Мой прекрасный маньяк
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 2. Глава 7.2
Хотя прошёл почти месяц с тех пор, как он присоединился к Отделу нераскрытых преступлений, это был его первый визит в медицинский отдел. Не нужно было гадать, куда идти - кабинет врача был всего один. Габриэль, подставив носовой платок под подбородок Пабло, открыл дверь.
Внутри царило приятное тепло, а интерьер был отделан тёмным деревом. Через большое окно проникал тусклый солнечный свет. Врач средних лет, сидевший за столом, увидев Пабло, мягко пожурил его:
- Ну и ну, я же говорил тебе не перенапрягаться.
На нём был аккуратный костюм, поверх которого надет чистый халат. Тонкие морщинки вокруг глаз, круглое лицо с лёгкой полнотой и тихий голос придавали ему вид респектабельного джентльмена. Пабло развёл руками, словно оправдываясь.
- Я и сам не знал, что припадок будет таким сильным. И за что меня так эксплуатируют.
- Подойди ближе, давай посмотрим.
Пабло сделал несколько шагов вперёд, оставив Габриэля позади. Затем, словно вынимая косточку из спелого персика, он вытащил глазной протез.
Габриэль мельком увидел нечто вроде пучка нервов на задней стороне протеза. Они исчезли так быстро, что можно было принять это за оптическую иллюзию. Держа окровавленный протез, Пабло спросил:
- Это зависит от твоего психического состояния. В худшем случае нам придётся отделить реликвию от тебя. Скажи честно. Было ли у тебя желание умереть или убить? Появлялась ли одержимость или жадность по отношению к реликвии? Трудно ли контролировать эмоции, ты пьёшь больше, слышишь странные голоса, не можешь уснуть?
Врач спросил сложив руки, с осторожным выражением лица. Пабло подбросил протез в воздух и поймал. Его отношение было почти дерзким.
- Пока нет. В последнее время я вообще не прикасался к алкоголю. Со мной всё в порядке, правда.
Тем не менее, врач не отступил. Его тёмно-карие глаза пристально смотрели на Пабло.
- Кровотечение сильнее обычного. Если это не из-за перенапряжения, то, возможно, ты достиг предела, сам того не осознавая. Пабло, нельзя относиться к этому легкомысленно. Я не могу позволить тебе умереть от руки Лайла.
Пабло ненадолго замолчал. Врач с серьёзным выражением лица твёрдо потребовал:
Габриэль не видел лица Пабло. Но он заметил, как его поза, до этого расслабленная и слегка искривлённая, выпрямилась. Пабло положил правую руку с протезом на левую сторону груди, сжав её в кулак. Голос его прозвучал тяжелее, чем когда-либо.
- Я, Пабло, как член Отдела нераскрытых преступлений, торжественно клянусь мозгом и сердцем богини открыть глаза во тьме. Моя сила принадлежит Ей, мой меч - Её воле, и до последнего вздоха я буду защищать слабых, охранять мир и оберегать Королевство.
С подбородка Пабло упала капля крови. Врач несколько секунд смотрел на него. Казалось, он внимательно изучал лицо Пабло, особенно пустую глазницу.
- Пока, кажется, можно не удалять. Вставь это обратно. Я сообщу тебе о дате операции в течение нескольких дней.
- Можно мне взять Лайла с собой? В прошлый раз, когда я оставил его за дверью операционной, он стал ещё беспокойнее. Спрашивал каждую минуту, всё ли в порядке. Сьюзен говорила, что хотела ударить его, чтобы вырубить.
Пабло снова стал развязным и запихнул протез на место. Врач тяжело вздохнул, словно не в силах его остановить.
- Я, может, и переживу, но не могу заставлять Сьюзен страдать дважды. Передай ему, чтобы тщательно дезинфицировался и обязательно прятал хвост в штаны. И, думаю, я буду благодарен, если ты представишь коллегу, стоящего за тобой.
Пабло обернулся и поманил Габриэля пальцем.
- Это Габриэль Валентин, новичок в нашем районе. Коронер. Габриэль, это доктор Питер Сервин. Он работает в Отделе нераскрытых почти десять лет.
Сервин мягко улыбнулся, глядя на него. Габриэль тоже поприветствовал его, и Сервин дал указание Пабло:
- Тогда скорее иди в процедурную. Медсестра даст тебе обычное лекарство. Прими его и полежи на кушетке около часа, прежде чем уйти. И вытри кровь.
- Хорошо. Я пойду вперёд, Габриэль. Процедурная прямо рядом. И когда я проснусь, буду совершенно в порядке.
Как только Габриэль кивнул, Пабло сразу же вышел из кабинета, на ходу вытирая лицо окровавленным платком.
На дверной ручке осталось кровавое пятно. Габриэль тоже собирался выйти из кабинета и уже попрощался с Сервином, когда тот остановил его вежливым тоном:
- Вы очень заняты, Валентин? Если у вас есть время, я бы хотел немного поговорить.
Колеблясь, Габриэль подошёл к нему.
- Ненадолго - можно. Что случилось?
Габриэль вежливо отказался и сел на стул перед ним. Стул был мягким, с глубокой посадкой.
Сервин внимательно посмотрел на лицо Габриэля. На его лице появилось что-то вроде лёгкой ностальгии и печали.
У Габриэля перехватило дыхание. Хорошо, что он отказался от чая.
- Я тоже был студентом Мистического медицинского университета. И я хорошо знал профессора Фрагеля, близкого друга вашего отца и вашего крёстного. Когда я был зелёным новичком, только что поступившим в университет, они оба уже были известны внутри университета как первый и второй в своём выпуске, а внешне - как многообещающие медики. Они помогли мне, бедному студенту, получить стипендию. Правда, после того как доктор Валентин покинул университет и затворился у себя дома, наши пути разошлись... Должно быть, здоровье его супруги было неважным... Ему, наверное, было неспокойно оставлять её одну.
Он смотрел на Габриэля с сочувствующим выражением лица.
- Я искренне сожалею о смерти доктора. Честно говоря, именно поэтому ваша история разочаровала меня ещё сильнее. Как бы сильно ты ни горевал, стать распутником, который тратит наследство и нападает на крёстного... И к тому же стать коронером... Это же карьера для неудачников по жизни.
Говоря о коронерах, он не колеблясь ни секунды, словно излагая общеизвестный факт. По сути, так оно и было, поэтому Габриэль промолчал. Сервин продолжал смотреть ему прямо в глаза.
- Но затем вы присоединились к Отделу и, к моему удивлению, исправили мою ошибку.
Упоминание ошибки кое-что прояснило.
- ...Это вы первоначально определили время смерти Джека Броди?
- Так этого юношу звали Джек Броди? Да, это был я. Я был приятно удивлён, обнаружив, что вы не потеряли хладнокровие учёного. Я очень хотел встретиться с вами. По возможности, я хотел отдать долг за доброту, которую получил, и указать вам лучший путь.
- Конечно, возвращение к истинному призванию врача, - твёрдо заявил Сервин.
- Нелепо, чтобы сын такого выдающегося человека, как доктор Валентин, да ещё и выпускник Мистического медицинского университета, довольствовался ролью коронера. Разве вы не давали клятву при поступлении в университет? Клятву сделать всё возможное для спасения жизней пациентов. И не только это! Вспомните: разве не было у вас чувства призвания, когда вы впервые задумались о карьере врача?
Конечно, оно было. Тот самый человек, которого Сервин так уважал, был тем, кто взрастил эту мечту и тем, кто её разрушил. Габриэль молчал. Сервин, казалось, воспринял это как возможность для убеждения и наклонился ближе.
- В Отделе жизни бесчисленных сотрудников постоянно в опасности. Они получают серьёзные травмы при выполнении заданий или страдают, как Пабло, от последствий использования реликвий. Я посмотрел ваши университетские оценки - вы преуспели именно в хирургии, которой обучал профессор Хайд Уолтон. Я считаю, что ваш талант может быть использован гораздо более значимо.
Он смотрел на Габриэля с искренним сожалением.
- Я могу вам помочь. Вместо того чтобы быть сотрудником, выполняющим чёрную работу в 5-м районе, я могу обратиться к начальству с просьбой о переводе вас в медицинский отдел. Снова станьте врачом. Находя удовлетворение в лечении пациентов, вы сможете исцелить и свою помрачённую душу. Вы сможете постепенно вернуть утраченную репутацию и друзей.
Сервин смотрел ему прямо в глаза, говоря почти умоляюще.
- Валентин, разве вы не хотите спасать людей?
Габриэль шёл один обратно в патологоанатомический зал. Всю дорогу по коридору слова Сервина звенели у него в ушах.
«Разве вы не хотите спасать людей?»
Конечно, он хотел. Насколько яростно он не хотел становиться врачом, как его отец, настолько же сильно в нём жило желание стать врачом, не похожим на отца. Только после поступления он понял, насколько наивной была эта мысль.
Чтобы стать врачом, нужны были деньги. Продав унаследованную виллу, чтобы оплатить первый семестр, Габриэль изо всех сил старался учиться, надеясь получить стипендию. Но медицинский факультет был тесным и замкнутым местом. Профессора прекрасно знали семейные связи и финансовое положение студентов, и, что важнее всего, никто не хотел вызывать недовольство Виктора Фрагеля, зятя ректора.
Независимо от того, как он выполнял задания или сдавал экзамены, его оценки безжалостно занижались. Чем больше он протестовал, тем хуже они становились.
В итоге за все четыре года обучения он ни разу не получил стипендию. Когда во время учёбы его здоровье окончательно пошатнулось, ему пришлось продать даже дом, чтобы оплатить лекарства и обучение. Единственный профессор, который его поддерживал, Хайд Уолтон, однажды спросил его с усталым лицом:
«Не мог бы ты просто извиниться перед профессором Фрагелем? Неужели так трудно проглотить свою гордость?»
Габриэль встал и ушёл, и больше никогда к нему не возвращался. Позже он узнал, что повторное назначение того профессора несколько раз отклонялось, прежде чем, наконец, было одобрено. Хотя изначально у него не было никаких препятствий, и его исследовательские результаты и достижения были стабильными.
Изменилось лишь одно: его связь с Габриэлем оборвалась. С трудом сдав выпускные экзамены, но не имея ни рекомендательных писем, ни денег, Габриэль видел перед собой лишь один путь.
Он никогда не думал, что захочет так жить. Но если другого способа выжить не было, разве не должен он был так жить?
Из кабинета врача - в патологоанатомический зал, прохладное помещение этажом ниже, куда он должен был идти. Идя туда, он спросил себя: хочет ли он стать клиницистом? Хочет ли он вернуться на путь, по которому когда-то стремился идти?
Ответа не было. Как и на предыдущий вопрос, он никогда не задавал его себе. Он не хотел думать о невозможных вариантах.
Вдали показалась дверь в патологоанатомический зал. Габриэль отложил беспокойные вопросы в дальний угол своего сердца. В конце концов, он вежливо отказал Сервину. Сказал, что у него есть незаконченные дела и новое дело, которое нужно расследовать.
Сервин не понял ответа Габриэля. Он сказал, что это не та работа, которой должен заниматься Габриэль. Тем не менее, он сказал, что тот может прийти в медицинский отдел в любое время. Что он хотел бы поговорить больше, независимо от того, изменится его решение или нет.
Он не знал, когда он пойдёт к нему. И что он скажет ему, когда это произойдёт.
Ещё не успев коснуться дверной ручки, он увидел, как дверь в патологоанатомический зал распахнулась. Клаус, широко улыбаясь, встретился с ним взглядом.
Чистый и пушистый Лайл, с полотенцем на голове, сиял улыбкой. Рядом с ним, как ни в чём не бывало, стояла Сьюзен.
- Я не знала. Вы бледны, всё в порядке? Если Пабло вытворял что-то странное со своим глазом, скажите мне. Я с этим разберусь.
Она изучающе смотрела на лицо Габриэля. Что именно она считала «странным» и как она собиралась «разбираться»? Габриэль оглядел их и невольно фыркнул.
- Всё было нормально. Я в порядке.
Он не знал, что будет дальше. Но сейчас, казалось, всё и вправду было в порядке. Как ни странно.
Когда Габриэль закончил оставшуюся часть вскрытия и принял душ, Пабло вернулся. Все сотрудники 5-го района зашли в столовую, взяли поздний завтрак и отправились в кабинет. Ещё не успев раздать тарелки, Сьюзен достала запонку, которую взяла с собой, и положила её на стол.
- Я получила чёткий ответ от Мистического медицинского университета. Они сказали, что это сувенир, который вручается только лучшему и второму лучшему выпускнику каждого года.
- Вау, значит, у тебя тоже есть такая, Габриэль? - спросил Лайл с сияющими глазами, как будто это было само собой разумеющимся.
Он и не думал, что его так высоко оценят. Габриэль молча покачал головой.
Если точнее, он был последним. Хотя при поступлении он был вторым. Клаус, пристально смотревший на Габриэля, легко постучал по столу.
- Ешьте, пока слушаете. Днём вы трое - Сьюзен, Лайл и Пабло - будете патрулировать подвал. Поскольку я не смогу провести дополнительную проверку ночью, осмотрите всё тщательно.
- Понятно, - ответила за всех троих Сьюзен, раскладывая еду по тарелкам.
- Габриэль и я будем сужать список владельцев запонок. После этого мы отправимся в оперный театр.
- Будем расследовать труппу? - спросил Габриэль.
- Полицейского расследования явно недостаточно. Видимо, нам придётся встретиться с ними лично. Но так как будет много глаз, мы не можем использовать зеркало, как в прошлый раз. Кажется, нашу любовную историю придётся ускорить.
Габриэль твёрдо ответил, глядя на взволнованного Лайла. Лайл, державший три сэндвича, сразу надулся.
- Значит, это ненастоящее. Я не люблю ненастоящее.
- Если мы идём в театр, нам нужно надеть смокинги. У тебя ведь нет смокинга, верно? - спросил Клаус, как будто это было очевидно.
Габриэль хотел возразить, но у него действительно не было смокинга.
- Я так и думал, поэтому заказал его для тебя, пока был в отпуске. Ты можешь надеть его.
Он решил не спрашивать, откуда Клаус знает его размеры. В конце концов, это была часть работы, и Клаус не был тем, кто относился к работе спустя рукава.
Он, должно быть, примерно прикинул на глаз, ведь у него был хороший глазомер и он часто сталкивался с ним. Хотя дата их «публичных отношений» наступила раньше, чем ожидалось, было хорошо, что у него был готовый костюм, и не было никаких заминок.
- Мы будем естественно наслаждаться танцевальным представлением, а затем по очереди встретимся с владельцем театра, директором труппы и танцорами. Под предлогом, что мой милый возлюбленный когда-то восхищался Арьелем Белзеном и в память о нём хочет спонсировать другого танцора.
- Пожалуйста, не называйте меня милым.
Габриэль запротестовал, но Клаус сделал вид, что не слышит, и плюхнулся на стул. Он щёлкнул пальцами в сторону тарелок.
- Курица, свинина, говядина или баранина.
Клаус пододвинул ему первую попавшуюся тарелку. Габриэль, сдаваясь, подтянул тарелку к себе. Это была жареная курица.
Габриэль и Клаус смогли получить копии запрошенных документов от Мистического медицинского университета только ближе к вечеру. Это были списки выпускников за последние 50 лет и их табели успеваемости.
Поскольку порядок записей был хаотичным, потребовалось немало времени, чтобы правильно их систематизировать, но к закату они закончили работу. Имена около сотни человек, добившихся выдающихся успехов и получивших запонки, были записаны парами по годам.
- Теперь переодевайся. Нам скоро пора выходить.
Клаус, переодевшийся первым, пододвинул к Габриэлю чёрную картонную коробку. Она была перевязана несочетающейся розовой лентой.
Габриэль взял коробку и направился в туалетную комнату при кабинете. Открыв коробку, он обнаружил полный комплект: от рубашки до брюк, галстука и перчаток.
Сначала Габриэль снял всю верхнюю одежду и взял рубашку. Но что-то было не так. Ткань, касавшаяся кожи, была очень мягкой и гладкой, но когда он просунул руку в рукав, он почувствовал, как она плотно облегает его кожу. У него возник вопрос.
«...Неужели сейчас в моде такой крой?»
Он обычно не обращал особого внимания на то, как одеваются другие, а рубашки и вовсе были нижним слоем, так что он понятия не имел.
«Но даже так, разве должно быть так неудобно двигаться? Может, они носят такую одежду, потому что им не нужно много двигаться?» С трудом просунув вторую руку, Габриэль схватил обе половинки рубашки и потянул их к центру.
Рубашка была непозволительно мала. Если бы он попытался застегнуть пуговицы, рубашка порвалась бы при первом же вдохе. Поскольку его обычная одежда сидела на нём нормально, это не было связано с тем, что он поправился за время отпуска Клауса. В первую очередь это была проблема скелета, а не плоти.
Габриэль провёл рукой по лбу. Это явно была шутка Клауса.
Наверное, где-то была настоящая одежда. Габриэль, отказавшись от попыток застегнуть хоть одну пуговицу, распахнул дверь. Лёгкий шёлк разлетелся и затрепетал по бокам.
Клаус, изучавший список, поднял на него глаза. Габриэль, встретившись с ним взглядом, тихо сказал:
- Теперь дайте мне настоящий смокинг.
Глаза Клауса слегка расширились. «Он удивлён, что не получил желаемой реакции?» Поскольку тот просто смотрел на него, Габриэль чётко повторил:
- Я достаточно удивлён, как вы и хотели, так что дайте мне то, что подходит.
Зрачки Клауса дрогнули. Под этим взглядом Габриэль, наоборот, смутился. Он неуверенно переспросил:
- Нет. Почему он не подходит? Этого не может быть.
Клаус опустил список на стол и провёл рукой по лбу и глазам. Габриэль смотрел на него, не зная, что делать. Только сейчас он начал думать, что что-то не так.
Клаус не мог совершить ошибку, неправильно определив его размер. Поэтому он и подумал, что это шутка, но и это тоже казалось неправильным.
Клаус мог неожиданно удивить его, но никогда не подшучивал над ним. Он не был тем, кто получал удовольствие, видя его растерянным и униженным.
Тогда проблема могла быть только в одном месте.
- Портной, должно быть, ошибся с размерами, которые вы передали.
- Даже если это индивидуальный пошив, если вина на их стороне... можно вернуть деньги? Если вы скажете, где, я схожу.
Такие проблемы лучше решать быстро. Как раз когда он стаскивал одну половинку рубашки с плеча, чтобы снять её, сжатые губы Клауса дрогнули. Он отвёл руку ото лба и повернулся к Габриэлю.
Его усмешка застыла, губы сжались в тонкую линию. Глаза, беспорядочная смесь зелёного и синего, скользнули по подбородку Габриэля, его шее, ниже. Его взгляд задержался на впадинах ключиц.
В гнетущей тишине Габриэль осторожно позвал его. Леденящее безмолвие было нарушено в тот же миг. Клаус с каменным лицом шагнул к нему и захлопнул дверь в туалетную комнату.
Вместо Клауса перед ним теперь была деревянная текстура. Лишённый обзора в одно мгновение, Габриэль онемел.
- Подожди. В штабе есть запасная одежда, я принесу что-нибудь побольше.
Из-за толстой деревянной двери донёсся приглушённый голос. Габриэль, прижавшись к двери, на мгновение задумался, а затем открыл рот.
- Тогда я пока схожу к портному. Это сэкономит время...
- Нет, жди там, - приказал Клаус. - И приведи себя в порядок, пока я не вернулся.
Габриэль, уже собиравшийся схватиться за дверную ручку, замер. Вскоре он услышал, как Клаус вышел из кабинета.
Некоторое время постояв неподвижно, Габриэль начал снимать рубашку. Будь то поход к портному или за запасной одеждой - Клаус мог бы поручить это ему. Но сегодня, оставив его и стремительно уйдя, Клаус показался ему немного странным.