Проекция
Ким Донгиль рассмеялся и издал странный вздох.
- Ах, у этого ребенка скверный характер. Даже когда мы говорим ей идти домой, она просто кричит, чтобы её отвели к маме. Серьёзно, это не шутка. Она сидит там, не двигаясь, и если бы мы попытались заставить её уйти, она бы, наверное, вызвала полицию, поэтому мы просто оставили её в покое.
- У нее сейчас даже дома нет. Так что, даже если она захочет вернуться домой, она не сможет.
Кто-то перебил Ким Донгиля, когда тот начал говорить. Когда он повернул голову, то увидел одного из здоровяков, который вытирал диван, наблюдая за ними. Чхон Седжу, не понимая, что он имел в виду, когда сказал, что у неё нет дома, уставился на него, и тот объяснил, размахивая руками.
- Нету. На днях, когда мы пришли забрать деньги у них дома, там были и другие парни, кроме нас, понимаешь? Те парни из Хаэчана. Эти ублюдки пришли туда раньше нас и пытались забрать деньги. Когда они попытались забрать ребёнка, я сказал им, что они умрут, если тронут её. Я сказал им забрать залог и убираться, а уходя, показал им средний палец.
- Ким Донгиль, на этот раз ты действительно заработал свое жалование.
Услышав похвалу, Донгиль ухмыльнулся и показал ему поднятый большой палец.
Чхон Седжу мысленно выругался. Вывод таков, что этому ребенку некуда возвращаться домой.
Чхон Седжу, чувствуя приближение головной боли, достал сигарету из кармана куртки. Глубоко затянувшись, когда Сонхёк поднес зажигалку для него, он спросил.
- О, ей повезло. Она пошла в Эвагак (китайский ресторан). На кухне было свободное место.
Если бы кто-то занял крупную сумму у ростовщиков в другом месте, будь то мать ребенка или сам ребенок, их могли бы продать. Однако, “Shinsa Capital” не зашла так далеко, чтобы заниматься торговлей людьми. Кроме того, матери ребенка повезло. Хотя она не могла общаться с внешним миром, говорили, что Эвагак это место, где, усердно работая, можно расплатиться со своими долгами и даже получать пособие.
Однако даже это было применимо только к взрослым, которые стоили денег, и там не было места бесполезному ребенку, который не смог бы ничем помочь. Поскольку парни из Хэчана забрали у них деньги, дом к настоящему времени должен был быть пуст. Было ясно, что все ценное было распродано. Без дома, без денег, без родителей и без средств защитить себя у ребенка ничего не осталось.
Чхон Седжу до этого момента сожалел о своем недавнем решении.
Ах, черт бы побрал. Мне следовало просто проигнорировать это.
Он выкурил сигарету и вспомнил глаза, которые мельком видел раньше. Это был взгляд, полный недоверия. Он чувствовал, что не сможет прогнать ребенка с этого места ни под каким предлогом. Что он должен сказать, чтобы забрать ребенка отсюда до приезда Хан Джонхёна?
Пока он размышлял, Седжу спросил.
- Ты хотя бы покормил ребенка?
- Я не знаю. Во второй день, Ёнджун дал ребёнку немного хлеба, но его проигнорировали, она даже не взглянула на него. Хм, если подумать, кажется, я не видел, чтобы она уходила с того места...
Итак, похоже, ребёнок голодал четыре дня. Невольно вырвался вздох. Чхон Седжу с жалостью посмотрел на Ким Донгиля, которому нечего было предложить взамен.
- Вы, ребята, что, издеваетесь надо мной, неужели в вас нет ни капли здравого смысла?
- Что это должно означать. Я знаю, что такое "выдержанный кимчи". (Выражения созвучны)
Если бы он продолжил говорить, его кровяное давление поднялось бы, и ему пришлось бы отправиться в больницу. Седжу с раздраженным выражением лица бросил окурок рядом с ботинками Донгиля. Не обращая внимания на Ким Донгиля, который пытался остановить его, и Мун Сонхёка, он вышел из офиса.
Когда он нажал на кнопку лифта, лифт с 10-м этажа поехал вниз так медленно, что Чхон Седжу погрузился в свои мысли, наблюдая, как постепенно уменьшаются цифры.
На первый взгляд ей было около пятнадцати. Каким бы сумасшедшим ни был Хан Джонхён, он бы не тронул такую маленькую девочку. Он был похотливым, но не насильником. Было очевидно, что если бы он вмешался, то в итоге пострадал бы из-за беспочвенных опасений.
Ну, тогда стоит просто пойти домой.
Чхон Седжу принял это решение и вошёл в лифт. Он нажал кнопку и попытался отвлечься. Однако, когда дверь открылась на первом этаже и он увидел чёрную фигуру, всё ещё сидящую на корточках в коридоре, все его мысли исчезли.
Чхон Седжу шёл по коридору, словно одержимый. Он прошептал ребёнку, стоявшему перед ним:
Девочка, сидевшая на корточках, чтобы защититься от безжалостного мира, выглядела такой маленькой, что, кажется, ее можно было поднять одной рукой. Чхон Седжу в прошлом видел ребенка с похожей внешностью. Он знал, какой выбор в конечном итоге сделает ребенок, брошенный миром на четыре дня.
Если бы кто-то обратился к другому ребенку в то время, был бы результат другим? Из-за этого вопроса без ответа... Чхон Седжу не мог просто пройти мимо ребенка.
При повторении этого слова девочка подняла голову. Их взгляды встретились. Чхон Седжу мог видеть напряженную настороженность по отношению к нему в ее прозрачных глазах. Он запоздало вспомнил о своей внешности. Растрепанные волосы, рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, синяк на шее, было ясно, что он выглядел подозрительно.
Он сел перед ребенком с холодным выражением лица. Провел пальцами по своим волосам, пытаясь привести в порядок свой внешний вид, чтобы произвести на ребенка более опрятное впечатление.
Несмотря на то, что лицо ребенка было закрыто капюшоном и волосами, оно было удивительно красивым. Ее удлиненные глаза были изящно подведены, словно тонкой кисточкой, с опущенными ресницами и холодными упругими щеками. Сухие губы придавали безжизненность ее бледному лицу. Она излучала атмосферу хрупкости, как будто могла разбиться от прикосновений. Было ясно, что, став взрослой, она станет потрясающей красавицей.
Увидев лицо ребёнка вблизи, он понял, что поговорить с ней было правильным решением. Он был уверен, что такой развратный человек, как Хан Джонхён, не прошёл бы мимо такого красивого ребёнка. Чхон Седжу понял, что у него нет другого выбора, кроме как остаться и дождаться его прихода, прежде чем он сможет уйти, поэтому он внимательно наблюдал за ребёнком, не имея возможности сбежать.
- Вставай. Ты сказала, что хочешь увидеть свою маму. Пойдём.
Он мягко заговорил и улыбнулся девочке. Чхон Седжу никогда не игнорировали женщины, когда он говорил. И хотя она была ребёнком, она не стала исключением. Девочка, которая молчала, наконец заговорила.
- ... Ты собираешься отвести меня к ней?
Более того, возможно, из-за того, что она была голодна, её хриплый голос звучал странно низко.
Она ведь девочка, да? Чхон Седжу с этой мыслью посмотрел на ребёнка. Но ни один мальчик не может быть таким красивым. Она определённо была девочкой.
Чхон Седжу кивнул на вопрос ребенка. Однако, несмотря на положительный ответ, ребенок встал не сразу. Вместо этого раздался тихий шелестящий звук, когда она крепче обхватила колени, принимая еще более сгорбленное положение. Ребенок, теперь еще больше свернувшийся калачиком, пристально посмотрел на Чхон Седжу.
Да, он знал, что это будет нелегко. Седжу вздохнул про себя и изобразил свою самую безобидную улыбку, какую только мог. Успокаивать детей не было для него сложной задачей, он делал это много раз в приюте. Он ответил мягким голосом.
- Я просто человек, который здесь работает.
Однако его попытка максимально принизить себя было встречено резким вопросом.
Теперь Седжу понял, что имел в виду Ким Донгиль, когда сказал, что характер ребенка был скверным. Она без колебаний разговаривала со взрослым в неформальной обстановке. Можно было бы ожидать, что она будет напугана, но она не выказывала никаких признаков страха.
- Ты сказал, что отвезешь меня к маме, это ложь.
Когда он наклонил голову, как будто не понимал, о чем она говорит, ребенок встретился с ним взглядом. Это было так, как будто она пыталась увидеть его насквозь, пыталась разоблачить его ложь. Но Чхон Седжу не был настолько взволнован, чтобы раскрыть свои истинные чувства маленькой бледнолицей девочке. С кривой улыбкой он ответил на ее колкие замечания.
- Чего бы я добился, солгав тебе?
- ... Если ты сделаешь мне что-то плохое, я этого так не оставлю.
Выражение лица ребёнка было таким, будто он был готов ударить его.
- Я похож на такого уж плохого парня? .... Ну, может быть.
Седжу усмехнулся, понимая, что в глазах ребенка он может выглядеть бандитом. Вскоре он порылся в кармане куртки и достал бумажник. Оттуда он достал свое удостоверение личности и без колебаний протянул его ребенку.
- Если я притронусь к тебе хоть пальцем, ты можешь взять это и пойти в полицейский участок. Расскажи им всё, что хочешь. Скажи, что я запер тебя, морил голодом и избивал.
Чтобы развеять подозрения, Чхон Седжу отдал его, но столкнулся с ещё большими сомнениями и недоверчиво усмехнулся. Он не ожидал, что в нём будут сомневаться настолько сильно. Не веря своим глазам, он наблюдал, как ребёнок рассматривал его удостоверение со всех сторон, дул на него и даже тёр его рукой, прежде чем наконец убрать в карман толстовки. Похоже, она наконец признала его подлинность.
Тем не менее, не ослабляя бдительности, она осторожно встала со своего места и отошла от Чхон Седжу. Это было похоже на бездомную кошку, которая появлялась на заднем дворе приюта, когда он был маленьким. Только через три месяца после того, как он угостил её чем-то вкусненьким, кошка наконец подошла к нему, виляя хвостом.
Но сейчас он не мог позволить себе ждать еще три месяца. Чхон Седжу посмотрел на часы на правом запястье и встал. Он подумал, что она совсем маленькая, когда сидела на корточках, но когда девочка встала, она оказалась намного выше, чем казалась. Чхон Седжу с удивлением заметил:
- Пойдем навестим твою маму. Дядя очень занятой.
- Хорошо. Но не называй себя дядей. У меня никогда не было такого дяди, как ты.
Малышка совсем не была счастлива. Глядя сверху вниз на ребенка, который, казалось, был склонен называть даже пожилых сотрудников лапшерезки наемными работниками, а не тетями или дядями, Чхон Седжу не смог удержаться от недоуменного смешка. Затем он внутренне вздохнул, осознав, что дородные мужчины из “Shinsa Capital” называли себя "дядями" детям должников. Ребенок, должно быть, был свидетелем того, как эти "дяди" увезли ее мать прямо у нее на глазах. Простого упоминания "дяди" было достаточно, чтобы ее затошнило.
Как же тогда назваться ребенку? Он нежно коснулся щеки ребенка и попытался определить ее возраст, прежде чем спросить.
Однако реакция ребенка была хуже, чем при упоминании "дяди". Она сверкнула глазами и закусила губы, когда ее лицо покраснело, как будто сдерживая проклятия. Она трудный ребенок....
С покорной улыбкой он просто кивнул, как будто ничего не мог с этим поделать.
- Ладно, этот господин правда занятой. Так что давай поторопимся.
Только тогда сморщенные веки ребёнка немного расслабились. Чхон Седжу повернулся к выходу.
Когда они вышли из здания, он увидел машину, припаркованную на том же месте, что и раньше. Чхон Седжу нахмурился, увидев пластиковый стаканчик, всё ещё валяющийся на тротуаре. Он жестом попросил охранника, стоявшего у входа, убрать мусор, но тот, ничего не замечая, просто наклонился и крикнул:
Черт возьми, он должен был заставить его перестать называть его "сэр". Раздраженный, Чхон Седжу повернул голову и почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он обнаружил скрытую ненависть в глазах ребенка, когда мужчина проходил мимо. Его это не сильно беспокоило. У ребенка было множество причин ненавидеть их.
Чхон Седжу затолкал ребенка на пассажирское сиденье и сел за руль. Но когда он завел двигатель, он заметил, что ребенок изо всех сил пытается пристегнуть ремень безопасности.
- Просто потяни за ту, что позади тебя, и вставь ее вон туда.
При словах Чхон Седжу девочка схватилась за ремень за плечом. Но она не знала, куда его воткнуть, и ремень продолжал соскальзывать с ее бока. Это было обычным зрелищем для людей, которые никогда раньше не видели 4-точечных ремней безопасности. Чхон Седжу наблюдал за ее борьбой и пытался объяснить, но ребенок по-прежнему не понимал, куда должен пристегиваться ремень. Разочарованный, он вздохнул и наклонился ко мне.
Ребенок поколебался, прежде чем передать ему ремень. Чхон Седжу вытянул его и вытащил зажим, затем просунул руку между ног ребенка, чтобы вставить его в замок.
Пораженный резким криком, Чхон Седжу выпрямился. В машине воцарилась ледяная тишина. Встретившись взглядом с ребенком, который теперь смотрел на него с таким выражением лица, будто вот-вот заплачет, Чхон Седжу понял, что ребенок неправильно понял его действия. Холодок пробежал у него по спине.
Он поспешно раздвинул ноги, чувствуя себя отбросом, и указал на пряжку ремня безопасности, лежавшую между его бёдрами. Несмотря на то, что удалось пристегнуться, девочка не спешила расслабляться. Чхон Седжу, наблюдавший за девочкой с суровым выражением лица, которая неуклюже дёргала ремень странным жестом, вскоре завёл двигатель, как только раздался щелчок.
Он ещё раз извинился перед ребёнком, а затем нажал на педаль газа.
- Что ты хочешь на обед? Ты уже несколько дней нормально не ела.
Чхон Седжу, которому хотелось согреть холодную атмосферу, заговорил с некоторой нежностью в голосе. Ребёнок ответил не сразу. Чхон Седжу и не ждал ответа, так как, казалось, понимал, что чувствует ребёнок, сидящий сейчас в его машине.
Судя по их взглядам, казалось, что борьба будет долгой...
Когда загорелся красный свет и машина остановилась, Чхон Седжу взглянул на нее. Мельком увидев милое личико, он вдруг понял, что даже не знает, как зовут ребёнка, и спросил:
В ответ на его похвалу Седжин снова посмотрел на Чхон Седжу холодным взглядом. Он не мог просто небрежно сделать ей комплимент, когда каждый ее взгляд пронзал шипами. Чхон Седжу притворился, что не заметил этого взгляда, и снова нажал на газ.
В машине воцарилась тишина. Примерно через 10 минут после того, как они тронулись, он снова услышал голос Седжина.
- ... У меня нет денег на еду.
Внезапно он задумался, что это значит. Затем, поняв, что это был ответ на его предыдущий вопрос, Чхон Седжу улыбнулся. Он повернул голову, чтобы посмотреть на Седжина, и сказал.
Хотя ребенок выразил отказ, Чхон Седжу подумал, что это вежливый жест, и с улыбкой отмахнулся от слов Седжина. Он постучал по рулю кончиками пальцев и задумался. Она не ела несколько дней, чем ее накормить? Чем-нибудь сытным, например, бульон из бычьих костей...
Подумав, что лучше спросить напрямую, он открыл рот.
- Хочешь суп из бычьих костей или кашу?
Он любезно спросил, но в ответ получил холодный отказ. Чхон Седжу уставился на Седжина, нажимая на тормоз. На него смотрело холодное лицо. Он почувствовал присутствие возвышающейся стены, которую воздвиг ребенок.
Почувствовав внезапную головную боль, Чхон Седжу припарковал машину на обочине и отстегнул ремень безопасности. Он немного поиграл с сигаретой, прежде чем наконец убрать руку и спросить Квон Седжина: