А ЧЕГО ЭТО ТЫ ВДРУГ ФЕРЕ?
У меня есть очень стильная визитка. Французская, в смысле - для тамошнего употребления. Я изготовил её некоторое время назад, к намечавшейся рабочей поездке в страну бордо и круассанов.
Поездка отменилась в связи с коронавирусом. А визитка осталась.
Порой достану её – и любуюсь. А ещё иногда знакомым дарю. Чего добру пропадать - когда ещё та Франция вновь распахнёт навстречу мне свой шёлковый пеньюар?..
Потому как прописан я в ней деловитым воллкорном на французский манер – Pavel Ferré.
ПавЕль ФерЕ – так это у них произносится. Мне нравится, красиво, по-моему.
И я этот франкофонный никнейм не с потолка срисовал, если что.
Это, между прочим, моя родовая фамилия!
Когда мне исполнилось 35, и стал я уже совсем большой мальчик, мама открыла мне семейную тайну.
То есть не настолько уж прямо грозную тайну…
Знаете, когда тебя сажают на чрезвычайно отдельно стоящий стул и говорят: «Сынок, я должна поведать тебе одну важную вещь… Ты…» И тут сердце такое с грохотом падает в левую пятку, и ты понимаешь, что вся твоя прежняя жизнь с этого момента рассыпалась в прах…
Да нет. Просто во время какого-то семейного торжества мы вспоминали родственников, бабушек, которые уже оставили этот мир, дедушек, которых я никогда не видел… И мама сказала, как бы между прочим: «А ты знаешь, что прабабка твоя была француженка? Да-да, и дворянка к тому же…»
Я поперхнулся чаем, старательно осознал всё величие нового факта своей биографии, и спросил: «Мам, а почему ты мне раньше не говорила?»
«Так потому что мы привыкли это скрывать, пока у нас за окном был Советский Союз. А потом, когда он закончился, по привычке продолжали. А теперь, я думаю, – надо, чтобы ты это знал».
Давайте-ка я изложу вам эту историю не так, как мама рассказывала, а уже в окончательном виде, как я знаю её теперь, после некоторых архивных изысканий и сопоставлений разрозненных фактов.
В 1715 году голландский флейт «Анна-Мария» доставил в Сан(к)т-Питер-Бурх из Амстердама груз сахара и сукна. На нем в стольный российский град прибыл подданный Короля-Солнца, шевалье Фредерик Фере.
С истинной его родовой фамилией, кстати, имеется некоторая туманность.
Фамилия, скорей всего, начиналась с «Де» или «Д» - ну, как шевалье Д’Артаньян, помните? Это в данном случае означало, что сей носитель младшего дворянского титула «шевалье» (дословно – «всадник», а по смыслу – «рыцарь») - родом из места под названием Артаньян, что в Гаскони.
О том, откуда именно родом был мой далёкий французский предок, я сказать вам затрудняюсь.
Дело в том, что Фере – это, скорей всего, не фамилия, а профессия. Ferré в переводе с французского – «подкованный». А ferrer – пишется иначе, а произносится точно так же – означает «ковать, подковывать лошадь».
Полагаю, что ситуация была примерно такая.
Флейт «Анна-Мария» пристал в гавани Кронштадта, ближе к Санкт-Питербурху морские суда не могли в то время подобраться.
Заметил, кстати, что мореплаватели всех эпох частенько нарекают свои посудины женскими именами. Баба живая на борту, видите ли, это у них «к беде», а на самом борту буквами – пожалуйте, женское имя. И как-то не смущает их, судя по всему, это противоречие. Видимо, в самой фразе «Я матрос на Анне-Марии» им слышится всё извиняющий эротический подтекст…
Причём, флейт – это вовсе не самец деревянной дудки с кнопками, это такое двух-трёх мачтовое торговое судно 17-18 века. По особенностям его парусной оснастки ничего не могу сказать, тут я не знаток.
Полагаю, что за каких-нибудь пару кусков голландского сукна месье Фере обрёл место в попутном карбасе, среди тюков и мешков, и через пару часов его ботфорт ступил на жидкую почву новой родины.
Возле Петропавловской крепости, на пристани, он, наверное, огляделся и цепким взором высокородного нищеброда выделил среди подьячих, раздающих указания и подзатыльники всяческому работному люду, самого бочоночно-пузатого и важного чела.
«Чего тебе, басурманин?» – спросил, поди, моего предка дьяк Конюшенного приказу. Звали его как-нибудь типа Ефрем Косорылов или Степан Недядя… Или лучше вот - Панкрастилатий Бдов.
Шевалье пару раз обмахнул вялым плюмажем поношенной треуголки свой левый сапог. Так во французской стороне в те времена было принято обозначать своё почтение к визави.
Дьячина в ответ чесанул было пятернёй то место, где прежде, до царского указу, была борода, спохватился, матюкнулся, досадливо сплюнул… И зычно пробубнил: «Шапкой махать – не землю пахать! Поди, работу какую хочешь, шельмец, шалапут, балясник, супорыга, свербень подгузная?»
Не ведавший ни слова по-русски, но нахватавший, вероятно, голландских речений у матросов за время полуторамесячного плавания, Фредерик выдал какую-нибудь заготовленную заранее корявую фразу, что-нибудь типа: «Ик бен эн эдельман… Вет аллес ван парден… Веркен вур гельд…»
Смысл сего дьяку был наверняка понятен – басурманин хочет работать за деньги, разумеет лошадиное дело… Судя по шпажке, что на поясе болтается – из благородных… А ить не голландец – балычет криво…
- Кто ты есть? Немец? Нет? Кличут тебя как? Куда приписать тебя, чучело? Слышь, недомерок … Подковать кобылку смогёшь? У государя Лизетта охромела, не даётся, Афоньку-конюха лягнула днесь так, что неделю хворый лежит…
И дьяк показал, кряхтя и побздёхивая, усердную пантомиму «Пьяный конюх хочет подковать норовистую кобылу».
Месье Фредерик понял, конечно, азартно закивал.
- Фере, фере – дескать, ясно, надо подковать, это я запросто.
- Фере, фере… Так и будет тебе прозвание, басурманин – Фере. А имячко християнское дали тятька с мамкой? А, ладом, опосля, непуть ты заморская, ешь твою плешь, ядрень-набекрень, ерша тебе в гузно… Чапай следом, загребай говноступами!
… Я бы и далее сказывал сказку сию, да иссяк мой старорусский глоссарий. Надо хоть Лескова перечитать, что ли. Или какую-нибудь «Повесть о Фроле Скабееве».
Самое раннее письменное упоминание о моём французском предке я обнаружил в списке прихожан Санкт-Питербухской кальвинистской церкви. Значился он там как старший конюший Конюшенного приказу. Так и пошёл, видать, по конской части…
Там, в списке, помимо него самого, были упомянуты ещё два члена его семьи – жена Катарина и сын Даниэль. Видно, супругу месье Фере сыскал во франко-голландской реформаторской общине.
Сына народил году в 1720, не позже.
Занесён Фере-младший в список прихожан как Даниэль Фридрихович.
А вот сын сына – уже вполне себе как Фёдор Данилович был известен!
Обрусел внук, служил в императорской армии инженер-поручиком, в русско-турецкой войне проявил геройство и получил Георгия 4-й степени. Записано в реестр кавалеров так: «За отменную ревность и мужество, оказанные во время атаки Аккермана непрестанным нахождением при ведении апрош и делании батарей».
Дослужился Фёдор Данилович до генерал-майора, был принят при дворе. Скончался в 1794 году.
Дальнейшие Фере служили государям и Россиюшке верой и правдой, несли службу ратную. Ещё лет сто.
А в начале ХХ века что-то пошло у них не так.
У очередного месье Фере родились трое деток – сыновья Владимир да Николай, и дочка Зинаида. Братья пошли вдруг по музыкально-академической стезе – Николай преподавал долгие годы в Московской консерватории, а Владимир Фере почему-то написал гимн Советской Киргизии, и до сих пор в Бишкеке одна из улиц называется его именем.
А вот Зинаида, старшая из детей, известна тем, что стала мне прабабушкой.
Непростая, похоже, была женщина. Судя по немногочисленным сохранившимся фото, весьма миловидная. И большая, так скажем, коза.
В 1914 году, незадолго до начала Первой Мировой, она repartir обратно во Францию с каким-то своим галантом-супирантом, а проще говоря - хахалем, оставив в России мужа. И сына, моего деда Михаила.
Закольцевала семейный сюжет, так сказать.
Больше о ней никто ничего не слыхал. Искать не стали – война, революция, гражданская… Прадед вторично женился, а дядья-композиторы подарили моему деду, мальчику весьма музыкально одарённому, шикарное австрийское пианино марки Бехштейн. Оно до сих пор стоит в родительском доме.
Вот такое семейное предание, вот такая вот славная родословная.
И вот эта вот гомеопатическая капелька французской крови, которая досталась мне от моих предков, наверняка после многократного разведения кровью русской, украинской, угорской… Это же она всё время меня томила и тревожила, как оказалось!
А ты, мама, ещё спрашивала – в кого я такой?
Я сноб. Эстет. Гурман. Галантен и горд. Люблю комфорт, лебертинаж и шарфики. Фехтованием сам пошёл заниматься в 10 лет… Не, ну точно – француз!
А уж когда я впервые попал в Париж! А когда я попал в него вторично и третично… А когда прокатился по регионам, Бретаням-Провансам, а кое-где и пожил…
Нет, точно, не чужда мне эта страна. Хорошо мне там работается, славно отдыхается…
И вот когда у меня вся эта история сложилась в голове, я понял - мне нужен ребрендинг!
Новый ник для моих новых проектов. У меня уже было несколько творческих псевдонимов на разные случаи жизни, и даже одно духовное имя. Некоторыми иногда пользуюсь до сих пор.
Периодически, заметив сам, что я изменился — с какой-то из важных своих сторон, я себя спрашиваю: а вот этого человека, который теперь вот это умеет и делает, как его зовут? Кто он? Какое имя ему подошло бы?
Так вот, я спросил себя – кем я хочу быть для моих новых клиентов, учеников, партнёров? Какую сторону себя им предъявить?
Я хочу, чтобы во мне видели знатока, мастера своего дела. Психолога по сути, профессии и призванию. Чтобы мне с готовностью доверяли свои тревоги и мечты, верили в то, что я помогу разобраться в жизненно важном.
Могу я предлагать себя как эксперта под своей настоящей фамилией? Да запросто. Но наши имена говорят о нас прежде, чем мы начинаем что-то предпринимать. Поэтому я хочу, чтобы сейчас у меня было имя, в котором звучит всё важное. Твёрдость, уверенность, личная история, знание и умение делать своё дело. Подкованность. Ferré.
Фере – «подкованный». Да, у французов, как и у нас, это слово имеет второй смысл! Не только подкованный в смысле как конь. Подкованный – значит «знаток», «хороший профессионал», «готовый к делу»!
И я решил – то, что надо! Побуду какое-то время Павлом Фере. То, что надо.
Снимаю треуголку с плюмажем, обмахиваю ею левый ботфорт, левая рука на эфесе шпаги.
К вашим услугам, мадам и месье!
Тот, кому я нужен — всегда найдёт меня на этом месте https://t.me/PavelFerre