Солипсизм-ВН

Владимир Николаевич был не согласен с тем, что он находится один во Вселенной, а весь мир плод его воображения. Даже подумать смешно, что же получается, когда он сношает свою жену, то сношает себя? Когда лупит сына-бездельника, то лупит себя же? Да и почему он не чувствует ничего в обоих случаях? Идея выглядела бредовой, но тень продолжала:
— И вот, Володя, ты никогда не замечал в своей жизни того, что ты подумал о чем-то плохом, а оно тут же и сбылось? Вот на той неделе с дачи ты ехал, думал, не пропороть бы колесо, а через десять минут на гвоздь и наехал. Улавливаешь?

Владимир Николаевич призадумался. Так и выходило, но все же прежние сомнения не давали покоя. Не нравилось ему воспитывать плод своего воображения, вкалывать на заводе, который тоже был плодом его воображения по такой теории, терпеть крики и недовольство еще одного плода своего воображения. Да и когда сидел Владимир Николаевич, первое время больше всего он хотел на волю, и во всех снах тогда ему снилась свобода, грезил он о ней, почему же его воображение тогда не сменило декорацию?

— Ну смотри, тень, - задумчиво сказал Володя, - а как тогда я жену свою ебу? Сам себя ебу, получается? И вот сидел когда, то получается, я сам себе срок накинул, как дурак? Распиши всё, мутно как-то стелишь.
— Нет, родной, - усмехаясь, ответила тень, - никого ты не ебешь. Потому что нет никого, ты только и есть. И срок ты себе накинул за то, что виноватым себя чувствовал за то, что мужика сбитого на дороге бросил, а не помог. Совесть-то есть у тебя, Вован, хоть и ее тоже нет. Сам себе правил навыдумывал, сам и страдаешь. Вспомни, кстати, как ты день тот начал? Ну когда мужика сбил.

Владимир Николаевич был ошарашен от уверенного тона тени и даже не стал спорить, а начал припоминать начало того дня. Вроде бы, как всегда, встал, покурил, сходил в туалет, съел омлет, приготовленный женой, оделся и ушел на работу. Ничего особенного.
— Не, Вов, копай в мысли свои тем утром, - смеясь, указала тень, - не в действия, в мысли, понимаешь?
Мысли в то утро были обычными и вспомнились, как ни странно. Надо в субботу на дачу съездить было, рассаду отвезти, час на электричке и полчаса по жаре идти. С мужиками в гаражах выпить водочки, пятница же. Где-то промелькнуло мысленное движение, которое вещало о моральной усталости, все одно и то же.
— Вот! Понял?, - тень вырвала криком Владимира Николаевича из воспоминаний, - Надоело тебе все тогда, вот твое воображение тебе сюрприз и подготовило! Мужика ты сбил, когда с гаражей пьяный ехал! Вот тебе и развлечение, какое-никакое.
— Нихуя себе развлечение, блядь! Я ж человека убил, ты понимаешь? Причем не специально, он ж не сделал мне нихуя, просто не по той стороне дороги шел! Да, сам виноват, но я-то не хотел! - возмутился Владимир Николаевич.
— Не шел он нигде, не было никого, понимаешь? Ты есть, весь этот мир у тебя в голове! Если выражаться так, чтобы ты понял, то голова у тебя негативом заполнена вся, с детства, поэтому с тобой один негатив и происходит! Сам ведь о хрени всякой думаешь, вот и страдаешь! - хохоча, говорила тень.
— Так... Ведь... Как так-то? Если я мир творю, как ты говоришь, и нету никого больше, кто так же может, то как же мне миллион баксов себе пожелать, жену нормальную и еще что-то? Я ж сам хотел этого и сейчас хочу, а нету этого, вообще нету! Есть только ебаный завод, копейки десятого и двадцать пятого числа дают, чтоб я с голоду не умер, жена пилить заебала, как мне вообразить-то другое? - с мольбой в голосе вопросил Владимир Николаевич.
— Ох, Вован, Вован, - упрекала тень, - вот представь, что Иисус вместо своей религиозной деятельности начал бы деньги в долг давать под проценты, стал бы богатым, откуда бы христианство взялось тогда? Не так думаешь совсем. Лучше желай то, чтоб все друг друга любили, чтоб никто ни в чем не нуждался, понимаешь? Это твой мир, так почему бы тебе его не сделать счастливым, а себя богом объявить? Представь, ты живой бог и никогда не умрешь, сам себя молодым сделаешь в любой момент, когда захочешь. Между прочим, сам бы додуматься мог, ведь с детства знаешь, что Христос делал.

— Это-то да, но ты еще кто, а? Почему ты мне все это говоришь? Что тебе нужно? Вообще че ты ко мне лезешь? - с подозрением спросил Владимир Николаевич.
— Я твоя созидательная сущность, которую ты загнал в темный угол своего сознания еще с урока труда в четвертом классе, который ты прогулял, чтоб пойти в кино. Ты ж больше ничего и не созидал с той поры сам, только по указке. Помнишь, - распалялась тень, - ты скворечник хотел сделать тогда? Чтоб он был лучше, чем у всех-всех в классе? Че же ты тогда забил, а? А? А? А, курва?...

...А, курва? Че молчишь? Вставай, на работу пора, еб твою мать! Вставай! Время 7:30! Я думала, сам встанешь! - кричала жена, тормоша Владимира Николаевича.
— Желаю, чтоб тебя тут, паскуды, не было. И завода тоже нахуй не было. И работать я в рот ебал. На хую я вертел вас всех, мрази. Сам вас породил, как Тарас Бульба, сам и убью. - ответил Владимир Николаевич и перевернулся на другой бок, пытаясь опять поймать тот сон, где он говорил с тенью. Надо было оправдаться за тот скворечник, хоть он и знал, что все это тщетно, потому что ничего не существовало. Ни его, ни тени, ни скворечника.
Внезапно вопли жены прекратились. Кровать под Владимиром Николаевичем тоже пропала. Комната исчезла. Только он и остался в темноте.
— Что же это, я до того сильно все возненавидел, что мир уничтожил? Ну так всем вам и надо, бляди ебаные. - подумал Владимир Николаевич и закрыл глаза без намерения открывать их снова.