Тающий шоколад
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 4 (AU). Экстра 2.3
На следующее утро Шин Гён отправился в командировку. «Береги себя, я скоро вернусь». Казалось, он слышал такие слова. Вместе с ласковым голосом, шепчущим: «Люблю тебя...»
Хи Су, спавший растянувшись, как мокрая вата, в полусне попрощался с Шин Гёном: «Возвращайтесь скорее, люблю вас». Эти слова были произнесены уже после того, как тот вышел из комнаты, но Хи Су не знал этого.
- Молодой господин, вам нужно поесть. Теперь хватит спать.
И после 11 утра, когда Хи Су так и не проснулся, сколько бы она ни ждала, Квон Ёнсук, не выдержав, вошла внутрь. Рядом с ней была Ким Союн с беспокойным выражением лица.
От звуков Хи Су открыл глаза в оцепенении и посмотрел на них, а Ким Союн измерила его давление и температуру. Давление по-прежнему было высоким, температура - 37,5°C. У беременных базальная температура выше, так что это не было поводом для серьёзного беспокойства. Однако подавленное состояние Хи Су бросалось в глаза.
- Вы в порядке? Вам плохо? Позвать врача?
Сегодня не был день осмотра. Хи Су, блуждавший в грёзах в тяжёлом сознании, медленно покачал головой на слова Ким Союн.
- Господин председатель... ушёл рано утром... поэтому я плохо спал... Вот почему.
Из-за бессонницы Хи Су поздно засыпал и мог спать глубоко только тогда, когда Шин Гён выпускал феромоны и оставался рядом. Сегодня, поскольку тот ушёл рано утром, он не смог как следует выспаться. Поэтому он думал, что его тяжёлое тело - результат бессонницы.
- Тогда хотя бы немного поешьте каши и поспите. Я принесу её в комнату.
Он не хотел ничего есть, но намеренно кивнул, боясь, что Шин Гён будет беспокоиться. Вскоре Ким Союн принесла говяжью кашу с овощами, Хи Су съел около половины и, как только убрал миску, снова зарылся в одеяло.
«Может, вчера он слишком много смеялся?» Низ живота слегка болел. Но поскольку такая боль сохранялась последний месяц, Хи Су не стал сообщать об этом Ким Союн.
«Лучше бы господин председатель поскорее вернулся». Обняв одеяло, пропитанное густыми феромонами, он с тоской по Шин Гёну погрузился в глубокий сон.
Первым, кто заметил неладное с Хи Су, была не Квон Ёнсук, не Ким Союн, находившиеся в том же доме. К несчастью, это был Шин Гён, который был в Гонконге в четырёх часах езды.
Встретившись утром с Юанем, он осмотрел место строительства казино и посетил штаб-квартиру триады. После долгого обсуждения скучных тем в крепости триады, построенной на деньгах, этом до тошноты роскошном месте, последовал поздний обед. Там же был старший брат Шин Гёна, Шин Чонгу.
- Омеги такие утомительные. Иногда я думаю, что лучше бы я был бета-самцом.
- А я, будучи бета-самцом, желаю стать альфой?
На болтовню Юаня, доминантного альфы, Шин Чонгу ответил со смехом. Атмосфера за обедом была относительно лёгкой. Трое мужчин, сидевшие за круглым столом, по стандартам Шин Гёна, вели бесполезные разговоры, и темами были женщины и омеги.
Рядом с Юанем, у которого были лёгкие на подъём бёдра, сидел мужчина-омега огромного телосложения, и перед ним, не знавшим кантонского языка, Юань не стеснялся нести чушь об омегах.
Шин Гён сидел, откинувшись на стуле, с улыбкой делая вид, что внимательно слушает их разговор. Ему было плевать, что болтал Юань, и все его нервы были сосредоточены на Юн Хи Су, находившемся дома.
По дороге в ресторан, пока они ехали в машине, он видел, как тот ел кашу в кровати. В последнее время он и так плохо ел, но даже с учётом этого количество пищи было заметно маленьким. Похоже, он не выспался из-за того, что тот ушёл ещё до рассвета, и мысль о том, что он тратит своё драгоценное время, слушая здесь такую ерунду, вызывала сильное раздражение.
Потихоньку подавляя поднимавшееся внутри недовольство, Шин Гён размышлял: поел ли Хи Су уже обед, проснулся ли он.
- Фу, каждый раз, когда эти ничтожества распыляют феромоны, пытаясь что-то сделать, это так противно. Хочется просто переловить их всех и убить.
- Ха-ха. Но... у этого человека, наверное, неплохие феромоны? Раз вы вместе путешествуете.
Шин Чонгу, от природы мягкий, не мог спокойно реагировать на такие слова Юаня. На его неуверенную улыбку и указание на омегу рядом с ним Юань повернул голову и засмеялся. Это была весьма фальшивая улыбка.
- Этого ещё можно терпеть. Грудь большая, и сосёт неплохо. Верно, дорогой?
Не зная, что Юань дразнит его на кантонском, крупный омега сияюще улыбнулся. Увидев это, Шин Чонгу с неловким выражением посмотрел на Шин Гёна. Его дрожащий взгляд словно спрашивал: «Когда же закончится это собрание?»
Шин Гён внутренне усмехнулся и поднялся с места. Ответив на их вопрос «Куда ты?», что идёт в туалет, он вышел из комнаты. Он сходил с ума от желания узнать состояние Юн Хи Су.
Когда он вышел, члены триады, выстроившиеся в коридоре, почтительно поприветствовали Шин Гёна. Игнорируя их приветствия, он направился на террасу. Менеджер внутри уступил ему место, дверь закрылась, он достал из пиджака сигарету, закурил и вынул телефон.
Щёлк - зажёг зажигалкой и сначала проверил состояние Хи Су. Вживлённый под кожу биочип показывал его температуру, пульс, давление и так далее. Увидев экран, он на мгновение нахмурился и потушил сигарету, сделав одну затяжку.
87 - давление было ниже обычного.
Давление Хи Су, страдавшего от токсикоза, в последнее время сильно выходило за пределы нормы. В последнее время оно никогда не было таким низким, даже во сне. Шин Гён сжал губы и проверил другие показатели. Температура была 37,7°C. К счастью, это было лишь немного выше нормы, но из-за цифры 87 под ней это тоже казалось большой проблемой.
Шин Гён молча провёл пальцем и запустил другое приложение. На экране появилось разделённое изображение с камер видеонаблюдения, показывающих весь дом. Госпожа Квон Ёнсук и Ким Союн на кухне чистили морские ушки, Хи Су не было видно.
Прокрутив экран вниз, Шин Гён обнаружил вздыбленное на кровати одеяло. Четыре часа дня - даже если он плохо спал с утра, к этому времени он должен был уже проснуться, но Хи Су всё ещё был в кровати.
Вскоре Шин Гён увеличил изображение и осмотрел комнату. Затем он заметил одну сторону одеяла, покрытую тёмными пятнами. Его брови тут же нахмурились. «Может, он пролил шоколад, пока ел его в постели? Но он же запретил ему есть шоколад...»
Едва он подумал об этом, одеяло зашевелилось, и Юн Хи Су с побелевшим лицом, содрогаясь, перевернулся, согнувшись пополам. Увидев это, зрачки Шин Гёна на мгновение расширились.
Не в силах вымолвить ни слова, он на секунду закрыл глаза. Спустя мгновение он снова открыл веки. Но картина перед глазами была прежней.
Под толстым одеялом белая пижама Хи Су была вся в крови.
Время, казалось, остановилось.
Время в пути до больницы показалось ему годами... Возможно, это было похоже на тот день. День, когда дул холодный ветер. День, когда он искал сбежавшего Юн Хи Су и ощущал мучительное чувство потери. Тогда Шин Гён чувствовал то же самое.
Каждый час без него был как год, и его охватило зловещее предчувствие, что если он не вернёт Юн Хи Су, его жизнь застынет на месте. С предчувствием, что те ужасные времена повторятся, Шин Гён изо всех сил пытался сохранять самообладание.
Обнаружив кровотечение, он немедленно связался с Су Сонхвой в Корее и попросил её поехать к Хи Су. Затем приехала скорая помощь, Чэ Бомджун и Ким Союн, находившиеся в офисе, отвезли Хи Су в больницу, и он тут же ушёл.
Услышав, что тот уезжает, не завершив запланированные встречи, Юань, казалось, немного поморщился, но, узнав, что с помеченным омегой Шин Гёна что-то случилось, он удивился и распорядился предоставить вертолёт до аэропорта и зафрахтованный самолёт.
Пока он летел на самолёте, его настроение бесконечно падало. Перед глазами снова и снова возникал окровавленный Юн Хи Су.
Шин Гён хорошо знал, что происходит с человеком, когда тот теряет много крови. Он видел множество людей, которые бледнели, как раскалённый докрасна уголь, остывающий до белизны, и умирали с синеватыми лицами.
Если бы он обнаружил это чуть позже, возможно, Юн Хи Су, которого он увидел, был бы таким. Безжизненное лицо. Лицо, которое больше не улыбается. Возможно, Юн Хи Су встретил бы его, вернувшегося из Гонконга, окрашенного в цвет смерти.
И, возможно, сейчас. Прямо сейчас, когда он возвращается к нему... Юн Хи Су мог уже направляться в место, где его не было.
- Господин председатель. Начальник секретариата не отвечает на звонки...
В его уши, погружённые в ладони, донёсся неуверенный голос секретаря Има, сопровождавшего его в Гонконг. Он, должно быть, пытался дозвониться по спутниковому телефону, чтобы спросить о состоянии Хи Су, но ему не отвечали.
«Что он делает, что происходит, почему нельзя связаться...» Неподвластное беспокойство поднялось внутри. Шин Гён глубоко вздохнул и пробормотал:
- Продолжайте звонить. Пока не ответят...
Атмосфера была напряжённой. В тишине прозвучало сообщение от Юаня. В тишине прозвучало уведомление о сообщении от Юаня. Он был важным партнёром. Нужно было поблагодарить его, но у Шин Гёна не было такого желания, и он просто молча ждал, стиснув зубы.
Как только самолет приземлился и телефон снова стал работать, он сел в машину и позвонил Чэ Бомджуну. Но прошло несколько часов, а Чэ Бомджун всё ещё не брал трубку. Сколько бы раз он ни звонил, результат был тот же. То же самое с госпожой Су Сонхвой.
Не имея возможности немедленно узнать состояние Хи Су, его охватила неописуемая ярость. Шин Гён с покрасневшими глазами с силой ударил по стеклу. Раздался оглушительный звук треска, стекло покрылось паутиной трещин, и секретарь Им, наблюдая за его состоянием, отправил сообщение, торопя младшего секретаря и отправив его в больницу.
Таким образом, прежде чем машина, покинувшая аэропорт, въехала в Сеул, Шин Гён смог получить известие о Юн Хи Су через младшего секретаря.
- Господин председатель... Кровотечение остановлено, но жизненные показатели нестабильны.
Был только один способ справиться с побочными эффектами беременности у рецессивных омег: как можно скорее прервать беременность. Поэтому Шин Гён, вызвав Чэ Бомджуна, приказал немедленно доставить его в операционную.
На его резкий вопрос секретарь Им, наблюдавший за его реакцией, с трудом ответил:
- Видите ли, господин председатель... Говорят, операция не состоялась, потому что молодой господин отказался... Директор Чэ и госпожа пытаются его уговорить, но он упорствует, говорит, что продержится ещё немного... Поэтому, кажется, они оба не могут ответить на звонки, потому что уговаривают его...
Взгляд Шин Гёна остыл. Наконец, секретарь Им замолчал, и Шин Гён медленно закрыл глаза. Под маской спокойного, безмятежного лица пронеслась череда мыслей.
На ранних сроках всё было терпимо. Юн Хи Су был счастлив, и потому Шин Гён не сожалел о своём выборе - уважать его волю. Но с тех пор, как Хи Су начал болеть, Шин Гёна то и дело терзали жестокие порывы.
Чем хуже становилось состояние Хи Су, тем слабее и призрачнее делался его феромонный след. Даже когда Шин Гён пытался окутать его феромонами, тело Хи Су почти не отзывалось. Лишь едва уловимый запах, словно от догорающего пепла, плыл в воздухе.
Возможно, именно тогда он начал ощущать, как их идеальная жизнь рушится. Тогда же Шин Гён начал чувствовать тревогу за их связь.
Ему хотелось немедленно устранить причину, которая причиняла вред Юн Хи Су и разрушала их совершенство, но Шин Гён сдерживался. Всё ради Юн Хи Су. Потому что он не хотел заставлять его сожалеть. Но теперь его собственный выбор угрожал жизни Юн Хи Су.
Если бы с самого начала он не дал своего согласия, ничего бы этого не случилось. В тот миг, когда Шин Гёна поглотило раскаяние, его стоическое терпение, выстроенное словно неприступная стена, рассыпалось в прах.
- Господин председатель, мы прибыли.
Машина остановилась у больницы, но он не выходил. Секретарь Им, встревоженно глядя на него, произнёс эти слова.
Шин Гён, до этого медленно закрывший глаза, наконец поднял веки. Его леденящий, холодный взгляд без тени сомнения устремился на здание.
Спустя долгое время он вышел из машины и направился туда, где Юн Хи Су бессмысленно упрямился. Остановившись у палаты ближайшей к операционной, он услышал из-за двери смешавшиеся голоса Чэ Бомджуна, Су Сонхвы и самого Юн Хи Су. Положив руку на ручку, Шин Гён на мгновение задержался, вслушиваясь в плачущие голоса.
- Нет, нельзя! Не хочу! Он же ещё даже дышать не может! Нельзя...!
- Хи Су, малыш, он же не знает. Это просто значит, что такое может случиться, не то что он точно не дышит. И даже если он не дышит, врачи всё исправят, всё будет хорошо...
- Верно, господин Юн Хи Су. Ребёнок может не понимать, но для вас такое состояние опасно. Я же говорил, если воды отойдут, опасность будет для вас двоих.
- Месяц... нет, неделю! Ещё чуть-чуть...
Голос Хи Су был разбит. Но Шин Гён больше не хотел понимать, что он чувствовал, умоляя с хриплым от боли голосом оставить ребёнка ещё ненадолго.
Он решил, что больше не будет пытаться понять Юн Хи Су. Он уже дал Хи Су достаточно возможностей, чтобы потом не жалеть. Теперь настала его очередь не сожалеть.
Наконец он распахнул дверь палаты. Яркий свет холодных ламп осветил всех троих. Чэ Бомджун и Су Сонхва были прямо перед ним, но Шин Гён словно не замечал их. Его взгляд был направлен только на Юн Хи Су.
Опухшее лицо было мертвенно-бледным, воспалённые глаза сырыми от слёз. Его некогда пьянящий, будто расцветший феромон, теперь трепетал слабо, как свеча на ветру.
- Господин председатель... - жалобно позвал его Хи Су.
Шин Гён медленно окинул взглядом залитые багровой влагой простыни и фигуру, сидящую на них. Юн Хи Су всё ещё был жив, но казалось, сама смерть уже приблизилась к нему вплотную. Ждать больше было нельзя.
Шин Гён, будто взорвавшись шквалом феромонов, шагнул к Юн Хи Су. Он нежно провёл рукой по его пылающей щеке и прошептал ему на ухо:
- Если ты умрёшь, я своими руками разорву этого ребёнка на куски…
В тот миг, когда эти слова слетели с его губ, лицо Юн Хи Су исторгло слёзы, словно весь мир рухнул у него на глазах. Шин Гён смутно чувствовал, что не забудет это выражение до конца своих дней, но знал и то, что ни за что не станет жалеть об этом моменте. Ибо то, что должен был защищать Шин Гён, было всего одно, и эта истина не изменится, даже если пройдёт целая вечность.
Поддавшись такой жестокой угрозе, Хи Су в конечном итоге согласился на кесарево сечение. Юн Хи Су вошёл в операционную, а Шин Гён, отослав всех, остался один дежурить у дверей. Время текло медленно и одновременно стремительно, и первым покинул операционную не Хи Су.
На восьмом месяце беременности родился ребёнок весом 1,8 кг, мальчик. Пока врач объяснял, что из-за неспособности дышать самостоятельно младенца сразу переведут в отделение интенсивной терапии новорождённых, Шин Гён бесстрастным взглядом смотрел на окровавленного ребёнка, подключённого к аппарату ИВЛ.
Врач, пытаясь его успокоить, пояснил, что для восьми месяцев вес довольно приличный, и он сможет благополучно выписаться. Но Шин Гён слышал в этих словах лишь одно: этот ребёнок вырос, высасывая все питательные вещества своего отца. Как паразит.
Лицо младенца, распухшее от околоплодных вод, было покрыто липкой сыровидной смазкой, и он ни капли не был похож ни на кого. Шин Гён тут же отвернулся от ребёнка. Ему не было дела до того, что с ним случится. Впредь он не собирался его видеть.