Проекция
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 8. Экстра 6.2. Летний сон
- Эй, Чхон Седжу. Ты же поступаешь в медицинский при Корейском университете?
- Сколько можно повторять, Ёрым.
- На какую специализацию? Ты ведь получишь квалификацию специалиста, да?
- Почему ты такая нетерпеливая?
- А-а, такие вещи нужно планировать заранее. И у меня уже предчувствие, что нам с тобой придётся конкурировать.
Под напором Ёрым Седжу отложил ручку. Это было время самоподготовки после последнего урока, учитель уже ушёл, и все занимались. До конца занятий оставалось меньше пяти минут, но Ёрым, потеряв концентрацию, уже начала допекать Седжу, мечтая о медицинском.
- Пластическая хирургия? Дерматология? О, у тебя лицо прямо создано для пластики. Пациенты будут спрашивать: «Доктор, вы сами делали операции?», а ты будешь смеяться: «Ха-ха-ха! Нет, разве такое лицо можно получить операцией?
Ёрым, передразнивая Чхон Седжу, громко рассмеялась, и одноклассники тоже засмеялись. Услышав смех со всех сторон, Чхон Седжу тоже неловко улыбнулся и подпер подбородок рукой, сидя за партой.
Он уже давно построил план своей жизни. По совету Хе Ин он собирался после национального экзамена пройти специализацию в кардиохирургии.
Кардиохирургия считалась одной из самых сложных и тяжёлых специализаций, которую студенты-медики обычно избегали. Если бы он выбрал её, конкурировать с Ёрым не пришлось бы - там всегда были свободные места.
Если бы он сказал, что хочет стать кардиохирургом, Ёрым спросила бы, не сошёл ли он с ума, но мнение других не имело значения. Чхон Седжу хотел стать врачом с глубоким чувством долга, помогающим нуждающимся, как и желала Хе Ин.
Но в момент, когда он собирался сказать о кардиохирургии, что-то неизвестное перехватило его слова. Живот сжало, и снова стало не по себе. «Может, я заболел?» В последнее время такое случалось часто. Нахмурившись, Седжу так и не смог вымолвить ни слова, лишь сжал губы. Затем усмехнулся и пожал плечами.
- Не знаю. Но если наши специализации пересекутся, я могу уступить.
- Серьёзно? Хён, я буду служить тебе верой и правдой!
Ёрым вскочила с места, раскинула руки и поклонилась, как гангстер. Седжу засмеялся, но тут прозвенел звонок. Быстро собирая вещи, он объявил:
- Ребят, учитель сказал, сегодня собрания не будет, можете идти.
Но, произнося это, он вдруг подумал: «А как же уборка? Вечерние занятия?»
«Уборка и занятия? Точно, они же были». Седжу нахмурился, оглядывая класс. Однако большинство учеников уже спешили уйти, будто уборка - не их дело.
«Может, сегодня моя очередь? Или Ёрым?» Пока он раздумывал, та, собирая рюкзак, пробормотала:
- Ах, эта учеба достали. Вот бы мне тоже быть самостоятельной, как ты.
«Неужели я один?» - осторожно спросил Седжу. Она, стуча пальцами по телефону, нахмурилась:
- Уборщица же. Что, хочешь поработать на благо школы?
«Уборщица?» Теперь он вспомнил, что где-то слышал, будто в школе есть человек, отвечающий за уборку. «Неужели у нас?» Седжу наклонил голову и взял сумку.
«А как же вечерние занятия?» Но в классе уже никого не осталось. За окном у ворот толпились машины и микроавтобусы, приехавшие за учениками. Незнакомая картина.
Значит, у нас и вечерних занятий нет. Видимо, перепутал с тем, что видел по телевизору. Вечерние занятия… Поздно осознав абсурдность, Седжу усмехнулся. Разве в нашей школе могли быть такие старомодные штуки?
- Чего ты ржёшь? Наконец свихнулся?
Он попытался увильнуть, но Ёрым была настойчива. Седжу взглянул на учебник по математике, всё ещё лежащий на парте, и соврал:
Это не совсем правда, но и не ложь. В последнее время память то и дело подводила его - значит, он и правда не в себе.
Так вот оно что - «болезнь третьего класса», опаснее горной? Седжу всерьёз забеспокоился о здоровье своего мозга и вышел из класса.
У ворот он попрощался с Ёрым и тут же развернулся в сторону дома Седжина.
Прошла неделя с того дня, как он впервые увидел то красивое лицо. Он приходил и в будни, и в выходные, но после первой встречи больше не видел Седжина. Оставлял печенье, банановое молоко - но тот, словно умный кот, не попадался в ловушку дважды.
Поэтому теперь Седжу приходил с мыслью «Кто кого переупрямит» - и учился у его двери. Задница болела, но он надеялся, что однажды снова увидит то прекрасное лицо - улыбающимся.
По пути к дому Седжина он заметил у магазина, где обычно покупал перекусы, фургон с хоттоками. На вращающейся плите жарились оладьи с яйцом, а рядом - с арахисом. Его глаза загорелись.
Седжу остановился у фургона, вдыхая аромат. Пытаясь определить, что соблазнительнее, он подошёл к арахисовым оладьям:
- Здравствуйте. Хозяин, а продаёте оладьи с арахисом на тысячу вон?
Он подмигнул. Вежливый поклон симпатичного студента заставил продавца улыбнуться до ушей.
- Ой, конечно! Семь штук за тысячу, но для тебя сделаю восемь.
- Правда? Тогда восьми мало. Вот, возьми больше.
Седжу расплатился с очаровательной улыбкой. Вместо восьми он получил десять оладий в пакете, поблагодарил его:
- Если увижу вас снова, обязательно зайду. До свидания.
Его вежливая улыбка вызвала у продавца громкий смех. Седжу ускорил шаг, слыша вслед пожелание доброго пути.
Придя к дому, перед уже знакомой старой дверью, Чхон Седжу поприветствовал Седжина, находящегося за ней.
Это было приветствие, словно он зашел к другу - теплое, непринужденное. Конечно, ответа, как обычно, не последовало. Но он знал, что Седжин слышит его голос, поэтому без тени смущения продолжил:
- Сегодня я купил арахисовые оладьи. Будешь со мной? Меня сегодня вызывали в учительскую, так что я даже нормально не пообедал.
Это была ложь. Обед он съел с большим удовольствием. Но Чхон Седжу, не моргнув глазом, сочинил эту историю, чтобы подманить Седжина. Безобидным голосом, словно волк, высовывающий лапу, обсыпанную мукой, он добавил:
- Их только что испекли, они хрустящие и вкусные. Если и сегодня не выйдешь, съем всё один. Умираю с голоду.
Нарочно шурша пакетом, он развернул его. Достал одну еще теплую оладью и поводил ею в воздухе, размахивая туда-сюда. Надеялся, что сладкий аромат пробьется сквозь старую дверь.
Но сколько он ни ждал, ожидаемой реакции не последовало. В глубине души разочарованный, Чхон Седжу прислонился головой к холодной бетонной стене и откусил оладью, которую держал в руке. В тот момент, когда хрустящее, хорошо прожаренное тесто сладко рассыпалось во рту...
Ему показалось, что под входной дверью мелькнула тень, и снова, без предупреждения, дверь распахнулась. И в этот раз опять он не услышал звука открывающегося замка.
Маленькое белое лицо всплыло в дверном проеме. Глаза, настолько красивые, что от них дрогнуло сердце, устремились на Чхон Седжу.
Седжу, с арахисовой оладьем во рту, невнятно пробормотал приветствие в ответ. Седжин лишь молча уставился на него. Щеки слегка порозовели от смущения, а из-за того, что он надулся, его и без того округлое лицо стало еще пухлее.
Слухи о том, что он не может говорить, Чхон Седжу не слышал - значит, тот просто нарочно не отвечал. Немного дерзко, но чертовски мило. До безумия мило. Непроизвольная улыбка сорвалась с губ Седжу, и Седжин тут же нахмурился.
Боясь, что дверь сейчас захлопнется перед носом, Седжу поспешно протянул пакет с оладьями. Седжин бросил на него колкий взгляд, развернулся и исчез в глубине дома. Дверь осталась распахнутой.
«...Намек зайти?» Даже внешне он был похож на кошку, а эта манера выражаться действиями вместо слов - ну прямо как у кота. «Боже, почему он такой милый?» Чхон Седжу, фыркая от смеха, поднялся с пола. Подхватил оставленные сумку и книги, отряхнул пыль с одежды и шагнул внутрь.
Рост Седжу уже перевалил за 180, а потолок в полуподвальной квартире был низким. Ему пришлось сгибаться, пока он снимал обувь. С трудом выпрямившись, он огляделся.
Крошечный коридор плавно переходил в совмещенную гостиную-кухню. Справа - двухсекционная раковина и маленький потертый холодильник. Слева, у окна в тесной гостиной, стоял потертый диван с вылезшей набивкой и громоздкий телевизор.
Дальше была одна комната, половину которой занимал массивный шкаф. Вместо кровати на полу лежало плотное одеяло. Больше в доме ничего не было - ни письменного стола, ни книжных полок, никакой другой мебели для Седжина.
Обои местами пожелтели, но, несмотря на это, дом был чистым. Сразу было видно - родители Седжина люди аккуратные, раз даже в таком старом жилье поддерживали порядок.
Седжин сидел на потрепанном диване, крепко обхватив колени руками. Его взгляд, устремленный на выключенный телевизор, был капризным, а плотно сжатые губы слегка выпячивались вперед. Чхон Седжу, глядя на его щеки, в душе захотел ткнуть в них пальцем, но вместо этого просто подошел и непринужденно опустился рядом.
Похоже, Седжин никак не ожидал, что тот сядет рядом - он резко повернул голову, и их взгляды встретились вплотную. Глаза, прозрачные, как стеклянные бусины, с ясными радужками, будто затягивали внутрь.
Это было опасно. Чхон Седжу мгновенно осознал перемену в своем состоянии, но внешне остался невозмутимым и лишь улыбнулся.
- Надо было раньше начать подкупать тебя арахисовыми оладьями.
Услышав это, Седжин снова стиснул губы и резко отвернулся. Его щеки залились еще более явным румянцем - видимо, ему было стыдно, что он поддался на приманку.
Но, если честно, даже Чхон Седжу понимал: аромат был настолько сладким, что устоять было невозможно. От одного запаха слюнки текли, так что неудивительно, что Седжин, продержавшийся больше недели, в конце концов открыл дверь.
Седжу тихонько усмехнулся и открыл бумажный пакет, который все это время сжимал в руке. Повернув его в сторону Седжина, он как бы говорил: «Давай, ешь». Но тот лишь украдкой взглянул на пакет, не произнеся ни слова.
«Какой же ты стеснительный», - подумал Чхон Седжу, сдерживая смех, и потряс пакетом. Но Седжин все равно не двигался.
«Он же сам открыл дверь, а теперь стесняется взять угощение?» Не в силах терпеть, Седжу с хитрой ухмылкой протянул руку, схватил слегка холодноватое запястье Седжина и положил пакет прямо ему на ладонь.
Только после этого Седжин наконец начал есть. Чхон Седжу, откинувшись на спинку дивана, с наслаждением наблюдал за ним.
Его красивое лицо было совсем крошечным. Казалось, если раскрыть ладонь, оно легко уместится в ней. При взгляде сбоку разрез глаз по-прежнему слегка задирался кверху, но из-за опущенных ресниц выглядел менее надменным, чем при фронтальном взгляде. В нем чувствовалась какая-то напряженность.
Глядя на это лицо, Чхон Седжу почувствовал, как в нем просыпается озорство. Ему захотелось увидеть, как эти ясные глаза исказятся негодованием.
Но... нельзя. В конце концов, он здесь гость.
«Так быстро меня не выгонят», - попытался он успокоить себя, но щекочущее желание не отпускало. Ему страшно хотелось сказать что-нибудь, что вызовет у Седжина реакцию. После долгих колебаний, поддавшись внезапному капризу, он наконец не выдержал и открыл рот:
Ответом стал ледяной взгляд. Седжин, пережевывавший угощение, замер и уставился на него с немым вопросом: «Ты с ума сошел?» Но даже это Седжу нравилось. Ему нравился его взгляд.
- Это комплимент, - пояснил он, встречаясь с ним глазами.
Седжин коротко вздохнул - видимо, что-то почувствовал в его естественной манере. Молча отвернувшись, он снова принялся за еду. Чхон Седжу, рассмеявшись, когда тот снова молча отвернулся, подпер подбородок рукой на старом подлокотнике дивана и спросил:
Седжин кивнул. Раз он не колебался, значит, и правда понравилось.
Седжу тоже кивнул в ответ и сказал: «Ешь побольше». Затем он протянул руку и легонько коснулся его волос, но Седжин тут же тряхнул головой, сбрасывая ладонь. Движение было таким, будто животное стряхивает с себя воду - настолько милым, что Седжу еще долго смеялся, а Седжин в ответ бросал на него раздраженные взгляды.
Седжин наконец заговорил примерно через три минуты. Он взглянул на смятый пакет из-под оладьев, мельком посмотрел на Чхон Седжу и спросил:
Он говорил на «ты» - видимо, не знал, что Седжу на два класса старше.
При этом он слегка протянул пакет. Но внутри осталась всего одна оладья. Похоже, он так увлекся едой, что только сейчас осознал: хозяин угощения успел съесть лишь одну.
Даже эта его наивность была до смешного милой. Седжу сглотнул смешок. Он уже собрался покачать головой и сказать «Ешь сам», но озорство вновь взяло верх - он взял последнюю оладью.
Тогда он увидел, как Седжин, плотно сжав губы, сглотнул слюну. Его розоватый язык облизнул красивые розовые губы...
Ощутив странное томление в глубине живота, Седжу поднес оладью ко рту. Но, увидев разочарование на лице Седжина, просто засунул ее ему между губ.
Растерянный Седжин на секунду закатил глаза, но затем покорно раскрыл рот и принял угощение. Кусочек золотисто-коричневой выпечки исчез между пухлых губ. Наблюдая, как его щеки надуваются при жевании, Седжу вдруг резко поднялся.
С сияющей улыбкой он погладил Седжина по голове - быстрее, чем тот успел отмахнуться - и вышел. В мгновение ока оставшийся один Седжин скривился и уставился на место, где только что стоял его незваный гость.