начали развозить по частям, а двоих раненых планируют отправить домой. Наша собеседница надеется, что ее мужа тоже комиссуют:
,,«Что он там, как оловянный солдатик будет прыгать? Не думаю. Хотя там и без рук, и без ног отправляют. Нехватка людей, вон сколько погибают, ужас просто».
В группах родственников российских военнослужащих «ВКонтакте» тема плена — одна из самых обсуждаемых. Жен, матерей и сестер интересует, как предотвратить повторное участие в боевых действиях после освобождения. Еще одна собеседница «Вот Так» из Тольятти на условиях анонимности рассказала о попавшем в плен муже: «Я была уверена что его комиссуют, ан нет, месяц дали и обратно. У него была сломана ключица, которая неправильно срослась, ему операция нужна, но никому это не надо, всем наплевать. Вот, на СВО до сих пор служит. Не знаю, что делать». От подробностей женщина воздержалась, сказав, что обсуждать эту тему ей запретил муж. Сама она не видит смысла в огласке: «Государству всё равно, в каких условиях пацаны находятся».
Виновны в отказе воевать
Уголовных дел против пленных наверняка больше, но военные суды редко открывают доступ к карточкам таких дел на своих сайтах. Кроме того, не всех их обвиняют в сдаче в плен. В феврале 2024 года против 52-летнего Радика Богданова возбудили уголовное дело по статье «Участие в вооруженном конфликте против интересов России» (ч. 3 ст. 208 УК РФ) — за переход на сторону Украины. «Вот Так» выяснил, что в апреле 2025 обвинение переквалифицировали на более тяжкое — госизмену (ст. 275 УК РФ). К делу против Богданова также добавили покушение на убийство двух или более лиц (ч. 30 ст. 30 и ч. 2 ст. 105 УК РФ). Что именно Богданову вменяют по этой статье, неизвестно — судебный акт, в котором раскрываются детали обвинения, скрыт. Мужчине грозит пожизненное лишение свободы.
Как рассказывал Радик Богданов в интервью украинскому журналисту Юрию Бутусову, в российскую армию он попал из колонии, где отбывал наказание за кражу — это был его пятый срок. На фронте он пробыл не более трех суток, почти сразу сдался в плен и вступил в добровольческий батальон ВСУ «Скала». Богданова обменяли тогда же, когда и Романа Иванишина. При каких обстоятельствах Радика решили передать России, учитывая, что он воевал на стороне украинской армии, неизвестно. Превратиться из пленного обратно в комбатанта — не единственный вариант развития событий после обмена. Освобожденных россиян не отпускают после допросов, а заводят на них уголовные дела за «антироссийскую» деятельность. Первый такой приговор в апреле 2025 года суд вынес мобилизованному Роману Иванишину. В плену он провел полгода и вернулся в Россию в начале января 2024-го в группе из 248 российских военных. Его посадили на 15 лет строгого режима, признав виновным по трем статьям: покушение на сдачу в плен (ч. 1 ст. 30 УК РФ), добровольная сдачу в плен (ст. 352.1 УК РФ) и дезертирство в период мобилизации (ч. 3 ст. 338 УК РФ).
Еще одна статья, которую применяют против обменянных солдат — «Сотрудничество на конфиденциальной основе с иностранным государством» (ст. 275.1 УК РФ). Она появилась в российском уголовном кодексе в июле 2022 года и стала еще одним инструментом борьбы с «внутренними врагами». Положения этой статьи не отвечают принципу правовой определенности: статья криминализует любое общение российских граждан с иностранцами.
По ст. 275.1 судят Павла Гугуева, который как и Радик Богданов, попал на войну из колонии, где отсидел 10 из 12 лет за убийство, причинение вреда здоровью средней тяжести и кражу. Он недолго прослужил в отряде «Шторм Z» и сдался ВСУ. В плену он дал интервью украинскому журналисту Дмитрию Карпенко. 11 июня 2023 года Гугуева обменяли и увезли в казарму воинской части в Московской области. Посидев там больше месяца, Павел дал еще одно интервью Карпенко. Он поведал о допросах ФСБ, о том, как россиян отправляют на войну после возвращения из плена и о новом неофициальном статусе военнопленных — «утратившие доверие». После этого Гусева арестовали и открыли против него дело о сотрудничестве с иностранцами. Ему грозит до 8 лет лишения свободы. ПЗК «Мемориал» признал Гусева политзаключенным.
Разнообразие статей, по которым судят пленных, объяснил адвокат правозащитной организации «Первый отдел» Евгений Смирнов: «Обвинения строятся исходя из той информации, которую могут собрать российские спецслужбы. Это показания сослуживцев [освобожденных пленных], записи в украинских пабликах и любые другие сведения».
От возвращения из плена на фронт никто не застрахован. «Вот Так» подробно рассказывал о срочниках, которые воевали в Курской области и после плена были отправлены дослуживать «срочную» службу на приграничные территории. Сами пленные, говорит Ирина Крынина из движения «Наш выход», не всегда понимают, что после обмена их ждет не мирная жизнь, а блиндажи и штурмы. «Я пытаюсь донести до них эту информацию, но они не хотят верить в плохое. Надеются, что именно их комиссуют, именно они останутся с родными».