Красный особняк
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Глава 29. Комната слуховых галлюцинаций (3)
Чхон Рим тяжело дышал. Теперь, даже когда Чхон Рим был перед ним, Ким Сон Гён продолжал звать его. Он явно был не в своем уме. Несколько дней в Красном Особняке, куда он так отчаянно стремился, должны были пробудить его, черт возьми. Чхон Рим так сильно стиснул зубы, что мышцы на его челюсти дернулись.
Белые босые ноги, бинты, обернутые вокруг икр, синяки, темнеющие по всему телу, сухое бедро, наполовину прикрытое рубашкой — все в Сон Гёне раздражало Чхон Рима.
Чхон Рим, не церемонясь, силой затолкал Сон Гёна в машину. Рубашка молодого человека задралась, открывая половину бедра. Чхон Рим, прищелкнув языком, потянул скомканную рубашку вниз.
Когда двигатель завелся и они выехали с парковки, Сон Гён вцепился в локоть Чхон Рима, умоляя его:
- Если ты отдашь мне это, я сразу же скажу тебе правду. Я не хочу никаких недоразумений.
Рука, нежно обнимавшая его за плечо, уже некоторое время заметно дрожала. Чхон Рим хорошо понимал, чего именно он так опасается.
Лицо, поднявшее голову в ответ, было точно таким же, как и тогда, когда он обычно сидел за кассой в магазине. Тупое лицо, которое тайком пялилось, подергивая уголки рта при малейшем прикосновении. Он почти слышал, как ручка царапает блокнот.
Расстояние между управляющим Красным особняком и управляющим магазинчиком было ни большим, ни маленьким. Менее чем за полгода все изменилось. Однако теперь Ким Сон Гён полностью вышел из-под его контроля. Сколько бы Чхон Рим ни пытался понять его, он не мог постичь галлюцинации Сон Гёна.
- Квон Чхон Рим бросил тебя давным-давно.
Голос Сон Гёна дрожал, и Чхон Рим сильнее нажал на газ.
Он был несведущим человеком, никогда не знавшим любви и привязанности. Он
не представлял, как утешить человека, охваченного паникой. Даже если бы он знал,
то всё равно не смог бы этого сделать.
Единственный известный ему способ вернуть кого-то к реальности — это шокировать его.
Отрезать руку, причинить боль семье, подтолкнуть к краю пропасти. Тогда любой
очнется и поймет, куда обратиться за помощью. Это был единственный метод,
который знал Чхон Рим.
- Мы не собираемся ехать за деньгами. Мы собираемся бросить тебя.
Рука, сжимавшая рубашку, безвольно упала. Он почувствовал легкое разочарование,
когда едва уловимая тяжесть исчезла.
Кем Ким Сон Гён видел его сейчас? Тем ужасным наркоманом? Или тем крепким парнем, с которым он часто тусовался? Или, возможно, каким-то отребьем, имени которого он не знал? Важно было то, что это был не Квон Чхон Рим.
- Владелец уже сменился? Позволь мне позвонить, позволь мне… Я потерял его?
Его и без того бледное лицо стало пепельным. В паническом состоянии Сон Гён шарил вокруг, отчаянно пытаясь найти свой телефон.
- Даже если ты позвонишь, это не поможет.
- Нет! Это другое! Он относился ко мне по-особому!
Увидев кричащего Сон Гёна, Чхон Рим тихо рассмеялся. Должно быть, он был слишком мягок с ним. Так уверенно утверждать, что Квон Чхон Рим относился к нему по-особому… Чхон Рим повернул руль. Еще один квартал, и они увидят Красный Особняк.
- Он бы не стал ... даже если бы у него было десять грузовиков таких, как ты ...
Он должен был сказать, что Квон Чхон Рим не нуждается в нём и не хочет его. Но, как ни странно, его губы, казалось, склеились. Сон Гён пристально смотрел на него, надеясь услышать хоть какие-то слова, но Чхон Рим молчал. Даже когда он припарковал машину, отстегнул ремень безопасности и вытащил Сон Гёна с пассажирского сиденья, тот продолжал сопротивляться.
- Отпусти! Я не пойду! - кричал он.
- Почему? Ты же сам хотел сюда пойти, - ответил Чхон Рим.
В ужасе Сон Гён предпринял последнюю отчаянную попытку, начиная плакать. Слезы непрерывно текли по его мокрым щекам и подбородку. Тонкая рубашка развевалась, обнажая его кожу каждый раз, когда он боролся. Это было раздражающе, но в этот час вокруг было не так много людей. Только после тщательного осмотра окрестностей Чхон Рим прошёл через задние ворота.
- Отпусти! - снова закричал Сон Гён.
- Ах, - вздохнул Чхон Рим, отпуская его руку.
Поняв, что сила здесь не поможет, Сон Гён рухнул на землю, используя свой вес для сопротивления. Чхон Рим, который отпустил его руку, поднял бровь. Его большая рука взметнулась в воздух и ударила Сон Гёна по щеке.
- Просто тихо следуй за мной. Понял?
Услышав низкий голос над головой, Сон Гён вздрогнул. Его испуганное тело послушно последовало за ним.
- Куда ты хочешь пойти? Домой? В магазин?
- Нет. Мне нужно увидеть Квон Чхон Рима. Я должен встретиться с ним.
Даже с Квон Чхон Римом перед собой, Сон Гён продолжал сопротивляться, упираясь ногами в пол. На сером цементном полу остались пятна от его слез. Стиснув зубы, Чхон Рим потащил хрупкое тело за собой. Для такого худого человека он был удивительно сильным.
В особняке перед его глазами возник знакомый коридор. Если здесь повернуть налево и идти прямо, справа можно увидеть открытый угол. В этом углу беспорядочно наклеены наклейки, а также находится алюминиевая дверь с замком.
За углом открывается квадратный коридор с морозильной камерой для мороженого и холодильником. Там же расположена касса. Теперь Чхон Рим легко представляет себе этот магазинчик в своем воображении. Он помнит даже тело владельца, каждый его уголок и трещинку.
- Ты сказал, что дома есть деньги, верно? Пойдем на четвертый этаж.
- Позволь мне позвонить! - надломился голос Сон Гёна от крика. Не обращая на него внимания, Чхон Рим сосредоточенно поднимался по лестнице, глядя прямо перед собой. Даже когда Сон Гён цеплялся за него, спотыкаясь и ползя, он оставался сосредоточенным только на движении вперед. Рыдания становятся все громче.
- Если мы скоро не заплатим за больницу, они заберут его. Этот шарлатан-врач…
Чхон Рим, вооружившись ключом от комнаты 422, отправился туда. В тот день, когда он нашёл Сон Гёна под наркотой, он обнаружил ключ в машине.
Не осознавая, что ключ у него, Сон Гён продолжал бормотать что-то нечленораздельное о потере ключа и невозможности попасть домой. Наконец, заржавевший ключ с трудом повернулся в замке, и ржавая дверь с треском открылась.
Комната, которая так долго пустовала, встретила их затхлым запахом. Лунный свет, проникающий через полуоткрытое окно, освещал середину комнаты. Чхон Рим без колебаний затащил Сон Гёна внутрь, не обращая внимания на следы, оставленные на линолеуме.
Неосторожно брошенный Сон Гён тут же потерял равновесие и упал. Острый взгляд Чхон Рима задержался на его рубашке и грязных ногах, что только усилило его гнев.
- Ты дома, где так сильно хотел быть. Теперь ищи деньги, сколько захочешь, понял? - произнёс он.
Даже если его оставить здесь всего на день или два, любой сумасшедший придёт в себя. Больше не будет никакой чепухи о желании пойти в комнату 422 или открыть магазин, или необходимости вернуться домой. Он больше не посмеет говорить подобные вещи.
Чхон Рим, оставив Сон Гёна неподвижно лежать на полу, повернулся и снова запер дверь.
Заперев Сон Гёна в комнате 422, Чхон Рим вернулся по своим следам один. Это был первый раз, когда он почувствовал такое отвращение. Но Чхон Рим не стал зацикливаться на этих мелких неприятностях.
- Почему сумасшедшие всегда несут чушь? - задавался он вопросом.
Во всём был виноват Ким Сон Гён. Он постоянно действовал ему на нервы, разыскивая Красный особняк, когда сам был заперт в его доме. Несмотря на то, что ему дали что-то крутое, дорогое, он продолжал вспоминать убогие места, что приводило его в бешенство. В конце концов, он стер Чхон Рима из своей памяти. Вот почему это произошло?
Раздраженно взъерошив волосы, Чхон Рим решительно направился к запасному выходу. Он прошел мимо пыльного магазина, к которому, казалось, уже давно никто не прикасался. В отчаянии он пнул дверь магазина, и громкий шум эхом разнесся по тихому коридору.
Выйдя из стеклянных дверей особняка, он увидел вдалеке свою криво припаркованную машину.
Вздохнув, Чхон Рим задумался о том, чтобы поехать прямо домой, умыться и лечь спать. Он мог бы насладиться чистой и уютной постелью, погрузившись в сон. После нескольких ночей, полных тревоги и плохого сна, хороший отдых мог бы прояснить его разум.
Тогда он смог бы вернуться за Ким Сон Гёном. К тому времени он снова узнает его. Придя в себя, он никогда больше не заговорит о желании куда-то пойти. Он перестанет искать комнату 422 и Красный особняк каждую ночь.
Несмотря на эти мысли, шаги Чхон Рима продолжали раздаваться у задней двери. Стоя под слабым оранжевым светом уличного фонаря, он подумал о том, чтобы закурить, но обнаружил в кармане только ключ от комнаты 422.
Раздраженно пнув камешек на земле, Чхон Рим наконец направился к машине. Его шаги были тяжелыми, полными раздражения и разочарования. Машина быстро отъехала от Красного особняка.
Сон Гён, опустив голову, стоял на коленях на полу. Его слезы оставляли следы на влажном линолеуме. С каждым вдохом он ощущал знакомые ароматы, наполняющие воздух. Аромат родителей, которые, как он думал, покинули этот мир, всё ещё витал вокруг него.
Он тихо плакал, поражённый тем, как реальность проникала под его кожу. Его хрупкая спина сильно дрожала. Его родители ушли, и Чхон Рим тоже покинул его. Он остался один в тёмной комнате 422, даже не включив свет.
Он был уверен, что умрёт здесь, не имея возможности снова открыть магазин и осуществлять поставки. Поскольку Чхон Рим продаёт особняк, он, вероятно, проведёт свои дни, медленно умирая, стараясь изо всех сил платить арендную плату новому владельцу.
Он считал, что всегда выполнял приказы идеально и сделал всё, что от него требовалось. Почему же его выгнали? Ему было очень любопытно, но он не мог спросить. Скоро здесь появятся новые хозяева, и больше нога Чхон Рима никогда не ступит в Красный Особняк.
Не было никого. Ким Сон Гён был совершенно один. Как бы он ни старался, он не мог забыть эту гнетущую пустоту. Сон Гён начал всхлипывать, охваченный невыносимым чувством. Даже дыхание казалось ему тяжёлым, словно комната была наполнена водой.
Почему он был так одинок? Почему никто не проявлял к нему интереса? Будет ли кто-то горевать, если он умрёт? Кто-то…
Он зажмурил глаза, пока не потерял сознание. Последние слёзы упали на пол. В его затуманенном сознании появился Чхон Рим, как и тогда, за прилавком магазина.
Чхон Рим всегда был рядом, сидя в дешевом пластиковом кресле и наслаждаясь мороженым. То мороженое, которое не сочеталось с его роскошью, вызывало зависть. Его волосы и рубашка развевались на тёплом ветру от вентилятора, и сердце Сон Гёна трепетало от волнения.
Всё в Чхон Риме будило в нём страсть. Он завидовал, желал Чхон Рима и мечтал смотреть на него вечно. Разве это не предел мечтаний?
- В конце концов, все уходят...
Даже его родители, несмотря на отчаянное сопротивление, ушли довольно быстро. По словам шарлатана-доктора, два года был хороший срок.
Несмотря на свою жалкую внешность, он надеялся, что будет кому-то нужен. Но Чхон Рим тоже отказался от него. Он хотел вцепиться в штанину Чхон Рима, но не смог. В итоге его оставили в кромешной тьме ни с чем.
Он не мог быть кем-то значимым для кого-либо. Ким Сон Гён, который ничего не мог сделать самостоятельно и которого никто не любил, был бесполезен. Заметил бы кто-нибудь, если бы он здесь сгнил?
После долгого отчаяния Сон Гён медленно поднял голову. Он потер свои опухшие красные глаза. Дышать было трудно, и некому было помочь. Даже удары в грудь не снимали давящую тяжесть.
Он опрокинул веер, который не пригодился в этом сезоне. Его внимание привлек листок бумаги, приклеенный к нижней части. Сон Гён оторвал его.
При раскрытии обнаружились две таблетки. Его отец прятал их из-за тяжелого финансового положения. Он думал, что тот если что продаст их, но теперь он понял истинные намерения своего отца.
Сон Гён проглотил зелёные таблетки. Во рту появился горький привкус. Скоро наркотик подействует, и боль утихнет.
Сколько бы он ни плакал, рядом с ним никого не было. Он был один. Это была реальность. Его зрение затуманилось и перефокусировалось.
Он открыл рот и сделал глубокий вдох. По мере того как действие наркотика распространялось, он наконец-то обрёл смелость действовать.
Сон Гён с трудом дополз до кухни. Это было всего в шаге от него. Комната была такой маленькой, что, если бы он лёг, там едва хватило бы места для маленького столика.
Он неуверенно встал, опираясь на раковину. Открыл верхний шкафчик и достал корзину. Он хранил острые предметы в труднодоступных местах, опасаясь, что у его родителей могли возникнуть плохие мысли, пока его не будет рядом. Ножи, ножницы, вилки, шприцы и другие опасные вещи.
Было ошибкой хранить их здесь. Их следовало разместить ещё выше, за пределами его досягаемости.
Его ноги подкосились, когда он достал кухонный нож. Нож упал на влажный линолеум, даже не издав звука.
Сон Гён крепко сжал рукоятку ножа и подполз к окну. Оттуда он мог видеть входную дверь и маленькое окошко, которое выходило в коридор. Окно в коридоре было закрыто ржавой решеткой, сквозь которую проникал голубой лунный свет.
Его родители ждали здесь весь день, пока откроется дверь? Точно так же, как он сейчас? Они ждали, когда войдет их сын? Тени, проходящие по коридору, должно быть, были отчетливо видны. Когда их сын, добравшийся до входной двери, не вошел сразу и прижался ухом к двери, надолго задержав дыхание. Когда он не решался открыть дверь. О чем они тогда думали? Входи, Сон Гён. Поторопись.
Он свернулся калачиком, обхватив голову руками. Это было слишком больно. Каждое мгновение, когда он дышал и открывал глаза, причиняло ему страдания. Чувство утраты, которое он едва мог вынести, когда рядом был Чхон Рим, теперь накатывало на него волнами. В комнате всё ещё стоял тошнотворный запах его родителей. Больше не было причин не умирать.
- Вам не следовало приходить сюда. Мы должны были жить на улице, даже если бы люди указывали на нас пальцами.
Его рыдания не прекращались. Плечи дрожали от горя, когда он изливал жалобы, которые никто не услышит.
- Зачем ты пришла сюда? Зачем ты меня родила?
Почему ты заболела и передала магазин мне? Почему ты заставила меня увидеть Чхон Рима и дала мне возможность украдкой поглядывать на него? Потому что дешёвое мороженое в его руке подходило ему, и я надеялась, что тоже ему подойду.
Его руки, сжимавшие затылок, дрожали. Повреждённые ноги несколько раз дёрнулись, не в силах вынести боль.
Даже с наркотиком боль не проходила, ожидаемый человек не приходил, а желаемая сцена не появлялась. Оставалась только темнота. Тяжело дыша, Сон Гён дрожащими руками потянулся за ножом.
Он резко вытер мокрые щеки тыльной стороной ладони и крепко сжал рукоять ножа. Затем прижал тупое лезвие к своему тонкому запястью, теперь обнаженному, без цепи и часов.
Даже когда он стиснул зубы и с силой надавил на лезвие, его кожу было нелегко разорвать. Было смешно, что не нашлось подходящего ножа. Неужели так сложно умереть, когда ты беден?
Он закричал, когда полоснул себя по запястью. Слезы потекли у него изо рта, но он не мог остановиться. Когда запястье стало горячим, он отбросил нож. Темно-красная кровь растеклась по линолеуму, а рядом лежал тупой нож.
- Ах, мама… Ты держала меня за руку, говоря, что все будет хорошо.
Его голос жалобно дрожал, а зрение затуманилось. Все расплывалось, увеличивалось и искажалось, принимая причудливые формы. Когда он потер глаза тыльной стороной ладони, то почувствовал рыбный запах. Его левая рука была горячей.
Часы, подаренные Чхон Римом, и цепи, которые когда-то обвивали его запястье. Они так крепко держали его, что он не мог пошевелиться, даже если бы захотел. Только сейчас, когда он ощутил эту пустоту, он осознал, что его действительно оставили.
- Жарко, папа. Ты же говорил, что было приятно и прохладно.
Почему в последние полчаса он не держал руку отца, безвольно лежащую на одеяле? Если бы он знал, что это его последняя возможность, он бы держал её постоянно. Ах, разве он не должен был отправить его в больницу? Разве он не должен был никогда не принимать помощь от Чхон Рима?
Внезапно, словно вырвавшись из-под контроля, подавленная печаль вырвалась наружу. Слезы, смешанные с кровью, текли по лицу и падали на влажный линолеум.
Передняя часть тела Сон Гёна была полностью залита кровью. Он с трудом пытался дотянуться до сложенного одеяла. Ностальгический аромат достиг его носа, но звуки стонов и дыхания его родителей, которые слышались в маленькой комнате каждую ночь, исчезли. Сон Гён тяжело дышал и плакал.
Он не мог вспомнить теплоту своих родителей. Поскольку он не записал это, вспомнить было труднее. Как они дышали, что говорили, какие выражения лица делали — всё было расплывчатым. Он принял наркотик, так что должен был увидеть то, что хотел, но почему не видел?
Он зарылся лицом в одеяло и зарыдал. Комок, давящий на грудь, не исчез. Сон Гён плакал, закрыв отяжелевшие глаза. И он произнес слова, которые никто не услышит:
- В следующий раз. Если мы снова встретимся всей семьей в следующей жизни, давайте жить счастливо и нормально. Ничего страшного, если у нас не будет денег или дома. Давайте жить в другом месте, а не в Красном Особняке.
Ах, значит, я не смогу увидеть Чхон Рима? Но так не должно быть. Даже в следующей жизни я должен встретиться с ним. Мне необходимо проводить время рядом с ним.
Но… было ли время, проведенное с Чхон Римом, реальным? Может быть, я сошел с ума, и у меня были галлюцинации после потери родителей? Действительно ли я делил тепло и поцелуи с Чхон Римом? Действительно ли он…
Его путаные мысли постепенно рассеивались. Когда его силы иссякли, а боль захлестнула его, появилось чувство освобождения.
Тук, тук. Было ясно, что его быстро бьющееся сердце замедляется. Его спина, вздымавшаяся под одеялом, постепенно успокаивалась. Его дыхание, близкое к рыданиям, вырывалось медленно и вяло.
Квадратный луч лунного света, проникающий сквозь ржавые прутья, освещал комнату 422. Больше никаких больных родителей, никакого жужжащего вентилятора, никакой удушающей жары.