Насилие под видом лечения. Как в России загоняют в угол проблему наркозависимости

В России работают тысячи нелегальных реабилитационных центров для людей с наркоманией. Годами там практикуют психологическое давление и избивают пациентов, чьи родственники доверяют их лечение людям без медицинского образования и отдают за это миллионы рублей. За решеткой и запертыми дверями наркозависимых удерживают незаконно, заставляя подписывать согласие на реабилитацию. Выходя после такого «лечения» или сбегая досрочно, большинство возвращается к употреблению. «Вот Так» поговорил с бывшими пациентами пыточных рехабов и выяснил, почему находиться в них не только бесполезно, но и опасно.

«Били жестко»

«Я хотела не замечать, почему мир такой ужасный, поэтому начала употреблять», — рассказывает 24-летняя Дарья (имя изменено по просьбе героини. — Ред.), блондинка с внешностью в стиле «героиновый шик»: худая, с бледной кожей и кругами под глазами.

Употреблять наркотики она начала в 12 лет после «травмирующей ситуации», вспоминать о которой сейчас не хочет. После этого ребенок решил «медленно умереть». Убивала себя Дарья всем подряд: гашишем, спайсами, амфетамином, метадоном. 8 ноября 2022 года она сделала себе «золотой укол» — на сленге наркозависимых так называют введение смертельной дозы с целью суицида. Ее откачали и на следующий день отправили в рехаб. Вот каким Даша запомнила этот день:

Для Дарьи это была не первая попытка излечиться. В подростковом возрасте она несколько раз лежала в государственном детском наркологическом центре Москвы и сравнивает его с детским лагерем.

Реабилитационный центр «Ривьера» в Ярославле выбрала Дашина мама по совету приятеля дочери из группы анонимных наркоманов. Со скидкой по знакомству ее пребывание в стационаре обошлось родителям в 315 тыс. рублей за 9 месяцев, «которые абсолютно мне не помогли», говорит Даша.

Обстановка там была такая. В одной комнате жили 20 девочек и женщин в возрасте от 13 до 60 лет. На всех был один бойлер с горячей водой. В душ ходили по графику — раз в три дня. Даже тогда горячей воды хватало только на первых двух женщин, остальные мылись ледяной. Кормили плохо. Даша рассказывает, что суп на 80 человек варили из гнилых овощей и одной курицы.

В «Ривьере» процветала система запретов и наказаний. Резидентам создавали невыносимые условия. Нельзя было сидеть, прислонившись к стене. А лежать на кровати в течение дня разрешалось только «при смерти с высокой температурой». По мнению девушки, главная цель сотрудников центра — пойти наперекор любому желанию зависимых, называя болезнью все подряд, даже стремление читать книги.

Одним из наказаний было бесконечное переписывание одного и того же текста. «Бывало, мы сидели всей группой четыре дня в одном помещении без кондиционера и практически без перекуров и писали одну и ту же бессмысленную фразу буквально 40 тысяч раз», — вспоминает Дарья.

Кроме издевательств сотрудники «Ривьеры» избивали реабилитантов. Для этого была отдельная комната в подвале. Били за несоблюдение правил или просто так, возмущается Даша:

«Вот Так» связался с центром «Ривьера». Работающий там педагог Максим Смирнов ответил, что информация об избиениях не соответствует действительности.

«Сидевшие люди говорили, что “Ривьера” хуже “красных” лагерей (​​«красная зона» — колония, которую полностью контролирует администрация. — Ред.). В любом случае это все не помогает. Просто тянут деньги с бедных людей», — подводит итог Дарья.

Из центра она вышла в августе и через две недели сорвалась. Больше на реабилитацию она не ложилась. На момент разговора с «Вот Так» (22 мая 2025 года) Дарья была трезвой восемь дней. Для этого ей пришлось уехать в Мурманскую область — подальше от соблазнов.

Добровольное согласие под давлением

По оценкам специалистов, с которыми поговорил «Вот Так», в России работает от 600 до нескольких тысяч негосударственных рехабов, которые находятся в арендованных домах за чертой города. При этом в российском законодательстве отсутствует термин «реабилитационный центр», а также не установлены нормативы, регулирующие его деятельность. Медицинской лицензии у частных рехабов тоже нет. Вместо нее они обязаны получать государственную лицензию на социальные реабилитационные услуги. Тем не менее процветает подпольный рынок ребцентров без лицензий.

В 2012 году стало известно о смерти одной из пациенток и избиении людей, содержащихся в реабилитационном центре «Город без наркотиков», который в Екатеринбурге еще в 1990-е открыл Евгений Ройзман. Это не единичный случай. «Вот Так» рассказывал об издевательствах над клиентами дорогой московской клиники «Уника». Пациентам рехаба «Очаг» в Омской области связывали руки скотчем, приковывали наручниками к кроватям и батареям, надевали на ноги гири и угрожали оружием. В результате один из реабилитантов погиб.

Работников «Очага» как организованную группу обвинили в похищении человека (п. «а» ч. 3 ст. 126 УК РФ) и незаконном лишении свободы (ч. 3 ст. 127 УК РФ) и возбудили против них уголовные дела. Расследования добились и реабилитанты из центра «Вектор жизни» в Мытищах. Однако в большинстве случаев виновные остаются безнаказанными. А закрывшиеся рехабы через некоторые время открываются в других местах.

По официальным данным, государственных программ для зависимых вполне достаточно. Медицинскую реабилитацию наркологическим пациентам проводят в девяти ребцентрах, 113 стационарных и 61 амбулаторном отделении. Однако многие предпочитают лечиться в частных клиниках. Люди не спешат обращаться в госучреждения, поскольку там их поставят на диспансерный учет, что может повлечь трудности при устройстве на работу, проблемы с выдачей и изъятием водительских прав, а также нарушение конфиденциальности пациента.

Открыть рехаб может кто угодно. В большинстве случаев это делают бывшие зависимые, то есть люди без профильного образования и знаний в медицинской области, а иногда и с судимостями. Единой системы помощи наркозависимым пациентам в частных лечебницах тоже нет, а значит, и помогают в них любыми способами: от гипноза до насилия. Естественно, эффективность такой терапии крайне низкая. Государственный антинаркотический комитет в докладе за 2023 год оценил успешность ремиссий после реабилитаций всего в 10,2%.

Фундаментальная проблема заключается в том, что ни одна институция в России не может предложить внятную модель лечения наркозависимости, кроме 12-шаговой программы анонимных наркоманов, говорит психиатр-нарколог и консультант Управления ООН по наркотикам и преступности (с «Вот Так» он поговорил на условиях анонимности). На базе «12 шагов» строится практически вся нынешняя реабилитация — и религиозная, и светская. Такой подход практикуют при алкогольной либо опиоидной зависимости от героина или метадона, при которой почти не страдает центральная нервная система человека и сохраняется способность к рациональному мышлению.

Но 12-шаговый метод мало эффективен при употреблении мефедрона, эпидемия которого накрыла Россию в последние годы. Такие зависимые склонны к компульсивным состояниям (для них характерны неприятные навязчивые мысли, вселяющие страх, и выполнение ритуалов, которые снимают тревогу и приносят облегчение), отсутствию критики и саморефлексии. С ними лучше работает психотерапия, чем духовная составляющая.

Количество потребителей запрещенных веществ в стране растет и к 2023 году, по оценкам антинаркотического комитета, достигло 1,3 млн человек (в 2022 году их было на 100 тысяч меньше). Из них в наркологической службе РФ зарегистрированы лишь 388 237 человек. Смертность от употребления запрещенных веществ тоже растет. Как подсчитал проект «Если быть точным», в 2011–2019 годах от наркотиков умирало от 3,8 до 5,6 тысячи человек в год, в 2022-м цифра выросла более чем в два раза и составила 11,3 тысячи человек.

Из-за отсутствия аккредитации медицинской деятельности в рехабах не имеют права работать медицинские специалисты. Но нелегально на осмотры реабилитантов выезжают наркологи и психиатры, говорит консультант Управления ООН. «По-человечески ничего плохого в этом нет, но юридически это неправильно. И если такой врач совершает врачебную ошибку в ребцентре, его никак не привлечь к ответственности», — объясняет наш собеседник.

Бегство и полицейские рейды

Как правило, в рехабы пациенты приезжают не по собственному желанию — туда их привозят родственники. С ребцентром подписывается трехсторонний договор: между организацией (чаще всего ИП), реабилитантом и его родителями. Так называемое добровольное согласие на лечение записывают на видео. Специалисты сходятся во мнении: в случае давления со стороны и без собственного желания реабилитация не поможет. В таких условиях человек ненавидит не наркотики, а сотрудников центра. Он теряет веру в лечение и возвращается к употреблению, как только выйдет на волю.

Кирилл с 15 лет пил спиртное и употреблял наркотики от гашиша до героина. К 25 годам он понял, что болен, «сходил с ума» и просил о помощи. В реабилитационный центр Фонда во имя Архангела Гавриила во Всеволожске в октябре 2020 года его привезли родные.

Увидев комфортное кресло в кабинете, Кирилл решил, что ребцентр — надежное место, и согласился остаться. «Я не знал, что закроются двери и отсюда нет выхода. Через две минуты я заметил решетки на окнах и меня охватила паника», — вспоминает парень. В подтверждение его догадок сотрудники сказали: «Ты здесь надолго». Эту фразу Кирилл слышал регулярно на протяжении месяца, проведенного во Всеволожске.

В «Архангеле Гаврииле» лечили так же, как в «Ривьере» и других местах: группы взаимопомощи, групповые занятия с психологом, письменные задания и первый из «12 шагов». На запрос редакции ребцентр не ответил.

Из центра Кирилл вышел вместе с сотрудниками ФСБ и полиции. Они приехали проверить, не удерживают ли в «Архангеле Гаврииле» зависимых людей силой. Вместе с другими резидентами рехаба его забрали в полицейский участок и после допроса отпустили. На лечение Кирилл не вернулся и через несколько недель снова стал употреблять.

В марте мать отправила его в другой рехаб. В Выборг, на базу отдыха «Домино», Кирилла привезли в марте 2021-го. На этот раз он понимал, где оказался, и согласие на реабилитацию подписал только после того, как сотрудники сказали, что лучше это сделать.

Один из реабилитантов, с которым общался Кирилл, так описал «Домино»: дурдом, армия и тюрьма — три в одном. Подробности Кирилл опускает, так как в центре его убеждали, что «он должен быть им благодарен». Несколько других наших собеседников тоже очень осторожно говорят о минусах нахождения в центрах, например о жутком холоде зимой в комнатах и плесени, а также о манипулировании со стороны сотрудников. Они стараются помнить только хорошее или вообще не вспоминать время в рехабе.

В выборгском учреждении Кирилл жил полгода, его психологическое состояние ухудшалось: «Я только из-за страха там находился, так как боялся физической расправы и боли. Меня не били, но знаю, что к кому-то насилие там применялось».

В отличие от государственных больниц выйти из рехабов по собственному желанию невозможно. Однажды ночью из «Домино» сбежали не менее 15 реабилитантов, трое из них выпрыгнули в окно. Кирилл остался только потому, что не хотел «шататься по лесам».

Летом 2022 года реабилитация одной из резиденток подошла к концу. Оказавшись на свободе, она сразу поехала в полицию и заявила, что в «Домино» незаконно удерживают людей. Полицейские приехали на проверку, вместе с ними уехали почти все реабилитанты, в том числе Кирилл. Через пару месяцев он снова начал употреблять. Сейчас он чист почти три года. Завязать помогло собственное желание и онлайн-сообщество анонимных наркоманов. Рехаб «Домино» закрыли, но его владельцы продолжили свою деятельность, переведя немногих оставшихся в Сестрорецк.

Не лечение, а самостигматизация

В большинстве центров практикуют систему Day Top. Эта программа была разработана в 1960-х годах в США и основана на помощи зависимых друг другу. Особенность этого ненаучного метода — в отсутствии лекарственной поддержки, минимальном участии врачей и содержании пациентов в изоляции.

Еще одна отличительная черта Day Top — чем дольше реабилитант находится в терапевтическом сообществе, тем больше полномочий у него появляется. Положительно проявивший себя резидент поднимается по карьерной лестнице от стажера до консультанта. Последние не только помогают подопечным выполнять задания, но и доносят на них руководству, а также охраняют территорию, чтобы не допустить побег зависимых. По сути консультанты — это тюремные «активисты»: и тем и другим за сотрудничество с администрацией полагаются привилегии.

Директор Европейской сети людей, употребляющих наркотики Алексей Лахов не верит в эффективность Day Top: «Люди, которые вчера лежали в ребцентре, а сегодня уже консультанты — это ерунда полная. Равное консультирование — хорошая модель, если наставник в стабильной долгосрочной ремиссии и прошел обучение. В противном случае это превращается в пыточный ребцентр».

Равные консультанты — это специалисты, которых готовят несколько крупных организаций, например Школа независимости Валентины Новиковой в Петербурге и московская Школа консультанта по вопросам зависимости. За свою работу в рехабе вчерашние зависимые получают от 20 до 55 тыс. рублей, что ниже зарплаты аналогичного квалифицированного специалиста.

Еще один наш собеседник, Иван, успел побывать и резидентом, и консультантом. Рехабы в Петергофе, Выборге и Сестрорецке, где он находился в качестве пациента, принадлежат одной организации, общероссийскому фонду помощи НАН («Нет алкоголизму и наркомании»). Фонд не раз обвиняли в нарушении прав зависимых. Бывший сотрудник одного из нановских рехабов на условиях анонимности рассказал «Вот Так», что эти центры «заточены не на помощь, а на выкачивание денег». Кроме того, ему известно о многократных случаях физического насилия в одном из центров.

Самое жестокое, что случалось в рехабе, рассказывает Иван, когда резидента оставляют в комнате сидеть на стуле пару дней. С ним никто не разговаривает, только приносят еду. Цель метода — дать обдумать свои поступки и тягу к наркотикам. «Для многих это кажется жестоким, — говорит Иван. — Но это терапия».

Он уверен, что процесс выздоровления не может быть легким и не считает незаконное удержание формой насилия. «В мотивационные центры попадают люди, к которым, к сожалению, приходится применять физическую силу, чтобы они начали что-то понимать». Иван знает людей, которые выздоравливали в мотивационном центре.

Алексей Лахов согласен, что некоторые останутся трезвыми и после пыток. Однако, подчеркивает правозащитник, большинству это, наоборот, мешает прийти к трезвости.

Как и Иван, некоторые другие зависимые в ремиссии, которые поговорили с «Вот Так», считают оправданным, а иногда и необходимым применение физической силы к наркозависимым пациентам. Этот эффект Алексей Лахов называет интернализованной стигмой — это процесс, когда негативные стереотипы принимаются самими людьми и становятся частью их собственной психологической идентичности.

«Общество настолько плохо относится к наркоманам, что они начинают относиться к себе и другим наркоманам так же и считают, что с ними только так и можно поступать. Но, конечно же, нельзя с ними так обращаться», — уверен Лахов.

Вынужденная трезвость

Не все рехабы практикуют физическое насилие. Цель многих — получить как можно больше денег с одного резидента. При этом заявленные условия часто не выполняются, рассказали наши собеседники, прошедшие реабилитацию в разных ребцентрах. На сайтах рехабов публикуют фотографии уютных коттеджей, часто с дорого обставленными интерьерами, собственной библиотекой, бассейном, тренажерным залом и конюшней. На деле заехавших в центр ждет скудное питание и отсутствие досуга, а стиркой, уборкой и готовкой они вынуждены заниматься самостоятельно.

В таких условиях оказалась наша собеседница Алёна — эффектная брюнетка с модным макияжем и татуировками. Такой девушка была не всегда. В 15 лет она начала выпивать, в 18 переехала с Дальнего Востока в Петербург и «плотно подсела» на мефедрон и «соль» — синтетические наркотики, почти сразу вызывающие привыкание. У нее начались слуховые и визуальные галлюцинации, стали крошиться зубы.

В таком состоянии в мае 2023 года родители привезли Алёну в отделение детокса в клинике доктора Лазарева. Через неделю ее перевели в Ленинградскую область, в деревню Порошкино, где пять лет назад открылся реабилитационный центр при этой клинике.

Курс реабилитации там стоит от 80 от 180 тыс. рублей в месяц. За год родители Алёны заплатили больше 1,5 млн рублей. За эти деньги на сайте клиники обещают пятиразовое питание, уютные двух и четырехместные комнаты и даже бассейн и джакузи. Алёна же говорит, что в одну комнату одновременно заселяли 15 человек, многие спали на матрасах на полу. Джакузи и бассейн не работали, как и одна из трех душевых кабин. На 50 человек — три туалета. Когда несколько реабилитантов простудились и у них поднялась температура, терапевт посоветовал «попить аскорбинок и помолиться». Такие же условия описала в разговоре с «Вот Так» еще одна бывшая пациентка центра доктора Лазарева. На запрос редакции в клинике не ответили.

Вместо обещанной уникальной программы реабилитации зависимые проходили первый из 12 шагов. За нарушение правил заставляли десятки раз переписывать один и тот же текст. Например, такой: «Если я буду материться, то окажусь в пещере, где мне крысы отгрызут ноги». «Такая ересь и вроде смешно, но когда ты больше десяти раз это пишешь, тебе становится плохо», — вспоминает Алёна.

Обещанных прогулок и выездов на природу не было. «Мы находились полгода в закрытом пространстве, выходили на улицу только на перекуры, то есть проводили на свежем воздухе меньше часа в день. Это само по себе насилие», — вспоминает девушка. Ей в рехабе было хуже, чем в тюрьме.

Почти сразу после выхода из центра доктора Лазарева Алёна сорвалась и неделю была в бесперерывном употреблении. За этим последовали два месяца «чистоты». Держалась Алёна только на страхе вернуться в закрытый центр.

С каждым днем Алёне становилось хуже, но снова ехать на реабилитацию она отказалась. Девушка обратилась к психиатру-наркологу по месту прописки. В июне Алёна отметит год трезвости. Она помогает другим потребителям наркотиков и ведет телеграм-канал «Карманный консультант» о вреде зависимости.

Ирина Новик