«СВО — это смерть. Я выбрал жизнь». Как россияне пытаются уволиться из армии и почему это мало кому удается

Три года назад президент Владимир Путин начал в России «частичную» мобилизацию. Она затронула не только призванных на войну против Украины, но и контрактников. С того же дня, 21 сентября 2022 года, контракты автоматически продлеваются до «конца СВО», а расторгнуть их почти невозможно. «Вот Так» изучил теорию и практику увольнений во время войны, а также нашел мужчин, которым удалось вернуться «на гражданку».

Весомые доказательства

Мобилизация изменила жизни более 300 тысяч призванных служить россиян, многие из них погибли или пропали без вести на войне, дезертировали и сбежали в другие страны либо до сих пор служат. Любой из этих сценариев мог коснуться Владимира Чемоданова из Костромы, но его история — со счастливым концом.

Чемоданов работает в «Газпроме», обслуживает газовое оборудование на дому. Но вместо брони по мобилизации работодатель вручил ему повестку из военкомата. Владимир с самого начала был против российского вторжения в Украину. Рисковать собой отец двоих маленьких детей также не хотел:

Отказываясь служить, мужчина не хотел и нарушать закон. Поэтому 23 сентября Владимир на всякий случай собрал вещи в рюкзак и пришел в военкомат — только для того, чтобы сообщить, что не может служить по медицинским противопоказаниям. С детства его мучают непроизвольные мышечные спазмы лица и плеч. К 40 годам это мешало ему жить и работать, но врачи не знали, что с ним. Только во время мобилизации Владимиру поставили диагноз — идиопатическая дистония.

В военкомате у Чемоданова взяли военный билет и поставили туда штамп о том, что он мобилизован. С этого момента началась борьба мужчины (и его адвоката) против системы. «Я готов был положить жизнь, здоровье, но добиться своего», — говорит он.

Твердо решив не скрываться, а уволиться по здоровью, мужчина пришел в медпункт военкомата. Когда Чемоданов сказал людям в белых халатах, что не может воевать по состоянию здоровья, те ему ответили: «Вы же пришли на своих двоих ногах — значит, годны». И отправили на полигон для подготовки мобилизованных, расположенный в военной академии радиационной, химической и биологической защиты им. Маршала Тимошенко в Костроме. Командование на месте сообщило, что со здоровьем надо было разбираться раньше: «Мне ясно дали понять, что мы все мобилизованы, — вспоминает Владимир. — Я тоже теперь солдат и должен ехать туда, куда скажут».

Следуя правилам, военный продолжал ездить на сборы в академию РХБ. На седьмой день у него случилась первая в жизни паническая атака. Скорая помощь увезла Чемоданова в гражданскую больницу. К тому моменту новобранца определили в артиллерию 348-го мотострелкового полка, который дислоцировался в Луганской области.

Мобилизованным обещали лечение на оккупированных территориях. Владимир не поверил и решил во чтобы то ни стало остаться в России. Так началось его хождение по врачам. Мужчине диагностировали мышечную дистонию и другие заболевания, он оперировался, восстанавливался в отпуске и предоставлял справки в военную комендатуру. Это помогло оттягивать время с отправкой в зону боевых действий. Все, кто был с Чемодановым в одном подразделении, давно туда уехали.

В мае 2023 года мобилизованные из Костромы приехали в отпуск. Тогда же Владимира должны были переправить в Москву, в госпиталь им. Вишневского — оперировать колено из-за давнего разрыва связок. На руках у него уже было медзаключение по группе «В» (ограниченно годен к военной службе, решение об увольнении остается за командованием) из-за дистонии, но для комиссации этого недостаточно. Вместо Москвы командование обманом и силой попыталось отправить надоевшего отказника в Луганск.

В начале июня за ним в госпиталь пришли два офицера и посадили в автобус с отпускниками, которые возвращались на фронт. Чемоданов позвонил адвокату. Защитник приехал, когда клиента довезли до КПП воинской части. Владимира отпустили, но выдали предписание через два дня явиться в полк в Луганске, в противном случае грозились объявить мужчину СОЧ (по ст. 337 УК РФ «Самовольное оставление части» грозит срок до 10 лет).

Вместо этого он лег в госпиталь им. Вишневского. Колено прооперировали, но вместо положенных двух месяцев отпуска дали только один. Чтобы добиться продления отпуска, Чемоданову пришлось ехать в Екатеринбург, в полк выздоравливающих. Там ему ясно дали понять: если до завтра не будет приказа об отпуске, его отправят на фронт. Владимиру снова повезло: врач из госпиталя в Екатеринбурге продлил ему отпуск.

Поскольку мобилизованный ни разу не был на месте службы, командир части то и дело вносил его в списки «сочинцев» (мы уже рассказывали, как работает эта незаконная практика). Уголовное дело не завели, но два раза Чемоданова лишили выплат, которые возобновлялись после его жалоб. Военные деньги (180−185 тыс. рублей в месяц) он считает компенсацией за все, что с ним произошло: «Они меня мобилизовали насильно. Я на эти деньги себе виллу не построил, машину не купил. Я тратил на здоровье».

Всё время, пока Владимир боролся против мобилизации, ему звонил куратор и спрашивал, когда тот явится на службу. Тогда, по совету адвоката, Чемоданов лег в психиатрическую больницу. Он провел два месяца в санаторном отделении, но и диагноз «депрессивное расстройство личности» потянул только на категорию «В», которая у пациента уже была.

И тут случилось то, чего никто не ожидал. За два месяца в больнице Владимир набрал вес со своих привычных 105 килограммов до 143-х. «Кормили хорошо, а из-за таблеток я много спал», — объясняет он. Этого оказалось достаточно для того, чтобы на следующем медосвидетельствовании получить диагноз «тяжелое ожирение третьей степени» и долгожданную категорию «Д». Спустя год и семь месяцев, 23 апреля 2024 года, Чемоданова демобилизовали.

Несмотря на достижение заветной цели, Чемоданов не рад способу ее достижения: «Это подрыв здоровья, износ всех органов без исключения. Ощущения печальные: потливость, неповоротливость, одышка, боли в суставах, затекают руки и ноги. Пытка самого себя, одним словом». Из набранных 42 килограммов он сбросил 17, а главное — остался жив.

День «Д»

«Пока война не закончится, никто не сможет уволиться», — так командиры запугивают своих подчиненных.

С начала объявления «частичной» мобилизации все контракты с Минобороны действительно автоматически продолжают свое действие до окончания российской агрессии в Украине (бойцам добровольческих формирований уволиться проще). Но это не значит, что способов уволиться нет. Сейчас контрактникам и приравненным к ним мобилизованным можно уйти в отставку по четырем основаниям. Первые три — это состояние здоровья, реальное лишение свободы и возраст 65 лет (с октября 2024 года предельный возраст для увольнения со службы мобилизованных и контрактников повысили сразу на 15 лет). Недавно, в апреле 2025-го, президент разрешил увольняться и отцам-одиночкам.

Уже три года Конституционный суд признает законным автоматическое продление истекших контрактов на основе указа президента Путина. «Хотя призыва по мобилизации нет с осени 2022 года, формально ее никак не завершали. Так что расторгнуть контракт по сроку не удастся, и все обещания, что контракт заключается на три месяца, полгода, год — ложь», — подтверждает юрист проекта за сознательный отказ от военной службы «Призыв к совести».

В проекте не ведут статистику причин увольнений из российской армии, но, исходя из опыта работы, меньше всего уволенных по возрасту и больше всего — по здоровью.

Так, бывший военнослужащий 1442-го мотострелкового полка (в/ч 95383) Юрий Пестов потратил на разбирательства по увольнению полгода. Контрактник пытался получить группу «Д» с начала 2025-го, но постоянно сталкивался с сопротивлением командования. Летом его контракт наконец расторгли.

Есть и менее удачные примеры. Заключение ВВК утверждают до двух месяцев. До этого момента военный должен находиться в части, а служба состоит только в том, чтобы приходить на построения. Тем не менее периодически военнослужащие, которые получили на ВВК категории «негодности», сообщают о попытках командования не отпускать их с войны или вернуть на передовую. Притом что категории «В» и «Д» действуют весь период мобилизации, а также военного положения или военного времени, и еще год после ее окончания (остальные категории здоровья действительны год). Один из фронтовиков возмущается:

Еще один вариант уволиться предполагает серьезные последствия — лишение свободы. Севших меньше, чем комиссованных по здоровью, говорит юрист «Призыва к совести». Нелегкий выбор сделал Алексей, муж блогерки Юлии Абрамовой, о чем та рассказывает в своем инстаграме. Когда Алексея мобилизовали, его сыновьям-близнецам было всего два месяца. В марте 2023 года он приехал в отпуск и решил не возвращаться на войну. В декабре 2024-го Алексея на три года отправили в колонию. Ни Алексей, ни Юля не жалеют о выборе.

По-прежнему крайне сложно вырваться из военного рабства многодетным отцам, не являющимся единственными опекунами. Сейчас контрактники с четырьмя и более детьми могут уволиться по «семейным обстоятельствам» только с разрешения командования, а оно этому всячески препятствует. У мобилизованных такая возможность — это скорее, исключение, считают авторы телеграм-канала «Военные адвокаты».

Есть способы бороться за увольнение тем, кто уже подписал контракт, но еще не уехал в зону боевых действий. Известны случаи, когда бумаги подписывают за военнослужащих. Доказать подделку подписи сложно. Например, Минобороны долгое время не расторгает контракты со срочниками из воинских частей в Чебаркуле, хотя прокуратура признала подписи в документах незаконными. Но есть смысл бороться за свои права. Если расторгнуть контракт не получается, правозащитники предлагают два варианта: требовать нестроевой службы либо дезертировать.

Двойные стандарты

В 2019 году Роману (имя изменено по просьбе героя. — Ред.) из-за рака удалили щитовидную железу. Сначала это не помешало ему попасть на войну, а потом — что удивительно — помогло уволиться.

В Украине у 58-летнего Романа много родственников, поддерживающих путинский режим. Житель Подмосковья тоже решил: «Это моя война», и в мае 2023 года заключил с Министерством обороны контракт. Несмотря на офицерское звание, он намеренно записался в армию в качестве рядового, чтобы служить год, а не три. О том, что контракты автоматически продлеваются до конца «спецоперации», Роман не знал и сейчас называет эту практику крепостничеством.

Уйти на войну в начале вторжения он не мог, по его словам, из-за отцовства. Семь лет назад у Романа родился сын, так что он стал «кормящим папой», поскольку жена была более высокооплачиваемым специалистом. Подготовив сына к школе, Роман ушел воевать. Перед этим, несмотря на отсутствие щитовидной железы, на медкомиссии ему присвоили категорию годности «Б» (годен с ограничениями).

Роман с позывным «Абзац» попросил обозначить себя в тексте как «человека, обладающего компетенциями в области радиотехники и права» (автору текста известна профессия Романа, но он просил ее не указывать. — Ред.). Он служил связистом в селе Крынки Херсонской области и занимался ремонтом средств связи. На задания всегда брал две гранаты: «Одну для противника, который попытается меня взять живым, вторую для себя».

Через полгода службы ВСУ обстреляли зажигательными снарядами с фосфором лес, где дислоцировалось подразделение «Абзаца». Потушить огонь удалось, но Роман получил химический ожог сетчатки правого глаза. Вместо оказания медицинской помощи его вернули в подразделение, отправили в штрафную роту и «устроили трудотерапию». Это произошло из-за давних конфликтов между Романом и командиром полка. В наказание контрактник копал блиндажи, а ночевал в яме, из который невозможно было выбраться.

Благодаря протекции комбата через два дня Романа вернули в подразделение. Но в ближайший госпиталь его эвакуировали только через три недели, оттуда отправили в Москву на операцию.

На больничной койке Роман провел полгода, но лишился зрения на один глаз. Врачи военно-врачебной комиссии (ВВК) не признали ожог сетчатки военной травмой. Из-за этого Роман не получил 3 млн рублей за ранение. Зато во время обследования медики заметили у пациента отсутствие щитовидки и присвоили категорию годности «Д», которая полностью освобождает от военной службы.

В отличие от мобилизованного Владимира Чемоданова, вернуться к мирной жизни Роман не планировал. Наоборот, он стремился продолжить службу, но уже в офицерском звании. «Чтобы показать личным примером, как должны обращаться с военнослужащими», — говорит он. У командования были другие планы — в апреле 2024-го Роман получил приказ об увольнении.

Пока боец был на войне и в больнице, его жена и сын «проедали подушку безопасности». «Зато моя семья узнала, что такое экономная жизнь простого жителя Российской Федерации», — грустно шутит Роман.

Теория и практика болезней

«Вот Так» постоянно рассказывает о том, что в России удерживают бойцов на фронте любыми способами. Например, медики занижают группу инвалидности военнослужащим, лишившимся на войне конечностей, а серьезно раненых командиры отправляют не в госпиталь, а в бой. Теперь игнорирование многих проблем со здоровьем вышло на новый, официальный уровень.

В августе 2025 года правительство РФ поменяло правила ВВК, внеся поправки в Положение о военно-врачебной экспертизе и входящее в него расписание болезней. Новые правила вступят в силу с 1 октября, то есть с начала осеннего призыва в армию и коснуться не только срочников, но и «СВО-шников».

Под категорию «Д» перестанут попадать многие привычные «непризывные» диагнозы, комментирует юрист Движения сознательных отказчиков Валерия Ветошкина. Это гипертония I стадии без поражения органов-мишеней, бронхиальная астма (при отсутствии симптомов более пяти лет), псориаз и экзема в стойкой ремиссии.

Не освобождают от участия в войне и некоторые болезни сердца, эпилепсия без частых приступов, сифилис (первичный и вторичный) и хронический гепатит с незначительным нарушением функций печени. Не получится уволиться из армии людям с хроническим алкоголизмом, наркоманией и токсикоманией. При этом таких солдат на фронте не ценят. Мы рассказывали, что за употребление алкоголя и наркотиков командиры «обнуляют» своих подчиненных.

Кроме того, чиновники расширили список заболеваний и увечий, полученных в ходе службы. Добавили поражения радиацией, высокотоксичными веществами и химическим оружием, а также заражение ВИЧ-инфекцией в ходе лечения. Тем временем военнослужащие давно и безуспешно добиваются увольнения с травмами, которые в новом перечне не учли. История ослепшего на один глаз Романа «Абзаца» тому пример.

Группы, присвоенные до утверждения нового расписания болезней, менять не будут: закон не работает в обратную сторону, успокаивает юрист «Призыва к совести». Но чтобы добиться группы негодности, нужно сначала попасть в госпиталь и пройти ВВК. Этому препятствует командование, жалуются раненые участники «спецоперации». Некоторым из них не дают завершить прохождение комиссии, заключая под стражу. Есть и те, кто умер без должного лечения — уже после того как добился категории «Д». Жалобы на произвол военного руководства президенту, в Минобороны и другие инстанции почти никогда не приносят результата.

Как на самом деле будут работать новые поправки в реестре диагнозов, покажет время. А пока некоторые врачи и командиры меняют категории здоровья на свое усмотрение, то есть с негодной на годную. На фронте нужно «мясо», и не обязательно свежее.

Ирина Новик